Читать книгу На руинах мира - Полемий Бес де Поль - Страница 2

Фирсэт

– Всем привет! С вами как всегда я, Фирсэт, и мы начинаем! – Тараторит молодой человек, ведущий трансляцию игры на популярном сайте. – Не буду заставлять вас ждать, друзья! Вперед, поохотимся на нубов!

Начинается игра. В окне чата уже идет обсуждение, переписка неизвестных зрителей со странными прозвищами. Они активно критикуют или хвалят игру, дают советы, ругаются друг с другом, спорят, словом – делают ровно то, что и миллионы прочих зрителей сайта, завсегдатаев трансляционных чатов.

– Так, – во время паузы отвлекается стример на постороннюю тему, желая не обделить вниманием зрителей и заработать очередную порцию их уважения, выражающуюся часто в весьма немалом денежном эквиваленте, пересылаемом на его личные счета прямо в эфире, – что там… купи норм прицел. Да не буду я менять прицел, братишка. Советчики, блин.

Хотя, говорит стример добрым голосом, но от того, что не видно его выражения, нельзя и угадать, какое отвращение он испытывает всякий раз, когда заставляет себя читать сообщения.

– У тебя сколько рейта? Два, три «ка»?

Но иногда, во время тяжелых матчей, он ошибается. Обращает случайно, ненамеренно внимание на зрительский чат, чтобы узнать, сколько человек сейчас на трансляции, замечает какое-нибудь сообщение и отвлекается от игры, выпускает пар, срывается на ни в чем не повинного комментатора.

– Все время использую норм прицел и изи выигрываю. – Читает стример вслух. – Ну, молодец. И давно ты играешь на про сцене? Или ты только дружков своих выигрываешь?

Страница чата заполняется самыми причудливыми описаниями смеха, начиная от банальных «ха-ха», «лол», «ржунимагу» и подобного и оканчивая настоящими жемчужинами описательного жанра, испорченных, к сожалению, массой простых ошибок и опечаток. И среди них легко найти сообщение, отличающееся настроением.

– У меня пять «ка», вообще-то… – Зачитывает снова игрок сообщение расстроенного зрителя, найдя для этого время, поскольку матч уже подошел к концу и можно переключить внимание. – Ну, значит ты дурак, если у тебя пять «ка» и ты до сих пор не знаешь, как пользоваться прицелом.

Чат ликует. Некоторые зрители, абсолютное большинство которых не имеет возможности лично познакомиться со своим кумиром, только и ждали этого момента с начала трансляции, ждали, когда игрок, наконец, выйдет из себя и начнет в микрофон ругать какого-нибудь незадачливого союзника, не настолько умелого и потому совершающего ошибки. Некоторых всегда забавляют чужие ссоры, а потому зрителей из-за этого не убавится, бояться нечего. Понимание этого придает смелости, так что Фирсэт ничуть не беспокоится.

Вроде, стихает. Но ненадолго. Едва начинается новая партия, как приходит сообщение с донатом, денежным пожертвованием от неизвестного зрителя.

– Осторожнее, братишка. – Зачитывает электронный голос бота, нанятого за символическую плату в виде электроэнергетического импульса. – За такие слова можно и по голове отхватить.

Матч начинается неудачно, все идет не по плану, а сообщение только отвлекает. Стример оборачивается на второй экран, замечает минимальную сумму взноса в сто рублей, которой стоила ему победа, и взрывается. Фирсэт, не торопясь начинать очередной матч, начинает подробно отвечать на присланное сообщение, которое вывело его из себя. Он долго и красочно, смакуя подробности, описывает масштабы глупости человека, посоветовавшего ему всего-то сменить прицел, искренне веря, что именно из-за этой досадной неприятности, именно из-за этого незнакомца, которого он все равно никогда не встретит в жизни, игрок и лишился победы, такой обидной еще оттого, что это первое поражение за девяносто пять игр. До сотни побед оставалось всего ничего, и если бы не это сообщение, если бы не этот донат, то он точно бы выиграл. Он искренне верит в это, ругаясь на неизвестного жертвователя так, как никогда и ни на кого в жизни не смел ругаться. Через некоторое время Фирсэт успокаивается, но это уже ничего не изменит.

– Как там было? Не помню. – Улыбается, судя по голосу, стример, немного успокоившись и уже начав очередную игру. – А, точно. Не брат ты мне, гнида черножопая.

В чате так весело и радостно воспринимается это сообщение, что едва появляющиеся надписи в нижней части страницы мгновенно исчезают за ее верхней границей. Никак нельзя заметить новое сообщение, присланное в чат.

– Ну, все, готовься, – снова приходит донат с минимальной суммой, – за это ты ответишь.

Смелый, отчаянно бросающийся на врагов с оружием на перевес Фирсэт, в жизни из себя представляет совершенно иное существо, чем то, которым он является в игре. Грозный противник, неоднократный чемпион мира в киберспортивной дисциплине, смелый и отчаянный игрок, удивляющий своими навыками профессиональных аналитиков, в жизни хилый и трусливый мальчишка, заносчивый и самовлюбленный, злобный и вспыльчивый. Ни миг он пугается. Ведь найти его не так сложно. Все же, о действующем чемпионе мира, хоть и в области игр, вполне можно легко найти информацию, легко можно узнать в каком городе живет этот загадочный человек по прозвищу Фирсэт, как выглядит, а при желании, вероятно, можно даже найти его дом. Но он успокаивает себя на этот раз. Кто посмеет? Кто решится поднять руку на чемпиона, на него, на самого Фирсэта, лучшего в мире игрока? А если такой идиот и найдется, вряд ли он сможет выдумать что-нибудь еще более глупое, чем угрожать стримеру в прямом эфире.

Надо сказать, что, несмотря на отвратительный характер, игрок, скрывающийся за прозвищем «Фирсэт», обладает таковым неспроста, а по вполне ясным причинам. С самого детства он испытывал странное чувство, будто окружен людьми более глупыми и менее понимающими, чем он сам. К десяти годам он начал обыгрывать деда в шахматы, но эта игра не стала его страстью, поскольку вскоре старик тихо отошел из мира, счастливый и довольный прекрасной жизнью и чудесными внуками. А вместе с ним пропала и страсть к древней игре, поскольку больше из знакомых мальчика никто не знал, как управлять фигурами на маленьком поле, размером чуть более чем из шестидесяти клеток так, чтобы продержаться в игре с юным дарованием хотя бы двадцать ходов.

Но не только шахматы, все давалось мальчику легко. В школе он скучал на уроках, удивляясь тому, как мало в действительности знают учителя и легко умея поставить их в такое положение из которого те выбирались всегда ровно одним способом, отправлением неудобного ученика к директору на профилактическую беседу. Иного выхода у них не было, в силу действительной слабости ума, которая вовсе не мерещилась талантливому юноше. Поэтому, все, за что он брался, быстро превращалось из нового и интересного в унылое и обыденное. Если бы только он родился в другом месте, где смог бы увлечься чем-то действительно сложным, может тогда все вышло бы иначе.

Но Фирсэту, под именем которого он впоследствии прославился, не на что было жаловаться, после того, как приятели уговорили его посетить с ними компьютерный клуб. Там, впервые столкнувшись с игрой, впоследствии ставшей всей его жизнью, он, недолго размышляя, выбрал себе псевдоним. И не прогадал, вложив в него определенный смысл, который старательно замаскировал, чтобы не пришлось отвечать на глупые вопросы. Несмотря на проигрыш в первом матче, он быстро понял, что эта игра, пусть и такая же простая, как все его прошлые увлечения, доставляет настоящее удовольствие. Уже на следующий день, просидев в клубе почти сутки, он играючи расправлялся с любым противником, который осмеливался бросить ему вызов.

И тут удача начала преследовать мальчика, не отпуская ни под каким предлогом. Что бы он ни делал, во всем ему сопутствовал успех. Родители согласились потратить кучу денег, чтобы купить сыну дорогой компьютер, несмотря на то, что для семьи это были очень большие траты. После чего он стал играть в интернете, с каждым днем все больше развивая навыки, а уже через несколько месяцев, еще не успели родители забеспокоиться неестественно сильным увлечением ребенка, он уже успел расправиться в игре с несколькими профессиональными игроками, не оставив им и шанса на победу.

Через год, игрок под именем Фирсэт завоевал свой первый кубок. Тогда еще молодой, малоизвестный член третьесортной команды, никогда не добиравшейся и до десятки лидеров, он сумел почти в одиночку одолеть сильнейших в мире игроков и прославиться в кругу почитателей компьютерной игры. Впрочем, о нем даже написали в местной газете, в куче игровых журналов. Шороху мальчик уже тогда наделал немало, став самым молодым чемпионом во всей недолгой истории компьютерных соревнований.

Родители уже тогда признались, что не понимают, куда катится этот мир, если в нем можно завоевать признание и известность, попутно заработав горы денег, убивая противников на просторах виртуальной реальности. Собственно, их больше пугал всегда реализм, с каким отображены в игре подробности и детали военного дела. В их понимании, в понимании людей послевоенного периода, не заставших зверств и ужасов войны, но знавших многих, кому она сломала жизнь, видевших ее последствия и слышавших в рассказах отцов ее отголоски, убийство не может быть оправдано ничем, даже если это убийство всего лишь понарошку, телевизионное, происходящее на экране монитора. Поэтому, они ни разу так и не пришли на его выступление, не смотрели матчей, не видели его трансляций. Они не интересовались поэтому его игрой, его страстью, а только видели послушного, доброго и заботливого сына, который работал, как они себе внушили со временем, за купленным ими однажды компьютером в своей комнате и навещал их вечером, чтобы отвлечься и поговорить о простых, бессмысленных вещах.

Пусть и жестокое, это развлечение быстро обрело в мире популярность среди новых поколений, разделяющих уже целых две реальности, второй из которых для них стало виртуальное пространство. Армия поклонников игры, неуклонно вырастая от года к году, быстро переросла миллиардную отметку, что позволило проводить чемпионаты, освещать их на официальных каналах и, что важнее, увеличить размер призового фонда ежегодного мирового чемпионата настолько, что с первой же официальной победой на лан соревновании Фирсэт заработал достаточно, чтобы сразу купить огромный двухэтажный дом в новом престижном районе на окраине города. Впрочем, он потратил на него почти все сбережения, за что и поплатился. Это было единственной ошибкой мальчика за всю карьеру, поскольку уже после совершения оплаты он осознал, что за те же деньги мог купить самое настоящее имение на берегу какого-нибудь моря. С того момента, у него появилась первая мечта, к которой хотелось стремиться, заработать достаточно денег, купить дом на берегу моря, и всю оставшуюся жизнь каждый день делать только то, что нравится.

Само собой, в армии поклонников игры нашлось немало представительниц очаровательной половины человечества. Мальчик с удивлением обнаружил, что девушки сами ищут его внимания, чего раньше никогда не было, что они рвутся в его объятия и готовы верить в любую чушь, которая только может слететь с его языка. Еще молодой, сжигаемый изнутри пламенем влечения, он отдал себя на растерзание владеющим молодым телом страстям. А что может случиться с человеком, который к восемнадцати годам обеспечил себя будущим, позаботился о родителях, устал от похоти и так и не нашел достойного соперника? Вполне очевидно, с какой стати он вообразил себя гением, единственным в своем роде, одним по-настоящему уникальным, обреченным жить среди невежд и глупцов.

И все же, иногда приходится оглянуться, вернуться из мира собственных мыслей в действительность, осечься и вспомнить, что есть столько всего, с чем приходится считаться. Как правило, в ту же секунду Фирсэт возвращается к своему обычному состоянию. На миг он задумывается, что эта угроза может быть не пустой, что, может, ему стоит быть осторожнее, но затем вспоминает, что он самый молодой, самый перспективный игрок, чемпион мира, человек, который сколотил еще до совершеннолетия такое состояние, которое и не приснится многим кто живет и кто еще только будет жить на этой скучной планете. Если он настолько туп, чтобы озвучить свое намерение перед миллионной аудиторией зрителей, а после его исполнить, так пусть рискнет, пусть свяжется с юным дарованием и узнает, чем может быть чревата глупость.

Ждать приходится недолго. Через несколько дней юноша, возвращаясь из города на машине, снова вынужден столкнуться с этим неприятным воспоминанием из прошлого, только на сей раз в том измерении, где он мало что способен противопоставить даже самому несущественному воздействию, в мире физических сил, где слабый ветер способен подталкивать его в спину, облегчая походку, или бить в лицо, заставляя тратить колоссальные усилия, чтобы ему противостоять.

– Фирэст! – Зовет кто-то, едва молодой человек выходит из машины, готовясь вернуться в дом.

Давно удача не подводила его, и он забыл, что такое иногда может случаться.

– Э, братишка, погоди! – Подбегает здоровяк, улыбаясь, выглядя добрым, но пугая уже одними своими размерами. – Надо перетереть кое-что.

Юноша собирался еще наведаться в гости к одной подруге, с которой познакомился недавно, а потому решил оставить машину снаружи, не стал заезжать сразу в гараж, как делает это обычно. А ведь он мог прямо из кабины, одной кнопкой на пульте предотвратить трагедию, открыть ворота и загнать автомобиль. Но такие вещи нечасто удается предвидеть.

Здоровяк легко, несмотря на усиленное, но в сравнении слабое сопротивление, уводит молодого парня в сторону. Невдалеке стоят еще несколько человек, но они не подходят, только крутят беспокойно головами, смотря по сторонам.

– Что ты говорил, – интересуется здоровяк, с удовольствием наблюдая, как с каждым новым звуком выражение на лице собеседника становится все более удивленным, как в нем появляется отчетливо распознаваемый ужас, как бесстрашный, храбрый боец, презирающий всякого, кто смеет его задевать, оборачивается простым трусом, обычным мальчишкой, никогда не знавшим настоящей драки, – гнида черножопая, так?

Осознание происходящего навещает примерно в то же время, когда желудок с невыразимой болью сжимается от удара, и волна боли протекает по телу. Еще удар в живот, потом в грудь. Юноша уже начинает терять сознание, хочет упасть и свернуться, словно маленькое беззащитное животное, но ему не позволяет громадная рука неприятеля, схватившая за шиворот, и вторая, бьющая без остановки по корпусу. Еще удар, еще и еще. И, кажется, что это никогда не прекратится. Сознание медленно оставляет, но удары продолжаются.

Темно. Ничего не видно. Только мерная пульсация боли. Как выстрелы. Как когда Фирэст, во время первого чемпионата, оказался в окружении. С таким же промежутком он нажимал на кнопку мышки, уставший и напряженный. Тогда его подвела команда. Что не удивительно, каждый из них уровнем был ниже на голову, но именно это обстоятельство больше всего тешило самолюбие юного, тогда еще неизвестного игрока. Он не хотел играть против слабых команд, он хотел сражаться с теми, кто сильнее, а потому намерено вступил в команду, которой никто не пророчил даже выхода из квалификационной группы. Теперь же он оказался один, когда все остальные союзники выбыли, с достойным профессиональной команды мастерством словив по выстрелу в голову от фаворита соревнований. И вот он, Фирэст оказался окружен сразу с нескольких сторон тремя другими командами, которые, очевидно, засекли его позицию и приготовились выбить из гонки за денежный приз еще одного конкурента. Сзади граница карты, слева, справа и впереди по пятеро человек. Надо же было так вляпаться. Комментаторы тогда уже похоронили последнего игрока неудачной команды, поторопившись сообщить зрителям, что и в этом году болельщикам не удастся лицезреть триумф малоизвестной российской команды.

Фирэст. Он знал, где оказался, но это не было его ошибкой. Никто не видел, никто не мог, но этот мальчик, с открытым ртом глядевший на экран своего монитора, вцепившийся в мышку, ликовал и готовился к своему звездному часу. Ему не было дела до команды, до зрителей, до призового фонда, важно было только играть. Он отстранился от клавиатуры, закрыл глаза и опустил руки…

– Что ж, – произнес один из комментаторов, – видимо, последний игрок нашей команды сдался.

Зрители, разочарованно ожидая скорой развязки, отклонились на спинки кресел.

– Но никто не будет ругать за это нового члена «Медведей», – подхватил второй комментатор, – из подобной ситуации никто не смог бы выбраться, даже…

Юноша тем временем набрал полные легкие воздуха. Ему некуда торопиться. Позиция занята, его могут выбить из укрепления только гранатой или точным выстрелом, когда он высунется сам. Его пальцы задрожали, он начал сжимать и разжимать их и с яростью в глазах, с едва заметной улыбкой, открыв рот и глотая воздух, которого на целой арене оказалось вдруг так мало, набросился на клавиатуру.

– О-о!!! – Взорвались комментаторы в голос, даже вскочив с мест от удивления.

Стадион вмиг оглушило от восклицаний и рукоплесканий. Зрители, не веря глазам, встали, каждый попытался что-то выкрикнуть, даже тот, кто смотрел чемпионат не по собственному желанию, а по необходимости.

– Что… – Закричал в микрофон комментатор, оглушенный ревом трибун и не слышащий собственного голоса. – Что происходит?! Боже! Вы тоже это видите? Я не могу поверить!!!

Первый выстрел лишил шведскую команду медика. На крайний экран кто-то очень прозорливый или удачливый вывел изображение от лица Фирэста, зажатого в угол и уже похороненного всеми наблюдающими трансляцию. Поэтому, многим удалось не пропустить это мгновение. На секунду он появился из-за укрытия, в доли мгновения навел прицел, после чего раздался выстрел, немедленно устранивший из игры одного из важнейших членов шведской команды. Но немногие успели заметить, как прицел прошел мимо двух других соперников Фирэста, как он проигнорировал капитана и штурмовика, вместо которых предпочел застрелить именно медика.

Укрытие засыпало градом выстрелов. Пауза. Выстрел. Обстрел укрытия, пауза, выстрел. Стадион очумел от происходящего. Три выстрела – три убийства. Один против пятнадцати, минус три медика сильнейших команд соперника. Мальчик не намерен так просто сдаться, теперь это ясно каждому.

Но он ничего не слышит. Он не здесь, не на этом огромном стадионе. Он в другом измерении, в другой вселенной, висит на волоске, смотрит в лицо смерти, сражается против двенадцати сильнейших стрелков, готовых растерзать его. Одно неверное движение – и смерть.

– Невероятно! – Не сдерживаются комментаторы, присоединяясь к ликующей толпе, хлопая и крича вместе с толпой. – Они не успевают за ним! Вот! Вот! Снова!

Из-за укрытия что-то появляется и тут же исчезает. Раздается несколько выстрелов, но мимо. Фирэст считает. Раз. Толпа скандирует, удивляясь тому, с какой скоростью он появляется и исчезает, словно призрак. Неуловимый. Он делает ровно один выстрел, после чего кто-то выбывает из игры. Два. Зрители, видя, странные перемещения игрока по укрытию, едва понимают, что происходит. Три.

Спокойно и хладнокровно, одного за другим, чуть больше чем за пятнадцать секунд. Пятнадцать секунд, за которые он из безвыходного положения взлетел на вершину почета. Многое тогда могло бы вызвать удивление. Многое и вызвало. Сразу нашлись те, кто решил, что в игре были использованы ошибки, игровые баги, коды, а может и что-то еще. Сразу же было объявлено, что победа российской команды, вероятно, незаслуженна и что приз они получат только тогда, когда специальная комиссия, которую еще нужно будет утвердить по причине ее не существования, не объявит, что в игре не было использовано запрещенных правилами техник.

К счастью, беспокойным устроителям соревнований не понадобилось тратиться еще и на комиссию. Глупость обвинений, прозвучавших в адрес юного гения была настолько очевидна зрителю, жаждавшему продолжения, требующему зрелища, уже приготовившемуся смотреть новые бои, новые сражения, в которых бы никому неизвестный игрок Медведей мог доказать всем, что его победа не была случайностью. Так что соревнования продолжились. В тот день он победил больше соперников, чем мог представить и к вечеру заставил каждого, кто был здесь, запомнить свое имя. Фирсэт стал первым.

И как в тот раз, щелк, щелк. Болью, словно ему возвращается каждый выпущенный патрон. Мерно, в одном надоедающем темпе что-то щелкает в голове.

– Андрюша! Сынок! – Замечает истощенная беспокойством женщина, как медленно и мучительно открываются глаза мальчика. – Господи! Слава богу! Я думала, ты уже не очнешься!

Он впервые чувствует нечто подобное. В голове туман, в мыслях пустота, в теле одна только ноющая боль. Сперва он глядит вокруг, приходя в себя медленно, непривычно долго. Он глядит на знакомые вещи, расставленные в его комнате, на знакомый до последней детали компьютер, оборудованный по последнему слову, но не может сразу узнать, где он, вспомнить, что произошло.

– Сейчас будет врач, мы уже позвонили! – Едва сдерживаясь, тараторит женщина, взяв сына за руку.

Вдруг, неожиданно резко она стихает, успокаивается, наклоняется ближе и жалобно спрашивает, как себя чувствует юноша.

Зачем она, думается ему, беспокоится? Разве что-то случилось? Но боль, исчезнувшая на миг, тут же возвращается. Постепенно вспоминается день, игра, недавняя ссора со зрителем, огромный незнакомец, и его тяжелые удары, которые, ожив в памяти, призывают вернуться к безрадостной действительности.

Впрочем, даже выражение лица юноши не изменяется. Он лежит почти неподвижно, ничего не говорит, не отвечает матери, только больше от этого волнующейся.

Наконец, приходит врач, недолго осматривает мальчика, рекомендует посетить больницу, но из каких-то соображений, недоступных далеким от его профессиональной области людям, как эта беспокойная женщина, безостановочно расспрашивающая врача об одном и том же, о здоровье ее сына, он прописывает постельный режим, предлагая посетить больницу тогда, когда мальчику станет лучше. Кое-как получается успокоить женщину, а юноша отворачивается к стене и так, не говоря ни слова, не отвечая на расспросы, отказываясь есть, лежит до самой ночи.

Ничего не меняется и через неделю. Мальчик все так же лежит в постели, большую часть времени ничем не занимаясь. Впрочем, он снова увлекается чтением, что не дает родителям повода волноваться уж слишком откровенно. Так что, жизнь продолжается. А к концу недели юношу удается уговорить съездить на отдых в загородный домик, куда семью приглашают уже давно.

Раньше не было возможности отвлечься и отдохнуть. Мальчик все время проводил за своей игрой, его мать только и делала, что убирала дом и готовила, поскольку, отчего-то, нашла оскорбительной возможность нанять для этого работника. Отец все время проводил за починкой каких-нибудь деталей, игрушек, приборов – чего угодно. Просто, больше он не многим умел заниматься, а теперь, утратив необходимость в работе, просиживая дни дома, нашел себе это занятие для отвлечения.

Так, Фирэст, на время прекративший играть и вести трансляции, оказался далеко за городом, вместе с семьей. Можно ли ждать от такой поездки, что она перевернет всю жизнь с ног на голову? Вряд ли найдется хоть один здоровый человек, не страдающий паранойей, который может такое вообразить. А уж то, что именно теперь, именно сейчас, когда ты и ждать не думаешь, изменится не только твоя жизнь, но весь мир превратится в нечто новое, переродится, разжевав и выплюнув миллиарды людей, изменив судьбу каждого человека на планете… Такого не сможет угадать даже сумасшедший, а здоровому эта мысль и не придет в голову.

День выдался солнечный. В большинстве, гости уже выбрались из комнат, любезно предоставленных хозяином поместья, собрались у бассейна и в просторной беседке, уже принялись угощаться напитками и блюдами. Людей не так много, достаточно всего нескольких человек из обслуги, чтобы спокойно удовлетворить потребности каждого. И все же удивительно, какое впечатление может это произвести на тех, кто далек от подобной роскоши. Например, на родителей мальчика, которые совершенно непостижимым образом умудрились произвести на хозяина поместья такое сильное впечатление, что уже после одного знакомства с ними этот человек вдруг стал верным другом семьи.

Собственно, день обещал быть невероятным. Только вот, насколько, никто не подозревает. Юноша, единственный здесь, кто младше двадцати, решает пока остаться в комнате. Ему чужды бытовые разговоры, неприятна пустая болтовня, радостное обсуждение бесполезных, неинтересных подробностей повседневной жизни всех этих людей, собравшихся за столом во внутреннем дворе. Так что он решает просто отдохнуть.

На горизонте, там, где должен вскоре разгореться кровавый закат, сейчас тучи. Наверное, не удастся сегодня посмотреть, как огромный, красный шар, прячется за мнимую, хотя и видимую границу, отделяющую землю от неба. Тем меньше причин и тем меньше желания выбираться из постели.

На улице что-то грохнуло. Мало ли, даже проверять не хочется. Но, вдруг, как гром, снова раздается грохот. И снова. Слышно, как гости начинают паниковать, что-то происходит. Только это, вероятно, могло бы заставить юношу очнуться и начать действовать. Он встает, подходит к окну и видит зарево. Как раз там должен был быть закат. Но это красно-огненное свечение иного рода, ужасающее, пугающее зрелище, лишающее сил одним своим видом.

Мальчик, завидев вставших на месте гостей, растерянно переглядывающихся друг с другом, срывается с места и бежит вниз, к родителям. Как тогда, в голове никаких мыслей. Но теперь, все взаправду.

– Что происходит?! – Спрашивают гости друг друга, взволнованно и растерянно оглядываясь.

На горизонте, из-за облаков, откуда не видно было даже солнца, уже исчезнувшего за горизонтом, возвышается знакомое каждому очертание гигантского гриба, выросшего за какие-то минуты в той стороне, где была столица.

– Живо! – Оживляется и уверенно командует хозяин. – Все за мной!

Робко, неохотно, с беспокойством и сомнением гости, а вместе с ними и прислуга, отправляются вслед за хозяином, который быстрым шагом направляется в дом. Как раз, навстречу выходит юноша, чуть не столкнувшись с этим человеком, отдающим указания так громко и уверенно, что его легко вообразить каким-нибудь генералом. Впрочем, эта фантазия недалека от действительности, но теперь его звание уже не имеет никакого значения.

– Живо! – Подгоняет хозяин. – В подвале есть вход в убежище. Там будет хоть какой-то шанс…

Остальные застывают на месте. Разве можно, думается им, так говорить? Фактически, это почти дословное выражение мыслей каждого из присутствующих, за исключением юного игрока, в отличие от остальных, внимающего с пустой головой и не имеющего по поводу трагедии собственного мнения.

Доносится свист падающих снарядов. Слышны крики с улицы.

– Стойте! – Неожиданно спохватывается одна из женщин. – Мои девочки, они дома, всего минутах в десяти! Нужно их забрать!

Хозяин оборачивается, отворив толстую дверь и впустив остальных. В его взгляде можно отыскать многое. Здесь и сожаление, и извинения, и уверенность… Чего в его выражении нет, так это надежды.

– Пожалуйста, – умоляюще, не сдерживая слезу, обращается женщина, – нужно их вывести.

– Вы не успеете. – Холодно отвечает мужчина, не решаясь ничего добавить.

– Нет! – Кивает женщина, отирая ладонями лицо. – Я приведу их. Только впустите нас!

Она быстро исчезает. Последним, кроме самого хозяина, в бункер спускается юноша. Он обменивается с мужчиной холодным взглядом, не выражающим ничего, и молча наблюдает, как закрывается дверь. Этот человек, так плохо знакомый, явно с нежеланием закрывает дверь, медленно.

– Вы не будете ждать? – Спрашивает юноша.

Рослый мужчина в годах, живущий один в огромном доме с прислугой, отходит от двери и с печалью, но без сомнения отвечает молодому человеку.

– Она не успеет.

Тут же в дверь ударяет с такой силой, что оба падают, не удержавшись на ногах. В бункере гаснет свет, но загорается вновь через несколько секунд. Вместе, они спускаются ниже, по узкой винтовой лестнице, к еще одной двери, где уже ждут остальные.

Приходится толкаться и тесниться. Здесь едва хватает места. Хозяин дома, пробравшись с трудом к двери, открывает ее и просит всех зайти внутрь. Царит жуткое молчание. Даже шепотом никто не решается говорить. Все покорно следуют за мужчиной и проходят внутрь.

Внутренние помещения, к удивлению каждого, полны света, просторны и обставлены красивой мебелью. Здесь есть несколько дверей. Из-за одной доносится шум генератора, за другой стоят кровати, на которых проведут остаток жизни почти все присутствующие. Впрочем, им об этом еще не хочется даже думать. Вместо того, почти все здесь обманываются, надеясь, что скоро все прекратится и жизнь понемногу станет такой, какой была раньше. Они еще даже не могут спросить себя, что же будет дальше.

В центре комнаты стоит небольшой столик с вазой, а вокруг расположено несколько диванов и кресел. Перепуганные и растерянные, люди усаживаются на места, о чем их просит рослый мужчина, сменивший только теперь свой командный голос на привычный, более спокойный тон, которым он еще каких-то несколько часов назад встречал гостей на пороге своего дома, оставшегося там, на поверхности. Вероятно, от него уже ничего не осталось.

– Поверить не могу. – Говорит мужчина, когда все остальные рассаживаются. – Сволочи, они все-таки сделали это.

– Что? О чем вы? – Спрашивает одна из женщин, судя по лицу, понимающая в разы меньше остальных.

– Эти ублюдки…

Мужчина чуть не рассмеивается. Вернее, так можно подумать, но улыбка, появившаяся на его лице на несколько секунд и тут же исчезнувшая, совсем не раскрывает его действительного настроения.

– Они грозились начать войну, если мы, – отвечает он, – не прекратим… Хотя теперь уже к черту это все. Все мы хороши.

Он улыбается теперь по-настоящему, а не от злобы.

– Незаконные поставки! – Почти смеясь говорит мужчина. – Это же надо такое… Сраные ган…

Тут же он оборачивается, оглядывает каждого, останавливается взглядом на юноше и что-то заставляет его замолчать и успокоиться.

– В общем, можете распрощаться с привычной жизнью. – Подытоживает хозяин бункера. – Скорее всего, лет на двадцать мы тут точно застряли.

Мужчина оглядывает еще раз тех немногих, кого ему удалось спасти. Мальчишка, четверо мужчин и семь женщин, да и только.

– А то и все пятьдесят. – Добавляет он. – Может и дольше.

Даже здесь, под землей, на огромной глубине, чувствуется, как содрогается от взрывов планета. Больше никто не говорит. Все слушают и ждут, когда настанет тишина. Свет иногда мерцает, гаснет на несколько секунд, но затем снова загорается. Только юноша сидит с открытыми глазами. Его родители прижались друг к другу, как, впрочем, и все остальные, и ждут, зажмурившись. Словно это может чем-нибудь помочь. Хозяин бункера сидит на кресле, выглядит спокойным, но тоже ждет. Подперев голову, закрыв глаза, он сидит без движения, никак не реагируя на взрывы, иногда сотрясающие бункер. В руку юноши, после очередного такого потрясения, вцепляется девушка из прислуги, оказавшаяся здесь по чистой случайности. Впрочем, как это ни странно, никто не успеет насладиться ее обществом.

Через несколько лет, от какой-то болезни скончается девушка, с которой бывший чемпион мира уже начнет мечтать выбраться однажды и найти новый дом. Это создаст неожиданные проблемы. Придется выбираться уже только за тем, чтобы вынести остывшее тело из бункера. Зато, тогда же выяснится, что уровень радиации ниже, чем можно было предположить. Это будет единственной небольшой радостью жителей маленького убежища. В конечном счете, каждый из них скончается здесь, под землей. Кроме одного, того, кто через двадцать лет, похоронив остальных, решит выбраться наружу и отправиться куда-нибудь. Просто потому, что больше ничего не останется.

Он встретит немногих. Но сразу поймет, насколько мир снаружи недружелюбен. Отныне, он больше не назовется собственным именем, данным ему от рождения. С того дня, как юноша, когда-то хилый и слабый, теперь жилистый и выносливый, выберется на поверхность, он будет представляться только тем именем, которое избрал собственнолично.

– Эй! Смотри кто тут у нас!

Среди полуразваленных, деревянных домиков, которые едва можно было бы назвать даже просто шалашами, сбились в кучку несколько человек в грязных лохмотьях. Женщина, закрыв собой девочку и мальчика, вероятно, детей, прижалась к мужчине. А он, в свою очередь, не умея скрыть ужас в глазах, обхватил всех троих руками и уставился на смеющегося мужчину, расхаживающего вокруг семейства. Недлинной, массивной палкой он стал вести по земле за собой, слегка наклонив голову и улыбаясь, глядя на женщину. Этот одет иначе, тоже в тряпки, но еще в кольчугу и каску.

– Эй! – Кричит он своим подельникам, громящим и без того жалкое жилье. – Я же говорил, в городе куча всего!

Те только рассмеиваются в ответ, предвкушая грядущее веселье.

– А ну иди сюда!

Тот, что в кольчуге, не выпуская дубину из рук, вырвал женщину из объятий ее спутника. Она стала кричать и брыкаться, но тут же получила локтем в затылок, что немного успокоило несчастную.

– Э! – Снова обратился тот, что в кольчуге, к остальным, доедающим остатки найденных запасов. – Мне оставьте пожрать!

Он начал задирать женщине платье, и когда она догадалась о его намерениях, то снова попыталась вырваться, но на этот раз получила уже дубиной и свалилась на землю, едва способная пошевелиться. Разбойник не обратил даже внимания на то, жива ли она еще. Но, к ужасу оставшегося пока нетронутым мужа, этого мужчину в кольчуге ничто бы не смутило. Он снял штаны, отбросил их в сторону, примостился на женщине, лежащей на животе без движений и преспокойно, неспособную сопротивляться, стал ее насиловать, радостно смеясь.

– Э, э! Смотрите! – Закричал он дружкам, хлеща женщину по ягодицам. – Какую я лошадку нашел!

Трое других, с возбуждением глядя на разворачивающееся действо, засмеялись, отвлеклись от еды и подошли ближе.

– Ты не загони ее только, – изгибаясь и открывая рот, стал шутить один из разбойников, – не тебе же одному на ней кататься!

Женщина к своему несчастью оказалась повернута лицом к семье. После второго удара у нее не осталось сил даже на то, чтобы сжать кулак. Как бы она хотела, чтобы мужчина, с которым она провела почти всю свою жизнь, отец ее детей, хотя бы попытался что-нибудь сделать. Она бы сразу его остановила, показала бы взглядом, движением, но остановила бы его, ведь, если он бросится сейчас ей на выручку, детям конец. А так, у них есть хоть какой-то шанс. Еще немного времени, нужно дать ему немного времени и он что-нибудь придумает. И все же, как бы ей хотелось, чтобы он попытался.

Глядеть на то, как любимую женщину насилует толпа умалишенных. Но он ведь простой фермер, что он может? Всю жизнь он растил овощи, ухаживал за мелкими животными. И ведь все было хорошо. До какого-то момента. Потом явились эти, те самые, которые сейчас у него на глазах топчут женщину, подарившую ему надежду на счастье в этих безжизненных землях.

Мужчина неожиданно бросается вперед и хватает того, что в кольчуге, за глотку. Поторопившиеся начать разминаться перед заездом, трое других не успели его остановить. Доведенный до отчаяния, он как сорняк из сухой земли, вырвал насильника из жертвы.

И ему почти удалось. Он оказался снизу, стал душить неприятеля, отчего трое других растерялись, не зная, как подступиться. Тот, что в кольчуге, закрыв мужчину своим телом, только и мог, что со злостью и страхом глядеть на соратников, потрясая скудным хозяйством, которое, кроме душевного вреда, вряд ли могло причинить женщине хоть какую-нибудь боль. Но кто-то нашел под ногами кусок ржавого прута и вонзил бедолаге в ухо.

Встав на ноги и откашлявшись, разбойник в кольчуге, уронив на землю каску, стал пинать еще теплый труп, ругаясь без фантазии, но с ярой ненавистью. Женщина не видела, что произошло. Ей не хватило сил пошевелиться. Из ее глаз выпала слезинка, скатившись по грязной коже на сухую землю. Она еще успела посмотреть на детей, прижавшихся друг к другу, после чего закрыла глаза и больше уже не смогла их открыть.

– Ну, блин… – Потянул самый крупный из разбойников. – Походу, двинулась.

Он хотел уже проверить, жива ли еще женщина, когда ее спина перестала подниматься от неровных вдохов, но мелкий по сравнению с остальными, тот, что в кольчуге, отпихнул здоровяка в сторону.

– И не надейся! – Рявкнул он. – Я еще не закончил.

Он снова забрался на женщину, с трудом пристроился и продолжил свое грязное дело, что на этот раз даже его друзья не сумели воспринять так же радостно, как раньше. Для них это уже слишком. Впрочем, для этих троих еще не все потеряно, они переглянулись, без особого энтузиазма, но с явным желанием вырвали девочку, лет двенадцати из объятий брата и навалились на бедняжку. Через час она последовала за матерью, когда по ее маленьким, детским ножкам, стекло на землю слишком много крови. Крови, которая оставила пятно на сухой, безжизненной земле.

Что-то громыхнуло сбоку, и здоровяк свалился. Мелкий в кольчуге тут же подскочил, схватил дубину и прищурился, вглядываясь в лицо приближающегося человека. Тот выставил перед собой что-то, направил на второго, появилась вспышка и уже двое свалились замертво у ног предводителя маленькой шайки. Оставшиеся застыли на месте.

Мужчина в странном, темно-зеленом плаще, с большим рюкзаком, с поседевшей больше чем на половину неаккуратно подстриженной бородой, подошел на расстояние нескольких шагов. Тот, что в кольчуге, дал знак подельнику, уже собрался броситься вперед вместе с ним, но раздался третий выстрел и он остался стоять, пораженный вдруг страхом, который так отчаянно пытался внушать каждому встречному, но которого так не хотел сам испытывать. Незнакомец обделил его вниманием. Он посмотрел на мальчика, на труп мужчины, на бледное тело женщины и на девочку, с неестественно разведенными в стороны ногами, покрытыми кровью. Он только плюнул с раздражением, снова поднял пистолет, и снова выстрелил.

– А! – Заорал тот, что в кольчуге во все горло, даже начав хрипеть и срывать голос. – Сука! А!

– Оставим его. – Протянул незнакомец руку мальчику, онемевшему и только сейчас начавшему приходить в себя. – Пусть еще подумает о том, что сделал, прежде, чем сдохнуть.

Впрочем, мужчина не подошел ближе. Он так и остался стоять, дожидаясь, пока ребенок, сделает выбор. Много таких уже повидал старик. Пусть ему лет десять, если зрение не обманывает, но этот мир не станет ждать, пока он вырастет.

– Ну! – Поторапливает старик, уставая ждать. – Идешь?

Мальчишка, медленно, пугливо, оглядываясь на трупы родителей и сестры, останавливаясь и снова делая шаг, доходит до старика. Тот, не обращая внимания на крики и угрозы низкорослого разбойника, корячащегося от боли, берет мальца за руку и ведет прочь. Двое суток он ведет его куда-то, останавливаясь только на ночлег и не позволяя отдыхать. И лишь тогда мальчик спрашивает у незнакомца имя.

– Фирэст. – Отвечает старик. – Зови меня Фирэст.

В этом мире все иначе, чем во времена его молодости. Не сможешь идти без остановки, не сможешь быть суров и жесток, будешь жаловаться и плакаться, требовать заботы и ласки, проявишь слабость – умрешь. Но мальчик не стал. Расстроенный, опечаленный и убитый горем, он, однако, послушно идет за незнакомцем. Иногда, нужно, чтобы было, за кем идти. В этом новом мире, уже и этого много, он знает, и не станет жаловаться.

Единственное, что он еще позволил спросить в эти первые дни, куда направляется этот человек со странным именем, спасшим его, куда идет Фирсэт. Тот выставил руку, отвечая, дважды поднял и опустил ладонь, указывая перед собой и пояснил: «Вперед, только вперед».

И с тех пор Леша, вырванный из лап разбойников, познавший горесть утраты еще прежде, чем хоть сколько-нибудь понять мир, перестал оборачиваться. Теперь, как завещал ему спаситель, он будет смотреть только вперед, только перед собой, ведь там, за спиной, для него уже нет будущего.