Читать книгу ВЫБОР. Невидимая Связь - Пиер Мартен - Страница 9

«Бабушка придет около 11», – крикнула мама из кухни. У меня перехватило дыхание от этой мысли. Это будет обед или допрос? Я не могла вспомнить, когда в последний раз мы все вместе обедали в субботу. Это не должно было быть особенным событием. Я двинулась на кухню.

«Бабушка?»

«Она тоже хочет с ним познакомиться», – сказала мама, продолжая перекладывать салат в миску. Я не знала, как остановить валун, несущийся вниз по склону. Все раздулось из мухи в слона. Мама готовила пир, а папа убирался во дворе. Казалось, они пытались произвести хорошее впечатление. Они никогда не заходили так далеко для других моих друзей.

«Ты же не собираешься поставить меня в неловкое положение?» умоляла я.

«Он просто присоединится к нам на семейный обед, – сказала мама с улыбкой, – и мы будем вести себя так, как будто это происходит постоянно».

«Я не встречаюсь с этим парнем», – возразила я. «Зачем ты позвонила бабушке?»

«Это цена, которую ты должна заплатить», – усмехнулась мама, – «за то, что у тебя есть семья, которая тебя любит». Она оглядела меня с ног до головы и добавила: «Вот, а что ты планируешь надеть?». Джинсы и хлопковый пуловер были тем, что я обычно носила. Я окинула себя взглядом и не увидела ничего, что стоило бы менять.

«Это концерт», – настаивала я, – «а не свидание».

«Я просто подумала, что ты захочешь одеться понаряднее, чтобы пойти в центр города», – прокомментировала мама, накрывая салатницу полиэтиленовой пленкой и убирая её в холодильник. «У тебя есть такие красивые юбки. Чёрная, которую ты надевала на день рождения бабушки, так мило смотрится на тебе».

«Я и не пытаюсь быть милой», – вздохнула я. Мне вдруг стало стыдно за свой внешний вид. У мамы была манера запутывать мои мысли своими предложениями. Я оттолкнула эту мысль и заполнила её своим упрямством. Измениться сейчас было бы поражением. Я почти заблокировала семью, но потом передумала. «Мама?»

«Да?»

«Пожалуйста, не делай так, оставь всё как есть», – умоляла я. Я боялась, что Калеб убежит от моей безумной семьи. Это становилось худшей услугой, которую я когда-либо кому-либо оказывала. Я должна была перестать быть добровольной помощницей.

«К нам на обед придет друг», – сказала мама, открывая духовку, чтобы посмотреть, как готовится запеканка с макаронами. «Ничего больше и ничего меньше». Я закатила глаза. Обычно нам везет, если на обед есть холодные котлеты. Я оставила её там с её безумными планами питания, перешла в семейную комнату и плюхнулась на диван рядом с Зейном.

«Мама перестаралась?» спросил Зейн. Он думал, что это смешно.

«Он просто друг», – твердо заявила я.

«Он им нравится», – сказал Зейн. Я посмотрела на него с некоторым замешательством. «Маме и папе», – уточнил он. «Я слышал их разговор вчера вечером. Они думают, что он подходит на роль зятя».

«Они даже никогда не встречались с ним», – сказала я с некоторым удивлением. Зейн пожал плечами. Он не играл со мной. Обычно я могла сказать, когда он говорил правду. Из меня вырвался гнев, который поднял брови Зейна.

«Думаю, всё будет не так уж и плохо», – сказал Зейн.

«Это не свидание!» объявила я, вставая. Я двинулась вперед, пока мама и папа пытались утешить меня издалека. Я вышла за дверь и направилась прямо к папе. С ним не было необходимости в указаниях. Благодаря активной связи мы всегда знали, где находится каждый из нас.

«Откуда ты знаешь Калеба?» потребовала я, пока папа сгребал прошлогодние листья с кустарника.

«На что ты так сердишься?» спросил папа, игнорируя мой вопрос. Он продолжал сгребать, и я поставиласвою преграду, отгораживаясь от нашей музыки. На этот раз я отгородилась от всего мира. Он перестал сгребать и повернулся ко мне.

«Я был обеспокоен», – спокойно сказал папа, – «поэтому я проверил его».

«А теперь вы с мамой думаете, что нашли мне будущего мужа», – сказала я достаточно громко, чтобы услышали соседи. Папа уронил грабли и раскрыл объятия. Несколько мгновений я стояла непоколебимо, но потом стресс взял своё. Я открыла свой разум и вошла в его объятия. И мама, и папа наполнили меня любовью. Я снова захотела гнева.

«Мне очень жаль», – искренне сказал папа и обнял меня ещё крепче.

«Ты не должен был проверять его», – сказала я. «Он просто друг. Ты должен доверять мне».

«Я не всегда хорошо соображаю, когда беспокоюсь о тебе», – прошептал папа. «Но ты права, я не должен был проверять. Но я не могу пообещать, что больше не буду глупить». Как же я ненавидела одеяло безопасности в его руках и то, которое он выковал в моём сознании. Я была уже слишком взрослая, чтобы так сильно в этом нуждаться.

«Он просто друг», – сказала я, а потом начались слезы. Напряжение от предстоящего обеда переполняло меня, и в папиных объятиях я потеряла сознание.

«Мне жаль», – тихо повторял папа, позволяя мне плакать на его плече. Мне нужно было уйти от всего этого. Мне нужна была своя собственная жизнь, но выпускной не мог наступить уже сейчас.

Прошло мгновение, прежде чем я снова поверила своему голосу. Я вытерла глаза и выпрямилась, высвободившись из папиных объятий. Я видела, что его глаза тоже не были сухими. Он знал и чувствовал, что причинил мне боль. Теперь я чувствовала себя виноватой, что причинила боль и ему. Эта связь была такой неприятной.

«Признаюсь, – признался папа, – мы немного переволновались. У него полный пакет документов в Массачусетский технологический институт, а они не дают их просто так». Я посмотрела в его глаза, в них было такое щенячье отчаяние по поводу моего будущего. Я не смогла сдержаться и рассмеялась.

«Я не выхожу за него замуж», – сказала я между смешками.

«Мы просто хотели произвести хорошее впечатление», – сказал папа с улыбкой.

«Ты его отпугнёшь», – сказала я. «Он хороший парень, вышедший из своей зоны комфорта. Я просто хочу показать ему, что у него есть друг на концерте».

«Ладно, ладно», – капитулировал папа, – «мы немного сбавим тон». Я крепко обняла его, прежде чем вернуться в дом. Я не меньше боялась обеда, но, по крайней мере, папа лучше меня понимал в таких делах. Надеюсь, он поговорит с мамой до того, как Калеб убежит на холмы. Проклятье, он сказал, что у него полный курс.

Предупреждение – Родители перегибают палку

Я написала Калебу смс в надежде, что он не выйдет из себя, когда приедет. Моя семья немного странная, но они мои, и, насколько я поняла, я сама же их и выбрала.

Я считала, что я должна быть в костюме.

Лол, мама настаивала на юбке.

На это не последовало никакого ответа, и я уже начала думать, что я вообще не должна наряжаться на концерт. Лучше бы мама никогда не вбивала мне эту идею в голову.

Джинсы подойдут?

Надеюсь, да, это то, что я надела.

Облегчение было ошеломляющим. Не думаю, что мне было бы комфортно в юбке. Может быть, на свидании, но не на обычном концерте с подругой. Мама могла бы разочароваться, но она не понимала, что сегодня в моде комфорт. Я поднялась наверх и переоделась в более яркую рубашку. Моя вторая была немного выцветшей.

«А вот и моя любимая внучка», – сказала бабушка, увидев меня, спускающуюся по лестнице. Я переместилась в её объятия и вытерпела поцелуй в щеку. Она именно такая, какой все представляют себе бабушку. Седые кудри и бесконечная улыбка. Она немного ниже меня ростом, но, казалось, у неё больше энергии. Как будто она пыталась впихнуть больше жизни под конецсвоей жизни, восполняя недостаток её в начале.

«Привет, бабушка», – ответила я.

«Мама!» крикнул Зейн с верхней ступеньки лестницы. Бабушка улыбнулась и помахала ему рукой. Хотя она была уже в годах, она по-прежнему работала в библиотеке полный рабочий день. Ей нравилось читать дошкольникам и приветствовать жителей города, когда они проходили мимо. Зейн всегда вел себя рядом с ней как ребёнок, и это стоило ему лишних поцелуев. На его щеке были маленькие красные следы от её помады. Я вытерла свою, подумав, что у меня такие же отпечатки.

«Привет, мама», – сказал папа, подойдя, когда услышал крик Зейна. Папа тоже получил поцелуй, хотя объятия были не такими мягкими.

«Сэмми, где Натали?» спросила бабушка.

«На кухне», – ответил папа, – «всё готовит». Бабушка взяла меня за руку и потянула за собой на кухню. В её присутствии я всегда чувствовала себя на десять лет старше. Она была нашей главной няней в детстве. Мы с Зейном проводили с ней столько же времени, сколько с мамой и папой. До детского сада она даже жила с нами, чтобы у папы было время ходить в школу, а у мамы – на работу. Она готовила замечательные тосты с сыром – одно из немногих блюд, которые я тогда ела с удовольствием.

«Натали», – воскликнула бабушка, когда мы вошли в кухню.

«Привет, Мэри», – тепло сказала мама, доставая запеканку из духовки. «Я рада, что я смогла её приготовить».

«Я бы ни за что не пропустила это», – сказала бабушка, поворачиваясь ко мне, – «Твоё первое настоящее свидание».

«Это не свидание!» сказала я в унисон с мамой. Бабушка удивленно поджала губы. «И это не было бы моим первым, если бы было», – добавила я немного тише. У меня было несколько свиданий и даже одно второе. Не моя вина, что они были скучными.

«Он просто друг», – подхватила мама. «Калеб Макгуайр играет с настоящей группой в городе. Тиган собирается поддержать его. Это будет его первое выступление перед публикой». Между бабушкой и мамой был какой-то ужасно подозрительный зрительный контакт. Было похоже, что они мне не поверили.

«Не в первый раз, – сказала я, защищая Калеба. Не то чтобы он боялся или что-то в этом роде. «Он играл на свадьбах и прочее. А также с оркестром в школе».

«Правда?» уточнила бабушка. «На каком инструменте он играет?»

«На скрипке», – ответила я. «Это будет первый раз, когда я услышу, как он играет вне оркестра. Один из ребят в оркестре, саксофонист, попросил его сыграть на сцене. Я не представляю, как он может просто взять и выйти перед всеми этими людьми».

«Должно быть, он очень уверен в себе», – продолжала бабушка. «Будет здорово, если у него будет друг в зале».

«Да», – согласилась я, – «именно так я и подумала, когда он спросил».

«Так он попросил тебя сам?» поинтересовалась бабушка. Мама перестала доставать тарелки из буфета и ждала моего ответа.

«Это не свидание, – вздохнула я, закатывая глаза, – он просто друг, и мы просто разговаривали. Я упомянула, что никогда не слышала, как он играет, и он предложил мне билет».

«Он очень умный», – добавила мама. Затем она вернулась к тарелкам, когда я нахмурилась.

«Правда?» продолжила бабушка.

«Да», – сказала я, не желая усугублять допрос долгим ответом.

«Стипендия в Массачусетском технологическом институте», – сказала мама, когда я слишком долго молчала.

«О, ты имеешь в виду НАСТОЯЩИЙ умный», – усмехнулась бабушка. Она увидела выражение моего лица и потеряла свою улыбку. «Мы просто дразнимся», – сказала она, а затем снова обняла меня. «Мы будем относиться к нему как к другу, не беспокойся».

«Спасибо, бабушка», – честно сказала я. Она поняла это быстрее, чем мама и папа. Хотя моя связь с ней не такая сильная, как с остальными членами семьи, но она всё равно была тёплой и уютной. Я дала волю своей признательности и получила её любовь в ответ.

«Саксофон и скрипка», – заметила бабушка, – «не думаю, что когда-либо слышала эти два инструмента вместе». Разговор, к счастью, отошёл от темы свидания и стал приятным. Мы с бабушкой помогли маме накрыть на стол, обсуждая, как изменилась музыка за эти годы. Я была удивлена, услышав о некоторых концертах, на которые бабушка ходила в молодости. У меня сложилось впечатление, что она с радостью провела 60-е годы. По крайней мере, они звучали как приятные воспоминания.

Калеб приехал в полдень. Я видела, как он трижды поправлял одежду и наклонялся, чтобы посмотреть в зеркало бокового вида своей машины, чтобы поправить прическу. Он был напуган, но тем не менее вышел вперед. Каким-то образом его реакция ослабила мой страх. Я не могла спокойно смотреть, как он пытается позвонить в дверь, поэтому я вышла на улицу, чтобы поприветствовать его на дорожке.

«Привет», – сказала я так ярко, как только могла. Калеб замедлил шаг и улыбнулся. Я поняла, что это была правильная идея – встретить его у входа. Получился как бы небольшой ледокол, прежде чем моя семья обрушится на него.

«Привет», – ответил Калеб, – «сейчас полдень». Я улыбнулась мистеру Очевидность. Я почти видела, как он дрожит.

«Нервничаешь?» спросила я.

«Да», – ответил он, покачав головой. Я остановила его приближение и дала ему перевести дух.

«По поводу обеда или концерта?» спросила я спокойно. Почему мне нравилось, что он нервничает? Наверно это как-то успокаивало, но совершенно неуместно было извлекать из этого удовольствие.

«Обед», – ответил Калеб и опустил глаза и я перестала получать от этого удовольствие. Теперь он был смущен, а мне нужен был уверенный в себе Калеб, каким он был несколько дней назад. Я сделала то, чего не ожидала, – взяла его руку в свою, блокируя его песню, а значит, и связь, прежде чем она началась.

«Тебе не нужно никого впечатлять», – сказала я Калебу. «Я хочу увидеть, как ты играешь, а мои родители хотят знать где меня разыскивать, если я не вернусь. Больше ничего». Калеб рассмеялся над последней частью и крепко сжал мою руку, набравшись смелости.

«Я боялся допроса», – признался Калеб и его улыбка вернулась к нему.

«О, это будет», – усмехнулась я. «Просто у нас нет возможности провалиться. Я единственный судья, который имеет значение». Его глаза заострились, и он казался чуть выше. Я была странно горда собой. «Заходи и мы посмотрим, не удастся ли нам сбежать раньше времени». Я попыталась убрать руку, когда поворачивалась. Он осторожно взял её в свою, пока мы шли к двери. Мне было немного не по себе от того, насколько это было удобно. Ощущения были лучше, чем я ожидала, почти как будто они были вылеплены, чтобы быть вместе.

«Это не может быть хуже, чем контрольная по математике», – пошутил Калеб. Я рассмеялась и почувствовала себя лучше от того, что его уверенность немного восстановилась. Я покачивала наши соединенные руки, пока мы поднимались по ступенькам крыльца. Мы не отпускали друг друга, пока не вошли в дверь.

«Калеб, это мои родители и моя бабушка», – представила я его.

«Мистер Фуллер», – решительно сказал Калеб, протягивая руку, – «Спасибо, что пригласили меня на обед». Он скрыл все свои опасения и стоял во весь рост, когда мой отец пожал ему руку.

«Зови меня Сэм, Калеб», – сказал папа, казалось, больше интересуясь им, чем мной. Мама и бабушка настаивали на объятиях, которые ещё больше раскраснели щеки Калеба.

«Привет, Калеб», – сказал Зейн с дивана, едва подняв глаза. Он работал над игрой на своем планшете.

«Привет, Зейн», – ответил Калеб. На секунду я испугалась, что мы все будем сидеть в семейной комнате и разговаривать, но к счастью мама не собиралась заставлять нас так долго мучиться.

«Обед готов», – сказала мама. «Зейн, оставь игру и присоединяйся к нам». Зейн хмыкнул, положил планшет и медленно двинулся вперед. Мы все перешли в столовую, где мама усадила Калеба рядом с папой, а меня рядом с Калебом. Мама села напротив Калеба, а бабушка рядом с ней. Зейн пожал плечами и сел через стол от папы, обычно на мамино место. Я была уверена, что Калеб чувствовал себя окруженным со всех сторон, но по нему этого не было видно.

«Итак, – начал папа, когда начали разносить еду, – какие у тебя планы после окончания школы, Калеб?» Отец уже знал, но, по крайней мере, это был легкий вопрос.

«В основном в колледж, – ответил Калеб, – но пока не знаю, что буду изучать. Мне нравится математика, и инженерное дело звучит привлекательно. Моя скрипка всё ещё моя любимая, но, думаю, я смогу заниматься этим, куда бы я ни пошёл».

«Музыка и математика тесно связаны», – вклинилась мама. «По крайней мере, я так слышала».

«Это так, миссис Фуллер», – согласился Калеб. «Математика более конечна, но звуковые волны представляют собой красивые формулы и придерживаются строгих правил. Обе дисциплины усиливают друг друга. Математика дает правила, а музыка – бесконечные способы их применения». Я смотрела на него, пока его мысли работали. В словах слышалась его любовь к музыке. Я сидела рядом с человеком, который, в отличие от меня, понимал своё будущее.

«Похоже, ты хочешь стать скрипачом», – сказала бабушка, подвигая салат к своей миске.

«Музыканту трудно зарабатывать на жизнь», – сказал Калеб. В этих словах звучал голос его родителей. «Будет лучше, если я изучу что-нибудь более практичное». И папа, и мама кивнули в знак согласия. Мне было интересно, что случилось с речью «делай то, что делает тебя счастливым», которую они всегда мне говорили. Мне хотелось вскочить и сказать Калебу, чтобы он поступил именно так. Если бы это не смутило его, я бы так и сделала.

«И про счастье тоже можно кое-что сказать», – подхватила бабушка. Я улыбнулась ей. Посмотрим, как мама и папа будут ей возражать.

«Если ты несчастен, какой смысл во всех этих деньгах», – добавила я к словам бабушки.

«А кто сказал, что ты будешь разорившимся музыкантом», – продолжала бабушка, улыбаясь мне. «Многие из них прекрасно зарабатывают». Калеб набил рот макаронами с сыром, чтобы затормозить любой ответ. Я думаю, он говорил моим родителям то, что они хотели услышать, и не хотел противоречить этому.

«Музыка – это большой риск», – сказал папа небрежно. «Сейчас инженерное дело гарантирует тебе и твоей семье безопасность». Я скрипнула зубами, когда папа упомянул семью.

«Доход делает жизнь намного проще», – согласилась мама. «Он дает тебе выбор, которого иначе у тебя не было бы». Бабушка смотрела на этих двоих, как будто они были новыми людьми.

«Доход – это хорошо», – согласилась бабушка, – «счастье лучше». Она быстро положила еду в рот, чтобы отвлечься от вопросов, которые могли возникнуть. Мне захотелось её поцеловать.

«Музыка действительно делает его счастливым», – добавила я. Калеб усмехнулся, глядя на меня с полным ртом еды.

«Куда ты думаешь поехать», – спросил Калеба папа. Я могу поклясться, что Калеб глотал, не жуя.

«Массачусетский технологический институт принял меня, – сказал Калеб, вытерев рот салфеткой, – но я жду ответа из Стэнфорда. Мой отец познакомился там с моей мамой».

«Обе школы замечательные», – заметила мама.

«Это точно», – согласился папа. «Любая из них будет для тебя как перышко в шляпе». Перо в твоей шляпе? Что было не так с папой? Его никогда не волновало, в какую школу кто ходит. Он всегда говорил, что важно то, что ты делаешь со своей жизнью, а не то, как ты туда попал.

«Это не то место, куда он хочет пойти», – пробурчала я. Я слишком поздно поняла, что это было решение Калеба – говорить ли об этом. Бабушка подняла брови.

«В Северо-Западном университете отличная струнная программа, – сказал Калеб, прикрывая мои слова, – я встречался с руководителем музыкального факультета в прошлом году, и мне очень понравилось. Они там едят и дышат музыкой».

«Звучит как замечательная программа», – подхватила бабушка.

«Так и есть», – сказал Калеб. Затем он продолжил перечислять особенности программы и все, что ему в ней понравилось. Он знал имена преподавателей скрипки, кто сейчас занимает должность первого председателя, и даже описание комнат в общежитии. Если вы не знали о его желании раньше, то узнали, как только он замедлил шаг и понял, что монополизирует разговор.

«Ему нравится его музыка», – резюмировала я.

«Страсть важна в любом искусстве», – сказала бабушка. «У тебя, конечно, нет недостатка в этом». Мама и папа молчали во время описания Калеба. Я думаю, они были разочарованы.

«Так ты собираешься заниматься скрипкой?» – спросил папа. Он смотрел в тарелку, подталкивая вилкой еду, как будто ответ не имел значения.

«И в Массачусетском технологическом институте, и в Стэнфорде есть оркестр», – ответил Калеб, – «Я буду специализироваться в музыке и всё равно смогу играть». Он пожал плечами, похоже, довольный своим выбором. Отец просиял.

«Лучшее из двух миров», – сказала мама. Я потеряла концентрацию и позволила гневу вырваться наружу. Он не был сильным, просто достаточным, чтобы мама и папа почувствовали замешательство. Я не могла поверить, что они поощряют Калеба заниматься тем, к чему он не лежит всем сердцем.

«Я бы занялся музыкой, – вклинился Зейн, – хотя в моём случае это будет электрогитара». Он сделал небольшую воздушную гитару своей вилкой и покачал головой. Бабушка засмеялась, и разговор начал меняться. Бабушка направила его в сторону групп своего поколения. Между поколениями началась небольшая война за то, чья музыка лучше. Чем старше ты становишься, тем больше убеждаешься, что у новой музыки нет сердца. Зейн, Калеб и я объединились, чтобы донести до древних, насколько детской была их музыка. Должен сказать, что это был гораздо лучший разговор, чем будущий жизненный выбор Калеба.

Что меня удивило, так это то, насколько расслабился Калеб. Когда мы только сели за стол, он был жестким, как доска. Теперь на его лице играла улыбка, и он уверенно вёл беседу. Он даже ввернул удачно подобранный каламбур, который вызвал несколько минут смеха за столом. Есть что-то такое в том, чтобы привести друга домой и обнаружить, что он нравится и моей семье. Это подтвердило мой выбор, заставило меня почувствовать себя немного сильнее.