Читать книгу Детство кончилось. Том 1 - Р. Р. Виктор - Страница 3

Критерием успеха провинциального, и не только, лавочника принято считать количество необычных вещей из далеких краев, что наполняют его прилавки.

Верхом же успеха – является показушное убранство такими новшествами своих рабочих мест, даже при полном отсутствии конкуренции.

Это – тот самый случай, ведь такое здание было одно в своем роде на весь поселок Южный: такая себе комбинация из конюшни, жилого блока, гостиницы, универсального магазина и почтового склада.

Под одним из таких критериев и сидел единственный сын, единственного успешного торгаша в городке. Новшеством был лезервудский фонарь – стеклянная полусфера, наполненная светящимся мхом. Выращенный на питающихся эльфийской магией деревьях, мох имел ровный, синеватый и довольно яркий свет.

Это оказалось очень выгодно, фонарь был самодостаточен и почти вечен, требовалось лишь подливать воду раз в неделю. Но нашелся и минус. Вся братия ночных насекомых не боясь подпалить крылья кружила вокруг светильника, и то и дело, норовила куснуть сына лавочника.

Парня звали Редрик, но все называли его Редом, либо Родей. Практически год назад ему стукнуло двенадцать, что подтвердилось ожидаемым визитом сотрудника окружной налоговой. Тот предъявил отцу Редрика – Лоуренсу Маккройду, выдержку из законов империи о рабочей занятости граждан подросткового возраста, в черте городского влияния. С тех пор старший Маккройд, который и раньше с сыном особо не церемонился, стал гонять Реда и в хвост, и в гриву. Ведь теперь закон обязывал того платить ему зарплату, отчисляя налог в королевскую казну.

Многие не жалуют налоговую, да и прочую, политику администрации кайзера Аура, но всем несогласным предлагаются замечательные условия эмиграции. Правда, на территории где законов нет вообще, осваивать целинные земли в областях кочевников зверолюдов.

Зато переезд бесплатный и быстрый, если не сказать – резко-внезапный и крайне неприятный. Так что открытых противников имперского закона днем с огнем не сыскать. И теперь жизнь новоиспеченного работничка была похожа на вечные сверхурочные.

В этот раз, отец Редрика пропал с самого утра. Был караванный день, но в городок так и не заехало ни одного торгового фургона. Парню пришлось самому весь день стоять у прилавка, успокаивая местный люд, не дождавшийся посылок и диковинок с юга.

Вернувшись поздно вечером под стойким шафе, Лоуренс объявил, что вместе с почтальоном, корчмарем и королевским конюшим обмывали постройку новой почтовой станции. Так что до Южного теперь будут добираться не только лишь уморенные полудохлые клячи или угрюмые гонцы в сношенных башмаках.

Также он обмолвился, что почтальон предупредил его, мол на тракте догнал фургон «Вольных» и узнал в купце старого Симона Луковицу. Его, спустя десять лет, снова поставили на их маршрут, так что если старик не изменил своим привычкам, то ждать его стоит только после полуночи.

После этого, Лоуренс четко объявил о своем намерение «принять горизонт», а самому Реду путем бессвязных указаний и пары затрещин дал задание – встречать уважаемого представителя торговой гильдии. Благо он, Лоуренс, своевременно обзавелся новым фонарем над придорожной скамьей.

Редрик, уже отвыкший особо пререкаться, просто согласился. Он помог отцу добраться до койки, в заднем помещение магазина, на которую тот с размахом плюхнулся. Рама кровати жалобно скрипнула и заходила ходуном, но качнувшись в последний раз, успокоилась. Ред хотел было прикрыть отца покрывалом, но тот только отбрыкнулся, жалуясь на жару с духотой.

– Духота – следствие твоего перегара, старик, – пробурчал сын. Голос у него сломался рано, так что, как и у отца, шепот сына был похож на гул далекого обвала. Лоуренс приоткрыл глаз.

– Поговори мне тут, мальчишка. Ты думаешь, что все это просто так? Думаешь твой старик тебя за зря гоняет? – сказал тот, на удивление внятно. Редрик промолчал. – Думаешь что-то в жизни дается за так? Ты мне благодарен будешь. Взгляни на меня!

Парень оглядел здоровую тушу своего отца. Крупный и крепкий мужчина, с широкими плечами и большими кистями рук. Его можно было бы назвать мощным, не будь у него надутого пивного жбана вместо живота. Он посмотрел в лицо отца. Прямые крупные черты с правильными рубленными линиями, волевой подбородок. Лицо Лоуренса покрывала жесткая как у секача щетина. Волосы были бурого цвета с проседью на висках. Густые. Ни намека на то что его отец начнет когда-либо лысеть.

Редрику часто говорили, что он копия отца, за исключением мягкости в выражении лица и цвета глаз, которые достались ему от матери. Но, он ее даже не помнил. Та заболела после родов и вскоре, не прошло и года, умерла. Судя по всему, у нее было доброе лицо и светло голубые глаза. Еще он узнал, что волосы у нее были словно медь, и что была она миниатюрной и очень стройной. Одним словом – северная островитянка. Там все женщины похожи словно сестры – красивые, опрятные и своенравные.

Ред пытался расспрашивать отца о ней. Но нарывался только на угрюмую стену молчания, пытаясь продавить которую он получал только лишнее поручение и пинок до места его выполнения.

Могила его матери располагалась на местном погосте. На могильном камне было выбито: «Розалина Маккройд, в девичестве Хэйс. Ты была улыбкой в моем сердце. Твой смех был музыкой в моей душе. Ты была нежностью, что утратили мои руки. Твоя жизнь была моим счастьем, которого я лишился навсегда. Прощай.» Вместо последней точки, на поверхности гранитного блока зиял скол и начало огромной трещины, что шла вниз, под землю.

Вилли Корчмарь говорил, что отец Редрика сам, зубилом выбивал эти слова, во время похорон. А под конец ударил с такой силой что, чуть не разбил гранитное надгробье. После чего отпрянул и выронил инструмент. Тогда все впервые увидели, как плачет его отец.

Думая об этом Ред перестал супиться. И снова взглянул на отца. Тот уже провалился в пьяную дрему и спокойно сопел.

– Ты не договорил, – он изобразил манеру речи отца, до комичного понизив голос. – Взглянув на тебя, я должен увидеть человека, который в свое время впахивал, а теперь может позволить себе покой и отдых, – говорил сын, стягивая с отца сапоги. – И ты жалеешь, что научился работать, не щадя себя слишком поздно. И всеми силами прививаешь мне уважение к трудящимся людям и понимание важности и сложности, полезных для жизни занятий.

Ред поставил графин с колодезной водой и стакан на прикроватную тумбу отца.

– Хочешь, чтобы я понял, что сюсюкаться со мной никто не будет, и что после твоей школы выживания мне будет намного проще и понятнее жить, когда я вырасту, – Редрик перестал передразнивать отца и выпрямился, его тень упала тому на лицо. – Ты говоришь мне это с завидной частотой, и будь я даже полным болваном, успел бы несколько раз усвоить эти уроки. Я уже давно все понял и не сержусь. Представь себе, я даже иногда благодарен. Да и ворчание под нос, я перенял у тебя, – закончил говорить Ред, и выдохнув, сделал шаг назад.

Лоуренс не спал, его серые глаза задумчиво глядели будто сквозь сына.

– Снаружи летает целый рой всякой кусачей гадости, набрось что-то на себя, а то к утру будешь похож на кукурузный початок. И нет, нельзя ждать в лавке, это важный гость и он прибудет с минуты на минуту.

Сказав это, Лоуренс повернулся к стене и таки заснул.