Читать книгу Детство кончилось. Том 1 - Р. Р. Виктор - Страница 5

Мальчик с торговцем подошли к заднему борту фургона. Сверху, посередине был подвешен кристаллический фонарь.

– Ого, дорогая штука, – указал Редрик на фонарь.

– Это да.

– А чего мшистый не используете?

– Засохнет в пустыне, – ответил тот, снимая внешний засов и распахивая дверцы.

Свет фонаря попал внутрь фургона. В красноватом отсвете кристалла Ред увидел скорчившуюся, тощую, как жердь, фигуру человека в старом рубище. Парень застыл, но, когда нашарил взглядом лицо того существа, попятился и споткнулся о простыню, в которую до сих пор был завернут.

В гримасе того человека был самый большой ужас, что может испытывать живое существо. Ред охнул, упав на зад, и стал судорожно развязывать простыню.

– Твою то мать, – глухо буркнул Симон. – Ну куда ты полез? Зачем с лежанки сполз?

– Нэй-нэй! – донеслось из повозки.

Редрик поднялся на ноги, и перебросив простынь через плечо, заглянул в фургон. Там лежал человек, который был одновременно и длинным, и маленьким. Руки, похожие на колодезные журавли, пытались прикрыть лицо от света.

– Мыа-ныа-ныа? – прохныкал человек.

– Знаю, что ярко, давай лезь обратно, там нормально, – сказал Симон. Человек замахал рукой в сторону Реда.

– Амбага-у-у-гмук-гмук! – пролепетал он.

– Что-что? – переспросил Симон. – Что у мальца? А, точно, – он повернулся к парню. – Слушай, тебе сильно нужна эта простынь?

Редрик тупо кивнул головой и, не сводя глаз с человека в фургоне, передал простынь Симону. Тот вытряхнув ткань, стал заворачивать в нее человека, словно паук – муху. Получился сверток в форме эмбриона. Он дрожал и хныкал.

– Все-все, можешь успокоиться, все хорошо, – приговаривал торговец, залезая в фургон.

Он поднял сверток и понес его вглубь, туда где была тень.

– Все-все тс.

– Гмагу-багу… нэй-нэй, – прозвучало уже тихо и со спокойной интонацией.

Послышался тяжелый выдох. Через секунду торговец уже вылезал наружу.

– Кто это был? – только и смог спросить Ред.

– Был… когда-то этим был мой старый, добрый друг. А сейчас ты видел то – что от него осталось, – медленно проговорил старик, глядя себе под ноги.

– А что, что произошло, чтобы его так… – он осекся.

Симон посмотрел на него взглядом полным усталости. Перед Редриком стоял несомненно крупный и сильный человек, но глядя в его лицо, он видел – неутешно несчастного старика.

– Не надо… – глухо прошептал он. Ред и не стал.

– Где посылки для местных, старик Луковица? – спросил он, стараясь придать голосу будничность. Черты Симона смягчились.

– У левого борта. Вот эти ящики, – он пошарил и вытащил почтовую сумку. – Вот, возьми. Занесешь утром почтальону. Я заберу остальное.

Редрик взял довольно тяжелую сумку, с вышитым символом королевского почтамта, и потопал в лавку. Зайдя, Ред недолго думая положил ее в углу, около двери. А сам перепрыгнув прилавок, стал шарить под ним. Когда Симон зашел, неся стопку из трех коробок, парень уже открыл бутылку бренди «Гномья особая».

Отец думал, что нычка надежна, но уборкой то всегда занимался сын, который сразу ее обнаружил. Ред взял стакан и плеснул на глаз грамм сто пятьдесят. Наглядный пример всех знакомых ему взрослых, говорил, что никто не откажется от стаканчика, чтобы успокоить нервы.

– Вы не против, если я вас угощу? – спросил Редрик, подвигая напиток в сторону Симона. Тот уже сложил ящики в углу, в том где Ред бросил сумку.

– А давай, там всего один остался. Потом занесу, – махнул рукой торговец, подходя и принимая стакан.

Сделав глоток в половину содержимого, он причмокнул и пошел присесть на кушетку. Симон сел, положив левую руку с напитком себе на колено, а правой уперся в бедро. Реду поза показалась необычной, но удобной.

– Простите что полез не в свое дело, – начал Редрик, опустив глаза. – Просто, сегодня так много навалилось, что…

– Он тебя не слышит, мальчик. – прервал его клокочущий голос с улицы.

Ред поднял взгляд на дверной проем. В нем стоял человек из фургона. В руках он держал последний из ящиков с товарами, на котором лежала аккуратно сложенная простынь. Человек обшарил взглядом лавку. Заметив в углу ящики, он добавил к ним свой и подошел к прилавку. Редрик осмотрел его.

Мужчина был невероятно высок. Выше двух с половиной метров. «Благо, в здании высокие потолки.» – подумал Ред. Он был худ словно костяк, лыс и пепельно бледен. Странный гость не походил ни на одного представителя рас, живущих в Империи.

На нем были рваные бриджи и старая рубаха. Но больше всего Реда поразили глаза. Белки, будто пропитаны кровью, а на ярко желтых огромных радужках по четыре зрачка. И они постоянно перемещались. Парень будто завороженный не мог отвести от них взгляд.

– Пялиться – невежливо, – наставительно сказал он.

– Что читаете? – машинально ответил парень. – Человек поднял бровь. – Ой, то есть. Я – Редрик. А вы тот человек, из фургона?

– Нет, я конечно там уже долгое время трясусь. Но большую часть жизни я провел в другом месте, – он посмотрел на Симона. – Но тоже вместе с ним.

Редрик, недоуменно хлопал глазами. Человек заметил это и выдохнул:

– Андерс, мое имя Андерс, – представился он, затем глянул на бутылку.

Парень торопливо достал и поставил на прилавок второй стакан. Андерс налил себе и стал пить маленькими глотками, закрыв глаза. Ред наконец смог стряхнуть оцепенение и посмотреть на Симона. Тот сидел в той же позе, но голова его была повернута в сторону двери. Взгляд был пустым.

– Почему он не слышит, – тихо спросил Редрик.

– Потому что – мертв.

– Но…

– Поверь, – отрезал Андерс. – Он мертв, и уже очень давно.

– Но, он же… – голос парня сорвался.

– Тише, мальчик. Уважь его. Ему то и отдохнуть редко удается, – Андерс на секунду задумался. – Тебе сколько лет?

– Двенадцать, сударь, – ответил Ред, резко вспомнив о приличиях.

– Ладно, все равно тебе не поверят. Мне нужно выговориться на месяц вперед, – он всмотрелся в содержимое своего стакана. – И живой собеседник, хоть и ребенок, всяко лучше моего гнусного отражения.

Он на пару мгновений закрыл глаза, затем выдохнул:

– Что ж, раз уж тебе не чужд такт – молчи и слушай.

Ред молча уставился в рот Андерсу. Его зубы были белые-белые и одинаковые, все – клыки. Андерс допил бренди, налил еще и рассказал Редрику поистине невероятную историю.

Она началась будто сказка, мол в далекие времена, в месте которого давно нет, и не в этом мире, так точно. Жил народ, народ достойных людей, которых все хотели поработить. И был Изувер у которого получилось.

Он пришел с армиями тех, кто был намного больше, но в то же время меньше чем людьми. Его армии шли смертельным маршем, перемалывая все сопротивление, которое мог оказать тот народ. Они завершили круг, установив абсолютное господство тирании Изувера.

Время шло, армии захватчиков растворялись в этих людях, становясь частью того народа. Но они и сами меняли его, они подарили коварство и ненависть, алчность и зависть, некогда достойным людям. И Изуверу больше нечего было опасаться, ведь все его подданные варились в огромном котле ненависти.

Мелкие проблемы и козни, что люди строили друг другу, просто затмевали его вину. Но Изувер ошибся. И среди плевел можно отыскать зерно. В поиске решения своих дрязг, люди родили идею. Давно забытую, но дремавшую в памяти стариков. Идею мира, каким он был до Изувера. И те из людей, кто перенял силу захватчиков, кто пересилил навязанную природу и оказался достаточно храбр – стали мечом. Мечом – который проткнул сердце тирана. Его острием стал лучший из людей.

Им был – сбросивший оковы заблуждений солдат – Симон. Андерс был его другом и правой рукой. Но победа оказалась фантомом. Изувер был просто пустышкой. Как только его ни стало, появились те, кто действительно всем управлял.

Они предложили Симону самому стать тираном, но тот отказал. Тогда Хозяева показали, что такое настоящая сила. Восстание захлебнулось, от напора тех, кто прибыл на их зов. То были гиганты среди людей, но гиганты в ошейниках и цепях. В цепи и заковали всех, кто выжил из сражавшихся тогда.

Около сотни из первых лиц сопротивления были схвачены и вывезены. А место, которое они защищали, уничтожили – засеяли огнем. Их народ погиб. Все их семьи, все кого они когда-то любили. Выживших привезли в странное место, что все по своей природе было темницей. Казематом для целых народов, что не угодны Хозяевам.

Там происходила настоящая бойня. Если заключенных не стравливали друг с другом на потеху высокой публики, они и сами грызлись между собой. Но была одна странность, смерть не имела власти над тем местом. Ведь могущество хозяев, как и их аппетиты – безмерно велики. Они просто не давали игрушкам ломаться. Любимые игрушки даже улучшали, чтобы те показывали лучшие результаты.

В том застенке не осталось места надежде. Пока не появился конвой, что привел всего одного человека, хотя раньше пригоняли всегда не меньше полусотни за раз. Он был невероятен. У него, тоже не было надежды, но была ненависть. Он вышел на группу Симона и зажег огонь в их сердцах. У него получилось. Он сбежал, один, но сбежал.

Первый в истории, кто выбрался из этого места. Правда, о его судьбе Андерс с Симоном узнали, только через многие годы. Хоть смерти в том месте и не боялись, прихвостни Тюремщика были настоящими мастерами. Все, кто попадал в руки к палачам, молили о ней. Но было даже кое-что страшнее пыток.

Внизу в глубинах темниц находилось кое-что Неведомое. То, что было противоположно сущности человека. Особо отличившихся спускали к нему. Глубина различалась по ощущениям, что внушала близость с Неведомым. Сначала становилось, просто страшно, потом приходили мороки и слабость, потом животный голод, затем жажда крови.

И наконец, в самом низу, ты начинал ненавидеть и презирать то что любил и уважал. А как только ты опускался на дно, человеком тебе уже было не стать. Ты лишался этого права, самим мирозданием. И чем больше ты хотел вернуть человечность – тем большим чудовищем ты становился. Физически и морально.

Ключевая информация о побеге, была лишь у Симона, но главный Тюремщик этого не знал, он пытал и допрашивал всех подряд. Когда очередь дошла до народа Андерса. Симона бросили к палачам первого. И Андерс с остальными ждали его возвращения.

Прошло много времени, прежде чем его вернули. Весь изранен и измучен. Тогда взяли следующего. Он сразу признался, что лишь Симон что-то знал. Тогда Тюремщик придумал, по его мнению, достойное наказание Симону и всем, кто был ему верен. Симона поставили над пропастью в глубины темницы, а его людей одного за другим пытали у него на глазах.

Закончив с пытками, они связывали человека живой веревкой, тонкой, словно леска, а затем подвешивали, кладя в руки Симону ее конец. А она называлась «живой» неспроста, она росла и Симону приходилось постоянно подтягивать тело висящего человека, режа себе руки. Но вытянуть товарищей ему не давал Тюремщик, угрожая сбросить сразу всех. Симона продолжали кормить, но подвешенным оставалось лишь слизывать его стекающую кровь, с их пут.

Их было девяносто пять, висящих словно переспелые гроздья винограда. Девяносто пять крупных и когда-то сильных, а от этого – очень тяжелых, мужчин и женщин. И каждый высасывал из Симона силы. Андерса подвесили последним. Он приказал что бы не случилось, оставаться в сознании и говорить с Симоном, чтоб ни одна капля его крови и усилий не пропала даром. Заставлял подбадривать и благодарить его. Но шло время, голоса стихали, люди закрывались в себе.

Прошло еще время, люди стали хиреть от истощения. Шли дни, годы, Андерс не знал сколько они были в таком состоянии. Но прошло достаточно времени, чтоб с уст некогда беззаветно верных людей полетели упреки и возгласы разочарования. Они обвиняли Симона. Говорили, что он ошибался, что он их предал, поведя за собой.

Но вдруг ни стало ни света, ни звука. На мгновение показалось, что не стало самого существования. Вдруг, тишину пронзили крики сверху. Заключенные вырвались и уничтожали своих пленителей. Андерс, тогда первый раз за долгое время возликовал. И тут все, включая его самого начали понемногу опускаться. Люди начали испытывать близость к Неведомому.

Они стали кричать на Симона, но продолжали опускаться. Они стали угрожать ему, но продолжали опускаться. Они требовали и плакали, молили и проклинали, но никакого результата не последовало. Андерс понял первым. Веревка не могла расти так быстро. Машинерия темницы, а с ней и все ее законы больше не работали. Веревки просто выскальзывали из слабеющих рук его лидера, его друга, его мертвого друга.

Ни требования, ни угрозы не вернут его к жизни. Так он им и кричал, он обвинял и обличал. Он унижал и заставлял их себя ненавидеть. Он продолжал, пока они один за другим не стали снова благодарить Симона за его муку – раскаиваться. Искренне. И тогда, когда стопы людей почти коснулись дна. Они почувствовали рывок, затем еще один и еще. Будто в такт биения могучего сердца. Смерть вернула его.

Симон вытягивал своих людей на поверхность. Но мысли Андерса были наполнены лишь гневом. Они перестали быть его людьми уже давно, как только каждый из них проклял имя Симона. Они не имеют права на его прощение. Они не имеют права даже существовать. Из последних сил, он разорвал свои путы и коснулся ногами пола нижнего уровня темницы.

Он отказался от своей человечности в тот самый момент, может это решение и дало ему возможность сохранить часть рассудка. Он начал стремительно меняться. И как только в теле его снова появились силы он набросился на подвешенные мешки неблагодарного мяса. Он убивал. Он рвал кричащие тела. Он пожирал живьем, то что осталось от его соратников. Никого не осталось. Когда он опомнился, вися на последней веревке, Симон выволок его наверх. Андрес увидел его.

Некогда несокрушимый и могучий, сильнейший из мужчин осел на пол, он не мог пошевелиться. Его сплющило от непрекращающейся нагрузки, ему дугой свернуло позвоночник. Ноги стали маленькими и кривыми, он поседел и осунулся. Его ладони превратились в узловатые переплетения шрамов и хрящей. Только руки остались прежними, огромные и сильные, они даже стали больше чем раньше.

Андерс склонился над Симоном, но тот только и смог что тихо сказать. «Что же ты сделал с собой… мой друг?» Тогда его сердце остановилось вновь.

Андерс взвыл от горечи и бессилия. Нет, силы у него все-же были, Андерс возглавил побег. Он высадил бессчетное количество дверей, на пути к тому, по чьей вине он все потерял. Заключенные ворвались в покои Тюремщика. Андерс сам перебил его личную охрану и навис над ним.

Он спросил своего пленителя, стоило ли того, так выпытывать информацию о побеге, чтобы все так для него закончилось. Тот лишь посмеялся, над Андерсом. Секрета и не было, никогда. Тому, кого все теперь знают под именем «Странник» просто дали сбежать. Ведь надежда, подняла дух всех заключенных, а с ним и популярность боев, которые уже становились вялыми. А пытки и наказание, были для них лишь обманкой и уроком, а для людей Тюремщика – удовольствием.

Андерс в ярости приволок Тюремщика к бездне. И сбросил его туда. Затем вынес тело своего друга на свободу. Под чистое небо, которое он и не мечтал больше увидеть, под ставшее незнакомым солнце. Солнце, свет которого прижал его к земле и выдавил все что в нем оставалось, его злость, силы и разум.

Светило свободного неба, не позволяло такому монстру существовать в своем свете. Но тут на Андерса упала тень. Над ним стоял его друг Симон. «Я буду жив, покуда те, кто мне дорог нуждаются во мне.» Сказал он, завернув Андерса в флаг их пленителей, пряча от жгучих лучей. Симон поднял его на руки и понес. Так началось их долгое путешествие. Монстра и мертвеца.