Читать книгу Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором - Петр Ингвин - Страница 3

Совмещенный отряд двигался по видимым лишь Добрику ориентирам. Грозна со своими людьми держалась позади, прикрывая тыл. Наша свита надеялась, что разбойники потихоньку сбегут, но те и не думали. Тома гордо восседала на коне, лицо цвело улыбкой. Я полюбопытствовал, о чем же договорились.

– Я сказала: «Ты присягнешь на верность и пойдешь служить войницей Тамариной. Я, в свою очередь, спасу тебя от казни – раз, и разрешу жить по своим правилам, например, иметь одного мужа, и не буду возражать или вмешиваться. Это два. Главное, чтобы внешне все выглядело благопристойно». В общем, как у нас тобой.

– Ее такое устроило? – ответно прошептал я.

– О лучших условиях она мечтать не могла. И… у нее не было выбора.

– А ее люди? Как ты справилась с четырьмя, если амнистий – три?

Я также собрался негодовать по поводу зря использованных возможностей, которые могли пригодиться в будущем, но улыбка Томы стала еще довольней, по ширине соревнуясь с чудным при ясной погоде Днепром:

– Я предложила Грозне, чтобы троих она взяла мужьями. Разумеется, фиктивно. Поскольку она по титулу – войница, это автоматически даст им достоинство войников и спасет жизни. Они также будут служить мне, но в ее отряде. По амнистии я взяла только четвертого.

Красиво, черт ее дери.

– Поздравляю.

Сказано было чуть не с завистью. Тома оценила.

– Спасибо. Новая войница задала единственный вопрос: можно ли оставить имя Грозна? Я ответила, что не возражаю, но не знаю, нормально ли это с точки зрения действующих правил. Грозна пояснила, что сейчас решаю я, а затем все будет вынесено на усмотрение Верховной царицы.

Задумчивый Томин взгляд некоторое время изучал небо.

– Темнеет. Надо возвращаться.

– Возвращайтесь. – Я даже не повернул лица. На нем все было написано крупным шрифтом.

После секундной паузы Тома объявила:

– Готовьте лагерь! Ночуем здесь.

– Нехорошие места, – пробурчал кто-то из бойников.

Интонацией он лишь донес мнение, возражать по-настоящему никто не осмелился.

Промедление меня не устраивало.

– Сколько до других развалин?

– Часа четыре, – сообщил Добрик.

– В какую сторону?

Его испуганный взгляд метнулся на Тому. Она заговорила сама:

– Ты не попадешь туда один среди ночи. Уверяю, если там кто-то есть, они тоже не уйдут в ночь. Дождись хотя бы рассвета. И поужинать надо, я должна заботиться о своих людях. Даже о тебе.

Как ни зудело в одном месте, пришлось согласиться. Начали обустраиваться. Одни рубили дрова для костра, другие тащили лапник и жерди для навеса. Я нетерпеливо ходил по лагерю и кусал губы.

Грозна со своими людьми расположились чуть поодаль, но ужин готовился один на всех. Пока костер разгорался, а поставленная вода чуть теплилась, Тома громко поинтересовалась:

– Здесь есть озеро? Воду для котла откуда брали?

– Там ключ из земли бьет. – Ближайший бойник указал на кусты под склонившимся деревом. – Озеро тоже есть, но в другой стороне, минут десять идти. Там и место для привала лучше.

Он явно недолюбливал «нехорошие места», которыми кишели окрестности. Но хорошими или плохими, как хорошо сформулировал Добрик, места делают люди, и если здесь вдруг обнаружится некая мистика, я удивлюсь. До сих пор мистика в моей жизни присутствовала в пропаже из виду понадобившихся мелочей или постоянного ухода автобуса из под носа, все остальное наукой вполне объяснялось. Кроме пути, которым попали в этот мир. Но и ему рано или поздно найдется отгадка.

Тома придерживалась того же мнения, но, будучи начальницей, народного недовольства без внимания не оставила.

– Чем место у озера лучше этого? Ну, кроме близости большего количества воды.

– Там по ночам на тот свет не зовут.

– С вами ангел, забыли? Если позовут, я отвечу. – Тома гневно стукнула ладонью по рукояти меча, восстанавливая порядок в умах. Затем вспомнила про озеро, с которого начала. – Добрик, можешь порекомендовать своей цариссе… хорошего мойщика?

Лицо парня пошло цветными разводами, как забытый в пакете хлеб плесенью, но благоухало по-прежнему розами. Как умудряется? Какими-то духами пользуется? Честно говоря, в диком мире пота и прочего естества никому бы не помешало. Однажды обращусь за советом. Но не скоро. Сначала в образе брутального и вонючего мачо нужно мир перевернуть, а там посмотрим.

Зато на Тому ухищрения дворецкого действовали безотказно. Если во мне, как мужчине, она ценила ум и надежность, в Юлиане – красоту, простоту и любовь, то в лице Добрика жизнь подкинула ей игрушку, приятную во всех отношениях: красивую внешне, отменно пахнувшую, обладавшую чудесной выдержкой и по приказу хозяйки готовую на все. Со времен кукол Томе ничего подобного в руки не попадалось, и ее пальцы вцепились (пока – виртуально) в новый объект.

      Хорошо это или плохо? Зависит от отвечающего. Если взять нас четверых, то с разным отношением к происходящему счет был два-два: я с Юлианом новый выбор не одобряли, считая его опасным, Тома с дворецким придерживались противоположного мнения. Пока нет фактов, доказывающих правоту нашей половины, придется уважать их выбор. О том, что эту катавасию в попытке позлить и мелко укусить я устроил сам, вспоминать не хотелось.

– Трое из наших бойников в свое время имели честь мыть цариссу Варфоломею, – выдавил Добрик через силу. Чувствовалось, что вопрос о мойщиках вызвал в его душе бурю, и в глазах прокрутились невероятные клипы с ограничением по возрасту. – Претензий к их умениям не возникло. А до цариссы Варфоломеи они мыли двух предыдущих владелиц Западной границы. Но если царисса Тома позволит… – Долгая вымученная пауза закончилась ожидаемым: – Я тоже владею подобным умением.

К чему интриганка и вела. Браво. Тома деланно нахмурилась:

– И кого же ты мыл?

– Цариссу и старших дочек, но это было давно, затем только царевну Карину, пока она жила в башне. С тех пор ни разу этим видом деятельности не занимался, поэтому могу порекомендовать Бочара, он…

– Пойдем, рекомендатель.

Лицо Юлиана просто кричало: «А как же я?!»

«Милый, – виновато-успокаивающий взор девушки ответил обволакивающей любовью, которая облизывала добротой и топила в нежности, – ты же все понимаешь. Я не для себя, а чисто из соображений государственного значения».

«Понимаю». – Могучие плечи поникли парня.

«Не я такая, жизнь такая», – продолжали оправдываться Томины глазки, периодически скользя назад в проверке: следует ли за ней указанный персонаж государственного значения.

Я прихватил зверюг, о них просто-напросто забыли: Томе подарили новую куклу, а парень всецело погрузился в мысли о главном. Главное побеждало, второстепенное рассеивалось или вынужденно отступало, и Юлиан смиренно шагал сзади, не забывая поглядывать по сторонам. Бойников, что с удовольствием отправились бы с нами к озеру – подальше от чем-то неправильного по их мнению места – непререкаемый жест цариссы оставил на месте.

– Это опасно! – попробовали настоять они.

При этом не уточнили для кого. Мол, понимайте как хотите, но нас желательно тоже взять.

– В мире все опасно, от всего не застрахуешься. Со мной будут невесторы, дворецкий и звери.

Грозна издали покачала головой, но вмешиваться не стала.

Озеро оказалось близко, Томины ноги остановились на кромке воды, руки раскинулись. Юлиан с одной стороны и Добрик с другой наперебой бросились разоблачать ее. Хмыкнув, я быстро покидал свои доспехи с прочей амуницией на пол и ухнул в ледяную жижу. Второй каскад брызг подняли Шарик с человолчицей, которые с довольным визгом ринулись за мной.

Тома ничего не замечала, она блаженствовала. Быть цариссой оказалось сказочно, исполнение любых капризов восторгало и выдергивало из реальности, оставив там совесть и трезвомыслие. Или… завидую? Непросто не замечать, как млеет под четырьмя ладонями запрокинувшая лицо девушка, как счастлива она, и как не менее счастливы ее добровольные слуги. Добрик был хорош, но рядом с таким красавцем, как Юлиан, у любого появится чувство неполноценности. Впрочем, у всех свои плюсы и свои минусы. Тома решила взять оптом.

Мы со зверьем уже обсыхали, а мытье цариссы только вышло на основную стадию. Некоторые элементы заставили уважать знания дворецкого и интуицию Юлиана.

Легкий рык ударил по нервам: Пиявка и Шарик заволновались.

– Кого-то чуют. – Юлиан прислушался к чувствам. Трепещущие ноздри не выдали ничего существенного. – В лесу кто-то есть, но далеко. Проверить?

– Нет. – Томины глаза с тревогой обежали тьму. – Возвращаемся. Быстро.

Лагерь спокойно ждал нашего возвращения. Со спокойствием тут же покончили. Отправленные Томой трое бойников вернулись через полчаса ни с чем.

– Никого.

– Но кто-то был, – однозначно заявил Юлиан. – Если этот кто-то не следит за нами, то сам от нас прячется.

– Зачем за нами следить? – удивилась Тома.

– Забыла про покушения? – напомнил я, а Юлиан поддержал кивком.

– Их больше не будет.

– Сомневаюсь. Некоторые слова даются специально, по принципу червяка на крючке.

Говоря это, я все же не верил, что обещание, которое дала Зарина, может быть нарушено. Но я сам не выполнил условий, поставленных Томе – отправился на поиски. Можно ли считать это нарушением для применения крайних мер?

Зависит от. Если представить, что решение принимает Дорофей – почему нет?

Наплевать. Тот, кто следит (если именно следит, а не прячется, как здраво предположил Юлиан) – не нападает. Значит, не имеет такого приказа.

Мы отужинали и разместились на ночлег. Тома нежилась между мной и своим парнем, не забывая кидать заинтересованные взоры в сторону расположившегося чуть поодаль дворецкого. Пора возвращать сестренку в реальность.

– Есть мысли, как выручать Шурика? – прошептал я.

– На месте разберемся, – отмахнулась Тома.

– Я бы поискал варианты заранее, – настаивал я.

Зря. Тома вжилась в роль правительницы, как дворянки столбовой, так и владычицы морской. И вообще.

– Шурик сам виноват. – Вместо поиска возможностей она стала обвинять. Самый худший способ решения проблем. – Нечего было к чужим женщинам приставать. Одобряю местные законы насчет сестрации подобных любителей клубнички.

Как любят говорить в фильмах, «мы ее теряем». До чего же местный вариант матриархата портит женское сознание. Я вновь зашептал:

– Когда лежишь раненый в башне, не узнаешь законов так, как мы в школе. Может, он просто хотел быть галантным. Или пошутил неудачно.

– Он пошутил, а нам теперь головой рисковать. Кстати, вариант: подождать, пока сестрируют, и сам выйдет.

Я отвернулся. О чем говорить с женщиной, у которой шила в одном месте не хватает? Как с мужиком, когда у него что-то в том же роде.

– Шучу, – примирительно принеслось вслед.

– Не приходило в голову, – вновь обернулся я, – что Шурика можно взять третьим невестором?

– Ни за что! – Девичий взгляд метнулся на дворецкого.

Добрик мирно посапывал, подложив ладони под щеку. Если сравнивать внешне, одессит проигрывает по всем статьям, но разве внешность для мужчины главное? К тому же, это не на всю жизнь, а только до возвращения домой, фиктивно. Как со мной.

– Подумай, это лучший выход, – потянул я ту же ниточку. – Здесь нет сословных ограничений. Пусть он числится крепостным, ты имеешь такое же право взять его в мужья, как и мастерового-дворецкого.

– Шурика? Никогда! Даже не думай об этом.

– Из-за Добрика? – И дернуло же меня сосватать сестренке дворцового очаровашку.

– Добрик ни при чем. Хотя нет, тоже при чем, но не в этом контексте.

– Не понимаю.

– А зря.

На время мы замкнулись каждый в себе. Я перебрал все, что отыскалось в запасниках памяти. Все равно не понимаю. Если дело не в Добрике, не в заполненной нише третьего мужа – в чем же? Стесняется, что обзавелась полузверем-Юлианом? Или настолько свыклась с кандидатурой дворецкого, что теперь не хочет ломать возможной идиллии? Не собирается же она обрастать в этом мире настоящими мужьями?

– Шурик тебе раньше нравился, – сделал я еще одну попытку. – Ты даже целовала его.

Вот теперь воткнувшийся в меня взгляд сказал все.

– Именно! Пусть даже мысли не допускает, что я могу пожелать его в мужья.

А как иначе спасти человека? Неужели не понимает?

Или… понимает? Если спасем Шурика, придется улетать, но сначала – собирать всех вместе, испытывать причал, рисковать всем: положением, жизнью…

Если не выручать Шурика, то у Томы не жизнь, а малина. И, как говорил тот же Шурик, зачем ей тогда весь этот гембель?

– Спи. – Тома отвернулась к Юлиану. – На эту тему позже поговорим.

– А не окажется слишком поздно?

– Спи, говорю.

Если она думает, что может мне приказывать, то ошибается.

– Мы не закончили.

Ее спина содрогнулась от моего толчка, с другой стороны озадаченно и недобро выглянул Юлиан. Я продолжил:

– Если ты против Шурика в качестве невестора, потому что уже комплект, и вакансий вроде как нет, тогда я больше не невестор. Вытаскивайте Шурика без меня.

Томе пришлось обернуться.

– Как же Юлиан справится с этим в одиночку? Даже в лицо не знает.

– Теперь не мое дело.

– Утро вечера мудренее, говорит народ. Давай поверим народу.

– Ошибаться могут все, в том числе целые народы. Если дома смотрела новости, должна знать.

– Что же предлагаешь?

Уже ничего, главное сказано, теперь пусть обдумывает, смиряется и соглашается. Шурика можно вернуть только в качестве невестора.

– Красивых снов, – буркнул я.

И тут завыло. На бойниках, казалось, даже белые балахоны побелели.

– Вот, – прошептал один, – начинается.

– Что начинается? – строго спросил я.

Ну, воет, и что? То ли зверь, то ли человек. Или что-то среднее. В ужастиках и не так воют, хотя там на экране, а здесь в темноте и где-то под боком. Как ни храбрился, а сердце екнуло.

– Сейчас чью-то душу заберут, – сообщил дрожащий голос бойника.

– Кто?

– Черти. Кто же еще.

Если черти, то не страшно. Я сам черт по местным понятиям, значит, встречусь с братьями по крови. Юлиан неуверенно указал пальцем:

– Там.

Тома вжалась в землю, но меня больше интересовала реакция зверюг. Их напрягшиеся тела принюхались и спокойно устроились досыпать дальше. Это заставило меня подняться.

– Не надо, – взмолились бойники чуть не хором. – Не тревожьте чертей, может, обойдется.

– Добрик, а ты что молчишь? – спросил я. – Нужно бояться нехороших мест?

– Их же не зря прозвали нехорошими. – Парень опустил лицо.

– Что было с теми, кто не боялся?

– Кто ж знает, они ведь не возвращались.

– Ты лично таких знал?

– Лично нет.

– А кто знал?

Тишина.

– А рыкцари сюда не боялись ходить?

– Им в любом месте сам черт не брат.

Вот и ответ. Животные не боятся, разбойники тоже. Получается пугалка для хороших людей, чтоб не мешали плохим в их делишках. Стоило подняться ветерку…

– Юлиан, пошли. – Я первым шагнул во тьму.

Стоны продолжались. Юлиан освещал путь горящей палкой.

– Ты знаешь, кто или что это? – Кажется, он тоже трусил, но изо всех сил старался не показать.

– Звуковой эффект. В горлышко бутылки никогда не дул?

– Куда?

– В свистульку. В палку с отверстием. Короче, надо найти дырку, в которой завывает ветер, и засыпать ее чем-то – песком или землей.

– Ветер не может стонать, как человек.

– Поверь, он еще не то может. Пришли.

Спутника ощутимо трясло, я отобрал у него лучину и сам двинулся на звук. Стоны и вой неслись с разных сторон. Пришлось постараться, находя гудящие впадины во вросших в землю развалинах. Часть отверстий показались рукотворными. Кто-то специально позаботился, чтоб в этой местности ходило меньше посторонних.

Потом мы отмылись в озере.

– Это вы? – с испугом раздалось при возвращении.

– Нет, нас съели.

Исчезновение воющих звуков на Тому впечатления не произвело. Она восприняла как должное.

С места поднялась Грозна.

– В суеверия не верю, – сказала она, подойдя ближе, – сама не раз пользовалась ими для выживания, но в лесу происходит что-то для нас нехорошее.

Тома удивленно моргнула, а я уточнил:

– В чем выражается это «что-то нехорошее»?

– Какие-то передвижения. И уже давно, пару дней. Я не видела, но чувствую хребтом. Если б не умела чувствовать, давно кормила бы червей в волчьих выбросах. Раньше не сказала, потому что не была уверена. Сейчас уверена – в лесу кроме нас кто-то есть.

– Насколько близко к нам?

Грозна пожала плечами:

– Вряд ли близко.

Тома поглядела на меня, затем на Юлиана. Я тихо радовался, но виду не подавал. Любой, кто скрывается, может оказаться тем, кто мне нужен. Или тем, кто выведет меня куда нужно. С пазрешения Томы я задал Грозне вопрос:

– Кроме усиления дозора какие-то меры принять можем?

– До утра вряд ли.

Тома поставила точку:

– Тогда всем красивых снов.