Читать книгу Во власти огненного наследства - Роман Романович Углев - Страница 2

По хорошо утрамбованной грунтовой лесной дороге ехали два всадника. Это были крепкие и красивые молодые мужчины в возрасте около тридцати лет. Судя по их одежде, оба были римскими воинами, но один носил одежду обычного рядового легионера, а другой – знаки отличия офицера способного командовать небольшим подразделением.

По их беседе можно было предположить, что они закадычные друзья, несмотря на отличия в званиях. Однако рядовой время от времени называл офицера то по имени, то просто хозяином.

День был чудесным. Яркое солнце, пробиваясь через густую листву нависающих над лесной дорогой деревьев, озаряло ее своими лучами, создавая необыкновенно красочный колорит. Вокруг раздавалось пение птиц и стрекот кузнечиков, а цветущие кустарники наполняли воздух удивительными ароматами. Ничто не предвещало беды, однако рядовой вел себя неспокойно и постоянно озирался по сторонам, с подозрением вглядываясь в окружающую их чащу.

– Думаешь, было правильно оставить обоз и ехать одним через этот лес? – спросил он своего спутника.

– Ты никак боишься, Эмиль? На тебя это как-то непохоже, – с некоторой насмешкой ответил ему офицер. – Я думаю, что нам здесь некого бояться.

– А лесных разбойников?

– Ой! Да ладно! Даже если бы они здесь и были, вряд ли они станут нападать на вооруженных римских солдат.

– При всем моем уважении, Дарий, к сожалению, у меня нет такой уверенности в нашей безопасности. Я с самого начала был против этой идеи, но приказ есть приказ, так что…

– Перестань, Эмиль. Лучше расслабься и получай наслаждение от очарования майского леса. Зато мы опередим наш обоз на пару-тройку часов и сможем еще и как следует отдохнуть.

– Н-да, если, конечно, вообще доедем, – пробубнил Эмиль себе под нос так, чтобы офицер его не расслышал.

– Ты что-то сказал? – спросил он.

Рядовой решил перевести разговор на другую тему.

– Да, так…, хотел узнать, для чего царь пригласил на этот раз тебя и твою матушку?

– Семейные дела. Ты же знаешь его. Он хочет, чтобы все было правильно, при свидетелях. Мое присутствие, конечно, не очень обязательно, но мать попросила меня быть.

– А что за дела?

– Пока не знаю. Он, обычно, заранее не говорит. Приедем, узнаем.

– Понятно.

В этот момент незаметная петля упала на шею Эмилю, и он, успев лишь вскрикнуть и схватиться за нее пальцами, вылетел их седла и повис на высокой толстой ветке, в то время как его лошадь с громким ржанием ускакала вперед по дороге. Всячески пытаясь удержать веревку, чтобы она не затянулась на его шее, рядовой захрипел:

– Я же предупреждал, хозяин!

Однако Дарий его уже не слышал, поскольку он, чудом увернувшись от удара молотом в голову и, сумев в самый последний миг спрыгнуть с лошади, сейчас вовсю орудовал мечом и щитом, отбиваясь сразу от восьми головорезов.

Понимая, что долго так не протянет, Эмиль все же продолжал бороться за жизнь, пытаясь разжать петлю. Судорожно хватая воздух, он ощущал всеми фибрами своей души, что силы стремительно оставляют его, пальцы слабеют, и жизнь уходит. По всему его телу побежали противные мурашки, а в глазах все поплыло. Боковым зрением он видел, что Дарий сражается, как только может и, хотя в его руках был щит и меч, а у разбойников только копья, колья и молоты на длинных ручках, их силы были явно неравны, и периодически он пропускал то один удар, то другой.

«Конец! Это конец!» – подумал Эмиль, чувствуя, как петля затягивается на его шее все туже и туже. В последний момент, прежде чем окончательно потерять сознание, он увидел, как из леса выехал еще один разбойник верхом на его коне и, подскочив к Дарию, обрушил на его голову в шлеме молот. Оглушенный офицер пошатнулся и упал на землю. На этом исход сражения был бы, скорее всего, решен, поскольку один из грабителей уже хотел было пронзить его копьем, но в этот миг послышался топот копыт и чей-то громкий и резкий окрик.

Видимо никого больше не ожидая, разбойники оторопели, но еще до того, как они увидели самого всадника, просвистел нож и вонзился в ветку дерева в том месте, где была привязана веревка, обрубив таким образом петлю Эмиля. Свалившись на землю словно мешок, он тут же пришел в себя, поскольку петля ослабла, в его легкие хлынул столь желанный свежий воздух.

В тот же миг из чащи леса показался всадник на вороном коне. Нижняя половина его лица была закрыта куском темной материи, но глаза горели неистовой яростью. Будучи полностью безоружным, он спрыгнул с коня на скаку прямо в толпу бандитов и, прежде чем разбойники успели что-либо понять, один из них уже лежал поверженным на землю, а всадник, вооруженный его копьем, был готов к сражению.

Опомнившись, грабители ринулись на непрошенного гостя, но он орудовал копьем столь мастерски, что все попытки нападающих оказались тщетны. Через несколько мгновений трое из них были поражены, а двое с вывихнутыми кистями рук остались без оружия. Видя, что происходит, разбойник на коне Эмиля попробовал поступить с таинственным воином так же, как он поступил с Дарием, но всадник ловко увернулся от молота и, сумев ухватить его по ходу удара за рукоять, не только вырвал оружие из руки нападающего, но и сдернул несчастного с коня, обрушив молот на его же голову.

Оставшиеся в живых два разбойника, объятые страхом с криками бросились бежать, а победитель, метнув копье им вслед, мощным броском и точным попаданием поверг на землю еще одного бандита, пронзив его насквозь. Затем он спокойно подошел к коню Эмиля и, взяв его за узду, сначала подошел к Дарию и помог ему подняться, а потом подвел к рядовому его лошадь и, вложив вожжи в его ладонь, тут же запрыгнул на своего вороного и ускакал.

Спасенные еще какое-то время молча стояли и изумленно смотрели вслед своему неожиданному избавителю, а затем Дарий тихо спросил:

– И кто это был?

– Таинственный бескорыстный герой с закрытым лицом, – ответил Эмиль так, будто он прочитал цитату из какой-то поэмы.

– Я заметил, – с печальной усмешкой ответил Дарий. – И все-таки…, хотя бы что-нибудь! Хоть какая-нибудь примета…, хоть что-то, чтобы его потом можно было разыскать и отблагодарить!

– Вороной конь. На лице темный платок. Сандалии не как у римлян, ремень толще, и с какой-то блестящей бляшкой. Глаза …не запомнил, кажется, …светлые, …но они просто горели от гнева. Туника тоже темная, почти черная, как, впрочем, и сандалии. А, кстати…

Эмиль запрыгнул на коня и подъехал к нависающей над дорогой ветви, где еще совсем недавно висел в петле.

– Попридержи коня, хозяин.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Дарий, подъезжая и беря коня Эмиля под уздцы.

– Достать вот это.

Он встал на спину лошади ногами и, поднявшись во весь рост, потянулся за ножом, которым была обрублена его петля. Достав кинжал, он спустился в седло и, покрутив оружие в руках, с восхищением сказал:

– А знатный ножичек!

***

Время тянулось бесконечно долго.

Вдоль украшенной мозаикой стены большого зала своего зимнего дворца беспокойным шагом прохаживался туда и сюда красивый высокий мужчина в богатом одеянии. Его звали Ятон, он был царем одной из многих провинций бывшей Финикии, а ныне завоеванной Римом территории некогда славного Карфагена. Карие глаза, густые крылатые брови, орлиный взор, широкие плечи, высокоподнятая голова, все в нем сразу выдавало сильного лидера, но сейчас его взгляд был растерянным, а лицо приняло беспомощное выражение. Видимо для Ятона было совсем непривычным состояние, когда он не мог контролировать ситуацию.

С противоположенной стороны зала располагался вход в спальню, двери в которую были открыты, но занавешены, так что, царь слышал все происходящее внутри. Он вздрагивал каждый раз, когда из спальни раздавались стоны или крики, и от волнения запускал свои крепкие узловатые пальцы в густые черные волосы, которые волнистыми кудрями достигали его плеч. Его супруга, царица Камилла, мучилась родами уже несколько часов подряд и, хотя, по уверениям повивальщиц, роды проходили нормально, царь не мог расслабиться ни на минуту.

Наконец из-за занавески раздался надрывный натужный стон, вслед за которым последовали громкие радостные возгласы служанок и не менее громкий плач младенца.

После восьми напряженных часов переживания, Ятон все-таки с облегчением вздохнул, и отодвинул занавес.

Его жена лежала на постели, укрытая испачканной кровью простыней и, плача от счастья, прижимала к себе очаровательное новорожденное дитя мужского пола. Младенец, после того как его отдали матери в руки, перестал плакать и смешно уткнулся в ее грудь.

– Поздравляем, господин. У вас сын, – сказал кто-то.

Ятон с любовью посмотрел на жену. Их глаза встретились.

О! Как же она была прекрасна!

В отличие от большинства женщин в их окружении, у нее был редкий цвет волос, темно-русый с золотистым оттенком и голубые, цвета неба, глаза. Небольшой милый рот, с чуть припухлой передней частью верхней губы, аккуратный ровный нос, две очаровательные ямочки на щеках…, она было просто необыкновенна. Роды длились восемь долгих часов, и сейчас, о чудо! У них родился прекрасный малыш, мальчик, наследник престола. Теперь на усталом, но бесконечно милом для Ятона лице Камиллы сияла блаженная улыбка. Царь подошел, взял супругу за руку, и наклонившись, поцеловал ее в прекрасные губы. Она благодарно потерлась о его ладонь щекой, закрыла глаза и… уснула.

Царь вопросительно поднял глаза на повивальщиц. Одна из них по имени Сенна тут же подошла и, взяв у царицы младенца, поднесла ладонь к губам своем госпожи. Ощутив ровное и свободное дыхание, она подняла глаза на Ятона и тихо с улыбкой сказала:

– Все хорошо, господин. Она просто спит. Это нормально после таких родов.

***

Солнце только что поднялась над горизонтом, слепя своими бликами стоящего за штурвалом человека. Попутный ветер гудел в парусах, и гнал судно вперед. Касатка, так называлась пиратская яхта, легко скользила по поверхности воды, с тихим шелестом разрезая мелкие волны к явному удовольствию рулевого.

– Какой курс, Бывалый?

Хрипловатый голос вывел штурвального из задумчивости.

– Точно на восток, капитан, все, как ты сказал.

– Сто дохлых акул! Скоро мы войдем в стольные пределы, – воскликнул атаман. – Смотри в оба, чтобы мы не прозевали свою добычу. Самые упакованные торговые суда бывают именно в этих водах. А нам был предсказан большой куш.

– Все будет в порядке, Кратис. Уверен, что нам в этот раз особенно повезет.

Вернувшись в каюту, капитан заглянул за перегородку. Его жена мирно спала, и он невольно замер, глядя на неё. По его мнению, Армиль была очень красивой женщиной. Она была прекрасна в гневе, она была прекрасна в нежности, она была прекрасна в бою, необыкновенно прекрасна в постели, и вообще, по мнению Кратиса, прекрасна всегда. Гречанка с правильным утонченными чертами лица, осиной талией, крутыми бедрами, стройными ногами, слегка вьющимися каштанового цвета длинными волосами и, что было редко для ее национальности, сине-зеленого цвета большими глазами. Она умела превосходно следить за собой, и даже, будучи беременной, ничуть не потеряла своей привлекательности.

Хотя атаман никогда не был обделен женским вниманием, как и положено было главарю острова пиратов, но он пользовался успехом у женщин не только благодаря своему статусу. Кроме явно незаурядной физической силы, он был еще и очень привлекательным внешне. Крупные мужественные черты лица, светло-карие смелые глаза, смуглая кожа, поджарый мускулистый торс без малейшего признака лишнего жира, черные кучерявые волосы, мощные накачанные плечи и руки, женщины считали его просто красавцем. Однако, когда он встретил Армиль, все остальные соперницы померкли в ее неотразимом блеске. Она уверенно завоевала его сердце, после чего у него пропал интерес ко всем женщинам вообще. Что-то было в ней такое, что восхищало его и просто не оставляло места для какой-то другой особы женского пола.

Однако нужно было отдать ей должное, супруга всегда была рядом с мужем. И хотя Кратис не сомневался, что остался бы верен Армиль и в случае долгой разлуки, она предпочитала не искушать судьбу, и с момента их встречи никогда не разлучалась с ним, неизменно сопровождая его во всех его делах, будучи действительно очень ценной помощницей для своего избранника. Так и в этот раз, она пожелала быть с ним, несмотря на беременность, и он не смог ей отказать.

Сейчас супруга мило улыбалась во сне чему-то, и капитан Анаконда, полюбовавшись ей еще несколько мгновений, уже собрался развернуться и покинуть каюту, когда вдруг улыбка на лице у жены сменилась гримасой боли, и она громко застонала.

Кратис невольно остановился, и оглянулся на жену, когда она во сне тихо, но отчетливо произнесла: «Смерть, не трогай его, …пожалуйста…», но в этот момент сверху раздался крик вахтенного:

– Свистать всех наверх, тысяча чертей! – и атаман заставил себя отвернуться от Армиль и подняться на палубу.