Читать книгу Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал - Роман Булгар - Страница 8

Генерал Федорчук медленно прохаживался по своему кабинету. Он не знал, что ему сказать. Он затруднялся найти слова утешения для той женщины, которую любил все эти годы, но ни разу в этом не признался, боясь нарушить ее счастье с тем, которого уже нет и никогда не будет.

– Олег Михайлович, пойми, я не могу не ехать.

– Конечно же, Дина, ты поезжай…

Суматошные сборы. Кто-то и что-то ей все время твердил. Но она, кажется, ничего толком не воспринимала. Все мысли ее были уже там.

– Уважаемые пассажиры! Наш самолет выполняет свой рейс по маршруту Киев – Краснодар… Просьба… пристегнуть всем ремни.

Щелкнув замком ремня, Дина устало откинулась на спинку кресла. В ушах до сих пор, ни на секунду не переставая и ничуть не затихая, звенел и тоненькими молоточками стучал удивленный голосок дочери: «Ма, ма! Дивись-ка, ма! Москали тату показуют!».

Перед глазами неотступно, то приближаясь в упор, заполняя собой все пространство, то удаляясь, мелькало фото на очерченном рамкой телевизионном экране. Ее взбудораженное сознание методично буравил механический голос за кадром: «Прости меня, Звездочка, за то, что я тебя оставляю. Но поступить иначе я не мог. Твой…».

Она тяжело вздохнула. Иначе он не мог… Не мог он! Ее муж всегда поступал так, как велела ему в тот момент его же совесть. Рэмка-Рэмка! Но как же, подумалось Дине, со всем этим быть им, ей и Настеньке?

Как быстро пролетело время. Десять лет прошло, промчалось с тех пор, как они вернулись из Германии. Вернулись они, незадолго перед этим помирившись после чудовищно глупой ссоры, которая могла еще в то время их навсегда разлучить. Тяжкой беды не случилось. Родилась Настенька, и Рэм приехал к ним, возвратился к ней…

«Здравствуй, наш Город! Мы вернулись!» – набрав грудью воздуха, выкрикнула Дина во весь голос, воскликнула изо всех своих сил.

Ослепительно яркое южное солнце с непривычки заставляло их то и дело зажмуривать глаза и отворачиваться в сторону. Даже маленькая Настенька сразу уловила случившуюся перемену и все пыталась своей ручонкой безуспешно заслониться от назойливо жгучих лучей.

– Стой, слезай, расцепляй… – вполголоса проворчал муж.

С усталой обреченностью в глазах Рэм тупо смотрел на выросшую на перроне горку приличных размеров вещей. Две пересадки: в Бресте и в Киеве он с немалым трудом, но еще как-то выдержал. Там все ж ему полегче пришлось. Их багаж потребовалось всего-навсего переместить с одной платформы, на которой высадилась их семья, на другую.

Оставляя жену с ребенком и вещами на месте, где они выгрузились, он бежал в кассы компостировать билеты на следующий поезд.

И только потом всезнающие носильщики перевозили их со всем скарбом и доставляли точно к месту, где откроются двери именно того самого вагона, который им был потребен. К сожалению, по их южному городу вокзальные тележки у них пока еще не ездят. Не тот случай.

– Рэмка, ты не беспокойся, – Дина ободряюще подмигнула вконец расстроенному мужу. – Сейчас мы все устроим по высшему разряду.

На этот раз его оставили торчать на перроне. Не раздумывая, Дина прямиком направилась в дежурную часть линейного отделения милиции при вокзале. Прошли не больше трех месяцев, как она уехала, и ее еще все хорошо помнили и потому охотно соединили.

– Олег Михайлович… здравствуйте… да, я… мы вернулись… насовсем… на вокзале… да, с вещами… хорошо, будем ждать, – Дина положила трубку на место и благодарно одарила всех присутствующих своей лучезарной улыбкой. – Спасибо, мальчики…

У нее было прекрасное настроение. И отчего бы ей не радоваться, если она вернулась к себе домой? Не одна, а с мужем и с дочкой…

Дежурный Уазик примчался минут через пять. Глядя на веселых бойцов, на их довольные ухмылки, Рэм подумал и, скорее всего, угадал, что ребята, пользуясь своим положением, включив сирены, прошлись против плотно несущегося потока дороги с односторонним движением. Проскочили с ветерком сотрудники отдела через всю площадь Ленина, где движение автотранспорта и вовсе всем запрещалось, и поэтому-то добрались менты до вокзала невообразимо быстро.

По пути остановились они возле отдела. Всего на одну минуточку забежала Дина к своему шефу, а Рэм, заполучив ключи, направился в гараж выгонять из бокса «тройку», застоявшуюся в отсутствие хозяйки. Доехали они до своего дома в сопровождении патрульной машины.

Через настежь открытые окна в комнаты врывался свежий ветерок, напрочь разгонял застоялый, затхлый воздух, наполнял квартиру новым смыслом их грядущего совместного бытия…

– Вот мы, Настенька, снова у себя дома. А вот, маленькая, и твоя родная кроватка. Ты еще не забыла ее? Придется снова к ней привыкать, – ласково ворковала Дина, укладывая закапризничавшую дочку.

За время переезда малышка сбилась с режима и не желала засыпать, похныкивала. Выражало дитя таким способом крайнее неудовольствие столь частыми переменами в окружающей их обстановке.

– Все, теперь, Настенька, надолго. Спи, наша маленькая радость.

– Дина, я смотаюсь быстренько в училище… – муж вопросительно посмотрел на нее. – Один моя нога еще тут, другой уже там. Ты пока без меня не скучай. Делом займись, кашку поставь, супчик свари…

– Рэм, сегодня же суббота, – она подняла на него удивленные глаза. – Ты мог бы еще один денек отдохнуть… – Дина покачала головой.

Недаром же у них говорят, что работа – не волк, в лес не убежит. И муж ее пока еще не такая большая и важная шишка, без которой жизнь в столь уважаемом учебном заведении может целиком остановиться.

– В предписании указано, что срок прибытия именно сегодня, – Рэм неуверенно пожал плечами. – В понедельник могут легко прицепиться к этому пункту и обвинить меня в том, что я опоздал на целых двое суток.

– Поступай, как знаешь, дорогой. Жираф длинней, ему видней. Но я весьма сомневаюсь в том, – женские губки иронично шевельнулись, – что там с тобой сегодня кто-то и о чем-то захочет разговаривать.

– Мое дело маленькое, – усмехнулся муж, – прибыть вовремя и доложить. Не захотят меня слушать, тем лучше, – Рэм притянул жену к себе. – Я с большим удовольствием развернусь обратно. Их проблемы.

– Иди-иди. Не буду с тобой спорить. Иди, успокой свою душу…

Недаром Дина столько проработала кадровиком, хорошо знала, что говорила. Еще на КПП Рэм встретил майора Манжеса, зама начальника отдела кадров, и на ходу показал ему свои документы.

– Хорошо-хорошо, – кадровик посмотрел на часы – явно куда-то он сильно спешил. – Придешь, Валишев, ко мне в понедельник, в девять утра. Иди, отдыхай, отдыхай, не маячь и не мозоль людям глаза…

Жизнь в училище кипела, не замирала ни на секунду. И всяк у них и каждый был занят своим делом. У кого и что лучше получалось…

Черная «Волга» начальника училища подкатила к самой столовой. Вышколенный водитель выскочил, обогнул капот, открыл дверцу, замер с подобострастной улыбочкой на губах. Осанистая фигура генерал-лейтенанта Ананьина вальяжно прошагала к «черному» входу.

На втором этаже суетливо забегали, накрывая стол в малом зале. Нарезанная ломтями, обжаренная в масле картошка, котлеты и салаты из свежих овощей. Стыдливо потел в центре стола хрустальный графин с холодненькой водочкой. Рядом с ним примостилась рюмочка…

Обслуживала их начальника Тонечка, плотно сбитая женщина лет тридцати. Вся в соку. Стоит лишь ткнуть пальцем, и брызнет нектар.

– Лепота… – опрокинув в себя лафитник, Николай Александрович довольно зажмурился.

Начальственная рука вслепую нашла женское бедро и, не встречая должного сопротивления, потянулась вверх, обнажая крепкие икры…

У Тонечки имелся свой определенный, шкурный, интерес. Муж ее, Петька, оболтус же оболтусом, служил прапорщиком. Прозябал мужик в инструкторах-водителях. А вскорости освобождалось хлебное место начальника столовой. Старый-то уходил на пенсию. А потому Тонечка старалась, томно вздыхала, с готовностью подставляла тяжело налитую и бесстыдно оголенную грудь под широкую генеральскую ладонь…

В большом обеденном зале бойцы драили паркетные полы. Они, не жалея, лили горячую воду, стругали банное мыло, вениками разводили густую пену. Затем в ход шли щетки для натирки полов. Вода лилась от края до края, просачивалась вниз, собиралась под паркетом. Понятное дело, что полы исподволь гнили, но никого это особо не трогало.

– Шевелись, шевелись! Лей! – поторапливал курсантов начальник столовой старший прапорщик Гергель.

Убеленный сединой мужик понимал, что скоро его спровадят на заслуженный отдых. Хотелось ему как можно далее отодвинуть этот для него крайне несчастливый день. А потому прапор старался, чтоб во вверенном ему хозяйстве все блестело и сверкало. А после него хоть и потоп. Хай оно все обрушится и развалится. А на его век полов хватит.

– Мастику тащи! Гуще мажь! Натирай! Веселее, хлопцы!

С тыльной стороны столовой вдруг показался суетливо семенящий человечек с большими полковничьими звездами на своих погонах.

Не останавливаясь, он с ходу взобрался на подмостки, заглянул в зеленую бочку с отходами, всю просветил ее рентгеновским взглядом и издал торжествующий рык, переходящий в гневливый рев:

– Сволочи все, сволочи все! – перегнувшись по пояс, Рябченков нырнул правой рукой в дурно попахивающую массу и извлек на белый свет пригоршню соленых зеленых помидоров.

Дежурный по столовой обмер. Его прямой недогляд. Остатки пищи с курсантских столов прямым ходом шли в их подсобное хозяйство и предназначались на корм свинкам.

– Поросят мне хочешь всех перетравить? – зам начальника училища по тылу тыкал вонючим овощем прапорщику в лицо. – На «губу» посажу! Немедля перебрать! Помидоры вынести на свалку!..

– Есть! Так точно! Будет исполнено! – козырял дежурный.

Вызванный наряд со смешком лениво ковырялся черпаками в гуще, вылавливал из нее попавшие в немилость протухшие помидоры.

– Нам жрать можно, а свиньи – подохнут…

– У них желудки аристократические, не чета нашим…

– Поберегись! – донеслось из приоткрытого окошка.

По широкой трубе, идущей из посудомойки, повалила очередная порция отходов. Жизнь кипела, жизнь продолжалась…

Возле центрального перекрестка в тени высокого пирамидального клена, прячась за его широким стволом, притаился полковник Туторин.

Зам начальника училища по учебной части держал в руке блокнот и карандашик. Аркадий Константинович лично записывал всех женщин из числа служащих, кто, злостно нарушая распорядок дня, покидал свое рабочее место на пяток-десяток минуток раньше, чем оно им надлежало.

Не пройдет и получаса, как зам соберет к себе в кабинет всех тех начальников, заведующих кафедрами, чьи подчиненные позволили себе уйти с работы раньше срока, и устроит им показательный разнос…

Старший прапорщик Одноволик рыскал возле КПП, третировал дежурного и дневальных. Седой комендант училища ретиво следил за тем, чтобы ни одна живая душа не покинула территорию без веских на то оснований. Он дотошно проверял внешний вид увольняемых и их документы: военные и комсомольские билеты, увольнительные записки, платки и расчески, просматривал записи в книгах увольняемых…

Широкая дорога от КПП, минуя центральный перекресток, бежала между южным входом в учебный корпус и курсантским общежитием. Упиралась она в винтовочный полигон аккурат рядом с почтой.

– Ах, Владимир Валерьянович! Вы такой галантный! – женщина, заведующая почтой, приняла букет и заперла помещение на защелку.

– Элеонора, давай мы по-быстрому. У нас с тобой мало времени, – полковник Катков решительно шагнул к своей любовнице.

Их тайная связь тянулась на протяжении двух с половиной лет. Из, казалось бы, мимолетной интрижки, завязавшейся на банкете по случаю празднования очередной годовщины образования училища, переросла она в длительные отношения. Начальнику политического отдела было удобно время от времени посещать почту под разными благовидными предлогами. То одно он проверяет, то другое инспектирует. Мало ли…

– Вы обещали посодействовать мне в квартирном вопросе.

– Будет тебе квартирка. Не беспокойся, Эля…

Приведя себя в порядок, Катков неспешным шагом направился к управлению. Через пять минут он начнет проводить совещание…

В конференц-зале обсуждались вопросы сохранности военного и государственного имущества. Особое внимание уделялось парку…

В дальнем углу автопарка, воровато оглядываясь, Петька Цыганков сливал в двадцатилитровую канистру топливо из бака своей машины. Их «Уралы» заправлялись бензином А-93. Дефицитный товар…

В тесноватом рабочем кабинета зама по вооружению распределяли силы и средства, планировали машины, судили и рядили.

– Поливальную машину отправим на огороды…

– Один самосвал на стройку…

– Один тягач под кирпич…

Училищное начальство вело строительство своих загородных дач. Для облегчения нагрузки на собственные кошельки начальники затеяли грандиозное строительство в их военном городке. Одно из старинных зданий, возведенных при последнем царе, разбирали по кирпичику. На его месте строители возводили новые стены. Сэкономленный материал пускали «налево»… Жизнь кипела и бурлила…

В воскресенье долго спали они, уставшие после длинной дороги, после связанных с внезапным переездом переживаний последних дней.

Но вот и Настенька проснулась, повернула головку в сторону никак не желающих просыпаться родителей, удивленно глянула на форменное безобразие. Только голод – не тетка, и она решила подать голос.

Уловив требовательный сигнал, Дина вскочила. Это был, кажется, единственный звук, на который материнское ухо чутко срабатывало в любом состоянии. Посмотрела женщина на часы и ахнула. Подхватила она дочку на руки и отправила ее под теплый бочок папаши, а сама заспешила на кухню, чтоб поставить на плиту молочко и варить кашку.

– Сейчас-сейчас, будем кушать… – тихо приговаривала Дина.

Рэм приоткрыл один глаз. И кто там, хотелось бы ему знать, столь бесцеремонно хлопает его по щеке? И кто же это? А это их маленький Лягушонок забавляется. Шлепнет он папку и озорно посмотрит. Губки расплывутся в довольной улыбке. Немного погодя, еще шлепнет…

– Ах ты, шалунишка наша… – Рэм поднял малышку над собой.

Начало сентября на дворе, а неутомимое солнце еще припекает.

– На море, на море, – запела хозяйка, покормив домочадцев. – Так я, оказывается, в этом году еще и не купалась! – вспомнила она.

– Да? – удивился Рэм. – У тебя же была возможность позагорать.

– Была. Но одной, без тебя… так не хотелось…

Ни о чем не спрашивая жену, Рэм сразу же направился к лодочной станции. Дина внимательнейшим образом наблюдала за мужем.

– Звездочка, покатаемся? – предложил Рэм.

– Да, мой хороший, – она благодарно чмокнула мужчину в щеку.

Ее внимательный и заботливый муж все помнил, как всегда, держал на контроле и ничего не забыл. И она, конечно, ничего не запамятовала.

Почти в такой же день они катались ровно три года назад, когда она после тяжелой болезни потеряла ребенка, и все у них рушилось…

– Солнышко мое, а помнишь, как ты все переживала, что у нас с тобой может не быть этого самого счастья? – он показал глазами на довольно лепечущую Настеньку.

– Помню, Рэмка. Я хорошо все помню, – крупные слезы помимо воли наворачивались на широко раскрытых женских глазах.

Но таилось в них больше радости, ощущения пришедшего к ней одновременно с рождением их дочери огромного счастья, чем грусти, печали и сожаления. Отныне они втроем связаны вместе так крепко, что больше их не развязать. Судьба обручила их. И она ни за что и ни при каких обстоятельствах больше никому не позволит их снова разлучить. С нее хватит. Наелась всего досыта. Сыта по самое горлышко.

– Все это началось ровно три года назад, – прищурившись, Рэм внимательно посмотрел на жену.

– Да, а ровно через год, – длинные реснички укоризненно дрогнули, – ты сказал мне, что больше никогда сюда меня не приведешь…

Обиженно и протяжно, как человек, вскрикнула пролетающая мимо на бреющем полете огромная белокрылая чайка. Выронив свою добычу обратно в море, она стремглав взмыла ввысь.

– Нет, Звездочка, – мужчина покачал головой. – Ты вспомни-ка, я сказал, что если прогулки на водном велосипеде тебя так расстраивают и навевают сплошь грустные мысли, то больше мы тут не появимся.

– И ты, упрямый, – ярко, но без видимой обиды сверкнули женские глаза, – сдержал свое слово. А через два года уехал и бросил меня одну.

– Насколько я помню, дорогая, ты меня из хаты кочергой погнала.

Дина глубоко вздохнула. Что ни говори, а в этом муж был прав.

– Ты уехал. Свет померк в моих глазах. Все опостылело. Помнишь, когда пять лет назад я первый раз сюда приехала, ты так живо и красиво поведал мне об истории Города, что я влюбилась в него. Он стал для меня, как родной. А тут я все возненавидела, прежде всего, свою работу, которая так нравилась мне и из-за которой я не смогла просто взять и сразу поехать с тобой. И именно из-за этого мы с тобой и поругались.

– Но мне казалось, что нынче у нас все в прошлом?

– Конечно, Рэмка, все в прошлом. Вот сегодня мы окончательно и поставим во всей этой истории жирную-прежирную точку…

Поставив в прошлой истории жирную-прежирную точку, супруги поспешили и перевернули прожитую страничку. Они открыли другую и начали писать свою новую историю с чистого листа…

Когда Дина постучалась и вошла в профессорский кабинет, член-корреспондент АН СССР Сергей Петрович Вернадский поднял на нее, улыбающуюся, свои донельзя изумленные глаза:

– Дина, это вы? И передо мною не мираж? Кажется, вчера на пляж я не ходил, под южным солнцем не перегрелся. Вы же в Германии…

– Здравствуйте, Сергей Петрович. Да, это я, собственной персоной, – она чуть смущенно опустила голову.

Милое очарование женщины заполнило пространство, заставило хозяина кабинета поспешно подняться навстречу нежданной гостье.

– Милая девочка, я рад видеть вас в родных университетских стенах. С чем к нам пожаловали? Надолго ли тут задержитесь?

– Думаю, что надолго, Сергей Петрович. Пришла я сдаваться.

– Как вы сказали? – мужчина удивленно моргнул.

Слишком неожиданным оказался для него приход его бывшей студентки, на которую он в свое время возлагал довольно большие надежды. И, кажется, его чаяния начали потихоньку оправдываться.

– Я принесла на ваш суд свою работу…

Скромно опуская глазки, Дина целиком и полностью осознавала, что ей несказанно повезло. Приехав к мужу в Германию, она встретила там неожиданно горячее стремление родственника Сашки Григорьева, закадычного дружка Рэма, помочь ей в ее научных изысканиях.

– Прекрасно, милая девочка, прекрасно, – профессор оживился и наклонился вперед, выказывая свою полную заинтересованность в этом вопросе. – А мы, знаете, только на днях тут про вас говорили. Я взял на себя смелость и доложил на Совете, что у вас диссертация на выходе и что ее уже можно включить в наш перспективный план, – он искоса глянул на бумагу на своем столе. – Динара Борисовна, если мы вставим вас на начало декабря, вы успеете?

– Думаю, что успеем. Если…

– Да-да. А я, в свою очередь, беру на себя обязательство в течение недели просмотреть ваш опус, – он не удержался от соблазна и одними глазами пробежался по всему оглавлению. – Недурно. Впечатляет. Признайтесь честно, профессор Крюгер вашу работу читал?

Не без основания академик полагал, что если их немецкий коллега, с которым он познакомился месяца два назад, когда его так неожиданно пригласили на проходящую в Потсдаме конференцию, одобрил этот труд, то тот вполне созрел, чтобы вынести его на всеобщее обсуждение.

– Читал, – Дина мило и в то же время скромно улыбнулась.

– И как? – наклонив голову, профессор прищурился, внимательно наблюдая за женщиной, ища в ее глазах ответ на свой вопрос.

– Нужно лишь стилизовать, отшлифовать и подогнать части…

Глаза за стеклами очков ярко сверкнули:

– Иными словами, материала у вас вполне достаточно?

– Да, вполне…

– Прелестно. Мы с вами поступим следующим образом. Я сегодня же начну вычитывать. А вы будете приходить ко мне каждый день…

По вечерам Дина приносила домой вычитанные профессором главы со следами его многочисленных пометок на полях, и в дело вступал семейный корректор. Последнее слово во всей карусели оставалось за Рэмом. После него работу можно было со спокойной душой отдавать в печать. Вдвоем с мужем Дина легко написала автореферат. Прикинули супруги и черновые варианты плакатов.

– Ох, Звездочка моя, – шутливо приговаривал муж. – Делаю все себе же на голову. Сам себе же приговор и подписываю.

– Ой, милый мой, что это ты? – супруга еще строила из себя полное непонимание. – О чем это ты, сударь мой, глаголать изволишь?

– Вот ты защитишься, станешь важным ученым и вмиг перестанешь смотреть в сторону безграмотного мужа. На кой черт тебе неуч?..

Бессменный начальник Дины, Федорчук, временами зашивался без своей первой помощницы и весьма ненавязчиво предлагал ей выйти на работу. Чтобы хоть как-то ему помочь, она почти каждый день забегала в отдел на часок-другой, а то порой задерживалась на работе и дольше.

– Динара Борисовна, а у нас назревает проблема, – подполковник выглядел несколько растерянным и слегка мрачноватым. – Спустили нам изменения в календарь основных мероприятий на октябрь. А там появилось личное первенство по весьма интересному многоборью.

– И что они нового придумали? – Дина отложила срочную работу в сторону. – Что им в голову умненького пришло?

– Кросс на три тысячи. Сто метров. Подтягивание. Специальная полоса препятствий. Стрельба из ПМ и АК. Ну, с мужиками-то дело обстоит полегче. Молодежи у нас хватает. А вторую женщину найти не можем. Слишком необычное многоборье они придумали. К примеру, Синцова у нас хорошо стреляет, но дальше чем от дома и до остановки трамвая не побежит. Да и то не за каждым, а только в день получки. А Клара летит, как ветер. Да на стрельбище толку от нее совсем никакого. А те, кто мог бы, так все по отпускам и по командировкам разъехались.

– Может, – вздохнула Дина, – мне того… самой попробовать?

Задумчиво поглядывая поверх своего взволнованного начальника, она ручкой машинально выбивала по столешнице замысловатую трель.

Услышав ее предложение, Федорчук чуть, было, не проглотил язык, остановил на своей помощнице озадаченные глаза:

– Тебе? После того, как ты недавно родила? Ты что, смеешься надо мной или хочешь эдаким способом поднять мне настроение? Учти ты, ничего не выйдет. Шеф так и сказал мне, чтобы мы с тобой делали все, что захотим, вплоть до банальной подставы, но… чтоб зачет, твердый зачет был. Дело на строгом контроле у нашего Министра.

– А я, – женщина развернула до той поры отсутствующий взгляд и твердо посмотрела начальнику в глаза, – выступлю, Олег Михайлович. Напрасно вы нелестно про меня отозвались. Я в приличной форме.

Уводя тоскующий взор в сторону, шеф с полной обреченностью в глазах скептически рубанул воздух своей правой рукой:

– Дина, у тебя на обе ноги хромала стрельба. Можешь запросто не попасть в зачет. А тогда и все остальное старание пойдет насмарку.

– Может, проверим? – Дина лукаво улыбнулась. – Идемте…

– А что толку? Одно расстройство, в том числе и желудка. Пойдем-пойдем, раз уж ты так настаиваешь. Сама еще раз во всем убедишься…

Пропустив шефа, Дина закрыла кабинет, и они спустились в тир.

– На спор. Я выбиваю 24 очка, и вы будете должны мне желание.

– А-а, – Федорчук кисло поморщился, – ты, Дина, только выбей. Я для тебя и так все сделаю. Не вопрос…

Тем временем Дина профессионально зарядила табельный ПМ.

– Огонь! – подало команду начальство.

Бах, бах, бах! Осмотр мишени. Три красивые «девятки» одна возле другой. Не до конца еще веря своим глазам, Федорчук изумленно ахнул:

– Ха-ха! А ну, давай еще раз! Тебе чертовски повезло. Сквозняком в центр мишени надуло пробоины…

Хорошо помня наставления мужа, Дина чуточку изменила точку прицеливания. Снова подошли к мишени. «Девятка» и две «десятки».

– Черт! Не может быть! – подполковник едва не запрыгал на месте от охватившей его нечаянной радости. – Ты где так настрополилась?

– Муж в Германии все лето по стрельбищу гонял, – Дина скромно потупилась. – Такой же до ужаса настырный хлопец оказался.

Окрыленный подполковник потер вспотевшие ладони:

– Правда? Так это он у тебя корешок-молоток! Я всегда считал, что он у тебя парень хоть куда.

Озорная улыбка засветилась на довольном женском лице:

– Насколько мне помнится, несколько месяцев назад вы были о нем несколько иного мнения. Прошлись вы по нему тяжелым катком…

– Да я же его в тот день едино за-ради профилактики пропесочил, – Федорчук смутился. – Так и быть, забираю все свои слова обратно. Раз ты его борзо кохаешь, знамо, он, и взаправду, дюже гарный хлопец.

Сдав по пути оружие дежурному, они вернулись в кабинет. Сев за стол, Федорчук продолжил обсуждение насущного вопроса:

– Точная стрельба – это спасительно хорошо. Бегала ты у нас всегда неплохо. А разков десять ты хотя бы подтянешься?

– Ну, десять не десять, а раз двадцать пять сойдет? – один за другим Дина поочередно выкладывала на стол все свои козыри, до поры и до времени припрятанные в рукавах.

– Как ты сказала? Ну, ты у меня красно золотце…

Настроение у подполковника поднималось на глазах. Может, столь необходимый железный зачет в их руках. А там… чем черт не шутит!

– С военной полосой я знакома…

– Муж показал? – прищурились глаза шефа, скрывали и не желали демонстрировать ей свое изрядное удивление. – В Германии…

– А кто же еще, – женщина для вида тяжело вздохнула. – Заставил пару раз пробежаться. А если будет яка другая полоса? Типа пожарной?

– Ну, насчет пожарной, так это вряд ли. Скорее всего, за основу они могут взять полосу в каком-нибудь учебном центре военного училища. Там, вокруг Киева, столько их понатыкано…

Женский глазок задумчиво прищурился:

– Хорошо бы так.

– А що у сем разе, к примеру, молвит твой супружник?

И тут-то Дина тяжело вздохнула. Вот о своем-то благоверном и об их маленьком Лягушонке она, увлекшись, совсем-то позабыла.

– Надо бы мне сначала с моей бабушкой договориться, чтобы она к нам приехала. Закажу я для начала телефонный разговор с нею. А с мужем я и после договорюсь. Он у меня, вообще-то, понятливый. Если к нашему вопросу правильно подойти, то должен он меня понять…

Прошло пару деньков. Дина выбрала вполне подходящий момент и приступила к охмурению своего ничего еще не подозревающего мужа. Не дослушав жену, Рэм оборвал ее очаровывающую сладкую трель.

– Дина! – его голос резко взлетел, а протестующий кулак с силой опустился на стол, стоило ей только заикнуться о том, что она покинет их всего-то на каких-то несколько дней.

– Рэм? – супруга подняла на мужа изумленные глаза. – Чем это я заслужила такое твое отношение к себе? Ты, братец мой, позволил себе повысить на меня голос?!

– Прости, – его глаза сразу потеплели. – Но я возмутился не из-за себя, а токмо ради здоровья дочки нашей. Ты подумала о том, кто за ней все это время будет смотреть?

Уловив самое горячее желание мужа не доводить дело до ссоры и не раздувать ее до вселенского масштаба, Дина чуток приободрилась духом, примирительно моргнула, мягко и проникновенно ответила:

– Подумала.

– Грешным делом, не на меня ли? Даже и не мечтай! – отрезал муж.

– Нет. Но от тебя я отказа не ждала. Знаешь… – она нахмурилась.

– А на кого, скажи-ка нам, подумало наше ясно Солнышко?

Словно холодным ветерком дохнуло через открытую форточку, и Рэм с немой улыбкой смотрел на обиженно-неприступное лицо жены. Тут бы как раз и в пору ему возмущаться. А она странным образом все перевернула. И теперь уже сам он должен перед ней заискивать.

– Что интересного придумала наша Звездочка?

– Бабушка Амина в мое отсутствие за ней присмотрит.

– Бабушка Амина? – Рэм удивленно моргнул.

Об этом варианте он, признаться, не подумал. Со стороны жены это был, хоть и неожиданный, но весьма интересный ход.

– А она-то согласится?

– Она в курсе, – улыбнулась лисичка и мило потупилась.

– Нет, так не пойдет. Опять ты, Динка, все решаешь за моей спиной, – глава семьи не выдержал и погрозил ей кулаком. – А меня ставишь в известность уже перед свершившимся фактом.

– Так уж у нас получилось, мой дорогой, – жена обезоруживающе улыбнулась и потянулась к мужу виноватыми губками.

– У тебя… всегда так получается, – больше для порядка проворчал Рэм. – Ты поделишься тем, что у вас впереди намечается?

Облегченно вздохнув, Дина начала обстоятельно перечислять.

– Желательно бы, Динка, чтобы стометровка в один день с кроссом не шла. Если будет возможность, то надо этого обязательно добиваться, – выдал муж и замолчал, готовый слушать и дальше.

– Почему? – заинтересованно хлопнули пушистые реснички.

– После сотки сильно забиваются мышцы. И потом кросс бежишь, как на ватных ногах. Это, поверь мне, до безобразия тяжко. В крайнем случае, утром – кросс, а стометровку сдавать после обеда. А вот после кросса, радость моя, необычайно легко подтягивается…

Женские глаза озадаченно раскрылись и на время застыли.

– Даже так? Откуда у нас такие познания? – Дина заинтригованно посмотрела на мужа.

– Большой жизненный опыт, – уклончиво ответил Рэм, чтобы хоть капельку помучить жену за все ее каверзные проделки с ним.

– А все же? – изрядно подогретое извечное любопытство уже не давало одному человеку покоя и упорно толкало его на расспросы.

– Мы в училище каждые полгода сдавали зачет по физической подготовке, включавший в себя, как правило, все эти элементы, кроме стрельбы. Да плюс ко всему тому еще гимнастику и рукопашный бой.

Как кадровый офицер он в этих вопросах мог бы многим еще дать фору, особенно тем «штатским», кому самое первое офицерское звание «младший лейтенант» с непостижимой его уму легкостью присвоили после окончания педучилища… Милиция, одним словом…

– А что еще полезного может посоветовать мне мой многоопытный наставник? – крайне своевременно польстила хитренькая лисичка.

– Если вы берете с собой свои автоматы, то не мешает привести их к нормальному бою. И еще: берите с собой не АКСУ, а АК-74.

– Не поняла я! – взметнулись вверх красиво очерченные стрелки бровей. – А это еще почему? У нас всегда все хотят стрелять только из укороченных стволов. Говорят, что они легче, что меньше отдача…

– У них, Динка, кучность никудышная. Ствол при стрельбе быстро нагревается, и автомат тогда плюется перед собой, а не стреляет…

Не отрывая от мужа своих завороженных глаз, она тихо встряхнула головой. Столько информации за один раз – как-то уж чересчур.

Не мешало бы ей все тщательно переварить. Но самое главное, что муженек тонко намекнул ей что-то насчет оружия…

– А ты, дорогой, энто зробить сам возьмешься?

– Что именно, радость моя? – муж прикинулся непонятливым.

Его всегда поражала ее удивительная способность задавать вопросы без всякого перехода из одной области в другую. Он привык понимать свою жену с полуслова, но порой она и его ставила в тупик.

Хотя, честно признаться, чаще всего он намеренно делал вид, что не уразумел ее, чтобы получить дополнительное время на обдумывание.

– Ну, как ты там сказал… – подкинули ему подсказку.

По прекрасному женскому лицу тучей пробежало ярко выраженное недовольство его кричащей бестолковостью, и он, любуясь, восхищенно прищелкнул языком и лишь опосля всего вопросительно моргнул:

– Привести к нормальному бою?

– Вот-вот, – кивая головой, выдохнула Дина. – Могешь?

В положительном ответе она нисколько не сомневалась. Даже если муж и не в курсе, то постарается, в лепешку расшибется и все разузнает.

– Угу. Нужен стометровый тир. И желательно бы тир закрытый.

– Ну, тир-то, я думаю, мы найдем.

– Вот тогда конкретно и поговорим…

Супруги переглянулись. А потом они претворят все это в жизнь.

До соревнований оставалась еще одна неделя, и Дина, надо сказать, весьма целенаправленно готовилась. Подъехала бабушка Амина и взяла на себя все заботы о Лягушонке. А Рэм уехал из дома еще раньше жены. По плану училища намечался двухнедельный выезд в учебный центр. Когда он вернулся, Дина уже возвратилась и находилась дома.

– Ну и как? – повисло в воздухе его первым вопросом.

– А ты ругаться не будешь?

У Рэма екнуло сердечко – неужто случилось неладное…

– А есть для того веские основания? – он чуть наклонил голову.

– Кажется, Рэм, я скоро стану капитаном! – зазвеневший радостью женский голосок взлетел до самых небес. – Прикидываешь?!

– Да ну?! – искренне удивился он. – С какого такого боку-припеку?

Вроде, в его понимании, срок, положенный для присвоения жене очередного звания далеко как не истек. И соответствующего приказа об изменениях тех сроков не вышло. Или что-то незаурядное произошло?

– Я, Рэмка… Нет, ты можешь себе представить? Я заняла второе место по всей нашей республике! – Дина запрыгала, радостно хлопая в ладоши. – Скажи, ты рад за меня?

– Безумно! У меня нет слов, – Рэм поймал жену и легко оторвал ее от пола. – Я… я всегда верил в тебя, мое светлоголовое Солнышко.

Восторженно-восхищенные глаза мужа убедительно подтверждали, что он нисколько не лукавит. А одной девушке хотелось большего, и она, наклонившись к его уху, таинственно прошептала:

– Даже… когда я тебе не давала спать по утрам?

Это, по правде говоря, она настояла, когда жили в военном городке в Германии, чтобы муж по утрам занимался с нею, усиленно гоняя ее по спортивному городку в ущерб своему сну.

– Особенно тогда. Я чувствовал, я знал, что если ты этого хочешь, то все это неспроста. Ты все заранее рассчитала и начала готовить себя к предстоящему выступлению загодя. Я прав?

– Прав, мой дорогой. Бабушка, видишь, мой муж за меня рад.

Теплая улыбка осветила лицо пожилой женщины. Ей сердце давно подсказывало, что один парень души не чает в ее внучке. И с ним Дина всю жизнь будет только счастлива, если, конечно, не потеряет его.

– Рад, доченька, рад. Твой муж всегда за тебя только рад.

– Рэмка мой, бабушка, он такой, такой…

Укрывая свое стеснительное смущение и плавно уводя разговор в сторону от своей скромной персоны, муж осведомился:

– Динка, а что ты плела насчет какого-то капитана? Или же мне сие только послышалось?

– Так министр наш приказал всем призерам присвоить очередные звания досрочно. Как он выразился, за высокие показатели в личной подготовке и за проявленную волю к победе.

Желая проверить скорую догадку, Рэм заинтересованно спросил:

– И у кого же первое место? Не под нее ли вымостили дорожку?

– У нас, Рэмка, выступала одна девчонка из спортивного общества «Динамо». Тренируется и выступает она за него, а числится в одном из районных отделов Киева. Короче говоря, она попросту зарплату в том отделе получает. Кто-то за нее в поте вкалывает, а она в это время круги по стадиону наматывает или раскатывает по соревнованиям.

Рэм усмехнулся. Знакомая до боли ситуация. Всюду у них одно.

– По принципу: кто и на что учился. У нас в батарее командира второго взвода Сережку Прутских мы тоже видим исключительно по большим праздникам. А он всего лишь за наше училище выступает. С этим все понятно. А что у нас получилось по отдельным видам?

– За каждое отдельное выступление нам начислялись очки…

– Да я, Динка, – откинув в сторону деликатность, муж прервал ее, – в курсе этой системы. На то оно и многоборье. По идее, можно не взять ни одного призового места, а в общем зачете все равно стать первым…

Вкратце же Рэм пояснил, что главное тут, чтобы пройтись по всем видам ровно, без особых срывов и провалов.

– Точно-точно, – жена, во всем соглашаясь с ним, весело закивала. – Так оно почти и получилось. Бег у меня вышел где-то в серединке результатов. Там, представляешь, такие кобылки резвые нашлись, что за ними без пропеллера за спиной ни за что не угонишься.

– Да, – улыбнулся муж, – ты у нас не совсем по этому делу. Ты у нас по гороскопу Стрелец. И родилась ты в год Тигра, а не Лошади…

Мужская рука прошлась, приглаживая непослушные пряди жены, и она довольно сощурилась под нежной лаской, прижалась к его плечу, с вдохновением продолжила:

– Я сначала даже чуть расстроилась. А на полосе стала третьей. И тут строчка с моей фамилией медленно поползла вверх. Стрельба – четвертая, подтягивание – вторая. А длинноногие бегуньи, оказывается, отвратительно плохо подтягиваются…

– Ты, дорогая, смотрю я, счастлива? – Рэм не сводил с радостно улыбающейся жены восторженно-влюбленных глаз.

– Жутко! Давай, отметим энто дело? Заодно макнем и твой приезд?

Женушка виновато моргнула. За своими переживаниями она совсем позабыла о том, что муж только-только вернулся с полевых лагерей.

– Я, в общем-то, не против. Что нам скажет бабушка Амина?

– Идея хорошая. Пусть наша виновница сама же бежит в магазин.

– Я… я мигом! – Дина успела послать им воздушный поцелуй, и входная дверь за нею закрылась.

Весело простучали каблучки по лестничной площадке. Хлопнули дверцы лифта. Ровно и мощно загудел мотор.

– Сынок, – Амина подошла к Рэму, – ты, и вправду, искренне рад за жену? Тебя нисколько не смущает то, что она обгоняет тебя по службе?

– Бабушка, – как можно мягче ответил Рэм, – если бы меня в этом что-то не устраивало, я бы нисколько не помогал ей. Дина – это… это неотъемлемая часть самого меня, моя гордость. Пусть хотя бы пока в ней воплотятся все наши общие желания и мечты. И я, я абсолютно не страдаю из-за Дины комплексом неполноценности. Ее успех – это, прежде всего, наш с нею общий успех. Можно сказать, что я всемерно горжусь ею, как тренер гордится своим учеником и воспитанником. Вот где-то так все это и выглядит. Я смог убедить вас, Алена Бориславовна?

Туманная пелена покрыла глаза Амины. Сказано было все зятем неплохо и, чувствовалось, что все шло от самого чистого сердца.

– Да, Рэм, тебе это удалось. У меня нет причин ставить твои слова под сомнение. Я рада за свою внучку. Я рада за вас обоих. Вы смогли забыть о том, что с вами случилось год назад. Сумели вы все пережить, сохранив при этом свои чувства. Сколько я у вас живу, столько и вижу, как моя любимая внучка не ходит, а летает и вся так и светится. Теперь я спокойна за вас. Ты в курсе, что Дина собирается выйти на работу?

В ответ Рэм неопределенно пожал плечами:

– Нет, меня еще не поставили в известность. Но я чувствую, что все к этому и идет семимильными шагами, и на всех парах катится.

– Ну, тогда мы не будем спешить. Пусть она сама тебе обо всем и скажет, – загадка в глазах Амины исчезла, растворилась.

– Скажет-скажет, – Рэм улыбнулся. – За ней не заржавеет. Выберет для этого подходящий момент и начнет последовательную обработку. Вас она уже, наверное, давненько сумела уговорить?..

Щелкнул замок. Разговор прервался. Дина с самого порога кинула на заговорщиков взгляд, что-то показалось ей крайне подозрительным.

Она оглянула их внимательнее и сразу поняла, что в ее отсутствие разговор крутился вокруг именно ее скромной персоны. Хотелось бы ей знать, о чем это бабушка могла секретничать с Рэмом. Неужели о том, что она упросила Амину пожить с ними еще пару месяцев?

И Рэмка, хитрец, сразу, как она вошла, сделал безразличное лицо, всего за мгновение до того красочно отображавшее всю его возможную заинтересованность. И что же жутко интересного она пропустила?

Нежась в ласковых руках мужа, Дина тихо промурлыкала:

– Милый, как мне хорошо! М-р-р! – изнеженный котенок потерся о его щеку. – М-р-р! – движение повторилось. – Рэмка, дорогой мой, ты меня того-этого… слышишь? – сладкий медок густым елеем полился из очаровательных женских уст. – Рэмка!

Лениво приоткрыв один глаз, муж искоса поглядывал на жену. Он предчувствовал, что сейчас за расслабляющим до самого предела волю лирическим вступлением незамедлительно и совершенно неожиданно последует серьезный разговор на самую актуальную тему.

– Рэмка! Ты чего молчишь?

– Я… я наслаждаюсь чарующими звуками твоего голоса. Я готов его слушать вечность. И за возможность слушать я готов пойти на все.

Чтобы помочь ей, чтобы жене легче моглось бы начать разговор, он загодя и деликатно начал мостить переправу через реку недопонимания.

– Правда? – хитрая лисичка проворно ухватилась за протянутую ей с другого берега дружескую руку. – Все-все, что я у тебя ни попрошу?

– Конечно, – он весело хмыкнул, – в разумных пределах. Прыгать с балкона пятого этажа? Что-то пока у меня желания не возникает.

– Типун тебе на язык! – Дина состроила строгое личико.

Услышав из уст мужа явную нелепицу, она для профилактики лишь легонько ущипнула его. Но мужа это только раззадорило:

– Ты не будешь просить меня об этом? Нет? Тогда… о чем?

Глубоко вздохнув, она решилась:

– Рэмка, ты не будешь против того, чтобы бабушка пожила с нами?

– Еще хотя бы с одну недельку? – до невозможности коварный муж прикинулся на время бестолковым и по пояс деревянным.

– Нет, чуть больше, – настороженно выдохнула жена.

– Десять дней?

– Рэмка! – громко вскрикнула она.

Не сразу до Дины и не вдруг дошло, что над нею просто-напросто изуверски тонко потешаются, испытывая на прочность ее терпение.

– Ау, дорогая, я здесь.

– Ты… ты же, черт, специально прикидываешься, что ничего не понимаешь! – возмущенно зазвенел ее голосок.

– А что я должен был понять? То, что ты хочешь, чтобы Амина пока пожила с нами, а ты в это время выйдешь на работу?

Направив на него свои наивно-невинные глазки, она кивнула:

– Угу…

И как же она нравилась мужу. Святая непосредственность!

– Да, понятно, – тяжело и одновременно обреченно вздохнул Рэм, – тогда мы еще долго не сможем с тобой разгуливать по квартире в одних трусах и без оных предметов.

Короткий смешок вырвался из женской груди:

– Энто единственное препятствие? И я смогу выйти на работу?

– О-о, а это уже второе желание. Мы так с тобой не договаривались. Вопрос был только о том, чтобы твоя бабушка пожила с нами.

Чувствуя, что тонет в его любящих глазах, она прошептала:

– Да ну тебя, Рэмка. Вечно ты начинаешь придираться к словам!

И еще хотелось Дине добавить, что муж ее с упоением занимается демагогической казуистикой и ловко упражняется в словоблудии…