Читать книгу Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором - Петр Ингвин - Страница 4

Через некоторое время я растолкал Добрика.

– Чшш! – Палец лег на его губы. – В какой стороне вторые развалины?

– Ночью нельзя!

– Напомнить, о чем тебя спрашивали?

Дворецкий моргнул и вздохнул.

– Туда. – Он нехотя указал в сторону гор. – Нужно идти на скалы, пока между двумя передними вершинами не скроется дальняя. Тогда повернуть вправо и идти до озера. Оттуда опять на горы, по правой стороне обойти непролазную чащу, и за низиной появится срытая крепость.

– Спасибо. Спи. Нашим разговором поделишься утром, а если решишь сделать это немедленно, то учти, что я невестор на особых условиях – если вдруг еще не заметил.

– Заметил, – угрюмо подтвердил дворецкий.

– Вот и молодец.

А у самого сердце сжалось: где заметил один, заметят и другие. Пришлось дополнить:

– Ведь я просто интересовался, куда пойдем завтра, правда?

Добрик просветлел: подсказанный выход выводил его из разряда соучастников.

Пиявка радостно завиляла кормой. Вот бы все мне так радовались, как это безмозглое, но предельно верное создание.

– Зверюге по нужде надо, – сообщил я вскочившему дежурному бойнику. – Мы отойдем немного, чтоб вам утренний аппетит не портить.

Вопросов не возникло, часовой уселся на место.

Теперь нужно спешить. Минимум двое сейчас могут доложить хозяйке о моем уходе. Пусть даже о подозрениях на уход.

Пиявка бежала в ночи резво, мои ноги едва успевали найти опору в том месиве, которое она пролетала с легкостью. Хоть сам на четвереньки становись.

Волки не встретились. Счастье. Или везение. Короче, судьба благоволила. Горы, чуть видные в куцем свете луны, медленно, но приближались, а дальняя вершина, о которой говорил проводник, постепенно пряталась. Если он не соврал, скоро буду на месте.

Озерцо обнаружилось на рассвете, а к конечной точке маршрута мы с Пиявкой выходили уже при ярком дневном освещении. Горы синели, закрывая горизонт, могучие деревья на их фоне казались расплодившимися муравьями. В окружении нескольких таких зеленых муравейников нашлось искомое. Как и древние строители, я поставил бы крепость тоже именно здесь – если свести окружающий лес, с этой точки можно контролировать все окрестности вплоть до предгорий.

Закрыв глаза, я постарался представить, как меня вели среди ночи с мешком на голове. Спереди – горы, где-то справа – башня Западной границы, а деревня, где с таким позором поймали, по левую руку. Очень похоже. Вон по той горе мы спускались с царевнами, уходя от погони. Имейся у меня бинокль, даже лесочек разглядел бы.

Никаких движений и признаков деятельности заметно не было. Как и в лесу, несмотря на уверения Грозны. Как и на предыдущей срытой крепости. А там нас, между прочим, поймала в ловушку Грозна. Потому нужно сначала осмотреться, сделать пару кругов. Я ищу Зарину, но мало ли кто еще ищет кого-то в округе. В подземелье, где в свое время держали меня с Юлианом, может оказаться кто угодно.

Пиявка заволновалась.

– Ррр! – понеслось в обратную сторону, откуда я только что прибыл.

Догнала Тома? Очень своевременно. А то предчувствия нехорошие.

Предчувствия не обманули. Волнение человолчицы переросло в страх, она попятилась. Волки?!

– Вверх! – приказал я.

Пинок подействовал быстрее, я мигом взлетел за Пиявкой и уже с ветвей оглядел приближавшихся.

Не волки. И не Тома. Несколько человек умело и быстро шли по моему следу. Сквозь листву я насчитал четверых, но могло быть больше. Все в крестьянской одежде, вооружение – мечи и копья. Гнуков нет, и это радовало.

Рано обрадовался. Появился пятый, с гнуком в руках, с направленной вниз стрелой, при приближении взметнувшейся на меня.

– Здесь! – одновременно вскинулись три руки.

Дерево окружили. Легкий свист призвал еще нескольких. Они вынырнули как из-под земли, и вся недавно пустая местность ожила и зашевелилась. Из кустарника на месте крепости появились еще люди. Не все направились сюда, большая часть растеклась по округе, занимая удобные для обороны места. Многие держали в руках запрещенное оружие.

Под деревом велись тихие переговоры, голоса едва доносились. Трое показались знакомыми – редко встретишь вместе гулкого, картавого и шепелявого.

Пиявка жалобно рыкнула и заскулила. Ей не нравилась роль жертвы.

– С ним человолк!

– Это Чапа, цариссин невестор.

Да, вряд ли еще у кого-то имеется свой человолк. А голос тоже знаком. Внизу – старый знакомый, Тихон, который участвовал в набеге на комнату в башне, и троица мародеров с предгорий – Немец, здоровяк и бывший раненый. И еще кто-то с ними.

Тихон здесь, а это значит, что мои поиски окончены.

– Мне нужна Зарина! – громко объявил я из ветвей.

– Она всем нужна.

– Срочное дело. Мне нужно увидеть ее прямо сейчас.

– А мне нушны шторофье и нофые шубы, и што?

Я проигнорировал Немца:

– Тихон, ты все видел и знаешь, как Зарина ко мне относится. У меня важное послание. Важнейшее. Дело жизни и смерти.

– Насчет последнего сейчас поможем, – высказался неизвестный с гнуком.

– Подожди. – Ладонь Тихона предупреждающе поднялась. – Пусть скажет, с какой вестью прибыл. И как нашел. Молодой цариссе запретили идти вдогонку.

Новый звук, похожий на стрекот цикад, пронесся над лесом. Это оказался сигнал. Люди с оружием попрятались в кустах, исчезая, как по мановению волшебной палочки. Те, которые поджидали меня внизу – тоже. Они рухнули в траву, копья выставились, стрелки натянули тетивы. Обо мне забыли. Будь у меня дальнобойное оружие, расстрелял бы сверху, как в тире. Правда, есть праща на ноге, но чем она поможет на дереве, где ни камней, ни места, чтоб раскрутить? Вот же дурацкие правила, ограничивающие законопослушных людей в выборе оружия самозащиты. Преступник же всегда пользуется не тем, что разрешили, а оптимальным.

Со стороны, откуда я прибыл, доносился шум. Лошади. Много. Затем сквозь листву мелькнул до боли знакомый флаг.

– Ловушка! – заорал я из ветвей. – Не подходите!

Пиявка шарахнулась от моего голоса и чуть не свалилась с ветви. Ее рычание подхватило мой ор, такой дуэт нельзя не услышать. Но копыта коней продолжали мерно топать по направлению к центру ловушки. Они там что, с ума посходили?

– Тома! – снова крикнул я. – Здесь засада!

Тома слышала. И все засевшие в кустах слышали. Никто не сделал ни малейшей попытки заткнуть мне рот стрелой, вместо этого затаившееся воинство поднялось с замаскированных позиций.

– Смерть ради жизни! – хором гаркнули десятки глоток.

– За лучшую жизнь! – завершила Тома фразу, с которой однажды на нее покушался фанатик.

Я ничего не понимал.

– Приветствуем цариссу Тамару! – Мои недавние противники склонили головы.

– Приветствую доблестных воинов добра и света. – Поднятая ладонь остановила свиту, Тома спешилась и в сопровождении одного Юлиана двинулась к нам.

У ее ног бежал учуявший подружку Шарик, на посторонних он внимания не обращал – угрозы от них не чувствовал.

– Это ваш человек с человолком? – Тихон показал на скрывавшую меня крону дерева.

– Если с человолком, то без сомнений. – Тома повысила голос: – Чапа, спускайся, сейчас все объясню.

– Желательно бы.

Я спрыгнул вместе с Пиявкой. Воины добра и света отпрянули, оружие механически выставилось на человолка. С большим трудом у них получилось опустить гнуки, клинки и копья.

Пиявка скалилась и огрызалась, я тоже был не в лучшем настроении.

– Что все это значит?

– У меня теперь собственная армия. – Тома приблизилась. Победная улыбка сияла на ее лице, глаза сверкали. – Теперь мы столько всего сможем!

Мы? Ну-ну.

Сбоку Тому от возможных покушений прикрыл Юлиан, а у ног Пиявка сцепилась с Шариком. Из бывших противников встать близко осмелился только Тихон, к которому я не испытывал враждебности. Но где-то здесь должны обретаться Дорофей и ему подобные, неоднократно старавшиеся отправить меня и Тому на тот свет. Они теперь тоже в ее подчинении? А как насчет меня? Кто я теперь для них – командир, хотя бы младший, чужак-посторонний или соратник (почему-то хочется сказать – соучастник)?

– Сначала пусть ответят – Зарина здесь? – Я уже готов был кинуться на Тихона.

Брошенный им на цариссу взгляд дождался подтверждения – можно отвечать. Как же быстро все переменилось. То убить жаждали всеми силами и средствами, даже ценой жизни, теперь разрешения сказать спрашивают.

– У человека две ноги, две руки, но только одна голова, – проговорил Тихон. – Если головы тоже будет две, человек не выживет. Зарина передала власть и подтвердила законность новой цариссы. Ей ничего не оставалось, как уйти.

– Давно?

– Сразу же. Никто не знает, куда.

– Даже Дорофей?

– Они ушли вместе.

Ответ убил.

Вряд ли меня сейчас что-то интересовало, но Тома взялась тихо рассказывать, мешая утонуть в колодце с болью.

– Варфоломея создала тайную организацию, которую назвали Паутиной. Нечто вроде рыцарского ордена. Лучше сравнить с масонской ложей – сюда тоже не попасть без рекомендации, потом нужно делами доказать убеждения, пройти посвящение… – Тома слегка встряхнули меня, чтоб слушал внимательнее. – Лозунг сообщества – смерть ради жизни, за лучшую жизнь. Нынешняя жизнь не устраивает многих, но все молчат, поскольку за инакомыслие – смерть.

– Ну да, если все равно умирать, то лучше с пользой, – скривился я, волей-неволей втягиваясь в разговор.

Тома улыбнулась сработавшей уловке, но ерничанья не приняла:

– Хотя бы ради счастья детей. Или их детей. Паутина работает не на сейчас, а на будущее.

– За счастливое будущее только что сражалась Деметрия. Принесло это кому-нибудь счастье?

– Власть нельзя свергать, ее нужно брать постепенно, – возразила Тома. – Интересы и планы у Деметрии были свои, у каждого отряда рыкцарей – свои, у крестьян, которые поддержали восстание – тоже свои, совершенно другие. И некоторые царберы немало воды помутили в своих гарнизонах. У нас…

Надо же, «у нас». Быстро осваивается. У меня нашлись силы кисло ухмыльнуться.

– Каждый член ячейки, – продолжала Тома, – дает обет и присягает главе рода, создавшего и курирующего Паутину. На данный момент во главе оказалась я.

Заставить меня прочувствовать величие момента должна была долгая пауза, но эффект не получился. Я тупо глядел в землю, в отличие от Юлиана, который просто ахнул от услышанного. В его глазах девушка давно была царицей, теперь стала богиней. Вот так, из ничего, в буквальном смысле из-под земли у нее появилось связанное клятвой и круговой порукой собственное войско.

Не дождавшись подобных восторгов от меня, Тома сказала:

– Отступники пошли не тем путем, у них был разброд в целях. Деметрия могла обмануть, прикрывшись ложными обещаниями. У нас такое невозможно. Все завязано на одну семью, глава семьи является гарантом всех договоренностей. Если человек падет в борьбе за счастье будущих поколений, его семье оказывают почести и переводят на лучшее положение, приближая к башне. Это стимул для остальных. Варфоломея и ее дочки всегда держали слово. Только наследник основательницы может возглавить Паутину, и сейчас это я.

Ожидаемого энтузиазма Тома опять не дождалась. Повторный упор на предмете гордости вызвал у меня угрюмый оскал – я понимал, к чему приведет дальнейшее. В стране, где за каждой стенкой сидит по подслушивальщику и подглядывальщику, достаточно одному члену Паутины попасть в руки Верховной царицы, и на этом все. Совсем все. Всем.

А Тома все еще надеялась на мои понимание и поддержку.

– Идея Паутины в том, что все равны, – вещала она с восторгом. – При равных правах тоже нужно следить за порядком, и мы создаем структуру, которая, когда придет время, обеспечит людям безопасность. Этому подчинено все. Отдать жизнь за главу организации – подвиг, за который семью поднимут на ступень выше. В Паутине несколько ступеней. Новые члены начинают с низшей, но, к примеру, подвиг павшего поднимает его близких, и его дети начнут с более высоких позиций. Паутина восстанавливала Зарину в правах, чтоб получить прежние возможности. Считалось, что только она, как прямой потомок, может претендовать на лидерство. Теперь все уладилось, права и обязанности гаранта перешли ко мне.

– Зарина сама сказала это?

– Да, – кивнула Тома. – В лесу, куда меня выводили, в присутствии большинства членов Паутины. Мне принесли присягу, и я стала обладательницей собственной невидимой армии с неописуемыми возможностями.

Меня интересовало другое.

– Куда могла уйти Зарина?

– Не сказала. На прощание она просила не преследовать и не искать, чтоб не сделать хуже. С ней вместе ушел Дорофей. Он слишком долго жил с дочерьми Варфоломеи и приемную дочь считал вероломной захватчицей. Теперь мне нужно подтвердить свое вознесение, расширить Паутину на другие вотчины и поднимать по иерархии членов организации и их близких.

Позади послышался шум. Тома нервно обернулась:

– Что там?

– Ваш?

Несколько человек держали скрученного Добрика. Красивая рубаха была порвана, лицо расцарапано, под глазом наливался синяк.

– Это мой дворецкий! Отпустите!

– Как скажете, царисса. – Державшие разжали руки, и парень смог выпрямиться, хотя не сразу. – Он пробирался к дороге.

Взор Томы осмыслился.

– Добрик?

Дворецкий рухнул на колени:

– Простите! Я ваш – душой и телом, я жизнь отдам…

– Отдашь, – хмуро подтвердил Юлиан.

Острие его меча уперлось в спину дворецкого.

– Рассказывай, – приказала Тома.

– Я не мог поступить по-другому. – Голос Добрика сломался. – Я на службе у Верховной царицы. Мне приказали попасть в Паутину, но меня туда не брали, требовали только помогать.

– Ты все-таки помогал?! – У Томы дернулся глаз. – И в подземелье?! И врал прямо в лицо?!

– У меня был приказ. Ослушаться нельзя. Я мучился, не мог придумать, как не нарушить обязательства и при этом не повредить Вам. Я люблю Вас, моя царисса!

У Томы навернулись слезы. Юлиан пнул Добрика:

– Сейчас последний шанс сказать правду. Рассказывай все.

– В крепости преподавали прослушивание и другие премудрости наблюдения, моя основная работа состояла именно в этом. – Лицо Добрика поднялось к Томе в дикой мольбе. – Простите меня, я не мог сказать всего, не имел права, но делал все, чтоб не навредить. Верховная царица знала о покушениях, знала, кто стоит за ними, и кто все устроил. Тит и Чичан с семьями – в ее застенках, никто никуда не сбегал. Ваши разговоры я тоже слушал. Не все понимал, но понял, что есть какая-то тайна. Но я никому…

Брызнуло красным, из горла выше кадыка с хлюпом вышел клинок.

– Он тебя обманывал. – Юлиан вытер меч об юбку. – Предал. Ты могла опять его простить. А такое прощать нельзя.

Тело дворецкого рухнуло к ногам ошалелой Томы. Все застыли. Я перехватил торжествующий взгляд Юлиана. Что бы он ни говорил, а по-настоящему просто избавился от конкурента. Я тоже в некотором роде конкурент. Когда брызнет у меня?

Странно, что Юлиан до сих пор не нашел способа. Ждал момента или боялся. Томиного гнева? Или я в очередной раз чего-то не знаю?

Вдали зацвиркали цикады.

– Тревога! – разнеслось по поляне.