Читать книгу Крысиный принц - Пол Хаген - Страница 11

10 ноября 2013 года, воскресенье, 07:20. Окрестности Лондона

Всю вторую половину ночи шёл дождь. Ноябрь берёт своё: к рассвету заметно похолодало, промозглый ветерок гоняет клочья сизого утреннего тумана над мокрой брусчаткой, перебирает бусы тяжёлых капель на голых ветках деревьев, дрожит капризной нервной рябью на поверхностях чёрных луж.

Пол Эванс, сорокадевятилетний профессор инженерного факультета Имперского колледжа Лондона, выбежал, как обычно, из своего дома на Палмерстон-роуд в семь двадцать утра. Бр-р-р! Зябко! После того как они расстались с Магдой, Пол совершает пробежки каждый день, за три месяца лишь два раза пропустив тренировку.

За это время он стал чувствовать себя намного лучше: подтянулся живот, мышцы окрепли и налились силой. Студентки стали кокетничать с ним, чего он раньше не замечал. Да и мысли в голове пришли в порядок – наступило какое-то успокоение, вернулась прежняя вера в себя.

А ведь поначалу он был разбит признанием жены как старый глиняный кувшин. Шутка ли, когда в лицо заявляют, что уже двенадцать лет изменяют тебе с каким-то молодым архитектором из вшивого строительного офиса! Пол тогда чуть не умер от обиды и унижения. Ничего, выжил… Сердечко, правда, пошаливало. Взялся за себя. Спорт, диета. Только вот курить жутко хочется – спросонья рука по привычке тянется за сигаретой. Зато утренний кашель уже месяц как прошёл, что не может не радовать.

Ладно, всё прекрасно! От разводов ещё никто не умирал. Надо бы только найти время и вещи разобрать после переезда, а то спотыкаешься о коробки, как на вокзале.

В это раннее утро Лондон ещё спит. К тому же воскресенье – это не понедельник, когда все спешат на работу. Сейчас на улице – ни души. Светает поздно – ночные сумерки едва начинают рассеиваться, и одноэтажные дома вокруг выглядят странными мрачными силуэтами, как в мистических фильмах.

Можно было бы, конечно, выбегать немного позже, засветло, но всё равно спит он мало: просыпается рано, долго ворочается, пыхтит, подбивает кулаком подушку, а потом лежит, вглядываясь в серый квадрат потолка.

«Эх, Магда, Магда! Когда уж ты отпустишь меня!» Обида всё еще ворочается внутри шершавым комком, грызёт душу. Одна надежда – на лекаря по имени Время…

Пол сворачивает направо, на улицу Шин-Лэйн, и бежит по направлению к Ричмонд-парку. Полиэстеровый спортивный костюм шелестит складками, полосатые кроссовки «Гола» ритмично отбивают чечётку по лужам. В сумерках эти звуки слышатся чётче и громче, чем днём, свистящим эхом отражаясь от стен и мостовой. Главное, держать дыхание: два шага и вдох, два – выдох. Раз-два, раз-два!

До Ричмонд-парка по Шин-Лэйн полторы тысячи футов – три минуты бега. Пол рассчитывает время так, чтобы ворота в парк уже были распахнуты. Летом их открывают в семь утра, зимой – в семь тридцать. За время его пробежек служители ещё ни разу не опоздали. Зачем они вообще их закрывают на ночь? Может, чтобы олени не разбежались? Их вроде там несколько сотен. Хотя почти все парки в Лондоне закрываются на ночь – традиция…

Вход в парк едва угадывается в темноте. Ага, массивные кованые ворота, с красными отражателями для автомобилей, уже открыты. В проёме между толстыми кирпичными столбами стелется туман.

Пол бежит прямо по дороге. Парк просто огромный. Почти две с половиной тысячи акров холмистой равнины разбавлены пятнами прудов и островками леса из вековых деревьев. Могучие дубы в три обхвата помнят и королеву Викторию, и Эдуарда Восьмого, и адмирала Нельсона.

Когда-то, в начале семнадцатого века, Карл Первый прятался от чумы в Ричмондском дворце на Темзе. Заодно, чтобы не умереть от скуки, он прикупил здешние окрестные земли для охоты. Именно на этих землях, благодаря чуме, и был разбит Ричмондский парк.

По парку проходят несколько главных улиц с асфальтовым покрытием. Пол вприпрыжку перемахнул через Сойерс-Хилл. По ней, если идти на восток, можно попасть к зданию управления парком и полицейскому офису, расположенным на территории.

Но Пол бежит дальше через лес, к Королевской балетной школе – бывшей резиденции Георга Второго. Здесь тоже асфальт, но дорога становится намного уже. Маршрут у Пола отработан, и он никогда не изменяет его во время пробежки.

Помимо асфальта, парк исполосован множеством грунтовых троп для пеших и конных прогулок. Когда-то по ним можно было ездить и на велосипедах, но сейчас это запрещено.

Пробежав мимо комплекса балетной школы, Пол сходит с асфальта и сворачивает по грунтовой тропинке к Загонным прудам.

Два самых больших водоёма Ричмонд-парка разделены между собой узкой и длинной дамбой. На эту дамбу в те далёкие времена, когда не было Интернета и автобусов, загоняли оленей для королевской охоты. Сейчас по ней просто проходит пешеходная дорожка, с которой можно полюбоваться на пруды и вообразить себя благородным охотником или благородным оленем – кому что по душе.

По дорожке к прудам бежать становится тяжелее, из-под ног разлетаются камешки, иногда отдавая лёгкой болью сквозь мягкие подошвы кроссовок. Пол забегает на дамбу и на секунду останавливается, чтобы отдышаться.

В сумраке оба пруда выглядят магически. Воды не видно, но её присутствие угадывается в лёгком запахе тины и тихом покрякивании какой-то одинокой болотной птицы. Через едва различимую, светлую полоску дамбы таинственно переползают, словно сказочные морские чудища, волны сизого тумана.

Очарованный волшебством, Пол не может двинуться с места, боясь потревожить этот волшебный мир.

– Да-а, здорово! – подумалось ему. – Какая вокруг красо… Господи! Это ещё что такое?!

В густых клубах стелющегося тумана, прямо по центру дорожки через пруды, угадывается невысокая чёрная фигура. Пол замирает от страха.

– Что это такое? Может, пень? Сам ты пень! – обругал себя Пол. – Не было тут вчера никакого пня! И позавчера не было! Вообще нет тут никаких пней!

Бежать вперёд расхотелось. Однако нужно на что-то решиться – не стоять же тут до рассвета.

– Эй! – слабо пискнул он и не узнал свой голос. – Кто там?

Ответа не последовало. Пол нерешительно переминается с ноги на ногу. Эх, посветить бы! Жаль, фонарика нет или смартфона. Может, собака? Или олень? Точно, олень! Эта мысль вселяет в него уверенность и даже улыбку. Решив прогнать животное с дороги, он хлопает в ладоши.

– Пошёл отсюда! Брысь! – профессор свистит, машет руками, словно прогоняя кого-то, и два раза громко ударяет ладонями по коленям.

Никакой реакции. Вот незадача…

Превозмогая страх, Пол стал потихоньку, с остановками, приближаться к чёрному силуэту. Низкая, не выше четырёх футов, фигура высится над туманом, как призрак Снежной Королевы. Угадывается голова, широкие человеческие плечи, но почему он такой низкий и чёрный как смоль?

Пол подкрадывается к фигуре на расстояние около двадцати футов – ближе не рискует. Он долго всматривается сквозь сумерки и туман в мрачный силуэт, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь. Тишину прерывает только уханье болотной птицы, что только усиливает нервное напряжение.

Внезапно Пол замирает, увидев что-то. Через секунду он испуганно взмахивает руками, приглушённо ахает и, развернувшись, сломя голову бежит от чёрной фигуры. Слава богу, до офиса полиции в парке рукой подать – четыре минуты быстрым бегом…

* * *

До офиса полиции Пол добежал за три с половиной минуты. Ещё через восемь минут «Воксхолл-Астра» с сержантом Ломаном, констеблем Бекером и испуганным Эвансом на борту с визгом остановился на парковке недалеко от Загонных прудов, со стороны Лон-Плантейшн. Белый автомобиль с оранжево-синими полосами по бокам и надписью «Столичная полиция» сверкает огнями сигнализации как новогодняя ёлка.

– Не волнуйтесь, мистер Эванс, сейчас мы во всём разберёмся, – высокий и жилистый Хантер Ломан поправил фуражку с шахматным красно-белым околышем. – Оставайтесь у машины, так безопасней. Пойдём, Джон, посмотрим, что там за чёрный упырь.

Джон Бекер криво усмехнулся и сплюнул. Констебль не любит, когда под конец смены возникают всякие неожиданности. Вот и сейчас он нутром чует, что добра от этого случая не жди. А так хочется снять ненавистную форму и пропустить бокальчик-другой холодного бархатного пивка! От предвкушения блаженства рот наполнился слюной, а в носу защекотали пузырьки ароматного хмеля. Джон вздохнул и выругался про себя.

Оставив машину, они двинулись к прудам, до которых по грунтовой дорожке около шестисот ярдов. Эванс нервно топчется у «воксхолла», но не выдерживает и бежит за полицейскими, держась чуть поодаль.

Идут молча. Слышится лишь шорох камней под ногами. Новый день вступает в права, понемногу растворяя сумерки в бледном утреннем свете. Пахнет сырой землёй и тиной. Туман по-прежнему низко стелется над водой и дамбой между прудами.