Читать книгу Трясина - Поль Монтер - Страница 6

Седовласый худой лекарь Паскуаль спустился в гостиную.

– Наконец-то! – воскликнул Годар, вскакивая с кресла. – Ну что, старина, надеюсь, моя жёнушка не переломала себе все кости?

– Слава Пресвятой Деве, сеньор, – ответил лекарь, поджав и без того узкие губы. – Могу решительно заверить, что жизнь мадам вне опасности.

– Отлично! Бедняжка была так плоха и вдобавок несла всякий бред. Я даже засомневался, не тронулась ли она умом. Подозреваю, что Манон слетела с лошади на полном скаку. Вообразите наше удивление, старина, когда кобыла вернулась без наездницы. Мы искали её битых два часа. Хм… а что, Паскуаль, если удар о землю был настолько силен, женщина может потерять ребёнка?

– Несомненно, сеньор Годар. Но… у мадам довольно крепкое сложение. Думаю, вы счастливо дождётесь появления первенца. Вашей супруге достаточно несколько дней полного покоя.

– Однако, господин лекарь, ваш намёк слишком груб, – хмыкнул Годар. – Хотели подчеркнуть низкое происхождение моей супруги?

– Я сказал то, что хотел сказать, – буркнул Паскуаль. – Ваше право счесть любую фразу как намёк.

– Ладно, старина, – фамильярно протянул Огюстен, похлопывая старика по плечу, – не стоит принимать близко к сердцу. Я же прекрасно знаю, что за спиной все вечно поминают моё прошлое. Но зато я щедро плачу за услуги. Надеюсь, это станет залогом нашей дружбы.

Желтоватое высохшее лицо Паскуаля скривилось, губы едва растянулись в попытке выдавить улыбку. Он торопливо принял деньги и поспешил покинуть замок. Хозяин дома внушал ему отвращение. Старик слишком хорошо знал семью герцога Бирна. Господь милосердный, ведь он готовился помочь появиться на свет малышу Самюэля, а теперь ему придётся помогать родиться отпрыску Годара.

К искренней радости Манон, она и впрямь довольно быстро оправилась. Супруг окидывал насмешливым взглядом её располневшую талию и удовлетворённо подмигивал.

– Старикашка Паскуаль дал понять, что ты здоровая, как простолюдинка. По его мнению, будь ты утончённой знатной синьорой, так непременно потеряла бы дитя и в придачу преставилась сама. Да Бог с ним, старый осёл привык иметь дело с изнеженными господами, что могут помереть от сквозняка. Уверен, что наш малец даже не охнул, когда его неумная мамаша летела вверх тормашками. Стало быть, он весь в меня, вынослив и крепок на зависть напыщенным знатным индюкам. И мы наплодим достаточно ребятни, чтобы утереть нос их худосочным отпрыскам.

Манон согласно кивала, прижимая руки к животу. Вот уж чудо, что с ней не случилось беды. Она старательно избегала воспоминаний, что были отрывочны и нечётки, и вскоре готова была сама поверить, что всего лишь упала с лошади, и нападение привиделось в бреду. Будь это правдой, с чего бы страшному призраку оставить её в живых?

Однако ожидание ребёнка обернулось для супруги Годара тягостным испытанием. Манон чувствовала постоянную слабость и изнуряющие боли во всём теле. Лицо её опухло и утратило свежий румянец. Она едва могла сделать несколько шагов по комнате. Огюстен хмурился и закатывал глаза. Неужели жена так старается походить на знатную даму, что готова падать в обморок при любом недомогании? Но Манон лишь охала, жаловалась и причитала, что силы её на исходе, и она скончается раньше, чем разрешиться от бремени.

Суровая зима была в самом разгаре, когда посреди ночи раздались истошные крики Манон. Заспанная прислуга бестолково металась по комнатам. Раздражённый внезапным пробуждением, Годар пробормотал:

– Проклятье! Этого быть не может, лекаришка уверял, что младенец появится в начале весны, отчего ему вздумалось так торопиться на свет?

Но как бы там ни было, две повитухи, что давно исполняли при мадам роли сиделок, поспешили заверить супруга, что надо срочно посылать за лекарем.

Огюстен клевал носом в гостиной. Он отчаянно хотел спать. Подогретое вино ничуть не придало ему бодрости. Его изрядно утомила суета, что творилась вокруг. Громкие разговоры прислуги, топот ног, хлопанье дверец шкафов и ящиков комодов. И вопли жены, что не смолкали несколько часов кряду. Право же, если у неё хватает сил голосить на весь замок столько времени, не лучше ли потратить их на сами роды и поскорее окончить дело. Огюстен вновь наполнил бокал вином и задумался. Любопытно, как повёл бы себя проклятый Самюэль, когда пришёл срок. Ну да, это высокородный осёл славился благородством – с такого станется ввалиться в спальню жены с глупыми словами поддержки и утешения. А не зайти ли и ему к Манон? Может, дело давно окончилось, а безмозглая прислуга забыла доложить? Годар нехотя покинул гостиную, но уже у двери в комнату жены понял, что поторопился. Она по-прежнему вопила, как умалишённая. Огюстен собрался вниз, как дверь распахнулась, и выбежала девочка-служанка с пустым кувшином в руках.

– Меня послали за горячей водой, хозяин, – испугано пискнула она, торопливо приседая в поклоне.

– Ну, так и не стой столбом, дура набитая! – гаркнул Годар, отвешивая бедняжке оплеуху.

Девочка всхлипнула и метнулась прочь, на ходу поправляя съехавший от удара чепец.

Огюстен бросил беглый взгляд в неплотно прикрытую дверь. Вот пакость! Глаза у Манон совершенно вылезли из орбит, лицо искажено страданием и блестит от пота, а рот безобразно разинут в крике. Он резко прикрыл дверь и едва ли не бегом ринулся в гостиную. Бр-р-р, отвратное зрелище! Неужели и красотка Мариэтта выглядела бы также? Что ж, тогда она должна быть благодарна, что он избавил её родовых мук. Вот дьявол, отчего мысли о Бирнах так навязчиво лезут ему в голову именно теперь, когда у него и без того хватает огорчений?

Когда, утирая потное лицо, явилась повитуха доложить, что роды мадам благополучно завершились появлением наследника, Годар был уже изрядно пьян.

– Мои поздравления, сеньор! – сладко проворковала женщина. – Не зря госпожа претерпела столько мучений. Мальчик чудо, как хорош.

– О! Стало быть, я счастливый папаша? – захихикал Огюстен. – Ну что, красавица, уверен, ты с радостью выпьешь со мной за добрую весть.

Повитуха энергично кивнула, с жадностью глядя на бутылку. Что ни говори, а господское вино во сто крат слаще домашней наливки.

Войдя в комнату супруги, нетвёрдо стоящий на ногах Годар отметил, что слуги успели привести всё в надлежащий вид. Лекарь Паскуаль мыл руки над умывальным тазиком. Манон лежала, закрыв глаза, наслаждаясь отдыхом за многочасовые страдания. Лицо её осунулось, влажные волосы прилипли к вискам.

– Огюстен… – слабо прошелестела она. – Взгляни скорее, какого славного парнишку я произвела на свет. Господин лекарь считает, что он здоров и крепок, точно молодой бычок.

Годар нетвёрдой походкой приблизился к колыбели. Младенец спал, сжав кулачки и приоткрыв крошечный рот.

– Однако он и впрямь довольно крупный, – удовлетворённо подметил Огюстен, ухватившись за край колыбели.

– Да… – покачал головой Паскуаль. – Признаться, я сам немало удивлён. Мальчик слишком уж велик для новорождённого.

– Вот так-то, старина! – самодовольно хмыкнул Огюстен. – Стало быть, простое происхождение имеет и свою привлекательность. Воображаю, как вы привыкли принимать худосочных заморышей у благородных сеньоров. Мой сынок, пожалуй, обставил их всех.

– Всякое бывает, господин Годар, – буркнул лекарь. – Представьте, но лет двадцать назад я помог народиться мальчику весьма благородной крови и можете поверить, он ничуть не уступал вашему по крепости и здоровью.

– Да? И кто же это? – недоверчиво сощурив глаза, протянул Огюстен.

– Самюэль Бирн, – вырвалось у старика.

– Проклятье! – буркнул Годар. – Мне вовсе нет дела до этого. Главное, что мой сын родился в замке и вырастет знатным человеком. И будет всю жизнь благодарить меня за это.

Однако слова Паскуаля вызвали у новоиспечённого отца сильную досаду. Он так и эдак пытался выбросить мысли о погибшем герцоге из головы, но легче избавиться от человека, чем от воспоминаний о нём. И как назло, склонившись над колыбелью, Годар заметил, что голова ребёнка покрыта тёмными волосами.

– Хм, мальчишка слишком черноволосый, – проворчал он. – Это странно…

– Ах, сеньор! – угодливо подхватила повитуха. – Волосы младенцев, как и цвет глаз, могут вполне измениться с возрастом. Рано судить, каким он станет месяца через три.

Но и через три, и через пять месяцев цвет волос маленького Марселя Годара не стал светлее. Как и карие глаза, едва заметно приподнятые к вискам. Огюстен мрачнел, он всё больше чувствовал неприязнь к ребёнку. Право же, такое чувство, что им навязали подкидыша. Уму непостижимо, нянька и кормилица уверяют, что мальчонка спокоен и не доставляет хлопот, но стоит родной матери взять его на руки или склониться к колыбели отцу, как ребёнок начинает вопить во всё горло. Раздражение завладевало Годаром настолько, что подчас он начинал сожалеть, что младенец не помер при родах. Манон и сама никак не могла ощутить себя матерью. Ей отчего-то было страшно оставаться с сыном наедине. Женщина боязливо слушала ежедневные замечания мужа о тёмных волосах Марселя и его вздорном нраве. И обмирала от ужаса, что супруг, чего доброго, заподозрит её в измене. Как можно лепетать наивные оправдания, если при соломенно-жёлтых волосах матери и жидких русых прядях отца мальчик наделён тёмными кудряшками, что день ото дня становятся всё чернее. Ночи напролёт Манон пыталась припомнить страшную сцену возле болота, заставляя себя вновь пережить страх и боль. Может, проклятый призрак овладел ею? И судорожно всхлипнув, она мигом гнала от себя эту кошмарную мысль. Ведь она ждала ребёнка задолго до мучительной встречи.

Но как бы там ни было, когда доведённый до крайности подозрениями и злобой на навязчивые размышления Годар распорядился отправить сына в деревню, Манон и не подумала возразить. В конце концов, знатные господа частенько растят детей вдали от дома. Такой поступок не вызовет удивления. И в один прекрасный день лакей и нянька отправились к мамаше Журден.

Вялая, неповоротливая кормилица Элиза Журден получила корзину с Марселем Годаром, плату за полгода и наставлениями не быть слишком многословной, что касается семьи ребёнка.

Супруги Годар обменялись молчаливыми взглядами и вздохнули с явным облегчением. Спокойствие в доме куда важнее слащавых сантиментов. Манон повеселела, избавившись от страха, что её сочтут изменницей. А Огюстен – от возможности недругов злословить о мужьях-рогоносцах.