Читать книгу Химически чистое искусство - Пётр Иголкин - Страница 21

Близка выписка. Я спокойно хожу, но корсет всё ещё на мне. Хандра пробирает до костей. Мама зашла всего один раз, Марк один, и Нико ещё трижды. Сега не появлялся. Азарт мыслей утихал, вместе с ним угасала и живость. Надеюсь, по выходу всё образумится.

Показатели Дани мне приносят медсёстры. Но и здесь скучнейшая стабильность с минимальными отклонениями: все параметры от сердечных ритмов, до активности центральной нервной системы медленно, но верно падали вниз. Я всё отсылаю родителям Дани, но отвечает мне только отец. Мать просто присылает плюсик.

Отец его весьма самобытен. У нас с ним развязалась переписка: были и прения, и истории из жизни, и про профессию. Оказалось, он работает инженером на золотоперерабатывающем заводе, там же где работал его отец. Эдуард взял свой единственный отпуск, чтобы прийти в себя после случившегося. Я пыталась его успокаивать, возможно, слишком навязчиво, говоря, что он отличный отец.

Но и он тот ещё льстец! Как-то написал мне, что мы с Даней были бы неплохой парой, в ответ на: «Я уверена, Ваш сын был очень умным парнем, прелестным молодым человеком». Эдуард начал длиннющий рассказ о Дане, отзываясь о нём как об очень способном человеке, педантичном, но сложном на язык, ни разу при этом не упомянув об особенностях поведения Дани. И что мне было ответить на это? Конечно же я согласилась, потому что всё именно так и было. Будучи с ним, я приобрела незабываемые знания и опыт, испытала самые сильные чувства, а проведя эти три недели в палате, я приумножила это в разы.

С тем, что я его потеряла, я смирилась, можно сказать, окончательно. Если бы он сейчас очнётся, и позовёт меня, я бы, во-первых… упала в обморок. А во-вторых, поверила в чудеса и тут же проверила, не научилась ли я летать? А потом легла бы в кому… Так бы и чередовались…

Я сижу и слушаю музыку в наушниках. Играет старая добрая Queen, вразнобой. «Какая разница, – думаю я, – если все песни на вес золота». Когда я слушаю музыку, я всегда закрываю глаза, чтобы можно было расслушать, как следует, да и просто не отвлекаться на прочие раздражители. Но вот я открываю глаза и смотрю на «РБЖ». Игарет Богемская Рапсодия, и Фредди начинает петь вступительный куплет. И что происходит…

У-У-У-у-ф-ф-ф…

Я вся покрываюсь гусиной кожей, волосы на руках прямо-таки встают дыбом, словно наэлектризовались. Я чувствую несравнимый озноб, который проносится по всему телу, такой сильный, щекотливый, больше всего отзывающийся в голове, прямо на кончиках волос, что мне кажется, будто мои локоны вот-вот сами запляшут. Сколько ещё хранит в себе эта картина? Теперь это даже не гипноз, это галлюциногенный бред какой-то. Но «бред» – слишком грубое для этого слово. Я смотрю, приподнявшись с подушки, и хоть все рёбра ноют, мне всё равно – я пялюсь туда. Слышится соло на гитаре от латентного астрофизика Брайана Мэя под аккомпанемент барабанов и тарелок. Эти струны! И вот Фредди под задний хор группы поёт что-то схожее с оперой. Я рыдаю, как одинокая девушка на вечеринке, слёзы просто идут, без малейшего выражения на моём лице, они просто есть и именно сейчас решают заявить об этом… Да-а, даже в наборе бессмысленной рифмовки есть что-то восхищающее. Вполне может быть, что именно это принято называть настоящей поэзией…

Под конец песни, уже после партии рока, которая мне откровенно никогда не нравилась (это как испортить отличное произведение, лишь бы угодить под тренды) голоса затихают, я легонько ложусь на подушку…

И чтоб я провалилась! Самой малой частью периферического зрения, я точно вижу, что Даня стоит около своей койки! Осознание моё приходит быстро: как же резко я падаю на пол и с меня слетают наушники вместе с плеером. Я поднимаюсь, держась за рёбра. Всё то же. Без изменений: лежит, как и лежал. И грустно, и вроде облегчение: обещанного обморока не случается.

Недолго думая, с самой широкой улыбкой, которую я только могла почувствовать на своём лице, я направляюсь к его койке. Я никогда не подходила к нему так близко, пока находилась здесь. Боялась этого, как огня. Голова его уже имеет нормальные размеры, выглядит бледным, в остальном на вид точно такой же, мой горячо любимый, возможно, единственный друг, и точно единственный мужчина.

Я отматываю на начало песни, сую аккуратно ему в уши наушники и ставлю на репит. Пусть поиграет немного.

Меломаном он никогда не был, большинство песен и людей их исполняющих люто ненавидел. Но как только я поставила ему это в первый раз, он остолбенел, сам удивившись своей реакции. И как же долго он потом искал что-то похожее, способное вызвать эти же ощущения. Я ему подсказывала, конечно, но добавляла, что точно также не будет. Это как первая любовь. Как же изумительно, что я ошибалась.