Читать книгу Крысиный принц - Пол Хаген - Страница 3

Шутники, вероятно, сочли бы позу Гэвина забавной.

Рыхлый белый зад, смешно торчащий над скамьёй, стянутые до колен штаны придают пленнику сходство с деревенским пьяницей. Шёл себе человек из бара, решил присесть под кустик по нужде, да так и свалился замертво. Для полноты картины не хватает здорового громкого храпа и смеха зрителей за кадром. Чем не комедия положений?

Однако присутствие палача и струйка крови, медленно ползущая от искалеченного лица Гэвина, не дают повода для веселья. Кто этот таинственный мастер заплечных дел и что ему нужно от безвольной жертвы? Почему он так жесток и беспощаден? Нет ответа…

Последний между тем не теряет времени. Стащив трусы с Гэвина, «чернец» натягивает тонкие белые медицинские перчатки из опудренного латекса. Фабричная упаковка ваты рвётся на шесть больших клочьев. «Монах» катает из них белоснежные шарики и раскладывает на столике.

Настаёт очередь банки с широкой крышкой, наполненной густым маслянистым составом, похожим на крем. Палач аккуратно обмакивает каждый шарик и бережным движением пальцев заталкивает их в анальное отверстие жертвы. Действует грамотно, как профессиональный медик.

Покончив с шариками и убедившись, что зад Гэвина набит ватой под завязку, палач прилаживает на него памперс для лежачих больных, закрепляя липучками вокруг пояса. С трудом натянув на раздавшуюся в объёме от памперса жертву трусы и джинсы, незнакомец рывком усаживает Гэвина обратно на стул.

Голова несчастного запрокидывается. Сломанный нос расплющен, лицо в крови, челюсть сдвинута от удара. Скотч крепко сковывает рот. Удивительно, как Гэвин до сих пор не задохнулся или не захлебнулся от крови и рвоты. В горле клокочет, слышны глухие тяжёлые хрипы. Так раненый зверь бьётся в агонии, окружённый толпой азартных охотников.

Палач восстанавливает статус-кво. Туловище Гэвина снова крепко привязано к спинке стула, а щиколотки – к ножкам. Наручники по-прежнему сковывают запястья за спиной.

Пленник тем временем приходит в себя. Он опять пытается мычать, но уже без прежнего энтузиазма. Выглядит Гэвин страшно. Вместо лица – кровавое месиво из костей и хрящей, только белки глаз с красными прожилками бешено вращаются в орбитах, пытаясь предугадать судьбу.

Испуг заставляет следить за малейшим движением чёрной фигуры. Палач поворачивается к столику, закрыв его от жертвы спиной. Слышится металлическое клацанье – что-то перебирает в ужасных инструментах. От резких звуков Гэвину становится дурно, происходит непроизвольное выделение мочи. Памперс надежно принимает жидкость.

«Монах» прекращает лязгать металлом и поворачивается к пленнику. В крупных руках отблескивает острейшая опасная бритва. «Конец…» – решает Гэвин и обречённо закрывает глаза. Полоснуть лезвием по горлу, перерезав все нежнейшие артерии, чего проще? Жизнь уйдёт быстро и надёжно. «Ну всё…» – он опускает голову и тихо плачет от бессилия.

Лезвие касается шеи, и узник готов встретить смерть. Мычание и хрипы смолкают, кадык нервно ходит вверх-вниз, ожидая, когда острая бритва рассечёт плоть. Волна мурашек прокатывается по телу, рассыпается мелкой дрожью. «Идущий на смерть приветствует тебя! Пара секунд – и я провалюсь в блаженство…»

Но лезвие не причиняет никакого вреда. Палач, вместо того чтобы прирезать пленника, просто скребёт бритвой по шее. Гэвин пытается приподнять голову, но «монах» силой удерживает её в наклонном положении. Твёрдая рука водит нож, совершая монотонные движения лезвием от плеч к затылку. Бритва больно прыгает по выступающим шейным позвонкам. «Господи, эта сволочь бреет мне голову!» – ужасается Гэвин.

«Монаха» совсем не беспокоит комфорт клиента. Нож скоблит жёстко, без пены, на сухую, снимая с волосами часть верхнего кожного покрова. Каждое движение лезвия обжигает болью, слезы льются непрерывно, застилая глаза. Хочется быстрее умереть, раз уж так распорядилась судьба, чем терпеть бесконечные унижения и пытки.

Наконец экзекуция заканчивается. Монстр в капюшоне обильно смачивает в спирте комок бинта, промакивает и протирает разодранные шею и затылок Гэвина. Того словно кипятком ошпаривает, пленник дёргается и хрипло скулит, а что ему остаётся? Вся власть сейчас в руках того, кто скрывает свой облик под чёрным шёлком… Чего хочет это балаганное чудище в монашеском обличье?!

Конца мучениям не видно. Теперь в руках палача возникают медицинские ножницы. Ум Гэвина тупеет и уже не так остро реагирует на происходящее. Так организм включает предохранительную защиту, оберегает мозг от «перегрева» и разрушения. Иначе человеком, сложнейшей биологической конструкцией, просто некому будет управлять… Откажет мозг – погибнет и тело… Сам узник давно смирился с неизбежным. Зло сломало его, подчинило беспрекословной равнодушной воле.

«Монах» медленно и ловко орудует инструментом для разрезания. Несчастный слышит свист лезвий, звук вспарывания. Каждый раз, когда половинки ножниц соединяются, дергаётся от лязга металла. Иногда пленник чувствует холод стали на шее. Но боли нет… Может, ему сделали укол и режут живое мясо? Что с ним творит средневековая горилла, будь она проклята?!

Всё когда-то заканчивается… Свист лезвий затихает. «Монах» отступает на шаг и бросает на пол обрезанный воротник рубашки Гэвина, оставляя открытой бритую шею в кровавых пятнах. В таком виде тот становится похожим на изувеченный манекен из фильмов про тренировки полицейских подразделений.

«Монах» швыряет ножницы на пол. Металл ударяется о бетон, наступает тишина. Ни один звук извне не проникает сюда. Полная изоляция, и никакой надежды выбраться из подземелья! Палач равнодушно отворачивается к столику с пыточными инструментами.