Читать книгу Деда - Поразительная - Страница 3

Ещё в Огнёво-Заимке Мартя обучился портняжному делу, и оно спасло его в лагере. Бытовики – это люди. Остальные – для уничтожения. Приказал начальник обшивать лагерных, вот и стал бытовиком Мартемьян. В основном шил верхонки. Заказы лагерного начальства, конечно, приходилось выполнять. Такой способ выживания. Замаячил конец срока. 1942 год. Освобождённому выдана бумага: «Закрепление на работе за Дальстроем до окончания войны».

– Мартемьян Васильевич! – тихий крик Марты заставил очнуться от потрясения. Война для всех мужиков, а ему отсиживаться, ждать, пока другие воюют. Отбыл срок наказания за социальную принадлежность, за то, что открыто критиковал Советскую власть. До жгучей боли в груди хотелось на фронт, гнать фашистов с родной земли, которая снилась короткими ночами. Жена Настя, его Тася. Надеялся, что ждёт. Письма писал ей, ответа не получал. Не умела писать, только читала немного.

– Мартемьян Васильевич, это я, Марта! – женщина прижимала к себе девочку и ждала, когда подойдёт этот растерянный высокий мужчина. Не глядя друг на друга, они быстрым шагом, насколько хватало сил у девочки и женщины, закутанных в старые тряпки, старались покинуть это прокля́тое место. Воля! Долгожданная воля! Надышаться этим невозможно! До посёлка Атка рукой пода́ть. «Атка на семи ветрах» – так называют этот, продуваемый с разных сторон, населённый пункт.

– Не пропадём! – Мартя с удовольствием отхлёбывал кипяток из железной кружки. Подмигнул девочке. Марта с дочкой Светочкой так и жили одни в маленьком домике с тех пор, как Германа перевели на территорию лагеря. Уезжать было некуда. Война, всем не до них.

Мартемьян быстро освоился на воле. «Главное управление строительства Дальнего Севера. МВД СССР. Посёлок Атка. Принят на должность портного». Швейная машинка делала своё дело. На Севере одежда необходима. И чем больше, тем лучше. Смог достать материи, одел своих девчонок на зависть поселковым. Сам начальник управления Богданский, да и Красильников шили костюмы у талантливого портного. Выдающиеся способности здесь проявились необыкновенно, ведь не было никаких лекал и выкроек, а костюмчики сидели как надо, по высшему разряду.

Марта изменилась. Высокая, статная. Ножка в аккуратных валеночках, пальто подчёркивает ладную фигуру. До сорока ещё далеко. Закрутилось у них с Красильниковым. Начальник всё же, а может, и правда влюбилась. Было что-то в нём такое, чего не было в Германе, русском немце, сосланном на Дальний Восток. Марта отправилась за ним на край земли и родила здесь дочь. Мартемьян заменил им и мужа, и отца. Мягкий, добрый, сильный человек. Казалось, в его объятиях можно найти защиту и покой в любых ситуациях. Но сердцу не прикажешь.

Внимание Красильникова обрушилось на неё, и Марта позволила себе быть счастливой и ни от кого это не скрывала. Открыла своё сердце на первый зов, не пряталась и не боялась разочарований. Сходила с ума от его взгляда, запаха. Мартя всё понимал, оставаясь самым родным и близким для своих девчонок.

Рано утром тихо, видно уже хорошо. Улицы в деревне пустынные. Марта, не боясь росы, спускается к пруду. Повсюду от берегов – зелень. Прохладно. Вдали стоит низкий туман. Свежесть влечёт к простору, уносит мысли вместе с запахом земли. Все мысли о нём, о любимом. Вот и озеро. Вода прогрелась. Окунуться и бегом назад. Озеро-то – Чёрное. Говорят, много заключённых здесь расстреляли. С тех пор ни рыба не водится, ни птица не садится. Врут, наверное. Рыба есть. По берегу медвежьих следов в изобилии. Большие, маленькие…

– Будь ты проклята!

Марта остолбенела. Пруд, замкнутый в себе… волнами. Светлое, с неровными краями, зеркало стало раскалываться на куски. Медленно, не отрывая взгляда от бегущей под ветром воды, Марта повернулась на голос.

– Клята… лята… – отзывалось эхо.

Почти равнодушно посмотрела на красивую хрупкую женщину, стоя́щую довольно далеко на пригорке. Удивилась, что так отчётливо слышит её голос, повторяющий одну и ту же фразу. Марта почувствовала желание найти что-то главное, но озеро уже разваливалось на куски, обнажая свою устрашающую суть. Счастье вдруг оказалось недосягаемым.

– Деда… а… а!

Поворот, ещё поворот, и вот он, спаситель. Почему-то никто не догоняет. Надо посмотреть, куда подевалась страшная Зойка – Баба-яга, которую только что дразнила Наташка. Осторожно выглянув из-за угла, нос к носу столкнулась с ведьмакой.

– Зойка! Зойка! – сердце в пятки и стремглав к деду. – Дедаа!..

Зойка следом. Грозит кривым пальцем.

– Что же ты дитё пугаешь? – нахмурился дед Мартя.

Наташке хорошо на коленях у деда, весело. А Зойку все дразнят и боятся. Церковная она. Ещё Райка-дурочка, тоже церковная. Все праздники и выходные сидит с матерью у ворот храма. Наталку она любит. За ручку схватит и к себе тянет, улыбается или очень сильно мотает головой, как только не откручивается. Волосы длинные, летают по кругу. Натка её не боится. Хоть и мала ещё, понимает, что надо её жалеть и по-хорошему разговаривать.

Наташа знает каждый уголок внутрицерковной ограды, каждую могилку святых, каждую травинку. Это её рай, её защита, её Родина. Бывают и шалости. Увидит в окно, как дьякон на службу спешит, постучит пальчиком в оконное стекло, да ещё и язык ему покажет. Он грозит в ответ, а ей весело.

Больше других Натка жалеет Кольку-дурачка. Зимой без обуви ходит по снегу, никогда ботинки не носит. Тоже церковный.

Батюшка с матушкой и их дети живут в соседнем доме. Огородами можно ходить друг к другу в гости. Особенная комната есть у них на втором этаже, вся в иконах. Пишет картины сам батюшка. Натка любит их рассматривать. Через огород – в калиточку и уже у поповских.

– Девочка, а девочка! Правда, что у Маши и Толи отец поп? – ребята в красных галстуках окружили Натку и допытывают.

– Нет! С чего вы это взяли? – уверенно отвечает Наташа.

Весёлые пионеры убежали. Наташка задумалась: правильно она сделала, что сказала неправду? «Не скажу никому».