Читать книгу На руинах мира - Полемий Бес де Поль - Страница 3

«Двойка»

Мальчик поначалу молчал. Он только шел за спасителем, за этим странным, седым мужчиной, называющим себя Фирсэт. Даже ничего не говорил, ничего не спрашивал. Обращался только в случае нужды. Но по мере взросления начал постепенно избавляться от скромности.

Вдвоем, старик со своим маленьким компаньоном прошли, кажется, целый мир. Тогда-то мальчик и начал задаваться тысячей разных вопросов, на которые все увереннее требовал ответов.

Впрочем, на всякие посторонние занятия времени почти никогда не остается, и не оставалось с тех пор, как Фирсэт спас мальчика, решив взять его с собой. Обычно, весь день они идут, к вечеру останавливаются, прячут вещи и идут охотиться, заодно расставляя силки и ловушки. Утром собирают дичь, попавшуюся в нехитрые самодельные капканы, снова собираются в дорогу и отправляются куда-то дальше. Старик никогда не отвечает внятно, куда именно он ведет мальчика. С другой стороны, после года блуждания, кажется, что он и сам не знает.

Мальчик постепенно смелеет. Он перестает видеть кошмары, просыпаясь среди ночи, под давлением Фирсэта свыкается с мыслью, что любой день может стать последним, как бы ни хотелось верить во что-то другое. Да и старик не пытается скрыть от него знания об этом мире, спрятать их за верой в добро, или что бы то ни было, которое следит за ним незримо и помогает, которое оберегает и любит, независимо от того, что происходит в дороге.

– Жалко же! – Как-то раз возражает мальчик, когда старик протягивает ему нож, велев прикончить маленького зверька, попавшегося в капкан.

– Ну, выбора у тебя не много. – Спокойно отвечает старик.

Он ни разу еще не кричал, не ругал мальчика, даже если для того была веская причина. Взамен того он с самого начала дал понять, что не собирается с ним нянчиться.

– Или ты закалываешь его, – показывает Фирсэт на зверька, – или дальше я иду без тебя. Жалость тебе ничем не поможет, не в этой вселенной.

Мальчик не сумел ничего противопоставить и выполнил требование. Тогда он еще был слишком мал и боязлив, слишком беспомощен, чтобы осмелиться возражать.

И вот, хотя времени прошло не так уж много, мальчик совсем изменяется. Он немного подрос, осмелел, стал расспрашивать старика о его прошлом, о планах, о мире – обо всем. А тот начал рассказывать, не отмахивался, не игнорировал, а всегда отвечал на вопросы. Кроме тех случаев, когда они касались его личной жизни. О себе он так ничего и не рассказал.

Но эта жизнь даже понравилась Леше. Несмотря на то, что старик зовет его «мелким», предпочитая это прозвище имени мальчика, несмотря на то, что приходится все время идти, тащить груз, а все же, так приятно идти, каждый день оказываясь в новом, неизведанном месте. То приходится переходить через реку, то лезть через обрыв, то пробираться сквозь заросли. Иногда даже удается наткнуться на полуразваленные здания, в которых Фирсэт обожает копаться порой целыми днями. Для мальчика все это как непрекращающаяся игра. Родители запрещали ему выходить за пределы их дома, боясь за него, заставляли сестру приглядывать за Лешей. Теперь, он принадлежит только себе, старик ни в чем его не ограничивает, кроме тех случаев, когда поступки мальчика затрагивают его собственные интересы.

– Старик! Старик! – Радостно кричит мальчик, легко пробирающийся через густые заросли и потому идущий впереди мужчины с большим, тяжелым мешком на плечах. – Ну что ты там застрял! Скорее!

Фирсэт отодвигает большую сухую ветку, выбирается, наконец, из липучей, сухой желтой травы и выходит из леса. Леша встает, уперев в бока руки, задрав подбородок и, дождавшись спутника, уже задумывает позвать людей, собирающих в низине скудный урожай. Он набирает полную грудь воздуха, почти успевает крикнуть, но старик рывком бросается на него с неожиданной прытью, закрывает рот грязной ладонью и валит его на землю. Леша даже пугается от неожиданности.

– Тихо ты! – Строгим голосом приказывает Фирсэт. – Не торопись.

Он отпускает мальчика и ползет вперед, сбросив мешок на землю и стараясь не высовываться из невысокой, жухлой травы.

– Ни звука, пока не разрешу, понял? – Оборачивается старик, доставая маленький бинокль.

Мальчик, подражая спутнику, на локтях ползет ближе. Убрав бинокль, старик замечает, как Леша, улегшись рядом на животе, глядит в собственный бинокль, созданный его воображением из сложенных в трубочку ладоней. Когда-то, Фирэст и сам делал то же, когда был маленьким. Старик протягивает мальчику бинокль и тот немедленно, с открытым от удивления ртом, принимается осматривать местность, ставшую в разы ближе к его удивлению. Впервые это волшебное приспособление оказывается у него в руках и для Леши это одно из редких в нынешнее время, счастливых мгновений.

– Смотри внимательно. – Почти шепотом говорит старик. – Что ты видишь?

– Ну… – Леша вглядывается, ведет бинокль в сторону, оглядывает маленькое поселение. – Три человека… Нет. Четыре.

Больше ему нечего добавить. Но старик наверняка спросил не просто так, и мальчик продолжает искать, что еще можно узнать, пытается понять, чего ждет старик.

– Забор. – Подсказывает Фирсэт.

– Ну да, – недовольно соглашается мальчик, подозревая, что это слишком очевидное заключение, чтобы его необходимо было еще и озвучивать, – я вижу.

– Высокий, да? – Спокойно продолжает старик. – Сможешь залезть?

– Ну…

Какому ребенку захочется признаться, что он чего-то не может?

– Не сможешь. – Сам отвечает Фирэст. – И я не смогу. Хороший забор.

Леша ничего не отвечает.

– Непросто было, наверное, такой построить, как думаешь?

Это сразу избавляет мальчика от недовольства, он начинает и сам чувствовать интерес к тому, что секунду назад казалось простым и очевидным, о чем не хочется думать.

– Если они делали его вчетвером, готов поспорить, на это ушло лет десять. А то и больше.

Леша снова решает промолчать, теперь не только наслаждаясь удивительным приспособлением, но и задумываясь. Но, поскольку старик увлекается какими-то своими мыслями, мальчику приходится нарушать молчание самостоятельно.

– Думаешь, это плохие люди?

– А что, ты часто встречаешь каких-нибудь других?

Леша, кроме родителей, сестры и этого старика, никогда не видел действительно добрых людей. Впрочем, Фирсэт часто обходит стороной поселения, которые и без того редко встречаются на пути, и с каждым днем мальчик все меньше понимает, почему он так поступает.

– И что? – Спрашивает Леша недовольно. – Мы просто уйдем? Потому, что у них есть забор?

Старик поворачивается к мальчику, и выражение на его лице заставляет Лешу замяться, почувствовав себя виновато. Фирэст забирает бинокль, прячет его за пазуху и продолжает осматривать местность, все еще не высовывая головы.

– Пока нет. – Отвечает он спокойным, тихим голосом. – Будем ждать.

Отправив мальчика расставлять силки, строго наказав не попадаться на глаза, не шуметь, двигаться тихо и осторожно, словом, дав в разы больше указаний, чем обычно, старик достает припасенное с вечера жареное мясо, съедает немного, оставив и для своего энергичного спутника. Сам он продолжает наблюдать.

Поселение, кем бы ни оказались его хозяева, расположено очень удачно. Сюда, в низину, стекает вода с холмов, стенами ограждающих поселение с двух сторон. По близости нет городов, а значит и радиации. К тому же, совсем близко лес, где должны водиться и крупные животные. Во всяком случае, Фирсэт нашел подозрительные следы, пока продирался сквозь сухие заросли.

Мальчик видит все иначе. Впрочем, он доверяет старику, а потому не решается возражать. Если Фирсэт говорит, что нужно ждать, значит нужно ждать, если он велит поставить силки, значит нужно поставить силки. Хотя так и хочется поинтересоваться, каким образом он собирается готовить еду, если хочет остаться незамеченным. Но Леша занят, а на вопросы время еще найдется.

– Вот что, мелкий, – опережает старик любопытство мальчика, не позволяя ему закончить есть и начать спрашивать о всяких глупостях, – видишь? Вон там, справа от забора.

Старик опять протягивает бинокль мальчику, но на этот раз указывает, куда именно смотреть.

– Похоже, там часто ходят.

Леша быстро находит то место, о котором говорит старик. Там, сбоку, в заборе что-то наподобие двери, от которой за холм ведет тропа, легко различимая отсюда, с возвышенности.

– Думаю, – продолжает Фирсэт, – где-то там должна быть река.

Старик возвращает себе бинокль и разворачивает мальчика за плечо, убедившись, что тот слушает внимательно.

– Иди обратно, тем же путем, что мы пришли. – Объясняет старик. – Найди место, где нет деревьев, в несколько метров диаметром. Запомни где оно, после чего отправляйся в ту сторону, найди реку. Потом возвращайся. Все ясно?

Леша кивает. Ему совсем не в тягость исполнять такие мелкие поручения. Как-то раз он возмущался, что старик постоянно нагружает его какими-то глупыми заботами, «сходи туда», «сделай то». Но тогда же, Фирсэт предложил поменяться ролями, сказал, что сам может справиться с этими поручениями, если мальчик будет нести его мешок. Леша упал от тяжести, не пройдя и метра. И больше ничего не говорил.

Но надо отдать мальчику должное, поручения он всегда исполнял в срок и без серьезных ошибок. Через час, незадолго до наступления темноты, он возвращается, слегка запыхавшийся, но довольный.

– Сделал. – Докладывает мальчик.

– Хорошо. – Не оборачивается старик, продолжая внимательно наблюдать за поселением. – Реку нашел?

– Угу.

– Тогда ложись, отдыхай. – Говорит старик.

Он протягивает мальчику пластиковую бутылку с водой.

– Попей, только немного. За водой двинемся утром.

Устающий от долгих переходов, мальчик всегда быстро засыпает и до самого утра спокойно спит, чувствуя, что ему ничто не грозит рядом со стариком. Обычно, он ложится раньше Фирсэта, а встает позже. Собственно, так же, как и на этот раз.

– Мелкий, мелкий. – Шепчет старик, расталкивая еще дремлющего мальчика. – Вставай, хорош дрыхнуть.

– Да встаю я, встаю! – По привычке отвечает Леша.

Тут же старик затыкает ему рот.

– Обалдел? – Говорит он шепотом. – Чего орешь?

Мальчик открывает глаза, оглядывается, вспоминает прошлый вечер и виновато смотрит на старика.

– Ладно. – Отпускает Фирсэт мальчика. – Идем, покажешь, как пройти к реке.

Леша, со свойственной ему энергичностью быстро оправившись от утренней сонливости, ведет старика через кустарники к найденному месту, поросшему травой, но почти свободному от деревьев. Отсюда уже он показывает, как пройти к реке, которая течет всего в паре сотен метров дальше. Сняв плащ, старик отправляет Лешу обратно.

– Держи. – Достает Фирсэт бинокль и протягивает мальчику. – Смотри внимательно, запоминай, кто куда ходит, что делает, что происходит. Только не пропусти ничего. Как вернусь, пойдешь силки проверять. Погоди, на вот, тоже возьми.

Отдав мальчику остатки воды, старик, даже сейчас двигаясь полусогнувшись, начинает собирать воду в плащ, сделав из него подобие мешка.

Первую половину дня ничего интересного не происходит. Фирсэт лазает где-то там, в лесу, занимается своим делом, а Леша только и смотрит в бинокль на копающих, дергающих траву и занимающихся прочими не очень интересными вещами людей. Вдруг, он замечает, что один из них, взяв с собой два ведра, отправляется в сторону реки, как раз по той тропе, которую заметил старик. Мальчик приподнимается, раздумывая, стоит ли идти искать Фирсэта, но старик в этот же момент выползает из леса. Измученный, весь в поту, тяжело дыша, он разваливается рядом с мальчиком на земле, где уже измята трава и долго не может отдышаться.

– Вода еще есть? – Интересуется старик, сглатывая слюну.

Его губы пересохли так сильно, что Леше даже становится жалко беднягу. Он протягивает бутылку, половину которой успел осушить за полдня, пока лежал здесь, наблюдая за поселением. Фирсэт делает несколько глотков, закрывает бутылку и прячет ее в траву, ближе к прохладной земле.

– Мало. – Говорит старик, все еще никак не отдышавшись, но уже чувствуя себя легче. – Ну, ничего, до ночи протерпим.

Еще пару минут он лежит на спине. Даже кажется, что старик уснул, или, чего доброго, помер от жары.

– Ну что, – спрашивает он вскоре, снова очнувшись, – что-нибудь интересное засек?

– Один пошел к реке. – Серьезно говорит Леша, чувствуя, что сейчас ему доверено важное дело, которое нужно исполнить надлежащим образом. – Только что. Остальные ничего особенного не делали, копаются там, в земле, с самого утра.

– Ясно.

Старик переворачивается на живот, подползает ближе и берет у мальчика бинокль.

– Ну, – говорит он, – торопиться нам некуда. Будем ждать.

День тянется. И, почему-то, мальчик устает от этого сильнее, чем когда ему приходится ходить с раннего утра и до позднего вечера. Но хуже всего то, что здесь совершенно нечего делать. Нужно только лежать и смотреть. Бинокль надоел, старик дрыхнет и с каждой минутой скука кажется все больше невыносимой.

Впрочем, едва начинает темнеть, Леша поднимает Фирсэта, как тот и просил.

– Старик. – Зовет мальчик полушепотом, слегка толкая спутника, отчего тот мгновенно просыпается. – Хорош дрыхнуть.

Фирсэт открывает глаза и безразличием, с которым относится к шутке, заставляет мальчика чувствовать себя неловко. Впрочем, мальчик хорошо знает, что старика обидеть не так-то и просто, во всяком случае, до сих пор не удавалось этого сделать. Кажется, его даже разозлить не получится, но проверять этого нет никакого желания.

– Где они, в доме? – Спрашивает Фирсэт.

– Угу.

– Давно?

– На закате ушли.

– Ясно. – Приподнимается старик. – Ровно, как и вчера. Что ж, идем, у нас еще дела.

Хочется спать, но вместо этого приходится идти искать расставленные силки. Вот уж чего бы делать не хотелось. Можно и самому ведь угодить в капкан, ночью при всем желании его не так просто заметить. Но старик настаивает, просто велит быть чуть более осторожным и внимательным. Приходится соглашаться.

Но дело оказывается не таким уж сложным. Даже удается найти нескольких кроликов, попавшихся в ловушку. Тогда мальчик возвращается к тому месту, которое искал днем, в глуби леса, на небольшую поляну, окруженную плотной стеной деревьев.

Немедленно, стоит мальчику найти старика, вся злоба рассеивается. Даже желание спать вдруг пропадает. Фирсэт, неизвестно когда, успел очистить поляну от всей травы, которую сложил в стороне. Сейчас же, пока Леша бродил в темноте по лесу, старик разжег в центре небольшой костер и уже успел при помощи двух небольших чашек и изогнутой трубки нацедить чистой воды, выпарив ее над костром.

– О. – Встречает Фирэст мальчика усталым, но довольным взглядом. – Значит, без ужина мы все-таки не останемся. Давай, помоги мне разделать мясо.

Ночью костер всегда выглядит иначе, чем днем. Но обычно, ночью мальчику приходится спать. И не бывает такого, чтобы ему не хотелось, ведь каждый день со стариком проходит одинаково, в постоянном движении. К вечеру у Леши просто не остается сил. Обычно. Сейчас все иначе. Разделав тушки, он ложится рядом с костром и уже через несколько секунд оказывается заворожен танцем пламени, за которым почти всегда так приятно наблюдать.

– На, попробуй. – Отвлекает старик, протягивая кружку, из которой идет пар. – Только не обожгись, горячее.

Мальчик смотрит удивленно. Обычно и он сам и Фирсэт ждут, пока вода остынет, потому как пить ее горячей гораздо менее приятно, если не слишком мучает жажда. Ему еще пока не ясно, что изменилось, если старик предлагает теперь самый настоящий кипяток, который невозможно пить не обжигаясь.

Леша случайно вдыхает аромат, идущий от напитка, и уже забывает про костер.

– Что это? – Едва сдерживает удивление мальчик.

– Попробуй и узнаешь.

Старик улыбается и как назло ничего не говорит, а только еще раз напоминает, что пить нужно осторожно, чтобы не обжечься.

Мальчик не сразу находит способ испробовать угощение. Он осторожно прикладывается к кружке губами, но тут же отстраняет их, дует на горячую воду, дышит странным ароматом, но, в конце концов, делает несколько глотков. Нечего сказать. Разве только, что это самое необычное ощущение, какое Леша испытал в своей недолгой жизни. Хотя напиток и горячий, хоть обжигает губы, но он так приятно и необычно пахнет, имеет странный вкус и, что самое главное, после него кажется, что во рту мороз. Необычное чувство, которое мальчик неспособен описать. Вдыхая, он чувствует морозный холод, а выдыхая тепло и странный аромат. Медленно это ощущение пропадает, но стоит сделать еще глоток и оно снова возвращается.

– Ну как, нравится? – Внимательно смотрит на мальчика Фирсэт.

– Что это такое?

– Это мята. Вот, смотри.

Он протягивает несколько листиков Леше, но сейчас не удобно их рассматривать, зато, чувствуется их аромат, такой же сильный, как запах пара из кружки.

– Нашел днем. – Рассказывает старик. – Я собрал немного, возьмем с собой. Только засушим, чтобы не сопрела.

Леше нечего сказать. Он впечатлен, он вообще не знал до сих пор, что бывают такие сильные и приятные запахи, что во рту может быть холодно от горячего напитка. Как нельзя кстати сейчас, когда дневная жара немного спала, оставив после себя духоту, пробуждающую жажду.

Поразительно, как умело старик выкручивается из любой ситуации. Почти неделю ему удается с помощью мальчика, послушно исполняющего указания старшего товарища, оставаться незамеченным и при этом вполне сносно питаться. Кроме пойманной в лесу дичи, которую старик готовит по ночам, спрятавшись в глубине леса, где его или дым костра нельзя заметить в темное время, он умудряется найти какие-нибудь корешки, какие-то съедобные травы и обеспечить пропитанием не себя одного, но и вечно голодного Лешу.

Но, естественно, что мальчик начинает скучать. Ему, уже привыкшему жить в дороге, мучительно трудно проводить дни напролет лежа, глядя на то, как несколько человек снова и снова, выбираясь из своего маленького домика, копаются в земле. Да и одной травой не наешься, а добычи становится все меньше. Последние два дня и вовсе ничего не попадается, а от кореньев и травы начинает болеть живот. Тем хуже наблюдать в бинокль, как эти люди внизу, работающие целыми днями, упиваются водой вдоволь, как едят от пуза, словно назло обедая на улице, чтобы мальчик мог их видеть.

– Да что может случиться? – Спрашивает Леша на седьмой день, не сдерживая злобного недовольства, проявляющегося в его тоне. – Сколько еще на них смотреть?

Фирсэт раздвигает траву, за которой успешно прячется от поселенцев уже целую неделю, рассчитывая увидеть что-нибудь, что поможет ему определить, стоит ли связываться с этими людьми.

– Сколько понадобится. – Сурово отвечает он, не собираясь обсуждать свои планы с ребенком.

– Пфф…

Мальчик обиженно поворачивается в сторону от Фирсэта. Его можно понять. Не каждый взрослый пролежит целую неделю на животе, только ранним утром и поздним вечером получая возможность немного размяться и походить, да и то, горбясь, ведь иначе старик начинает сердиться.

– Зачем я вообще с тобой тут сижу?

Конечно, мальчик говорит от детской злобы, от той, которая не часто встречается у взрослых, от той, которую он неспособен контролировать. И, похоже, старик это прекрасно понимает.

– Ну, ты можешь вернуться домой, если хочешь. – Отвечает он тихо.

Пусть сурово, но в этом мире, где каждый встречный может вдруг пожелать забить тебя насмерть, где встречаются самые отвратительные, самые жестокие создания, где смерть от самой простой болезни, даже от простуды, выглядит не такой уж немыслимой, нельзя позволять ребенку думать, будто у него есть большая свобода. Сейчас он ограничен в действиях и еще долго это не изменится. Пусть обижается, пусть хоть проклинает, но так он хотя бы будет в безопасности, так он хотя бы вырастет. Может быть. Во всяком случае, рядом с Фирсэтом у него есть хоть какие-то шансы дожить до того времени, когда он действительно сможет начать думать собственной головой.

– Ага, конечно. – Огрызается мальчик.

Ответа лучше ему не выдумать.

– Сколько ты видел человек? – Вдруг спрашивает Фирсэт.

– Столько же, сколько и ты.

Леша еще зол, но что-то вынуждает его обернуться. Он сталкивается с недовольным взглядом старика и быстро остывает. Кажется, мальчик и сам все понимает, просто еще не умеет с этим справляться. Он отворачивается.

– Семь или восемь. – Отвечает он нехотя.

– Я насчитал девять.

Старик не сердится. И вполне способен осознать, что мальчик и так выдерживает больше, чем он сам когда-то. Смог бы он в молодости днями идти следом за малознакомым человеком, почти никогда не возражая, смог бы пережить смерть всей семьи, если бы это произошло у него на глазах? Нельзя винить ребенка за то, что он, просидев в засаде целую неделю, вдруг стал задаваться вопросом, долго ли еще он должен это терпеть.

– Как думаешь, где они все спят?

– В доме, конечно!

Во всяком случае, удается привлечь внимание мальчика. Он оживляется и поворачивается.

– Уверен?

Одно это слово заставляет Лешу усомниться в своем решении. Но дело всего лишь в том, что всегда, задав этот вопрос, старик раскрывает мальчику какую-нибудь неизвестную подробность, какое-то знание, деталь, какую-нибудь мелочь, которая меняет все кардинально. Оттого-то Леша не находит, что ответить, потому он только смотрит и ждет, когда старик сам решит объяснить ему то, что мальчик упустил из виду.

– Посмотри внимательно на дом.

Мальчик смотрит. Подходя к задаче с детской наивностью, он ищет вторую дверь, или тайный ход, или пристройку, которую мог не заметить. Но не находит.

– Так что? – Не отстает старик. – Не видишь? Как думаешь, сколько там поместится детей, размером с тебя?

Наконец, он понимает, что пытается донести Фирсэт, и начинает чувствовать себя неловко.

– А глянь на того здоровяка, вон, к реке идет, камни пинает. – Передает старик бинокль. – Наверное, они вдевятером нежно сопят, обнимая друг друга, а? Как считаешь? Не думаю, что в этом сарае места хватит хотя бы на троих.

Мальчик приободряется. Теперь он не просто лежит голодный на сухой, мятой траве, ожидая чего-то не вполне очевидного, просто дожидаясь, когда это закончится, теперь его ум увлечен загадкой, секретом, тщательно охраняемым и опасным, тайной, скрывающейся в маленьком домике, разгадку которой хочется узнать немедленно.

От усталости не остается следа. Мальчик внимательно разглядывает домик, рассматривает огород, подступы, высокий, крепкий забор. Теперь все это кажется ему совсем другим, более загадочным и увлекательным.

– Не понимаю, почему нельзя построить нормальный дом, выходить обрабатывать огород всем вместе, чем ютиться в таком маленьком домишке.

Старик не просто так озвучивает мысли, ответы на которые для себя он нашел еще в первый день. Не важно, дорастет ли мальчик до зрелости, если к тому времени жизнь его так ничему не научит.

– Может, – чуть не вскакивает Леша, – это не их дом? Может, это только вход, а дом под землей?

– Хм, – хрипит старик, – интересная мысль. Но зачем кому-то маскировать жилище, но все равно строить такой хороший забор?

В голове мальчика это рассуждение звучало иначе, но так ему и самому больше нравится, так что Леша немедленно перенимает это мнение.

– Может… эм… наверное…

– Угадать не получится, мелкий, можешь не пытаться. – Отвлекает Фирсэт. – Что-то с ними не так, но что именно, мы с тобой не знаем.

Старик поворачивает голову, смотрит внимательно и беззлобно на мальчика, и тот проникается всей мудростью своего взрослого спутника, недоступной всего лишь ребенку. Леша и так частенько поглядывает на старика, повторяя его движения, копируя походку и всякие подобные мелочи, но именно такие мгновения заставляют его верить, что нет на всей планете человека, который мог бы сравниться с этим стариком. Да и другого примера для подражания у него просто нет.

Но никто не собирается вознаграждать старика и его спутника за терпение. На следующий день снова не удается раздобыть еды, кроме надоевшей травы и корешков, откопанных Фирсэтом. Потому-то мальчик ночью решается залезть в огород и раздобыть хоть чего-нибудь более съедобного.

Эта мысль въелась ему в голову еще днем, когда урчание живота распугало все остальные мысли, кроме раздумий о еде. Старик подремал, а ночью снова примется таскать и цедить воду, так что не заметит, если Леша ненадолго исчезнет. Зато, думается, как старик, наверное, обрадуется, когда узнает, что мальчик сумел добыть еды, которой, вполне может быть, хватит им двоим на несколько дней. Во всяком случае, пару раз можно будет наесться так, чтобы аж живот заболел.

Только наступает ночь, старик отправляется за водой. Мальчик говорит, что посидит еще немного и этого оказывается достаточно, чтобы Фирсэт не стал ничего еще спрашивать. Все даже проще, чем он думал. Наконец, дождавшись, когда станет совсем темно, мальчик осторожно, стараясь не топтать траву, как учил старик, начинает спускаться по холму. Он идет медленно, крадется, согнувшись так низко, что бьется коленями в грудь при каждом новом шаге. Сердце колотится, но голова проясняется. Даже видно становится лучше. Мальчик пробирается в огород через дверь, которую можно открыть снаружи, как он понял после недельной засады, поначалу медлит, оглядывается все время на домик, дверь которого закрыта и скрипом возвестит, если вдруг кто решит выйти на улицу, но потом, оттянув старую футболку, начинает быстро рвать в нее мягкие, круглые помидоры, уже начавшие краснеть, хотя и недоспевшие. Точно такие же выращивала Лешина мама, так что он знает, что уже сейчас их вполне можно есть без опаски.

Со стороны дома доносится какой-то шум и мальчик застывает, боясь, что сейчас откроется дверь, кто-нибудь выйдет с зажженным факелом и поймает его с поличным. Уж тогда и старик, наверняка не поможет. Но все тихо. Леша прислушивается.

Становится неожиданно холодно. Волосы встают дыбом, по коже пробегает мороз. Хриплый, мужской голос доносится со стороны домика, но не из него, а откуда-то дальше. Или, о чем уже догадывается мальчик, откуда-то глубже. Он тут же бросается бежать, не заботясь уже о том, потопчет ли траву. Нужно скорее рассказать все Фирсэту. Он снова оказался прав, снова спас мальчика, решившего было, что этот старик начинает сходить с ума со своей паранойей. Теперь придется уносить ноги и немедленно и надо быстрее ему об этом сказать.

– Там… там…

Леша не может отдышаться, запыхавшись так сильно, что едва может произнести хоть звук, не начав глотать воздух. Он бросает розовые помидоры прямо на землю, рядом с костром, еще не успевает ничего сказать, как старик подходит к нему и смотрит так грозно, что становится жутко.

– Ты что, мелкий ты засранец, сделал? – Спрашивает Фирсэт, не беспокоясь о том, как это звучит и насколько сильно ранит чувства маленького, невинного существа, смотрящего на него теперь большими глазами, дышащего невпопад и не знающего, что ответить.

– Ну? – Рявкает старик.

– Залез в огород, сорвал…

– Твою же мать.

Он тут же начинает собирать вещи, выплескивает оставшуюся в чашке воду в костер, быстро складывает мешок и взваливает на спину.

– Уходим, живо.

Теперь, как-то все иначе. То есть, мальчик и сам хотел уйти, только и думал, как добраться сюда, как сказать Фирсэту обо всем, как извиниться и как бы скорее уйти от этих жутких звуков, которые снова и снова звучат в его памяти. Теперь, немного подумав об этом, ему на ум пришла иная мысль. Ведь, он видел, на что способен Фирсэт, знает, что даже и девять человек ему не помеха, да хоть их там вдвое больше. Нельзя вот так бросить того, кто кричал так сильно, что сумел заставить и самого Лешу почувствовать ужасную боль, которую, должно быть, причиняют этому незнакомцу.

– Нет. – Решается мальчик возразить. – Нельзя. Послушай, там…

– Я сказал, уходим!

Фирсэт ни разу еще не был так зол. Странно, ведь ничего такого, думается, Леша не сделал. Как-то он даже случайно облил старика кипятком. Ох, как ужасен тогда был его взгляд. Казалось, он сейчас просто свернет шею мальчишке, но тот и слова не вымолвил, даже звука. Только вдохнул хрипло, подышал, да и успокоился.

– Там кто-то есть! – Не сдается Леша. – Там кто-то кричит.

Старик немного успокаивается, отворачивается и направляется в сторону реки.

– Не наша проблема. – Говорит он негромко. – Идем.

Мальчик выпрямляется и остается на месте.

– Будь у меня эта штука, – говорит он, намекая на пистолет, который старик всегда носит в каком-то кармане, где его не видно, – я бы и без тебя обошелся!

Само собой, вновь это он только от злости. Будь он чуть старше, знай чуть больше, то смог бы более внятно разъяснить то странное чувство, те неясные мысли, которые его беспокоят. Но они долго путешествуют, так что даже в этой грубости, которая выражает сейчас не бессмысленный протест, а желание мальчика вмешаться, помочь тому, кому требуется помощь, старик способен это желание различить.

– Всем мы не поможем. Идем. – Говорит он спокойно. – А эта штука, может, однажды станет твоей, тогда и будешь ей распоряжаться.

Похоже, ничего не остается. Во всяком случае, Фирсэт больше не ждет, он начинает медленно пробираться сквозь заросли кустарника, немного расчищенные многократными походами к реке. Иначе, с полной воды плащ-палаткой не вышло бы сюда пробраться. Именно поэтому он и решает идти этой тропой, ведь только по ней сейчас можно ориентироваться, ночью в лесу можно запросто заблудиться и к утру уйти недостаточно далеко. А сейчас так не хочется, чтобы парочка местных жителей, раздосадованных тем, что кто-то разграбил их грядки, сели на хвост.

– Ну и иди! – Вдруг бросает мальчик вслед старику. – Я и без тебя… и без этой штуки твоей справлюсь! Мог бы и меня оставить там, как моих родителей.

Фирсэт оборачивается, но, ничего не сказав, уходит. А мальчик остается у потухшего костра, в кромешной тьме, пытаясь сообразить, что теперь делать.

Ночью в лесу бывает страшно. Особенно в лесу на планете, на которой почти не осталось людей, особенно, когда воют и поют где-то неподалеку животные, о которых ничего не знаешь, особенно если рядом есть странное место, где кто-то кричит, не боясь порвать связки, особенно, если ничего не видишь, и особенно, если тебе всего четырнадцать.

Леша, злой и решительно настроенный отстоять свое мнение, после ухода старика какое-то время копошился в земле, ничего не видя, но пытаясь найти хоть что-нибудь, что поможет ему ворваться в маленький домик и вызволить того несчастного из плена, того, чей голос он слышал, когда рвал недоспевшие помидоры. Впрочем, хватило пары минут тишины, чтобы его горячность прошла и чтобы эта затея предстала ему во всей своей безнадежной глупости. И что теперь? Пойти за стариком, значит отказаться от слов, от мысли, что другим нужно помогать. Остаться, или попытаться вызволить того, кто так ужасно кричит там, в домике, значит того хуже, умереть, а то и присоединиться к этому несчастному. И что делать?

Слева раздается какой-то шорох. Фирсэт ушел вправо… кажется. Мальчик ищет что-нибудь, натыкается на палку, хватает ее и становится в позу, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой беспроглядной черноте.

– Ну, – вдруг раздается знакомый голос, – идешь или как?

Но злоба берет верх. Конечно, Леша уже не настроен так же решительно и допускает, что сказал глупость, когда объявил, что самостоятельно отправится на помощь тому, кого держат в доме, но отказаться и сейчас от затеи не намерен. Больше того, с возвращением старика, он немедленно решает, что лучше умрет, чем будет всегда раздумывать, что ошибся, или что мог помочь, но не помог. Таким уж он вырос. Хотя и не понять теперь, что такого смогли внушить ему родители, или чего внушить не сумели, что мальчик так бесстрашно желает принести себя в жертву ради того, кого и не видел никогда, да и, откровенно говоря, в существовании кого уже не очень-то уверен.

– Ну так что? – Переспрашивает старик.

– Никуда я не пойду.

Слышна детская обида в голосе Леши, но он не настолько хитер, чтобы уметь ее скрывать.

– Вот что я тебе скажу, – на ощупь подходит старик, – еще одна такая выходка, и можешь идти на все четыре стороны. Ты меня понял?

Он говорит тихо и без злобы. Мальчик сначала не отвечает ничего, потом кивает, не хочет произносить вслух, но все же в третий раз это делает.

– Да понял я, понял!

Он встает рывком, злой и оскорбленный. Готовится идти, но тут Фирсэт сажает его обратно. Щелкает затвор, и мальчик изменяется в лице. Жаль, нельзя этого увидеть, ведь его выражение настолько красноречиво, что этого сложно ожидать от всего лишь ребенка.

– Теперь слушай внимательно, – говорит старик, – идешь за мной. И чтобы ни звука, понял?

Теперь Леша замечает, что Фирсэт говорит даже тише, чем обычно. Его голос стал увереннее, даже хрипота пропала. Очевидно, старик не шутит.

– Наступишь на ветку, вскрикнешь, споткнешься, издашь хоть звук и мы трупы. Понял?

– Угу. – Неуверенно отвечает мальчик.

– Идешь за мной и делаешь ровно то, что я говорю…

Фирсэт медленно вставляет в магазин патроны, не ошибаясь даже сейчас, не выронив ни одного на землю, хотя ничего почти не видно.

– …или я разворачиваюсь и ухожу. И чтобы ни слова. Я говорю – ты делаешь. Все просто.

– Угу.

– Ни звука, я сказал.

Последний патрон оказывается в магазине и тот знакомо щелкает.

– Ну, – встает Фирсэт, – пойдем, глянем, найдется ли у них что-нибудь поинтереснее кучки неспелых помидоров.

Мальчик поднимается следом и, как велит старик, начинает проводить его сквозь кусты, видя в темноте гораздо лучше. Сердце вновь колотится. Разве может что-нибудь быть лучше, чем оказаться правым. Он уверен, он не мог ошибиться. И скоро предстоит выяснить, что за тайна скрывается в этом маленьком доме.