Читать книгу Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский - Страница 124

Третье Музыкальное, —

помнишь ты

или нет

худого и заикающегося

курсанта

двенадцати лет?

Которому сразу же

дали

огромный бас-геликон…

Влезал я в него,

как в удава,

свернувшегося клубком.

Не просто

мы постигали

науку

часов строевых,

а кроме —

играли гаммы

и ненавидели

их.

Гаммы

плыли из комнат

муторно и тяжело…

Но если случалось:

в город

училище

строем

шло

и нашему взводу

давались

редкостные права, —

уж как мы тогда старались, —

не передашь в словах!

Это была не работа,

а исполненье мечты!

Ревмя

ревели тромбоны!

Поддакивали альты.

Кларнеты

вовсю верещали,

но голос их

сразу пропал,

когда,

прохожих прельщая,

на совесть

забил

барабан!

Все это летело в лето

над строем знаменных пик.

Трубы визжали!

И флейты

впадали в щенячий писк.

Нас в холод и в жар бросало.

Была мостовая

мягка.

И были в груди у курсантов

не легкие,

а меха.

Не затихая,

дули!

Мелодия нас несла!

Синяя от натуги,

по городу

музыка

шла.

За нами бежали мальчишки,

завистливые и растерянные…

И мы

входили в училище —

гордые беспредельно!

Но старшина Иващенко,

вместо обычных похвал:

«Бездарно было,

товарищи! —

оценку игре

давал. —

Вы только понять сумейте

на данном этапе

одно:

каждому

инструменту

право на жизнь дано.

В каждом из них, —

заметьте! —

живая душа звенит.

Но грохотом

инструмента

ее нельзя заменить».

Нас покидали силы,

мы шли на обед

неприкаянно…

Спасибо тебе,

спасибо,

Третье Музыкальное!