Читать книгу Битва с Челориллами - Полина Ветрова - Страница 5

– Фу ты, темень какая, ноги переломать можно, – сердито бурчала Рита, флегматичная девица пятнадцати лет от роду, осторожно катя чемодан на колесиках по скользкому перрону железнодорожной станции.

Рита – моя сестра, старше меня на три года, хотя мне иногда кажется, что на целых сто.

Поезд прибыл на станцию поздней ночью. Через высокий пешеходный мост с крутыми лестницами мы вышли на платформу. Внизу, лязгая вагонами и светя огоньками, тронулся в дальнейший путь наш скорый поезд, но уже без нас.

Встречал нас Виктор Бондик. Всю жизнь он был председателем сельского совета. Я когда была маленькая, то думала, что Бондик – это не фамилия, а должность. Когда в Старом Селе случились очередные выборы, я была уверена, что новый председатель тоже будет Бондик. Но это оказалась вообще тетя, и никакая не Бондик, а Козлова.

Но Бондик все равно остался самым знаменитым человеком в Старом Селе. Знаете, почему? Потому что у него есть машина, и на ней он возит в Город местных жителей. Машина очень старая, как и все в этом селе, я такой раньше не встречала. Называется «Жигули», так дедушка сказал. А Бондик упорно называет ее копейкой. Наверное, из-за цены. Его младший внук – противный Сережка, иногда с воем проносится на этой «копейке» в Старый Лес мимо нашего дома. Задавака!

На этой самой дребезжащей и завывающей «копейке» повез нас Бондик в Старое Село. В открытое окошко дул приятный ночной ветерок. С обеих сторон простирались заброшенные поля, сменяющиеся оврагами и сосновыми лесами. В небе сияли яркие звезды и катилась жирная луна.

– Дышите, девочки, глубже, – не уставал повторять всю дорогу дедушка. – Ведь лес – это источник повышенного содержания кислорода в атмосфере, что способствует рождению талантливых людей с крепким здоровьем.

Мы с Риткой про себя посмеивались над нашим научным дедушкой, но воздух и вправду был густым, вкусным – и чуть-чуть горьковатым, напомнил и Новый Год, и море одновременно. Сердце отчего-то билось сильнее, и щемящая грусть стесняла грудь.

Ночной прохладой и тишиной встретило нас Старое Село. Даже собаки не гавкали. Ночь была светлая, на усеянном звездами небе светила полная луна, так что при желании можно было обойтись без фонарика. Старые тополя выстроились вдоль длинной улицы, ведущей к лесу.

Огромным тяжелым ключом отперли мы заржавевший висячий замок на калитке, зашли в дом и сразу завалились спать.

Проснулась я поздно. Стоял жаркий летний день. За окном чирикали воробьи, где-то вдалеке мычали коровы и кудахтали куры. Солнце просвечивало сквозь буйную зелень запущенного сада. На стволах обклеванных воробьями вишен блестела горячая смола. Крепко пахло яблоками, ромашкой и полынью.

Я умылась из ведра ледяной колодезной водой, от которой закололо кожу, и грустно огляделась по сторонам.

Где я?

Представьте себе: интернета нет, мобильная связь берет только в одном месте, в километре от села, на Белой Горе, куда надо пробираться сквозь болото и заросли крапивы. Телевизора, как вы, наверное, догадались, тоже нет. Как вам такое местечко?

А что есть?

Есть бревенчатый дом у самой опушки Старого Леса. Крыльцо со скрипучими ступенями и отполированными перилами ведет в палисадник, заросший сиренью. В старом саду во всю плодоносят вишни и яблони. Яблочки маленькие, зеленые и кислые. Едят их только я и бабушки Катина Зорька. На заборе сохнут глиняные крынки из-под молока.

На улице, прямо перед домом, на телеграфном столбе свили себе огромное гнездо аисты. Когда мы приехали, аисты куда-то улетели, а на их место заселились два черных вороненка. Крик от них стоит на всю улицу.

Двор весь покрыт чахлой травой, в углу под забором – старый-престарый колодец с журавлем. Вода в колодце с привкусом железа, такая ледяная, что зубы ломит. От колодца к крыльцу протоптана кривая тропинка.

В самом центре двора на длинной палке медленно вращается красный флюгер. Когда дует ветер, пропеллер крутится, как бешенный, и страшно скрипит. Зато наш флюгер видно и слышно из любого уголка Старого Села.

Недавно во двор привезли доски – мастерить новый погреб. Доски аккуратно сложили вдоль забора на траве, чтобы они не мешали проходу. Об доски трется и лениво урчит Васька, поджидая Зорькино молоко. Этот большой черный кот забрел в наш дом неизвестно откуда, да так и прижился. Назвали Васькой. А как же иначе его могут звать? Если кот – то Васька, если корова – непременно Зорька, потому что у дедушки в детстве была корова, которую звали Зорька. Васька весь покрыт облезлой черной шерстью, но глаза светятся каким-то хищным светом. Притом, что сами глаза – разные. Правый – зеленый, левый – коричневый. Я, если честно, нашего кота немного побаиваюсь и стараюсь незаметно обходить сторонкой. А он, как специально, все время крутится под ногами.

В доме тоже все необычно. В первой комнате, где обедают, стоит древний диван и висят настенные часы в деревянном футляре. Монотонно раскачивается маятник и отщелкивает минуты и часы. В центре второй комнаты – пузатый телевизор на тумбочке. Все лампы в нем давно перегорели, но выбросить никто не решается. Над телевизором висит икона в выцветшем рушнике. Вдоль стен возвышаются железные кровати с круглыми шишечками на спинках. Места для сна хватает всем, но мы с Ритой метаем о сеновале. Там мягко пахнет сеном, через дырки в крыше видны звезды, и слышно, как на болоте квакают лягушки, а по утрам поют соловьи.

Но пока сена нет. Прошлогодние запасы съела соседская Зорька. За это мы получаем от нее ежедневную кринку с парным молоком. А приносит его бабушка Катя, которая помнит нашего дедушку еще мальчиком – такая она древняя!

А еще в доме – огромная печь. Вечером, когда становится прохладно, дедушка ее растапливает. Я забираюсь на теплую лежанку с кружкой молока и булочкой, подвешиваю фонарик и рассматриваю старые книжки и журналы, вытащенные из диванных недр.

А за калиткой – Старое Село с кривыми улочками, заросшими тополями, деревянными домами, покрытыми железными крышами. Село не совсем обычное, в дремучем Старом Лесу стоит. Ни доехать к нему, ни дойти, потому что дороги нормальной нет.

Узкие улочки ручейком стекаются к Реке. Река протекает через все село. Неглубокая, летом почти высыхает, но рыба ловится исправно. Через Реку перекинут один старый мост и несколько маленьких самодельных мостиков.

В самом центре Старого Села есть парк. А в парке – остатки от бывшего Кочубеевского имения. Даже один дом сохранился, даже очень приличный, хоть и деревянный. В нем раньше был магазин, а сейчас молельный дом находится – что-то вроде церкви. И живет в нем отец Александр со своей матушкой и маленькой дочкой.

***

В Старое Село меня позвало два Важных Дела. Про второе никогда в жизни не признаюсь. А про первое, так и быть, по большому секрету скажу. Я ищу клады!

Давным-давно, в дедушкином шкафу, плотно набитом пыльными книгами, мне попалась толстая повесть о жизни древних славян. Мне стало интересно, как жили люди раньше, во что одевались, из чего ели. Я представляла, что не русокосая барышня на картинке, а я сама сижу на деревянной лавке за веретеном. На мне длинная белая рубаха, на щеках румянец, а рядом добрый молодец, ликом смахивающий на пограничника Илью.

Чтобы расширить мои познания, дедушка стал водить меня в музеи. Я спросила, откуда же берутся вещи в музеях, старинная одежда или книги, например? Дедушка объяснил, что вещи иногда приносят в музей люди. Эти реликвии остались от их родителей, дедушек, бабушек.

Но большинство старинных вещей хранятся под землей, в древних могилах. Или их специально прятали живые люди, чтобы не достались разбойникам с большой дороги. К тому же раньше не было сейфов или банков. Гораздо надежнее было закопать монеты и драгоценности в земле. Еще раньше часто случались пожары. И если дом сгорал, то клад в земле оставался целым. И на спрятанные деньги можно было построить новый дом. Так и дедушкина мама в войну закопала свой скарб на огороде. Но когда в Старое Село пришли фашисты, они штыками быстро отыскали все, что она спрятала.

Раскапывают закопанные древние сокровища специально обученные люди – археологи. А потом передают в музеи.

Сказав дедушке спасибо, дальше я действовала сама. Быстренько отыскала в интернете блог о ведении раскопок. Оказалось, это очень тяжёлая работа. Толпа людей с лопатами выкапывают огромный ров. Потом залазят внутрь и аккуратно снимают землю, слой за слоем, пока не дойдут до самого давнего. Дальше орудуют веничком. Доходят до старинных предметов, артефакты называются, бережно их вытаскивают прямо с кусками земли, чтобы дальше все найденные сокровища исследовать в лабораториях. Сходят с ума от радости, а затем проводят компьютерную томографию и оказывается, что нашли кучу глиняных черепков.

На этом месте я немного загрустила. Но блогер живо растолковал, что археологи эти черепки упорно склеивают, пока не получится разрисованный кувшин. А из этого кувшина складывается история целого народа, жившего лет тысячу назад и пившего квас из этого кувшина. С этого места опять стало интересно. Во-первых, стало похоже на складывание пазлов. Но главное – я почувствовала запах тайны! А разгадывать загадки – одно удовольствие для меня. Как-то я даже помогла соседям найти украденный велосипед. Но об этом я расскажу в другой раз.

Старое Село идеально подходит для моих экспедиций. Потому что оно, как видно из названия, очень старое. Основал его Василий Кочубей, тот самый, который: «Богат и славен Кочубей. Его луга необозримы. Там табуны его коней пасутся вольны, не хранимы». Вспомнили? Если нет, быстренько перечитайте «Полтаву» Александра Сергеича.

Когда Кочубей поссорился с Мазепой, то, посовещавшись с Искрой, написал на него донос Петру Первому, в котором сообщил о планах гетмана отделиться от России и примкнуть к Польше. По крайней мере, так считал Пушкин: «Зачем он шапкой дорожит? Затем, что в ней донос зашит. Донос на гетмана-злодея Царю Петру от Кочубея».

Пётр Первый доносу не поверил и приказал казнить доносчиков, а именья их отобрать. Мазепа с удовольствием исполнил распоряжение и отрубил Кочубею и Искре головы. А потом … перебежал к шведам. Пётр понял, как несправедливо он поступил, и, порыдав, приказал возвратить семьям казненных отобранные имения.

Так наследники Кочубея получили царскую грамоту на владение хутором, сначала он звался Кочубеево, затем разросся и получил название Старое Село. А чтобы вы не думали, что все это выдумки, можете сходить в местный музей и под одной из стеклянных витрин полюбоваться на заржавевшие петровские ружья и кресты. И надпись прочитать в рамочке: «Найдено местным жителем Бондиком в урочище Лагерном».

Я даже план Старого Села начертила. Дедушка охотно консультировал. Ритка презрительно отказалась.

Целыми днями рыскала я по селу в надежде найти место, куда еще не ступала нога человека. А в нем раскопать что-то необыкновенное, таинственное.

Искала я долго и упорно. Но ни старинных мечей, ни заржавленных доспехов, ни тяжёлых цепей, ни человечьих костей мне не попалось. Зато я нашла старую заброшенную грибоварню недалеко от моста через Реку.

Наконец надо мной сжалился местный кладоискатель, Толик, старший внук Бондика. Толик уже взрослый – в этом году окончил колледж и собирался открывать собственный ветеринарный пункт. А пока отдыхал и попутно отыскивал старинные вещи, продавал их в интернете и собирал деньги на обустройство своего бизнеса.

Постоянное общение с животными выработало у Толика исключительное терпение и покладистость. Вооружившись металлоискателем, не унывая и не отчаиваясь, он шаг за шагом старательно прочесывал окрестности Старого Села.

И такой серьезный человек взял меня в напарницы. Правда противная Ритка и тут подпустила яду:

– Да он размечтался, что и я с тобой попрусь, уже сто раз меня в клуб приглашал, но я отказывалась. А теперь решил через тебя действовать.

– Много ты понимаешь, – горячилась я, – просто ему здесь не с кем общаться на исторические темы, одна темень кругом. А ты какое-то личное приплетаешь.

– Ну-ну, – иронически улыбнулась Ритка, – сама увидишь.

Толик и вправду первым делом поинтересовался:

– А сестру что ж не пригласило, ей бы тоже интересно было (очень интересно, про себя пробурчала я, да она Николая Первого от Александра Третьего не отличит, первую мировую от второй, а ты ее железками ржавыми потрясти хочешь), но вслух любезно ответила:

– Маргарита очень занята, но просила передать, что вечером можешь зайти в гости (а то еще передумаешь от расстройства, с опаской подумала я).

– Ну, тогда вперед, – повеселевший Толик лихо закинул металлическую трубу на плечо и зашагал. Я бросилась следом.

Долго пришлось шагать под палящим летним солнцем. Прошли бывшее колхозное поле. Прошли молодой ельник. Наконец открылся плоский холм, поросший редким ельником – Белая Гора.

На вершине горы – огромный луг под названием «Лагерный». Давным-давно здесь останавливался лагерем Петр I со своим войском. Может, и по Кочубею проливал слезы на этом самом лугу. А может еще раньше, какую-нибудь тысячу лет назад, веселые поляне вырыли на этой самой Белой Горе землянки и стали первыми жителями Старого Села. А кому, как не мне – будущему знаменитому археологу, не знать, что древние племена часто оставляли разные пожертвования в укромных местечках. Такие себе склады с подарками для богов.

И вдруг мы все это найдем? Дух захватывало и сердце восторженно билось в груди!

Мы очутились на самой вершине холма. Было очень жарко. Куда ни кинь взгляд – простирались темно-зеленые леса. Над густым кустарником жужжал мощный хор шмелей и пчел. Где-то вдали на Реке тарахтела моторная лодка. А кругом – ни души.

Неспеша мы продвигались по склону. В одном месте земля как-то просела, наверное, от дождей, и образовала траншею глубиной примерно в полметра. И вдруг мои глаза кое на что наткнулись.

– Толик, стой. – Тот обернулся и проследил за моим взглядом.

Прямо перед нашими глазами торчал угол глинобитной стены. Сверху он зарос паутиной, по которой ползал довольно крупный желто-коричневый паук.

– Ух ты! – восхитился Толик. – Похоже, что здесь солдаты Петра Первого бастион построили.

– А может это не они? – пересохшими губами прошептала я.

– А кто? Карл Двенадцатый? – удивился Толик.

– Нет, древние люди, – ещё тише пробормотала я.

– Кто-кто? Какие еще древние? Шумеры, что ли?

– Нет, поляне, – еле слышно возразила я.

– Нам, в общем, без разницы, после кого подбирать, – рассудил обстоятельный Толик. – Ну что, будешь пробовать?

Толик засунул мне в уши наушники и вручил тяжелую металлическую палку. Я стала водить ею по земле. Сердце колотилось отчаянно, пот струился по лицу – так хотелось что-нибудь найти.

– «Пи-пи-пи-пи» – тоненько зазвенел детектор металлоискателя. От волнения я выпустила прибор из рук и кинулась разгребать землю руками. Толик сжалился и дал железную лопатку. Пришлось выкопать довольно глубокую ямку, прежде чем лопата наткнулась на что-то твердое. По телу пошли мурашки. И вот я гордо держала в руках … позеленевшую от времени зеленую солдатскую бляху. Следом достала пару черных монет и пуговицу.

– А ты говорила: «поляне», – поддразнил меня Толик. – Слушайся умных. Я это место знаю, мы с Серым тут как-то шведские монетки нашли. И в инете, на карте это место обозначено, как «возможное скопление артефактов русско-шведской войны начала ХVIII века». Ясно?

Я согласно закивала головой, а глазами все косила на тот глиняный угол. Потому что сквозь паутину рассмотрела на довольно крупных плитах, из которых была сложена стенка, целую россыпь затейливых узоров.

Когда Толик прошел дальше, я метнулась к заветному месту. Преодолев ужас перед пауком, я деревянной палочкой расковыряла приличную дырку в паутине. Моему взору предстала неровная вязь значков и фигурок. Вот оно! Древняя наскальная живопись! Майя и ацтеки! Сердце сладко замерло в груди…

– Где ты пропала?

Я быстренько сфоткала все картинки. Толику о новом открытия докладывать не стала. Снова засмеет. Я потом с дедушкой сюда приду, не спеша очистим эту стену и тогда посмотрим, кто из нас был прав.

Дома я полдня чистила свои находки содой и железной мочалкой, а потом торжественно объявила дедушке и Рите, что я начинаю собирать коллекцию артефактов.

***

А вскоре я и сама нашла кое-что. Дело было так. Мы расширяли старый погреб. Дедушка давно мечтал, обосновавшись на пенсии в родном селе, всерьез заняться огородничеством и запасать на зиму овощи и фрукты. Во дворе сразу за туалетом имелась полузасыпанная яма. Мы решили ее расширить и накрыть сверху толстым слоем бревен. Пока в огороде и в саду ничего не выросло, кроме сорняков и крапивы, погреб будет выполнять роль холодильника для борщей и компотов.

Участвовали все, включая ленивую Риту и сонного Ваську. Я залезла внутрь ямы, чтобы выровнять края маленькой лопаткой. Копнула один угол и за что-то зацепилась. Рука нащупала что-то жесткое. Потянула за край и вытащила … вилку. Я обмерла от восторга.

– Клад! – диким голосом завопила я. Первым примчался Васька и чуть не плюхнулся мне на голову. Потом у края ямы показалась дедушкина голова.

– Что там у тебя? – недоверчиво переспросил он.

– Я нашла клад, – дрожащим от волнения голосом повторила я.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался дедушка. – Посмотрим. О, да это оловянная вилка, сейчас таких не выпускают. Тут и надпись есть, только плохо видно. Рита, детка, принеси мои очки!

– Давай еще покопаем, может еще что-то обнаружится? – с надеждой предложила я.

В четыре руки мы принялись расширять отверстие в земляной стене. И опять я за что-то зацепилась. Дернула посильней и вытащила … ложку. Всего откопали мы семь ложек и пять вилок. К этому времени и Рита притащилась с очками. Сообща разобрали надпись: «Артель ХІІІ лет Октября». Я мгновенно произвела расчет и получилось, что выпущены ложки-вилки были в 1930 году.

– Думаю, девочки, что это остатки скарба, что моя мама в прошлую войну закопала.

Да, конечно, это не золотые монеты, о которых мечталось, но тоже кое-что. По крайней мере, ими можно есть.