Читать книгу 1+2: Честная книга о материнстве от мамы двойни - Полина Табагари - Страница 4

Все началось с необычных ощущений в области груди. Они не набухли, просто внутри появились другие ощущения: странная теплота, какие-то покалывания, потом новые странные симптомы опустились ниже на все тело.

Я не должна была быть беременной. Этого просто не могло быть. Но месячные не начинались. Я купила тест от нечего делать, чем, серьезно веря в беременность. Вечером пописала (прости за подробности) на тонкую линеечку и ничего не обнаружила. Одна яркая полоска. Спокойная я уснула до утра.

Коробка от теста лежала перед ванным зеркалом, когда утром я крутила ее в руках, чистя зубы. Я внимательно прочитала мелкий шрифт, и, не моргая, уставилась на коробочку: «Даже если вторая полоска неяркая, тест положительный». Я достала выброшенную полоску: одна яркая черточка, вторая – чуть заметная. Я прекратила дышать на несколько секунд.

В обед сходила за вторым тестом и проделала процедуру, как полагается, с утра. Одна яркая полоска, вторая бледная. Две полоски. Я беременна?

Еще не осознавая происходящего, я позвонила подругам, те сказали, что самый информативный метод – тест ХГЧ.

На следующий день с утра я шла на ватных ногах в ближайшую медлабораторию у дома. Как так? Не может быть? Я не должна быть беременной!

Улыбчивая медсестра с особой нежностью взяла мое запястье: «Ой, я тоже так надеялась… Сама недавно делала анализ, но он не подтвердился». «Я надеюсь, мой тоже». Улыбка медсестры сменилась на вопросительное выражение лица.

После трех часов на почту прислали результаты теста. Цифры гормонов. Я была взбешена. Мне нужно было просто сказать «да» или «нет». Я не медик. Я написала запрос в гневной форме, чтобы они объяснили присланные показатели. Через полчаса пришел ответ – анализ положительный. Поздравлять меня не стали.

В тот день моя жизнь перевернулась. Нет, вернее сказать, тогда, когда с отцом ребенка мы решили оставить ребенка. Незапланированная беременность – не означает, что дети нежеланны. Для меня было неожиданностью узнать о беременности, но сейчас я четко осознаю, что это было как проведение, чтобы жизнь обрела новый смысл и новое направление.

Я встала на учет в женской консультации в родном городе и собиралась каждую неделю, как и все эти годы жизни в Москве, ездить на выходные домой. Я вообще много чего планировала и представляла, как будет проходить моя беременность, но не предполагала, как все обернется в реальности.

В первый прием врач меня похвалила, что я рано встала на учет, до 12 недель. Выдала стопку анализов и посоветовала попасть на УЗИ, чтобы исключить внематочную беременность.

Мне ужасно не хотелось облучать ребенка, наносить ему невидимый вред, как будто, живя в центре Москвы, я меньше ему вредила. Но тогда я жила в плену мифов вокруг беременности. Я оттягивала поход к специалисту по ультразвуку, вместо этого решила правильно питаться, беречь себя как хрустальную вазу, слушать классическую музыку, ходить по музеям, впитывать только положительное. Я была немного окрыленной в первые недели. Плевать на весь мир с его гнильем, конфликтами и разборками, во мне зародился новый мир, который каждую минуту стремительно развивается. Что может быть важнее?!

Позже здравый смысл взял вверх. Я пошла в тот же медицинский центр у дома. Я помню, как дрожали руки, как меня колотил дикий озноб внутри, несмотря на две теплых кофты.

Молодой врач попросил прилечь. Он достал прибор похожий на фаллоимитатор и надел на него презерватив. «Что за черт?» – видимо, он прочитал мое недоумение на лице.

– До 12 недель УЗИ делают с помощью такой трубки, – успокоил врач, – все будет хорошо, расслабьтесь.

Я поджала руки под спину, чтобы они не танцевали перед носом у доктора в нервном тике. Врач держал трубку во мне и внимательно вглядывался в экран. Он придвигался поближе, слегка крутил прибором, который оставался во мне и снова впивался глазами в экран.

Это были чудовищные минуты. Может, их было три, может, пять. Для меня они растянулись в бесконечность.

– Что там? – у меня физически содрогалось тело: дрожал голос, тряслись руки. Я умоляюще смотрела на врача, слегка подергиваясь.

– Еще одну минуту, – доктор продолжал разглядывать монитор, как будто видел его впервые.

– Там что-то серьезное? Внематочная?

– Ой, – мотнул головой врач, – нет-нет, внематочной нет, тут все в порядке.

– Тогда что? – я привстала и хотела выдернуть его компьютер, повернув к себе.

– Мне надо удостовериться, полежите еще, пожалуйста, несколько минут, – и врач уже привычно воткнулся в экран.

Я лежала на кушетке и в прямом смысле тряслась от страха. Наконец, доктор, видимо, договорившись с собой, выдохнул и повернул экран лицом ко мне:

– У вас двойня, – доктор был горд и обрадован, произнося это.

Мое лицо вытянулось, я привстала и снова упала на кушетку.

– Не может быть, – протянула я.

– Может, – закивал восторженный доктор, – разнояйцовые. Вот один, вот второй. – Он продолжал тыкать в черно-белый рябой экран и надеялся на мое понимание.

– Ага, двойня, – эхом отозвалась я.

– Я вам сейчас сделаю фотографии, – и с каждой секундой он превращался в довольного папашу, будто это у него должна была вот-вот родиться двойня. – Я просто такое нечасто встречаю, редко двойни попадаются, поэтому это заняло больше времени. Так, что поздравляю, разнояйцовые близнецы у вас. Все в норме. Отклонений нет.

Я натянула трусы и получила заключение с длинным шлейфом черно-белых листков. На ватных ногах дошла до дома. «Я же мечтала о Ване и Василисе, но за один раз? И в роду не было двойни, как так?». И чем больше я сама смотрела на черные снимки с белыми разводами, обозначающими моих малышей, тем больше влюблялась в них, тем сильнее крепла моя ответственность за двух существ внутри меня.