Читать книгу Синдром Деточкина - Петр Ингвин - Страница 15

Я вернулся легкий, как воздушный шарик мультяшного Пятачка, и выпотрошенный, как горшочек из-под меда его друга Винни-Пуха.

– Что, девчонки, приуныли? Плохо развлекает вас мой товарищ?

– Тебя ждали. Давайте, что ли, поднимем наши бокалы… – Леонид торжественно взвил к потолку свой молочный коктейль, прокашлялся и громко провозгласил тост, обращаясь к прекрасной половине нашего столика: – Не так хорошо с вами, уважаемые дамы, как плохо без вас. Потому – за вас, девчонки!

– Спасибо, – кивнула в ответ Нюта и пригубила молочную пенку, отчего над верхней губой остались трогательные белые усики.

Оксана отпила молча, потом толкнула подружку под ребра, глазами указав на усы. Смущенная Нюта быстро облизала их языком, а потом еще утерла тыльной стороной ладони.

Счастливый, как обожравшийся прайд удачно поохотившихся львов, я решил тоже взбодрить компанию:

– Мне тут недавно выдали на день рождения: «Желаем здоровья, удачи и денег, остальное у тебя есть».

Девчонки засмеялись. Леонид завистливо покачал головой, потом показал знаками, что пора бы разделить девушек.

– А почему молчит Анюта? – поинтересовался я, примеряя на себя роль ее кавалера. – Что-то не так? Может, мой приятель чем-то обидел?

Мне требовалось увести именно ее.

Огромные чистые глаза окутали небесной голубизной:

– Нет, не обидел. Просто мне больше нравится слушать.

– Замечательное качество. Нечасто встречается. А я вот больше люблю рассказывать, – меня понесло. – Хотите, расскажу, как у меня постоянно не раскрывался парашют? Нет, лучше как однажды на Сейшелах… Вы не бывали на Сейшелах?

Конечно, они не бывали. Я тоже не бывал. Возможно, никто не бывал, и упомянутые Сейшелы – миф, такой же, как про Золотой век, волшебную страну Эльдорадо и демократию. Наша жизнь полна таких мифов.

– Если бы бедность языка не воспрепятствовала мне описать красоты невероятных скал на острове Ла Диг…

Я упоенно «развешивал лапшу» для поведшихся на экзотику слушателей. Вчера читал про эти острова, так почему бы для эффекта не присочинить, что видел все это лично? Разве это ложь? Скорее – описанная в реальных красках мечта. Сказка. А любая сказка, как известно из классики, – ложь, в которой заложен намек… на что-то. Дети, правда, все равно не понимают на что. Они же дети. Сказки они слушают не для этого.

– …Где ночные пляжи шевелятся от шествия белых крабов… Где можно отведать знаменитый салат миллионеров с мякотью пальмы… Кстати, любопытный факт: три четверти детей на архипелаге – внебрачные, по воскресеньям в церквах крестят детей «обычных», а по пятницам – внебрачных.

Меня слушали затаив дыхание. Сейчас, в эйфории только что произошедшего, в терпком послевкусии невероятной авантюры, плавая в океане счастья, я готов был расцеловать всех и каждого. Возлюбить ближнего. Возлюбить врагов своих. В общем, возлюбить всех. Даже гаишников.

– А произрастающие исключительно на Сейшелах кокосовые орехи с пальмы Коко де Мер? Они весят каждый за двадцать кило, а формой напоминают… гм, тыл наклонившейся женщины.

Леонид ухмылялся, Нюта завороженно внимала. Оксана…

Она продолжала оставаться серьезной и непробиваемой. Наглухо закрытой от всех. Постоянно думающей о чем-то таком, о чем забыть невозможно.

У меня в сердце неожиданно проросла, разветвилась и налилась тяжелыми плодами ненависть к жирному подонку, который использовал меня в качестве щита. Он думал защититься мной. Моими возможностями. Дудки! Натворил – отвечай. По всей строгости закона. А если закон почему-то молчит – по всей суровости людской справедливости.

Девочка, этого старого жирдяя я сотру в порошок. Я его целиком изжарю и по кусочкам съем. Больше никогда он не сможет изгаляться ни над тобой, глупой и обремененной тяжкой наследственностью, ни над другими. Такими, как, к примеру, твоя очаровательная подружка, еще не знающая жути порядков, что установились на рынке человеческих чувств. Она не знает невообразимой подлости, не видела выпавших на твою долю чудовищных гнусностей, не встречалась с бесчеловечными уродами, которые кичатся своей неуязвимостью и наслаждаются вседозволенностью…

Я спасу ее, чистую, светлую, почти святую, не знающую греха, от мрака безнаказанного всевластия, а в ее лице – всех остальных. Но начну – с нее. Прямо сейчас. Я уже решил. Злодейство будет наказано, старающийся выпутаться злодей будет повержен. Справедливость восторжествует.

Оксана вдруг высказалась, ни на кого не глядя, но вроде бы обращаясь к Анюте:

– Глянь, с каким челом познакомились: везде был, все знает, сильный, красивый, умный…

Нюта негромко произнесла, вогнав напарницу в краску:

– Говоря о мужчине, что он умный, обычно имеют в виду, что второго такого дурака не найти.

– Умница! – Леонид в восторге захлопал в ладоши.

– И наоборот, – грустно подытожила Нюта и вновь уткнулась в вазочку, где никак не заканчивался растянутый надолго шарик мороженого.

Но перед этим ее взгляд на миг скакнул в мою сторону.

Ура, кажется, я сумел разбудить интерес. Теперь нужно вывести Анюту из игры.

– Тебя потом отвезти? – поинтересовался я как бы между прочим.

Освобождаемый от лишних персонажей театр военных действий давал Леониду возможность вызвать Оксану на откровенность и, если понадобится, додавить.

– Спасибо, – мягко улыбнулась Нюта.

– А какая у тебя тачка? – одновременно с этим загорелись глаза синеволосой подружки.

Я кивнул за окошко на сверкавшее после мойки детище международного автопрома.

– Эта?! – костер в ее зрачках вырос до категории вселенского пожара. – Подвези и меня!

Леонид заметался:

– Ты же сказала, что живешь рядом?

– Мало ли что сказала, – недовольно вильнула плечиком Оксана. – Сказала, что близко, а на самом деле далеко. Вам палец в рот не клади, знаю, чем кончается откровенность…

Напористая девочка. Даже слишком, для своих лет.

Я успокоил напарника взглядом: не переживай, беру твою задачу на себя, приступай к следующей.