Читать книгу Танцы Близнецов - Пётр Таращенко - Страница 7

Встреча на Павелецком вокзале была организована в лучших традициях русского гостеприимства. Руководство OOO «Коро» предоставило отечественный автомобиль представительского класса под управлением прыткого грума Петрухи, он так и представился – Петруха.

– Я вас вначале на фирму отвезу, – сообщил он.

– Не-не, – заартачился Савойский. – Давай по плану. Ты меня на Войковскую, а Карагодин поедет на фирму. Мне отдохнуть надо. Что-то неважно себя чувствую.

Карагодин, переживающий похожие страдания, энергично запротестовал:

– Чёрт с ним, с планом! Нас люди ждут, любят нас, уважают. Машину прислали. На Войковскую – позже.

– Директор сказал, вези их на фирму, а потом куда хотят, – сказал Петруха. – Давайте сначала на фирму, а то меня уволят.

– Как это уволят? – удивился Савойский. – У вас что, директор самодур?

– Нет, – сказал Петруха, – директор – Короляш. А всё равно сказал, что уволит, если сразу на фирму не привезу. Они ж там целую программу для вас приготовили.

– Видишь, люди целую программу приготовили, мы просто обязаны заехать! – убедительно сказал Карагодин, которому ужасно хотелось познакомить Савойского со своими старыми друзьями. – Заодно и подлечимся.

Савойский взял секундную паузу для раздумий, и её оказалось достаточно, чтобы Петруха предпринял неожиданный манёвр, выехал на Садовое и довольно сообщил:

– На Войковскую – проблема. Через центр сейчас не проедем, всё забито. А по кольцу – до фирмы как нечего делать. А после на Войковскую.

Фирма Короляша занимала просторное помещение бывшего продовольственного магазина «Мясная лавка» в цокольном этаже добротного шестиэтажного здания.

– Приехали! Приехали! – раздались радостные крики, едва Карагодин, Савойский и Петруха вошли в помещение, забитое разнообразной корпусной мебелью: шкафами, тумбами, навесными кухонными шкафчиками, из-за которых появились радостно возбуждённый Короляш, его зам, университетский друг Карагодина Юра Рыжов, в недалёком прошлом ведущий конструктор НИИ «Спектр», Павел Русанов, второй зам по торговым операциям, и наконец – Сёма, тоже какой-то зам, с которым Карагодин познакомился, когда тот приезжал по делам фирмы в Волгоград. Тогда Сёма подарил ему замечательный универсальный инструмент, похожий на суставчатое металлическое насекомое из какого-то космического блокбастера и содержащий пассатижи, нож, ложку, вилку, крестообразную отвёртку, шило, кривую хирургическую иглу для наложения швов в походных условиях и штопор. Карагодин добросовестно держал устройство в бардачке своих «жигулей», но так и не нашёл случая применить его на деле, отчего вещь казалась ему тем более ценной.

На сладкое из-за платяного шкафа выплыла пара молодиц в шотландских юбочках и чёрных бизнес-пиджачках и, сцепив ручки на уровне нижнего этажа, словно приготовившись петь, заняла почтительную арьергардную позицию за мужчинами.

– Вот они, красавцы, – объявил Короляш и раскрыл объятия сначала Карагодину, а затем и Савойскому, который принял это дружественное приветствие незнакомого человека как вполне естественное и даже само собой разумеющееся. – Явились…

– Не запылились! – в унисон пискнули молодицы, и все дружно рассмеялись.

Все три зама проделали процедуру приветственных объятий.

– Вот он каков, наш новый друг, – осматривая Савойского с нескрываемым удовлетворением, как заботливый отец глядит на любимого сына, вернувшегося из армии, продолжил Короляш. – Ну что ж, прошу…

– К нашему шалашу! – пискнули девчонки.

– Ну, положим, не к шалашу, мы пока не в Разливе…

– Слава богу, пока на бутилированной держимся, – гоготнул Сёма, попирая коробку с красивой надписью «Absolut Vodka. Produced in Sweden».

– А потому не к шалашу, а к столу, – объявил Короляш. – Завтрак ждёт, дорогие гости.

За мебельными декорациями оказалась ещё одна комната, увешанная по периметру пляжными полотенцами с изображениями Мерилин Монро, каких-то загорелых девиц в разных прогрессивных ракурсах, тигров, львов и экзотической птицы тукан.

В центре комнаты были сдвинуты три журнальных столика, уставленные открытыми банками разнообразных паштетов, консервированных сосисок, ветчинной нарезки, маринованных пикулей, маленькой кукурузки, сырами камамбер и нарядными упаковками пива «Хайнекен».

– Настоящий голландский натюрморт, – сказал Рыжов. – Ван-Дейк отдыхает!

– А сало русское едят! – неожиданно сказал Сёма, деловито разливая «Абсолют» по нарядным гусь-хрустальным стопочкам.

– Москва… – со вздохом сказал Савойский Карагодину. – Только объявили свободную продажу валюты, а у них уже всё на столе!

– У Короляша всегда всё было на столе, такой человек! – рассмеялся Карагодин. – Ван-Дейк отдыхает.

– Дикое время – билетов в Египет не купить, а с «Абсолютом» уже всё в порядке!..

– Переходный период к свободному рынку. Всё устаканится, – обнадёжил Карагодин.

– Слава богу, я уже всё устаканил.

– И то верно, присаживайся к столу, товарищ.

Петруху послали по делам. Предварительно разгрузили багажник, обнаружили «Арарат».

– Кстати. В Египте сухой закон, – как бы невзначай бросил Сёма.

– Понятное дело, – резонировал Короляш, – третий мир. Только поднимают голову. Бог с ними. Ещё очнутся. А сейчас – приветственный тост:

Друзья, коллеги… собратья! – Народ образовал почтительную тишину. – Испытываю чувство натуральной гордости за наших ребят, таланты которых ценят не только в России, но и в самых дальних уголках планеты. Египет – колыбель цивилизации, Москва – третий Рим, Волгоград – перекрёсток Великого шёлкового пути и город-герой. И это триединство блестяще олицетворяют наши дорогие гости, миссия которых – упрочить своим замечательным проектом связи между прошлым и будущим, между городами и странами, между народами, сколь бы разными по своим культурно-ценностным ориентирам они ни были.

Стены экс-«Мясной лавки» не раз слышали патетические тосты директора, которыми он традиционно начинал дружеские застолья, но у Савойского пафос первого тоста вызвал румянец смущения на полных щеках. Впрочем, в красивых фигурах речи директора он подсознательно угадывал ироничные нотки, и нотки эти его несколько успокоили.

– Чёрт с ними, с ориентирами, – решительно закончил Короляш, – мой тост за дружбу, а сегодня мы, наш коллектив, с подачи Карагодина прирос ещё одним другом, Борисом Савойским, и это – настоящий праздник души! Дай Бог тебе, Борис, здоровья и сбывания мечт! Ура!

– Ура! – дружно грянули замы и помы.

– Ура! – с секундным запозданием пискнули девчонки (как выяснилось позднее, стажёрки из торгового техникума).

И веселье началось. Понеслась тотальная дегустация европейского консервпрома.

– Это же морской коктейль, настоящий афродизиак, ты просто обязан попробовать, – Сёма тащил на тарелку Карагодина миниатюрное головоногое – чудное средство для восстановления мужской силы.

Будучи традиционалистом в гастрономических вопросах, выросший на осетрине, чёрной икре и раках Волго-Ахтубинской поймы, Карагодин ёжился, глядел на экзотическое маринованное животное с недоверием. Восемь тоненьких отростков, покрытых крошечными присосками, вызвали летучую инфернально-патологическую ассоциацию. «Упаси господи!..» – мысленно пискнул Карагодин, но отступать казалось неприличным, и он решительно вонзил вилку в лиловую мошонку микрокракена.

– А нам, нам можно? Мы тоже хотим! Дайте нам афродизиака! – требовали стажёрки, протягивая Сёме пластиковые тарелочки…

– Какие могут быть проблемы, – гудел, как большой шмель, Короляш. – Подадим машину к трапу, у Петрухи есть специальное разрешение.

Савойский, обставленный радужными коктейлями, которые прытко замешивал Паша Русанов, добавляя в «Абсолют» ликёры отчаянно кислотных цветов, довольно жмурился, говорил:

– Да совсем необязательно к трапу, просто – встретить в Шереметьево…

Как чёрт из табакерки из-за шкафа выскочил Петруха со связками эквадорских бананов в обеих руках, пристроил плоды на угол стола, сделал краткий доклад прямо в крупное ухо директора и тоже присел к столу с банкой Heineken non-alcoholic.

Последовали яркие, полные неподдельных дружеских чувств тосты замов. Карагодин, хорошо знакомый с процедурой застолий в «Мясной лавке», принимал их как должное, как некий замечательный, но и само собой разумеющийся ритуал. Не раз он поднимал пылающие неземными красками коктейли, не раз говорил зажигательные спичи.

И сейчас взял инициативу, встал, весомо произнёс:

– Что за день, просто пряник медовый! Как много хороших слов прозвучало. Но один тост мы упустили, друзья.

– Как так, – пронеслось по периметру стола, – не может быть! Что за тост такой?

– Очень важный тост – за прекрасных дам!

– Ё-моё! Конечно, за дам! – догадливый Сёма вытянулся во весь свой прекрасный рост и оттопырил локоть на уровень плеча. – Мужчины пьют стоя!

Мужчины оперативно поднялись и выпили стоя.

Пунцовые от неожиданного внимания стажёрки, пропищав благодарственные слова, заявили:

– А у нас для вас подарок! Концертный номер.

Рыжов, явно осведомлённый о затее, поднял из-под стола пузатую магнитолу и водрузил её средь сияющих коктейлей. Девчонки выскочили на свободное пространство между двумя горками и стали рядом по стойке «смирно».

– Ирландский танец! Исполняют Лика и Вика! – объявил Рыжов и нажал кнопку.

Зазвучала знаменитая увертюра из мюзикла «Riverdance».

Некоторое время Лика и Вика стояли недвижимо, подчёркивая сильные доли музыки ритмическими движениями кистей рук, разжимая и сжимая белые пальчики в аккуратненькие кулачки. На очередном ударе литавр включились ножки в чёрных туфельках, отбивая такт поразительно синхронными движениями народного танца. Лица артисток оставались отрешёнными, немигающие глаза смотрели в неведомое далёко. Девушки парой двинулись влево, вправо, сохраняя дистанцию до сантиметра, разошлись в стороны, снова сошлись, выдали сложную чечётку финала и застыли на тех же паркетинах полов, с которых и начали свой замечательный номер.

Поражённая аудитория выдержала паузу и взорвалась аплодисментами.

– Браво! – крикнул Карагодин.

– Браво! Брависсимо! – вторили замы и помы.

– Вот такие у нас таланты на стажировке, – довольно резюмировал Короляш. – Душевное вам спасибо, девчата. Не даёте забыть о прекрасном за грёбаным бизнесом. С меня бутылка красного.

Все добродушно рассмеялись.

Лика и Вика, польщённые комплиментом директора, зарделись, потряхивая шотландскими юбчонками на круглых задках, вернулись на свои стульчики. А Паша Русанов, соседствующий с ними, рванул из картонного ящика бутылку божоле, мгновенно выдернул высокотехнологичным штопором пробку и действительно налил артисткам по бокалу красного вина.

– За искусство, – сказал он и первым чокнулся с девочками бокалом с ультрамариновой смесью.

– Жизнь коротка, искусство – вечно! – поддержал Савойский, который после танцевального номера почувствовал себя совершенно как дома. (Что было вполне естественно, потому как его любимая дочь Вера также занималась бальными танцами и с предметом архитектор был знаком не понаслышке.)

Неожиданная вербальная активность Савойского не прошла незамеченной.

– Кстати, об искусстве, – как бы невзначай сказал Сёма. – Мы тут совершенно испортили вкус с этими голландскими ликёрами. Будет ли удобно спросить позволения господ путешественников отдегустировать…

– А то, – мгновенно отреагировал полный благодарных чувств Савойский, – качество гарантирую!

«Зря он так спешит, – думал Карагодин, – конечно, если насчёт сухого закона в Порт-Саиде – правда, почему бы и нет…»

Солнечный луч отразился в бокалах с «Араратом», преломился, распался на тысячу частей, и по белому потолку пробежали янтарные сполохи.

Дегустация, сдобренная экспертными комментариями и просто житейскими обобщениями, оказалась неожиданно масштабной. Снова всплыл вопрос о диковинных табу развивающихся стран на благородные напитки, и когда выяснилось, что запас «Арарата» ополовинен, Короляш процесс остановил, сказал, что таких бравых ребят никакие глупые запреты, возможно, и не коснутся, и было решено взять оставшиеся пол-ящика для переговорных нужд в Российском консульстве.

– Это ведь наша территория, – резонно обосновал он. – И законы там наши, правильные законы.

«Чего ж это я раньше не додумался…» – негодовал на себя Карагодин.

Неожиданно оказалось, что чудное застолье всего-навсего транзитный аэропорт, а реальная жизнь состоится в ресторане «Пекин», где у Короляша всегда зарезервирован стол.

Теряющий ориентиры Карагодин затребовал связь. Натыкал кнопочки радиотелефона с номером Дарьи, сказал, что в Москве, что едет к ней. Махнул очередной коктейль, всё забыл, набрал Алёну Лиепиньш, услышал в трубке знакомое: «Говорите, дорогой мой человек…» – ойкнул, опомнился, дал отбой. Попросил Короляша доставить его к Дарье и был препоручен заботам Петрухи.

– Встречаемся на Войковской в 10.00, в центре платформы, – сказал на прощанье Савойский. – Ты как себя чувствуешь?

– Как может чувствовать себя человек, которого ждёт любимая женщина?

– Ну, понятно, понятно. Береги себя, нас ждут великие дела.