Читать книгу Трясина - Поль Монтер - Страница 8

Марсель, с горящими от возбуждения и любопытства глазами, спешил за новым товарищем, то и дело поправляя мешок за спиной.

– Поторопись парень! – прикрикнул Муха. – Надо успеть до того, как хозяин поцапается с трактирщиком. Подозреваю, что он ужасно разозлится, и наше дело станет вовсе пропащим. Наш старина Базиль – бывший матрос. Уж если он примется сыпать бранью, на деревьях осыпается листва. Мореходы здорово умеют поддать жару. Вообрази, сколько диковин он повидал. Да, ему не повезло. Когда хозяин вернулся домой, оказалось, что его жёнушка сбежала с каким-то прощелыгой, прихватив всё добро. А надел земли забрал сборщик налогов. Вот хозяин и надумал сколотить труппу циркачей и бродить по городам, давая представления. Говорят, он попросту отвык сидеть на одном месте и шататься по дорогам ему милее, чем обзавестись домом. По мне, так это к лучшему. Сам не люблю подолгу торчать на одном месте. Кажется, ты тоже не прочь путешествовать?

– Да-да, – торопливо пробормотал мальчик, утирая пот.

Ему было жарко от быстрой ходьбы, и тяжёлая ноша успела изрядно утомить.

– Ладно, давай мешок, – снисходительно бросил Ксавье. – Осталось немного, так и быть, часть пути я понесу поклажу.

– Ну уж нет, ты, может, и ловкач по части трюков, но с птицей тебе не управиться. Бьюсь об заклад, ты растеряешь гусаков даже из завязанного мешка.

– Вот наглец! – расхохотался Муха. – А впрочем, дело твоё, мне неплохо идти и с пустыми руками.

Наконец, они добрались до городского трактира на жалкой грязной улице. Но Марсель с жадностью таращился по сторонам. Сроду он не бывал в городе, чета Журден брала в поездку только родных детей, да и то раз в год на ярмарку. Теперь мальчик задыхался от восторга. Ему нравились снующие по своим делам люди, расхваливающие товар лавочники-зазывалы, снующие под ногами чумазые ребятишки, грохот телег по мощёной дороге. Вот уж счастье видеть, как жизнь и впрямь кипит вокруг. Не то что в деревне, где едва наступили сумерки, жители заваливаются спать.

Муха шмыгнул мимо трактирщика и потянул Марселя за собой. На мальчика мигом обрушился густой запах мясной похлёбки и вина, резкий аромат чеснока, потных тел и табачного дыма. Стены и балки потолка закоптились настолько, что совсем почернели. В этот час трактир был ещё не полон, и служка лениво подносил кувшины с вином редким гостям. Друзья поднялись по узкой лестнице, что жалобно скрипела при каждом шаге. Ксавье, осенив себя крестом и сняв свою жалкую шляпу, шепнул:

– Хозяин наш человек славный и грозен больше с виду, чем внутри. Однако заручиться помощью Святых покровителей не помешает.

– Господин Базиль… Хозяин, – почтительно произнёс он, приоткрыв деверь и остановившись на пороге.

– А, это ты, Муха? – послышался охрипший грубый голос. – А я уж думал, черти принесли выжигу трактирщика или его зануду жену. Вот дьявол! Да прикрой ты, наконец, дверь! Хочешь устроить сквозняк и уморить меня?

Ксавье торопливо вошёл в комнату, выталкивая Марселя вперёд. Мальчик во все глаза уставился на человека, что сидел за маленьким колченогим столом, покуривая трубку. Сомнительно, что такого здоровяка можно было бы уморить сквозняками. Господин Жозеф Базиль оказался грузным человеком с широким красным лицом и прозрачными глазами навыкате. Засаленные пряди тёмных с проседью волос спускались на плечи заношенного сюртука с изрядно потрёпанными обшлагами Ладонь, лежащая на столе, показалась Марселю такой огромной, словно крышка от бочонка.

Спустя полчаса он покинул комнату, не веря своей удаче и сбивчиво благодаря нового товарища за помощь. За всё время беседы с хозяином у Марселя не единожды душа уходила в пятки со страху, что его вытолкают взашей, признав вовсе никчёмным. Грозный господин Базиль метал на кудрявую голову Мухи громы и молнии. И что творится в глупой башке Ксавье? Видно, он слишком часто висит вниз головой, и мозги его взболтались, словно сливки в маслобойке! Хозяин жаловался на разорение, на прожорливых лошадей, на ленивых актёров и скупую публику. Хлопая огромной ручищей по столу, что едва выдерживал такое обращение и того гляди, готов был превратиться в груду щепок, Жозеф Базиль продолжал кричать на Муху, стоящего перед ним с фальшивой покорностью. Он лишь вздыхал и исподтишка подмигивал совсем оробевшему Марселю.

– Что? Что я, по-твоему, должен делать с этим сопляком?! – хрипло рычал Жозеф. – Повесить себе на шею ещё один голодный рот? Или качать его на ночь в колыбели?

– Если хозяин позволит вставить словечко… – вкрадчиво проворковал Ксавье. – То вам не придётся даром кормить мальчонку, напротив, вы даже сумеете поправить дела.

И воспользовавшись тем, что Базиль начал раскуривать трубку, делая вид, что замолчал вовсе не из любопытства, а попросту занят, Муха подтолкнул Марселя вперёд и затараторил:

– Взгляните сами, хозяин. Парнишка ростом почти в точности как бедняжка Мари, упокой Господь её душу. Он сможет работать с Креспеном. Сами знаете, что бедняга Рауль после смерти Мари сидит без дела и только пьёт. А Марсель, хоть мал годами, но выглядит куда старше, к тому же не труслив, силён и крепок. Глядите! – при этих словах Ксавье бесцеремонно стащил с мальчика накидку и задрал рукав блузы. – Ну, каково? – добавил он, похлопывая Марселя по руке повыше локтя. – Это не какой-то худосочный малец с тощими куриными лапками и не маленький боров, покрытый слоем жира.

Марсель вспыхнул от смущения и поспешил опустить рукав. Ему стало не по себе от того, что Муха расхваливает его, словно жеребёнка на ярмарке. Но в выпученных глазах Базиля мелькнуло одобрение. А мешок с гусями и вовсе заставил его благодушно кивнуть, что Ксавье тотчас счёл за согласие.

Теперь надлежало двух гусаков вручить трактирщику вместо уплаты долга, а третьего, к явному огорчению Мухи, самого худого, следовало приготовить на ужин.

– Вот досада! – воскликнул он, спускаясь по лестнице. – Сомнительно, что Красотка Лиза ухитрится накормить нас всех одним гусёнком. Ну ладно, добавит побольше капусты, в конце концов, мы рисковали и вовсе жевать пустую похлёбку.

– Ксавье, а кто такой Рауль Креспен? Он тоже циркач? – облизнув пересохшие от волнения губы, спросил мальчик.

– О, сеньор сопляк, хм… извини, вновь сорвалось. Надо придумать тебе приличное прозвище, не поверишь, но глядя на тебя, мне куда легче назвать тебя сопляком, чем расшаркиваться, словно знатный господин. Ну так о чём это я? А… Будет тебе известно, что Рауль Креспен – правда, промеж себя мы величаем его Папаша Ястреб – метатель кинжалов. Ты, должно быть, сроду не видал такого ловкого господина! Он может с завязанными глазами метнуть нож и попадёт прямо в цель! Это, видно, дар Божий! Но дела его пошатнулись, с тех пор как померла его жена. Да-а-а, Мари была славная женщина. Вообрази только, она была совсем мала ростом, словно девчонка. Но глазом не моргнув стояла всё время, покуда её муженёк метал ножи. Скажу по совести, Марсель, я остался бы заикой на всю жизнь, видя, что в меня летит острый кинжал. А Мари даже бровью не вела.

– Но ты помянул, что бедная женщина скончалась, – шёпотом пролепетал мальчик. – Она… в неё угодил нож?

– Вот простофиля! Мари померла от чахотки, помилуй её Пресвятая Дева. Мда… Видно, Креспен крепко любил свою жену. Когда Мари схоронили, Рауль запил. Прошло уже без малого полгода, а бедняга никак не придёт в себя. Он топит сердечное горе в вине. Однако ему самому это вовсе не принесло облегчения. Если он не встряхнётся, то может поставить крест на своём умении, сам знаешь, у пьянчуг неверный глаз и дрожащие руки. Ему точно надо найти себе человека, что заменил бы Мари. Уверен, ты вполне подойдёшь.

Марсель не нашёлся что ответить. Он никогда не представлял себе подобной работы. Должно быть, это впрямь жутко, стоять столбом, когда в тебя летит остро заточенный нож. Но ведь он сам вечно искал бодрящих кровь приключений, стало быть, глупо идти на попятную. А ко всему, желание не выказать себя трусом и вовсе отрезало дорогу назад.

Приятели обогнули трактир и оказались перед внушительным амбаром на заднем дворе. Сумерки успели опуститься на город, и Марсель успел не единожды споткнуться о ржавые кольца бочек, доски и прочий хлам, что трактирщик выставил на задний двор, не теряя надежды найти ему новое применение или сплавить старьёвщикам. Зайдя внутрь амбара, мальчик разочаровано вздохнул. Он успел продрогнуть в промокшей за день накидке, а здесь было ничуть не теплее. Жалкий фонарь, одиноко подвешенный к столбу, подпиравшему потолок, скудно освещал ясли, где топталось несколько лошадей. И фигуры людей, что дремали прямо на соломе, прижались друг другу в надежде согреться.

– Эй, ребята! – крикнул Ксавье. – Хватит спать, успеете полежать, зажмурив глаза, когда кюре прочтёт заупокойную мессу. Я привёл нового дружка, и в придачу к нему прилагается отличный ужин!

Фигуры зашевелились, и вскоре Марсель оказался в плотном кольце любопытных. Высокая красивая девушка с ярко подведёнными глазами и белым от толстого слоя пудры лицом бесцеремонно потрепала мальчика по волосам.

– А что, парнишка очень мил. Как твоё имя, маленький разбойник?

– Марсель Годар, – растерянно пролепетал гость.

– Как ты сказал? Годар? – вступил в разговор коренастый здоровяк с пышными усами. – Кажется, к северу от Нанта проживает знатный сеньор по фамилии Годар. Говорят, он богаче всех в округе и владеет шикарным замком. Ты, случаем, не родня ему?

– Нет, – отрывисто бросил Марсель, радуясь, что полумрак скрыл его тотчас покрасневшее лицо.

– Ну ты и завернул, Силач! – захохотал Муха. – Я и не подозревал, что богатые господа заставляют своих отпрысков пасти гусей.

Стоящие вокруг Марселя люди рассмеялись, подталкивая друг друга локтями. Слыхали? Отличная острота, проказник Ксавье за словом в карман не полезет. Однако Оливия права, мальчонка действительно довольно мил, но что он станет делать среди бродячих актёров?

– Базиль нанял его вместо Мари, – объявил Муха. – Хватит таращить глаза, это вовсе не моя идея.

– Хм, надеюсь, наш Ястреб спьяну не укокошит мальца на первом же представлении, – пробормотал Силач.

– Да хватит вам! Накинулись как индюки на просо! Ребёнок того и гляди бросится наутёк, – сердито воскликнула подошедшая к совсем стушевавшемуся мальчику женщина такой непомерной толщины, что Марсель невольно открыл рот, уставившись на неё.

– Что, и тебя сразила наша красотка Лиза? – вновь захохотал Муха.

– А что такого? – невозмутимо бросила женщина. – Пора бы привыкнуть, что от одного взгляда на меня мужчины теряют голову.

Компания вновь разразилась смехом.

– Ладно, малыш, не бойся, пойдём, я устрою тебя на ночлег, а не то эти лодыри так и будут разглядывать тебя да зубоскалить, – ласково произнесла Лиза, потянув мальчика за рукав.

– Эй, Красотка, погоди! Вот тебе подарочек от Марселя, он хоть и не родня знатному сеньору, но счёл невежливым явиться с пустыми руками, – Ксавье протянул женщине гуся, успевшего расстаться со своей короткой жизнью в комнате хозяина.

Компания одобрительно зашумела, причмокивая языками. Дело стоящее, неужели сегодня они поужинают, как полагается приличным людям.

Лиза вмиг позабыла о госте и проворно, что трудно было ожидать при таком сложении, поспешила прочь, прижимая к необъятной груди тушку птицы.

– А где Папаша Ястреб? – оглянувшись, спросила Оливия. – Надобно и ему, наконец, познакомиться с новым помощником.

– Должно быть, завалился спать за поленницей, – кивнул Силач. – Он здорово набрался ещё днём. И где бедолага раздобыл денег на выпивку? Надеюсь, он не додумался заложить свои ножи.

– Если так, то ему теперь помощники ни к чему, – хихикнул стройный парень с огненно-рыжими волосами. – Ладно, я попробую его растолкать, если он спьяну меня не прирежет.

Марсель хмуро покусывал губу; кажется, он и сам готов был отказаться от завидной должности, но любопытство, столь присущее мальчишкам, победило, и он так и стоял посреди амбара, не зная, что делать дальше.

– Идём, – послышался нежный детский голосок прямо за спиной Марселя. – Креспен вряд ли продерёт глаза раньше, чем унюхает запах жареного гуся. За это время я покажу тебе, где можно славно выспаться.

Марсель обернулся и встретился глазами с девочкой лет девяти. Силы небесные, наверное, ангелы имеют точь-в-точь такое обличие! Незнакомка словно спустилась с неба на землю. Белое матовое личико с нежным румянцем обрамляли светло-пепельные локоны, доходившие почти до пояса. Огромные голубые глаза, тонкий изящный носик и маленький рот с чётко очерченным изгибом губ.

– Верно, Ангелочек, пристрой парня как следует, иначе он разобидится и сочтёт нас не слишком радушными хозяевами, – подмигнул Ксавье.

Марсель направился за своим поводырём, словно зачарованный.

– Тебя прозвали Ангелочком? Должно быть, твоё имя Анжель? – смущённо пробормотал он.

– Вовсе нет, – тряхнула волосами девочка. – Меня зовут Катариной, а мать и актёры называют Кати. Это хозяин окрестил меня Ангелочком. Он ждёт, что когда я подрасту, смогу заменить Оливию. Ты уже видел её, Марсель. Наша Оливия настоящая красавица, вообрази только, стоит ей выйти из-за кулис, даже солидные господа выкатывают глаза и разевают рты. Со смеху помереть можно, сеньоры частенько пытаются свести с ней знакомство, не дожидаясь конца представления. Но их мигом отваживает либо Колен-жонглёр, либо сам хозяин. Знаешь… – Катарина обхватила мальчика за шею и зашептала в самое ухо: – Рыжий Колен до смерти влюблён в неё. Но Оливия отчего-то сторонится бедняжку.

Новая подружка Марселя оказалась на редкость словоохотливой. Кажется, за полчаса он узнал больше, чем за весь день в компании Мухи. Бесхитростный рассказ Катарины показался ему крайне интересным. Девочка обстоятельно поведала о каждом. Можно было подивиться её наблюдательности. Хотя, несомненно, её осведомлённость была не чем иным, как повторением разговоров взрослых, приправленное своим разумением. Что так свойственно ребятишкам, живущим среди разношёрстной публики не слишком строгих нравов и довольно далёкой от добродетели. Но чем больше Марсель слушал торопливую болтовню Катарины, тем больше радовался, что решился на побег от набившей оскомину жизни в крестьянской семье.

Да разве можно сравнить скучных Журденов с бродячими актёрами? К примеру, Густав Силач может согнуть кочергу голыми руками или за один раз поднять бочку, полную воды! Бывший арендатор сеньора, Густав успел полностью разориться да за один год похоронить жену и дочку. Бедолага Густав оказался не лучше нищего, которому и голову преклонить негде. Кажется, хозяин повстречал его в кабачке, где Силач таскал мешки с мукой и углем за тарелку супа и ночлег в загоне для птицы. Оливия, к восхищению зевак, ходит по натянутой верёвке, успевая при этом раскланиваться публике в изящном реверансе. Жозеф Базиль здорово потратился, выкупив шестнадцатилетнюю девочку у старухи-сводни. Рыжий весельчак, Колен Малапард может подкинуть в воздух полдюжины яблок и заставить их взлетать и кружиться. А затем ловко подхватывает, не обронив ни одного на землю. Он сам обучился эдакому мастерству, после того как увидал бродячий цирк на ярмарке. Колен набрёл на компанию циркачей Базиля, когда дал дёру, страшась гнева своего хозяина. А что было делать, если парень прозевал самую дорогую кобылу? Бедное животное стало добычей волков, и незадачливого конюха наверняка ждало суровое наказание. Сироту Ксавье, по прозвищу Муха, как и остальных актёров, Жозеф спас от незавидной участи. Мальчонка шатался, где придётся, и тянул всё, что плохо лежит. Как-то раз его едва не прибили до смерти, поймав с чужим кошелем. Прачку Лизу погнали взашей сразу после рождения дочери; хозяйка сочла, что теперь работница станет отлынивать от дела. Да и плач младенца слишком раздражает слух. Кати Ангелочек хоть и не имеет видимых способностей, но также недаром ест хлеб. Она обходит со шляпой толпу зевак, собирая плату. И только двое никогда не участвуют в представлении: сам хозяин, господин Базиль да толстуха Лиза, что доводится Катарине матерью. Женщина занята починкой костюмов, приготовлением немудрёной еды да мелкими делами по хозяйству.

Первая встреча со своим будущим напарником разочаровала Марселя. Он воображал себе эдакого статного красавца, благородного разбойника, вроде тех смельчаков, о которых поётся в песнях и балладах на деревенских посиделках. А Рауль Креспен оказался неимоверно худым человеком с кривым длинным носом на испитом желтоватом лице. Папаша Ястреб бросил хмурый взгляд на мальчика и сухо произнёс:

– Должно быть, хозяин хватил лишку, подсунув мне мальца. Ну да это его дело. Пошли парень, но если завизжишь на всю округу при виде ножа, можешь сегодня же собирать свои пожитки, если они у тебя имеются, и топать восвояси, – Марсель молча кивнул. Они направились в рощу, и любопытный Муха увязался за ними, всю дорогу пихая мальчика в бок и подмигивая, уверенный, что это его подбодрит. Креспен оглядел деревья, вновь нахмурив брови, и пробурчал:

– Давай парень, встань спиной к каштану и опусти руки вниз. Не вздумай пошевелить головой и дёрнуться в сторону, иначе моя прекрасная рожа станет последним, что ты увидишь.

Марсель довольно спокойно выполнил приказание, но увидев, как Рауль раскатал на земле холст, в котором носил кинжалы, и, заметив холодный блеск лезвия, ощутил, как сильно забилось сердце. Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Меж тем Креспен отсчитал шаги и, сощурив глаз, прицелился. Мальчик ощутил, как предательски дрожат колени и по спине ползёт струйка пота. Он хотел зажмуриться, но зная, что за ним смотрит Муха и, конечно, не преминет съязвить, раскрыл глаза как можно шире. Наверняка стоит прочесть молитву, но, видать, со страху все слова тотчас выветрились из головы. Отче наш… Отче наш сущий… на небе…

Раздался тихий свист летящего кинжала, и спустя секунду Марсель услыхал глухой звук клинка, вонзившегося в ствол прямо возле его головы. Мальчик медленно выдохнул, стараясь унять бешеный стук сердца. Он медленно разжал пальцы, ощутив, как саднит ладони. Ксавье с размаху хлопнул его по плечу и неожиданно скользнул рукой прямо между ног.

– Ну! Что я говорил, Ястреб?! Парнишка что надо, даже штанов не обмочил!

Марсель вздрогнул и с возмущением оттолкнул приятеля.

– Проверь свои штаны, Муха, может ты успел намочить их, пока любовался полётом клинка, – обиженно бросил он.

Но приятель пропустил дерзость мимо ушей. А Креспен едва заметно ухмыльнулся.

– Однако время дорого. Хватит молоть языком. Ну, Марсель, готов?

– Да! – кивнул мальчик, вновь прижавшись к стволу и замер, затаив дыхание.

Спустя два часа он семенил за своим учителем, красный от гордости и трепетно прижимая к груди заплечную сумку с ножами. Папаша Ястреб доверил драгоценную ношу в виде поощрения. Правда, Муха уверял, что при ходьбе мальчик гремит поклажей почище колоколов на Пасху. И Марсель тотчас получил прозвище Железяка.

Завтра на рассвете бродячий цирк Базиля собирался покинуть город. Стало быть, можно устроить прощальный ужин, а заодно отметить первые шаги Марселя на славном цирковом поприще. К полному удивлению мальчика, еда оказалась довольно щедрой. И бочонок вина совершенно развеселил всю компанию. Катарина успела шепнуть, что хозяин заложил свои часы. Подвыпившие актёры благодушно нахваливали Марселя. Ну право же, парнишка не подкачал, стало быть, бедняга Рауль вновь займётся делом. От души жаль было глядеть на человека, что губил свой дар. Да и с тех пор как он перестал показывать своё умение, публики собиралось гораздо меньше. Ведь людям охота поглазеть на то, что внушает страх или поражает ловкостью. Марсель впервые в жизни выпил два полных стакана неразведённого водой вина, вообразив себя лихим храбрецом и чуть ли не важнее всех остальных. Он громко смеялся над каждой шуткой, охотно повторял остроты, которыми сыпал опьяневший Колен. Хвастливо рассказывал о своих прежних подвигах, как водится, приумножив их опасность и преувеличив свою смелость. Но вскоре он почувствовал дурноту и тихонько выбрался из амбара, цепляясь за плохо струганые брёвна стен. Бедняжку качало из стороны в сторону, голова кружилась, и еле добравшись до угла, он согнулся пополам, не в силах сдержать приступа тошноты.

– Вот дело, – послышался тонкий голосок Катарины. – Ты, видать, решил перещеголять Креспена. Ай, Святая Магдалина! Марсель, да обопрись на моё плечо, иначе тюкнешься носом в землю да разобьёшь себе лицо.

Мальчик не успел ничего возразить, как новый приступ вновь согнул его пополам. Вцепившись в хрупкое плечико Катарины, он втягивал носом воздух и сплёвывал на землю, мучительно пытаясь избавиться от кислого привкуса во рту. Наконец, Марсель попытался выпрямиться и, жадно глотая воздух широко открытым ртом, простонал:

– Черт, Кати… веришь, так погано мне ещё никогда не было. Кажется, легче стоять перед летящими кинжалами, чем вынести эдакую муку.

– Уж мужчины вечно норовят налакаться вином, – знающим тоном сварливо протянула девочка. – А после жалуются и клянутся, что больше сроду не станут пить. На, утри лицо моим чепчиком. Я дала бы тебе фартук, но ты успел его заблевать.

– Вот досада! Тебе, должно быть, достанется от матери? Я непременно скажу, что ты не виновата.

– Да ну тебя. Мать и сама изрядно выпила. Сегодня уж точно она не заметит, а после будет уже всё равно. Пойдём, я помогу тебе лечь.

Дети забрались на чердак, и Катарина, заботливо накрыв солому старой шалью, прижалась к тёплому боку Марселя.

– Ты такая добрая, Кати, – сонно пробормотал мальчик, уткнувшись носом в мягкие волосы подружки. – Не зря тебя прозвали ангелочком.

– Вот пустяки, – шёпотом ответила Катарина, натягивая конец шали на Марселя и, зябко поёживаясь, прижалась к нему как можно крепче. – Что уж поделать, раз Господь сотворил женщину для заботы о малышах, мужчинах да хозяйстве.

– Говоришь, словно занудная кумушка или кюре на воскресной мессе, – хмыкнул Марсель. – Вот незадача, мать, наверное, хватится тебя?

– Вовсе нет, – равнодушно сказала девочка. – Она наверняка проведёт ночь с Силачом. Я видела, как они поглядывали друг на друга.

– Стало быть, он доводится тебе отцом? – приподнявшись на локте, спросил Марсель.

– Вот дурачок, – хихикнула Катарина. – Я знать не знаю своего папашу. Думаю, это кучер прежних хозяев. Мать часто его поминала.

– Но… но ведь только муж и жена могут проводить ночь вместе.

Катарина не ответила, но помолчав, задумчиво произнесла:

– Наверное, когда у людей есть свой дом, они могут пожениться. А если нет своего угла, пожалуй, кюре не согласится на венчание.

Теперь в раздумья погрузился Марсель.

– Погоди, Кати. Но ведь Папаша Ястреб был женат на Мари.

– Вот глупый. Они поженились ещё в молодости, когда у них был дом. Знаешь, Марсель, я слышала, как Креспен рассказывал об этом. У них и впрямь был маленький уютный домик возле леса. И Папаша Ястреб служил у знатного господина. Он охранял его охотничьи угодья. Но однажды сын сеньора заявился домой после долгого отсутствия и, увидав Мари, совсем потерял голову. Не знаю, что уж там случилось, но сеньор не стал слушать жалобы Креспена. А его сынок всё больше наглел. И как-то раз он отправил Рауля проверять силки, а сам завалился в его дом, зная, что Мари одна. Но у Креспена душа была не на месте. Он бросил все дела и вернулся. Видно, сеньор совсем разошёлся, и бедняга Ястреб убил его!

– Силы небесные! – воскликнул мальчик, осеняя себя крестом. – Неужто Рауль – убийца?! Но ведь его должны были казнить за преступление.

– Ещё бы! – вцепившись в рукав друга, свистящим шёпотом ответила она. – Но Мари уговорила его бежать. С тех пор они шатались по дорогам, пока не встретили Базиля. Он-то и надоумил Креспена стать метателем кинжалов. Папаша Ястреб обладал метким глазом и ловкостью. Ах, Святой Иезекил, как же он убивался, когда бедняжка Мари померла.

Марсель откинулся на солому и, размышляя над услышанным, молча смотрел на потолочные балки. Ну и история, точь-в-точь похожа на сказку или жалостливую песню о любви, смерти и разлуке. Пожалуй, у него пропала вся охота заснуть. Однако поступок желчного и мрачного Рауля вызвал у него уважение. Стало быть, ему повезло служить под началом такого смельчака.

– Кати… ты спишь, Кати?

– А… – сонно выдохнула Катарина.

– Послушай, Кати. Вот увидишь, когда я вырасту, непременно стану таким же смелым и ловким, как Папаша Ястреб.

– Угу, – сонно пробормотала девочка, обнимая Марселя за шею и свернувшись калачиком.

На рассвете бродячие актёры покинули городок, и маленький беглец Годар вовсе не прослезился при этом. Ему некого и не о чём было жалеть.

Журдены хватились своего подопечного в день его пропажи, подивившись, что он не явился к ужину. Николя Журден битых два часа бродил по перелеску с факелом в руках, громко выкликивая мальчика. Мамаша Журден обошла всех ребятишек, но оказалось, что с полудня Марселя никто не видел. Он же всегда пас птицу в стороне, не желая проводить время в обществе других юных пастушков. Элиза была не на шутку испугана. Силы небесные, пропало ещё три гуся, может, мальчонка отправился искать их и заплутал в лесу?

– Проклятье! Если так, то мальца могли разорвать дикие звери или он, чего доброго, потонул в реке.

– Ай, – воскликнула Элиза. – Помилуй Господь! Наша речка по пояс даже малому дитя, как он мог потонуть?

– Мог оступиться да удариться головой о камень, – уверенно заявил муж.

– Вот горе! Пожалуй, сеньор Годар велит нас повесить! – заголосила Элиза.

В бесплодных поисках прошёл ещё день. Тугодумам Журденам ни разу не явилась мысль, что Марсель попросту сбежал. Супруги оставили детей на попечение соседей и с серыми от страха лицами, стуча зубами, отправились известить сеньоров.

Огюстен Годар сполна насладился видом унижено молящих о снисхождении крестьян. Он хмурил брови и многозначительно постукивал пальцами по столу. Хотя эта новость ничуть его не тронула. Признаться откровенно, он даже испытал облегчение. Редкие мысли о нелюбимом сыне вызывали у него досаду сродни угодившей в палец занозе. Теперь же нет нужды вечно плести выдумки о первенце, якобы отданном на обучение. Помучив нерадивое семейство Журден тяжёлым взглядом и устрашающим молчанием, Огюстен Годар приказал им навсегда позабыть об исчезновении мальчика и выплатить двести пятьдесят экю серебром. Супруги, что не чаяли унести ноги живыми, славили всех Святых и милосердного сеньора Годара. Только по дороге домой они поняли, что плата сеньору сожрёт все их сбережения. Стало быть, годы, потраченные на господского сынка, пошли прахом.

Огюстен поднялся в спальню жены и благодушно погладил светловолосые головки двух девочек-погодок, что бросились ему на встречу. В родстве этих крошек он не сомневался ни секунды. Манон, ещё больше раздобревшая, склонилась над колыбелькой младшего сына. Да, этот ребёнок не был таким крупным и здоровым, как его старший брат, зато грубые черты отца и белёсый пушок на голове являлись неоспоримым доказательством родной крови.

– Послушай, дорогая, – сделав вид, что огорчён, бросил Годар. – Я принёс печальную весть. Надеюсь, у тебя хватит сил принять неизбежное?

– Что случилось? – приподняв бровь, спросила Манон.

– У меня сейчас были эти недоумки Журдены. Видишь ли, милая, к прискорбию, наш Марсель утонул в реке.

Женщина приоткрыла рот и быстро перекрестилась. Она тупо уставилась себе под ноги, перебирая пальцами бахрому шали. Верно, сейчас ей надлежит зарыдать или лишиться чувств, но она, как и супруг, испытала лишь облегчение. И теперь не знала, как себя повести, чтобы сохранить достойный вид. Помедлив, Манон поднесла к глазам платочек и громко всхлипнула.

– Да, это большая утрата, – постным голосом произнёс Огюстен. – Завтра я закажу заупокойную мессу. Хм, пожалуй, следует вышвырнуть старые кости Бирнов из фамильного склепа… хотя нет, в некотором роде это и наша родня. Знаешь, недурно иметь склеп с целой кучей знатных покойников. Это придаёт солидности. Я попросту прикажу поместить туда гроб и плиту с именем нашего дорогого Марселя, упокой Господь душу невинного ангелочка.