Читать книгу Сибирский подкидыш. Легенда тайги - Роман Колесов - Страница 4

В дверь громко постучали, и Танька метнулась к стене, спрятавшись за дедовский тулуп. Ольга на четвереньках подползла к окну и, прижав рукой свою рыжую копну, выглянула наружу.

На крыльце стояло четверо.

С шашками, с ружьями, укутанные в тулупы и шарфы. Выглядели эти люди крайне опасно, учитывая их недобрые выражения лиц и явную злость от долгой дороги и холода.

Ольга глядела не больше двух-трех секунд, однако, уже за это время терпение главного успело закончится. Он отступил по крыльцу назад, ухватился за перила и принялся ногой выбивать внешнюю дверь.

Старая изба пошла ходуном, петли натужно захрустели.

Еще два мощных удара – и дверь слетела, грохнувшись на припасы в сенях. Ступая прямо по полотну, названные гости вошли внутрь, и рывком открыли дверь. С улицы в дом ворвался поток морозного, февральского воздуха.

Таня вжалась в стену за тулупом. Ольга остановилась в центре кухни, взяла в руки нож и, стиснув рукоять двумя руками, выставила лезвие перед собой.

Главный, тот, что выбивал дверь и теперь шел впереди других, брезгливо поглядел на рыжую. Потом оценивающе прищурился и окинул взглядом тощую фигурку Ольги.

– Вам чего надо тут?! – нервы Оли сдали, и она тряхнула ножом на вытянутых руках. —Зачем дверь сломали?! Грабить пришли?

Вслед за главным вошли и остальные трое.

Все они быстро разбрелись по дому совершенно не обращая внимания на рыжую. Бесцеремонно переворачивая утварь и вспаривая подушки, банда обшаривала избу.

Ольга продолжала стоять на месте, бесстрашно сжимая нож. Однако толку от ее отваги не было никакого, мужчины просто проходили мимо лезвия, занимаясь своими делами.

Один из бандитов снял с верхней полки старенький, окованный сундучок, открыл его и вывалил содержимое на кедровый стол. Пара дешевых фамильных колец, несколько маленьких золотых самородков и цепочка заблестели в тусклом свете оконца. Человек оглядел побрякушки и золото, а затем со злостью смел все это со стола на пол.

– Нет тут нихрена! – прорычал он и грохнул ладонями об стол. – Хлам один!

Второй подошел к плите на печке и открыл котелок. Взял ложку и отхлебнул гречневой похлебки. Скривился и выплюнул на пол.

– Ну и гадость! – кашляя проворчал он и наконец удостоил Ольгу взглядом. Осмотрел нож, дрожащие руки, худые плечи и остановился на зеленых глазах девушки. – Ты Борькина дочь? – сиплым, простуженным басом спросил он.

Оля растерянно и нервно кивнула в ответ.

– Повезло тебе, что папаша приказал долго жить, – вмешался главный, расстёгивая ворот тулупа. – И бить нам тебя без толку и насильничать тоже. Некого пугать и руки марать незачем. Успокойся, так что и нож убери, а то поранишься часом.

Тревога не отступила, но Ольга опустила руки. Просто почувствовала, как бессильно и глупо она выглядит со стороны.

– Папка-то твой помер, а где деньги наши общие заныкал – сказать забыл! – развел руками тот, что ел похлебку из котла. – Вот неувязочка какая. И нас ни с чем оставил, и вас в нищете бросил.

– Как жил Семёныч сволочью, таким и помер, – подтвердил главный, усаживаясь на стул под окном.

– Это не правда! – внутри рыжей нарастал лютый страх, но она всеми силами пыталась его не выдать. – Отец порядочным человеком был! И с вами знаком быть не мог!

– Ну, подойди-ка сюда… – главный поманил её к себе и хлопнул по колену. – Присядь, красотулька, поговорим. Ты, похоже, про папку-то правды не знаешь? Ну, так я тебе расскажу. Айда, айда…

Ольга хоть и в городе выросла, а большую часть жизни провела в затворничестве с книгами. Почти никакого опыта общения с мужчинами не имела, но даже мало-мальские знания подсказывали ей сейчас, что подходить лучше не стоит. И позволять к себе прикасаться тем более.

Девушка медленно шагнула вперед, лихорадочно пытаясь выдумать отговорки. Ещё шаг босой ногой по доскам и она оказалась на расстоянии метра от ухмылки главаря.

Оля почувствовала, как в углу глаза задрожала слеза и с тоской поглядела за окно, на белую и студёную сибирскую зиму. Захотелось выйти, выбежать и упасть в снег. Просто дышать, глядя на небо…

Все изменилось через мгновение.

Вместо волшебного, зимнего пейзажа, за окном резко возникла уже знакомая физиономия Князева. Бритоголовый наклонился вплотную к стеклу и беззвучно, по буквам произнес.

П а д а й н а п о л !

Сказав это, он отступил назад, распахнул свою роскошную шубу с меховым воротником и рывком выдернул пистолеты.

– Танька! – громко прошептала рыжая, оборачиваясь, и со страхом глядя в угол.

– Чего?! – поднимаясь со стула просипел главарь. – Какая Танька? Ты чё несёшь? Сюда иди сказано!

Вместо ответа Ольга огненной молнией метнулась ко входу и, вытащив Таню из угла, повалила её на пол.

Стёкла брызнули в стороны под ударами пуль, наполняя кухню блеском осколков. Получив два сквозных, главный повалился со стула и с хрипом упал на пол. Он тщётно потянул руку к своей винтовке, но ослаб и опал без дыхания.

Трое остальных «гостей» вскинули оружие и взяли на прицел окно.

Повисла тишина.

Через несколько секунд у крыльца захрустел снег, и стволы переместились в сторону двери. Бандюги то и дело переглядывались меж собой, в глазах был виден страх. Ольга молилась лежа на полу, прикрывая телом Таньку.

– Проверим? – шепнул один.

Остальные двое согласно кивнули, и три пары сапог, поскрипывая досками, двинулись на выход.

Как только последний из них переступил порог, как события снова набрали обороты. С улицы в сени влетел зелёный, жестяной цилиндр. Упав на ящики с припасами, жестянка громко зашипела и через мгновение лопнула, заполняя пространство серым дымом.

Ольга вскочила и, подняв Таню с пола, отступила вместе с ней назад к окну.

Из дымовой завесы послышался отборный мат бандюг, толкотня. Однако выскочить они не успели. Ещё секунда и серая пелена засверкала, будто грозовое облако. Яркие огненные вспышки и оглушительный грохот выстрелов наполнили завесу и весь дом.

Резкий порыв ветра ворвался в кухню через разбитое окно и, разорвав дым в клочья, продул сени. Бритоголовый стоял в дверном проходе и равнодушно оглядывал тела. Один из бандюг захрипел и попытался поднять оружие снова.

Князев обернулся, посмотрел в глаза Ольги и закрыл дверь.

Грохнуло еще два выстрела.

Дверь открылась снова, и парень вошел внутрь. Лицо его, руки и роскошный мех воротника покрывали алые брызги. Не выпуская из рук пистолета, он отёр свою щеку, оставив на ней длинную, багровую мазню.

– Случайно их встретил, в кабаке. Болтовню пьяную подслушал… – обернувшись на тела, буркнул он. – Хорошо, что уехать не успел…

Тяжело дыша, Князев прошёл к столу, и устало опустился на стул. Покосился на главного, валявшегося у ног, и пнул его носком сапога – готов.

Ещё чуть посидев, бритоголовый перевёл взгляд на Таньку. Та больше не прятала лицо в платье Ольги и теперь глядела на Князева большими, чистыми глазами.

– Иди сюда Мари… – произнёс он, но тут же осёкся на полуслове и умолк. Парень протянул руку и позвал Таню к себе. – Подойди, не бойся.

Девчушка поглядела на Ольгу, будто спрашивая разрешения, и рыжая согласно кивнула в ответ, отпустив сестру из объятий.

Таня сделала пару шагов и остановилась перед этим незнакомым, хмурым и покрытым алыми потеками мужчиной.

Князев откинул полы шубы, убрал оружие в кобуру. Протянул руки и взял в свои крупные ладони лицо девчонки. Притянул её к себе, уткнулся лбом в лоб и посмотрел в глаза.

– Прости меня, – тихо прошептал он пересохшими губами. – Ты ни в чем не виновата, запомни. Что бы ни случилось, знай. В этом нет твоей вины.

Сказав это, Андрей уложил голову Тани к себе на плечо и, закрыв глаза, погладил её по растрепанным, русым прядям волос…

Бритоголовый закрыл глаза, погладил Таньку по волосам и отодвинул её прочь. Хлопнув себя по коленям, он встал и подошел вплотную к Ольге. Рыжая с опаской поглядела на него снизу вверх, но не попятилась.

– Как звать? – хмуро спросил Князев.

– Оля Исаева, – девушка старалась говорить твёрдо, но голос её всё же надламывался от всего пережитого.

– Слушай меня, Оля Исаева… – Андрей взял ковш из кадки и, плеснув воды на руку, омыл лицо. Вода потекла прямо на пол, мешаясь с алыми пятнами. Князев фыркнул, омылся еще раз и бросил ковш в сторону. – Я сейчас сделаю так, что она забудет всё, что тут случилось, – продолжил он. – А ты не напоминай. Хорошо?

Ольга поджала бледные губы и коротко кивнула несколько раз.

Князев достал из кармана чёрный, цилиндрический футляр и щелчком большого пальца сбросил с него крышку. Перевернув цилиндр Андрей вытряхнул себе в руку небольшой, металлический шприц с двумя стальными петлями. Внутри шприца темнела янтарная жидкость.

– Где она спит? – спросил Князев у Ольги, вдавливая поршень. Жидкость брызнула в потолок, и вскоре шприц опустел почти полностью, осталась примерно пятая часть.

– На печке, – растерянно ответила рыжая, и быстро прижала сестру к себе. Танька поглядела в лицо Ольги и перевела взгляд на бритоголового. Тот закончил возиться со шприцем и подошел ближе.

– Укладывай её, надо укол сделать, – грубо скомандовал Андрей.

– Какой укол? Зачем? – Оля перехватила Таню за локоть и отодвинула к себе за спину. – Я не позволю её трогать.

Князев ещё поглядел на них, затем горько усмехнулся, опустил руки с препаратом.

– Не ошибся я с выбором… – проговорил он. Тут же опомнился, заметив, что окно выбито, а названные сестры дрожат от холода. Андрей встал и, стянув с печи одеяло, заткнул проём. Потрещал во мраке бензиновой зажигалкой и, когда огонек вспыхнул, зажёг свечу.

Скинул с плеч шубу и накрыл ей тело мёртвого главаря банды. Наконец успокоившись, Андрей вернулся на место и примолк, глядя на девчушек в дрожащем пламени свечи.

Тишина продолжалась минуты три, а затем Князев неожиданно заговорил.

– Хочешь, наверное, хоть каких-то ответов, да?

Оля ничего не ответила, просто глядела в ответ, обнимая Таньку.

– Родился я в России, в семье офицера и гувернантки, – после недолгого молчания произнес Князев. – Вскоре случилась революция и мой отец он… – Андрей вздохнул. – Из обычного офицера, он вдруг превратился в «белого» офицера. Ты знаешь, что это значит?

– Нет, – покачала головой Оля, продолжая прижимать к себе сестрёнку.

– Неважно, – отмахнулся Князев и продолжил. – Меня и мать он отправил за границу. Сказал, что скоро всё будет как прежде, и мы снова будем жить под властью Царя… Мда… – Андрей примолк, глядя в пол. По лицу его мелькали воспоминания или размышления, понять точно было невозможно.

– И что было дальше? – тихо спросила Ольга после затянувшегося молчания.

– Больше я его не видел, – пожал плечами Князев и откинулся на спинке стула. – Мать по дороге заболела чахоткой, попала в госпиталь. И я остался один, на улице, в чужой стране.

– В какой стране? – Оля присела на край дедовской лежанки, усадила рядом Таньку и укутала её пледом.

– В далекой… – махнул рукой Андрей, затем нервно растер бритую голову ладонями. – Лучше вот, что скажи. Где ваш дед спирт мой поставил? Знаешь?

Ольга кивнула.

– Принеси-ка… – буркнул Князев, упираясь локтями в колени и закрывая лицо.

Рыжая послушалась и, встав, шагнула к порогу.

– В сенях?

Оля кивнула.

– Сам схожу, не надо тебе пока туда… – Андрей поднялся и вышел наружу, прикрыв за собой дверь. Послышалась возня, видимо перетаскивал тела. Затем вернулся с канистрой в руках. Сел, разбавил в ковше, выпил. Притянул жилет к носу и шумно занюхал.

Ольга молчала, терпеливо ожидая продолжения. Танька и вовсе с ногами залезла на лежанку и забилась в угол.

– По улице я мотался недолго, – вновь заговорил Андрей. – Прибился к одному заведению в трущобах. «Огни Шарлотты». Это такое место, там отдыхают мужики… Короче лучше тебе не знать подробностей. В общем, я попался на глаза матроне и понравился ей. Она взяла меня на побегушки.

Разбавил, выпил, занюхал.

– Через пару лет, когда я подрос и стал счастливым обладателем смазливой рожи, мне стали выдавать новые поручения. Искал по подворотням и городу нищих или просто тех, которые не прочь зарабатывать любым способом… – Князев встал со стула, подошёл к плите и зачерпнул ложку похлёбки из котелка. Скривился и выплюнул варево почти в то же место, куда и бандит. – Какая гадость, боже! Это ты варила? – он указал на котелок.

– Да, я, – с усмешкой повела бровью Ольга, глядя на лужу. – Неужели так противно? Нормально поели утром.

– Так там крыса! – возмутился Андрей, указывая внутрь.

Оля побледнела и подскочила к печи. Едва она открыла крышку, как тут же наткнулась на довольную рожу обожравшегося Боськи. Крыс и не подумал вылезать, пришлось выгонять его силой. Не выпуская из лап кусок морковки, Боська заковылял прочь, хмуро оглядываясь.

– Мерзость какая… – ещё раз отплюнулся Князев и бухнулся на стул.

– Вы про каких-то нищих говорили, – напомнила Ольга.

– Да, я приводил их матроне, – кивнул Андрей. – Она брала почти всех. Королева Нищих, так её звали. И мне хорошо платили за каждого. Я даже не помню их лиц… Никого не помню, кроме двоих, – он снова примолк и выпил. – Одной из них была Эльза Браун, мы всё ещё служим вместе с ней. Иногда выполняем задания вдвоем…

– А кто второй? – тихо спросила Оля. – Это Танина мама, да?

– Вы назвали ее Таней? – усмехнулся Князев. – Красивое имя, мне нравится.

– Да, – кивнула рыжая. – Так сложилось. Так кто был вторым?

– Второй была Марла, – ответил Андрей. – Она угодила в неприятности. Тоже русская, которую занесло далеко от дома. Я выручил ее, заплатил выкуп… Просто… мне чертовски понравились её глаза. Большие, синие как небо. И волосы как золото. Возможно, мне просто вспомнилась Родина. Там, в той стране почти нет красивых девушек. Таких как здесь…

– Её вы тоже отвели в эти «огни»? – спросила Ольга.

– Нет, – развел руками Князев и усмехнулся. – За кого ты меня принимаешь?! Я снял нам отличную, уютную комнату на окраине Лейпцига. Мы прожили в этом гнездышке полгода. А потом…

– Что потом?

– Потом меня посадили, – вздохнул Андрей. Налил, разбавил и выпил. – Когда я вернулся, то узнал, что Марла родила дочь и вместе с ней уехала из города. Прошло еще восемь лет, прежде чем мне предложили одну работенку, – Князев наклонился вперед. Выглядел он уже слегка нетрезво. – Они там, в той стране… Они помешаны на сверхчеловеке, понимаешь?

– Не понимаю, – честно ответила Оля.

– Каждый, самый захудалый докторишко или ученый стремится стать в этом первым. Изобрести сыворотку, которая сделает человека сильнее, быстрее, умнее, – Андрей постучал себя пальцем по виску. – Там массовое помешательство на этой бредовой идее. И такие эксперименты не проведёшь на мышах или свинках. Им нужны люди, молодые и крепкие. Те, кто сможет выдержать любую гадость в своей крови.

– Над Танькой проводили какие-то опыты? – не веря своим ушам, спросила рыжая и покосилась на девчушку в углу. – На ребёнке?

– Не опыты, – мотнул головой Андрей. – Ей вкололи уже готовую дрянь. И попросили меня, по старой дружбе, за неплохие деньги увезти её до поры до времени в надёжное место. Чтобы подросла и смогла работать.

– Что значит работать? – повела бровью Ольга.

– Убивать, – равнодушно пожал плечами Андрей. – Это, конечно, слухи, но… Похоже тот чокнутый доктор всё-таки смог изобрести нужный препарат. Время покажет.

– А как вы узнали, что Таня ваша дочь?

– Да очень просто, – хмыкнул Князев и сунул руку под жилет. Чуть покопавшись, он извлек на свет желтоватую фотокарточку и показал ее Оле. – Это Марла, а на руках ребенок. Фото – это все, что было при девчушке, когда мне её отдали. Ошибки быть не может…

Рыжая поднялась, взяла снимок из рук Андрея и повернула его к свету. С фотографии на неё смотрела изящная молодая женщина в белом платье. На руках у неё сидела малышка похожая на белокурого ангела.

– Когда я увидел фото, то, конечно, промолчал. Всё очень сложно, я не могу дать слабину, – вновь заговорил Князев. – Однако, решил не увезти её до поры и времени, а спрятать. После долгих размышлений я выбрал Сибирь. Здесь лучшие следопыты и охотники, честные, открытые люди. И это суровый край, полный тяжелых испытаний… – он вздохнул и встал на ноги. – Может здесь из неё и получится сверхчеловек, но не такой, как задумывали те изверги. А настоящий. Понимаешь? Сильный духом и телом.

– Это понимаю, – кивнула Оля и вернула снимок Князеву. Тот убрал его обратно за пазуху.

Посидел и помолчал еще минут пять. Затем шумно вздохнул и встал на ноги.

– Мне пора! Черт с ним с уколом, у неё ещё слабая память. Забудет, – поднимая шубу с главаря и надевая ее на себя, спросил Андрей. – Скажи лучше, где керосин?

– Там же, в сенках, – Ольга указала рукой на дверь.

Князев угрюмо кивнул и, склонившись, грубо вцепился пальцами в одежду бандита. Волоком дотащив его до порога, Андрей остановился, склонил голову и чуть подумав обернулся.

– Ольга Исаева… – позвал он.

– Да?

Парень немного помолчал, а потом продолжил.

– Скорее всего, я больше не вернусь. Но припасы оплачены, как я и говорил, – он пинком открыл дверь и вышвырнул тело главаря наружу, легко, будто пушинку. Затем выпрямился во весь рост и пристально посмотрел в глаза рыжей девчонке. – Обещай мне, что позаботишься о ней, во что бы то ни стало.

– Я обещаю, – кивнула Оля.

Князев угрюмо кивнул в ответ и, выйдя в сени, захлопнул за собой дверь…

***

На следующий день

Ольга похлопала рукавицы друг о друга, стряхивая снег. Танька с блаженной улыбкой повторила за ней. И для верности потопала валенками.

Февральское солнце светило ярко, остро. Нос и щеки Оли изрядно покраснели, придавая рыжей еще больше сходства с огнем. Дед с братьями чинил выбитую бандитами дверь, а сестры топтались посреди двора в ожидании.

– Ну, чего встали-то над душой?! – дед Семён обернулся к девчонкам и пригрозил кулаком. – Сходите, вон, погуляйте. Хворост соберите на растопку. Далеко только не ходите, дурной знак вчера видал…

– Так керосин же есть. Можно и без хвороста, – робко возразила Ольга. Гулять по морозу как-то не хотелось. Да и в избе сидеть тоже, там холодина, а топить впустую днём, пока дверь сломана, дед не разрешил.

– Какой там керосин? – опять заворчал старик. – Две канистры было, одну этот лысый уволок! Беречь теперь придётся. Идите давайте, делом займитесь, не стойте тут.

Дед с братьями вернулись вчера на закате, почти сразу после ухода Князева. Не с пустыми руками, принесли рябчиков. Ольга показала Тане, как ощипывать, и та быстро освоилась, помогла приготовить ужин.

Братья сказали, что вернулись рано из-за выстрелов, мол, слышно было хорошо. А ещё столб дыма потом видели, и домой пришли почти бегом, распаренные. Но к их приходу никакого дыма уже видно не было, да и искать этот костёр после рассказов Оли – не хотелось.

Потом все вместе отмывали пол.

Переночевали относительно тепло, Юрка и Лука по очереди дежурили у печки, пожгли изрядно дров. Старик с утра отправил их за хворостом снова, на случай вьюги. Едва вернулись, как дед принялся чинить дверь, пришлось помогать и ему.

– Ну что? – Ольга улыбнулась Таньке, сопливо шмыгнув носом. – Пойдем прогуляемся?

– Прогуляемся! – приплясывая от мороза, кивнула та, просто повторяя слово.

– Айда! – Оля широкими шагами пропахала снег в сторону задворок и дождалась, когда Таня доберётся следом.

– Далеко не ходите, говорю! – повторил им вслед старик. – Коли увидите чего странного, назад бегите. Даже без раздумий.

– Ладно! – на бегу махнула рукавицей Оля, и, вскоре, сестры скрылись из виду, спустившись с холма к замёрзшей речке.

– Ты про шерсть на дереве, да дед? – придерживая полотно двери, спросил Лука.

– Не твоего ума дело… – старик приладил кованый гвоздь и двумя ударами вогнал его в петлю. Отступил на шаг, оглядел, остался доволен.

– Ты так уже говорил! – с обидой настойчиво отозвался Лука.

– А ты так уже спрашивал, – поднимая с холодного пола второй здоровенный гвоздь, ответил дед Семён. Не гвоздь, а прям зубило четырёхгранное, только заострённое в конце.

Старик приладил под петлю, ударил молотком. Кусок обветшалого дерева откололся, и по косяку поползла широкая трещина. Дед выругался, отплюнулся и бросил инструмент.

– Тьфу, ты ёшкин корень!

– Я видел, что ты за пазуху прячешь, – не унимался Лука. Паренёк перемахнулся через старенькие перила и отскочил подальше, чтобы затрещину не получить. – И как бормотал, что пробудился Он.

– А коли пробудился, так только из-за вас! Орёте тут как окаянные, – старик без особого гнева пихнул в грудь Юрку, отталкивая того с пути. – Без вас прожил столько лет, вон, в мире и покое.

– Кто? – Юра упер руки в косяк, закрывая проход. – Кто пробудился?! Если ты нас пугаешь, и жизнь от этого зависит, так расскажи нам. Мы знать хотим.

– Некогда мне. Дверь наладить надо к вечеру, ещё и косяк, вон, менять придется. – Семён взял тулуп с гвоздя, накинул его на плечи и по старой привычке сунул руку за пазуху. Вышел во двор и вдруг остановился, ничего не отыскав.

Старик замер, прошарил глубже, заглянул в карман, а затем поднял взгляд на Луку. Тот всё ещё стоял за крыльцом. В руке курносый паренёк держал длинный коготь. Лука опасливо попятился на несколько шагов, продолжая держать вещицу деда в руке, будто нож.

– А ну, дай сюда! – нахмурился Семён, обходя крыльцо.

– Сначала расскажи, – замотал головой паренёк и, ловко взобравшись по бане, встал на навес. Снег и наледь опасно посыпались из-под ног, и он ползком влез на самый верх. Сел там.

Лука взял коготь пальцами и ещё раз оглядел.

Раза в два больше и толще тех гвоздей, на которых дверь держалась. Настоящее оружие, а не коготь. Темный, похожий на кусок черного гранита с белыми прожилками. Блестящий и острый.

Сколько Лука не пытался представить, кому принадлежит это оружие природы, да так и не смог. На ум только великаны и чудовища сказочные лезли.

– Рассказывай, – твёрдо повторил Юрка в спину деда. – Прямо сейчас.

Семён остановился, подвигал желваками, почесал бороду и нахлобучил на голову ушанку.

– Расскажу, – наконец кивнул он. – Но за хворостом всё равно идти надо. Одевайтесь. И это…

– Что? – Лука спрыгнул вниз и подошёл, отряхивая снег со штанов.

– Ружья с собой возьмите, патроны про запас. И сбегай Юрка в дальнюю комнату… – Семён вытер иней с бороды рукавом. – Иконы прихвати тоже. На сердце не ладно что-то со вчерашнего дня…

***

Распаренная от бега Ольга наконец-то смогла догнать Татьяну и в прыжке повалила. Танька, конечно, поддалась, когда увидела, что у сестры уже ноги заплетаются и пар от рыжей копны валит.

С хохотом провалившись в глубокий снег, обе побарахтались там с минуту забрасывая друг друга ворохом снежинок, а затем, тяжело дыша, упали спиной на равнину. Одинокая береза, стоявшая посреди поля, слегка потрескивала замерзшими кисточками на слабом ветру.

Мимо пролетала поземка, где-то заухала сова.

– Чего это ей не спится? День на дворе! – удивилась Оля, приподнимаясь на локте и глядя в сторону леса. Поросль из кедров и облетевшего к зиме кустарника была от них в сотне шагов. Величественная, сумеречная стена тайги.

Чуть отдохнув, Танька вскочила на ноги и окинула взглядом берёзу. Усмехнулась, прищурилась, обернулась на сестру. Затем, вдруг пригнувшись и сжавшись в пружину, девчонка резко прыгнула вперёд, вцепившись в ствол будто медвежонок.

– Куда?! – окликнула её Оля, вскакивая следом. – Упадёшь, шею свернешь! А ну, слезай!

Подбрасывая свое тело рывками на манер косолапого, Таня под изумленным взглядом сестры мигом взобралась на рогатину.

Потрясённая скоростью и прыгучестью девчонки, рыжая с разинутым ртом стояла внизу ствола глядя наверх.

Танька расставила ноги, упёрла их в разветвление, развела руки в стороны и в следующее мгновение опрокинулась вниз головой. Зацепилась валенками за развилку и повисла с улыбкой разглядывая перевёрнутый мир. Шапка упала с её головы, и косы теперь болтались по ветру, подметая снег.

Ольга наконец опомнилась, подскочила и вцепилась в жилетку Тани.

– Слезай! – строго повторила она. – Ты чего чудишь тут? Нельзя так делать…

Едва она произнесла последнее слово, как за спиной, в стене кедров и елей послышался треск. Вместе с этим, всё та же перепуганная сова вырвалась из тёмной чащи и, шумно хлопая могучими крыльями, пронеслась над полем.

Ольга почувствовала, как по спине прошёл озноб. Чувство тревоги захлестнуло её холодной волной и заставило обернуться назад, к лесу.

Треск веток и молодых деревьев, скованных морозом, становился всё ближе. В чаще угадывался большой, тяжёлый силуэт зверя.

Таня выдернула валенки из рогатины и, легко крутанувшись в воздухе, приземлилась ногами в снег.

Закачались кедры на самой окраине леса, и Оля вытянула руку, подталкивая сестру назад, к реке.

– А ну-ка, домой давай… Бегом, бегом! – сначала тихо и горячо прошептала она. – Бежим! – прокричала Ольга, и они бросились наутёк через белоснежное поле…

Сёстры сломя голову неслись по снежному полю. Где-то за спиной звучал могучий рык, заставляя воздух и сердце вздрагивать от страха.

Иногда Ольга проваливалась по колено в сугроб и падала. Таня возвращалась, помогала ей встать, и они бежали снова. Будь Танька одна, то рванула бы с бешенной скоростью и добралась до дома за пару минут, но сейчас бросить сестру не могла.

– Беги, беги сама! – Оля в очередной раз упала в сугроб и, тяжело дыша, поглядела на сестру. – Деда позови. И спрячься, не высовывайся!

Таня попыталась поднять ее снова, но Ольга откинула руки сестрёнки в сторону.

– Беги сказала, ну! – рыжая ударила ладонями по снегу. – Не стой столбом, а то обе пропадём! Беги!

Русая девчонка замерла в растерянности, не понимая, что ей делать. Подняла взгляд и посмотрела через поле, к лесу.

Прямо к ним, вспаривая белую гладь и поднимая вокруг себя снежную бурю, двигался тёмный валун. Расшвыривая сугробы в стороны и утробно рыча, громадная зверюга неслась, не сбавляя скорости и вскоре оказалась в десятке шагов от сестёр.

Ольга резко перевернулась на спину и в отчаянии поглядела на преследователя. Не добежав метров пяти, мрачная громадина остановилась. Ворох снега, поднятый лапами, опал, позволяя рассмотреть, как следует.

Назвать это медведем язык не поворачивался. Исполинская морда, покрытая клочьями коричневой пены, глаза поддёрнуты белой плёнкой, похожей на бельмо. Только по ширине, в плечах тварь была не меньше двух метров. Облезлая, чёрная шерсть зияла проплешинами, от дыхания несло удушливым смрадом.

Зверь пригнул морду к земле и шумно вдохнул. Снег побежал поземкой к морде с клекотом, врываясь в могучие, влажные ноздри.

Набрав в грудь воздух, тварь снова оглушительно зарычала, выбрасывая слюну и почти сбивая Таньку с ног. Девчонка выставила перед собой руки, укрываясь от потока вони, но с места не сошла.

Ольга, лежащая в снегу, не могла вымолвить и слова, с ужасом взирая на чёрную, шерстяную скалу. Прорычав, зверь тяжело оттолкнулся от земли и встал на задние лапы, закрыв собой солнце. Снег обвалился со шкуры, просыпаясь на Таню.

Взгляд пустых, белёсых глаз уткнулся в маленькую, русую девчушку с высоты четырех метров.

– Танька, беги, – немеющими от страха губами еле слышно прошептала Ольга. – Чего встала, дура?! Ты же можешь убежать!

– Прогуляемся! – вдруг звонко воскликнула Таня последнее выученное слово. Девчонка крепко сжала кулаки и в один прыжок, словно белка, отскочила в сторону от сестры. – Прогуляемся! – повторила она и указала зверю в лес.

Ольга впервые увидела на лице Таньки злость.

Глаза медведя чуть прищурились, голова повернулась, проследив взглядом за девчонкой. Из пасти зверя послышался тихий, утробный клекот.

– Прогуляемся! – настойчиво повторила Таня и выбросила руку в сторону, снова показывая в глубину таёжной чащи.

И тут случилось совсем уж неожиданное для Ольги. Вместо того  чтобы впасть в бешенство зверь выставил левую лапу к лесу и в точности повторил движение Татьяны. Сквозь густой, скомканный мех лапы показались когти.

Четыре когтя. Среднего просто не было.

Таня сделала два шага к лесу, и медведь повторил за ней, копируя будто отражение. Вся его неуклюжесть улетучилась, остался только взгляд дикого и хитрого хищника. Каждый шаг медведя поднимал в воздух целые столбы снега, и Ольга, улучив момент, отползла назад продолжая наблюдать.

Не прекращая эту опасную игру, Таня склонилась влево, и зверь повторил движение. Вправо, и снова.

– Оля! – послышался крик деда Семёна. – Оля, сюда давай!

Обернувшись, рыжая увидела старика в сопровождении своих братьев. Все трое с ружьями наперевес бежали по снегу к ним. Высоко подкидывая ноги в валенках, впереди других нёсся Семён. Ружьё он держал в левой руке, в правой чернело что-то похожее на длинный, изогнутый нож.

Ольга не пошевелилась, вернув взгляд к Тане. Та продолжала звать зверюгу к лесу «Прогуляться!». И медведь не отставал, в абсолютной точности повторяя все движения девчонки.

Дед на ходу бросил своё ружьё Луке, рванул узел на поясе, открывая тулуп, и скинул с головы шапку. Еще двадцать шагов бега и старик замер как вкопанный между Танькой и чёрной громадиной. Сжимая в руке чёрный коготь, старик чуть присел и вонзил взгляд в глаза медведя.

От седых волос и от рубахи деда валил густой белый пар.

– Давно не виделись! – прокричал Семён в морду зверя. – Давай! Ты ведь за мной пришёл! Давай, бей! Или всё ещё боишься?!

Шерстяной исполин отвлёкся от девчонки и перевел взгляд на коготь в руке деда. Вместо ответа, зверь покачнулся и грохнулся на передние лапы, взрывая снег. Дед успел отступить назад, но все равно оказался в полуметре от клокочущей пасти.

– Ну, что уставился?! – тяжело дыша, прохрипел Семён прямо в морду медведя. – Пошёл вон отсюда! Это моя земля! ПОНЯЛ?! Убирайся в лес, и чтобы ноги твоей здесь не было! Я в твои владения не лезу, и ты нас не тронь!

Юрка поднял Ольгу со снега и отвёл в сторону. Все трое вместе с Лукой ошарашено и испуганно глядели на происходящее, совершенно не понимая, что здесь происходит.

Зверюга простояла без движения ещё пару мгновений, угрюмо глядя в лицо разъяренного старика. А затем нанесла удар. Резкий, мощный, без всякого предупреждения.

Дед взлетел в воздух и, кубарем пролетев по снегу, неподвижно замер лицом в сугроб.

Ольга вскрикнула и рванулась вперед, однако Юрка удержал её на месте, затем схватился за ружьё и дрожащими пальцами взвёл курки.

– Лука, заряжай! – скомандовал он, продолжая пятиться. Взял медведя в прицел.

Зверь пришёл бешенство и вновь зарычал, раскидывая пену и снег вокруг себя. Тяжело переваливаясь, он кинулся вперед, к лежавшему поодаль старику.

– Я не могу, не могу! – руки парня ходили ходуном. Патрон скользил по ледяному пазу ствола, не попадая в него.

Танька бросила короткий взгляд на деда, затем на коготь в его руке и, перекатившись под брюхом зверюги, схватила звериное оружие в кулак. Зверь занёс лапу для последнего, рокового удара, но тут же попятился и замотал головой.

Открыв рот от изумления, Юрка опустил ружьё.

Подпрыгнув и вцепившись пальцами в звериный загривок, крошечная, белокурая девчонка с остервенением вонзала острие когтя в толстую шкуру твари. На лице Таньки впервые за все время горела настоящая ярость. Удар за ударом она обрушивала коготь, пытаясь пробить шею зверюги.

Взревев и заметавшись по кругу, чёрный исполин защёлкал пастью, стараясь ухватить навязчивую наездницу клыками, однако, Таня снова и снова перескакивала с бока на бок. Уходила от атак зверя и наносила свои.

Не выдержав натиска, медведь перешёл на бег и, вспахивая сугробы, рванулся к чаще. Танька словно репей продолжала болтаться на его шкуре, но хватки не ослабила.

Через минуту они оба скрылись во тьме из могучих кедров и бурелома…

– Помоги деда повернуть! – Юра подскочил к старику и упал, пропахав коленями снег. Бросив ружьё в сторону, паренек потянул старика за рукав. Подоспевший Лука подхватил с другой стороны, и вместе они опрокинули Семёна на спину.

Ольга тут же припала к лицу деда ухом, послушала дыхание. Слабый, неслышный выдох тут же накрыл её щеку волной тепла.

– Жив! – горячо прошептала Ольга, вскакивая на ноги. – До дому его несите, выхаживать буду. А вы за Танькой следом побежите! Куда её зверь уволок, найти надобно.

При последних словах сестры Лука нервно сглотнул, и поглядел в сторону леса. Зверюга в ярости проломила настоящую просеку. Расшвыряла коряги на пути, а те деревья, что помельче – повалила. В лесу теперь виднелся широкий, изломанный путь, уходящий в самую чащу тайги.

Тем временем, потерявший сознание дед Семён провалился в события далёкого прошлого. Чудным образом сложились они именно в те, что он недорассказал ребятам…

***