Читать книгу Ремесло теней. Игла Дживана - Роман Викторович Титов - Страница 2

Воплощение Теней

Я никогда не любил эту планету.

Скажу даже больше, я ее искренне ненавидел. Презирал всеми фибрами души. И каждый день, сколько себя помню, мечтал о том дне, когда, наконец, оставлю этот скованный льдом и задушенный бурей мир позади.

Стоя на выступающей в сотне километров от поверхности посадочной площадке и не обращая внимания на непрестанные завывания ветра, я смотрел на укутанное снеговыми облаками темно-фиолетовое небо Яртеллы и ожидал начала чего-то нового.

Впереди, насколько хватало глаз, тянулась бесконечная ледяная пустыня, такая же безрадостная и унылая, как и большая часть моей жизни. Лишь изредка ее однообразное и белое, словно тело призрака, полотно разрывали кристаллические горные гряды. Порой их сверкающие пики вздымались так высоко, что пронзали нижние слои облачного покрова, теряя вершины за пределами видимости.

Кому-то такой пейзаж мог показаться очень живописным. Однако если бы этот неведомый кто-то вдруг пожелал ступить на поверхность планеты, в надежде насладиться незабываемым зрелищем, он сразу же изменил бы свое мнение. Ему бы подумалось, что в этой естественной неживой красоте есть кое-что еще, что-то угнетающее. Нечто такое же безликое, неотвратимое и пугающее, как смерть, таящаяся позади. Он бы ощутил навязанный чужой волей страх и пожелал бы только одного – убраться из этого гиблого, забытого всеми богами места, и как можно скорее.

Легкость, с которой я представил себя на месте случайного путника, наполняла грудь щемящим ощущением тоски, заставившим меня бросить гневный взгляд на темную громаду главной башни Цитадели. Она возвышалась над площадкой мрачным монолитом, похожая на гигантский указательный палец, и как будто о чем-то предупреждала – еще одно из недобрых предзнаменований. Жаль, я так до сих пор не научился их читать.

В течение долгих двадцати лет Цитадель была единственным местом, которое я называл домом, а ее обитатели были моей единственной семьей. Я до сих пор помню момент, когда осознал, что не смогу быть частью целого, и день, когда моя настоящая семья рухнула и разбилась вдребезги так же безвозвратно, как, созданная ветром ледяная скульптура.

День, когда пропала мама.

Десять лет прошло, как она исчезла, а я до сих пор виню себя за то, что позволил ей улететь. И, хоть, умом я понимаю, что у мальчишки едва ли были шансы остановить одержимую очередной идеей исследовательницу космоса, меня ни на секунду не отпускает ощущение, что все было неправильно.

Я помню то ненавязчивое прикосновение ее мыслей к моему детскому разуму, ту почти робкую попытку на языке чувств, а не слов, объяснить мне свою любовь. И мой ответ, одинокого брошенного ребенка, по силе ярости сопоставимый разве что с солнечным выбросом. Мне было десять, но говорил я так, словно внутри меня метался демон. Никогда не забуду выражение глаз мамы, когда, проорав в лицо слова, о которых буду жалеть всю свою жизнь, я замахнулся на нее. Самая отвратительная выходка испорченного и эгоцентричного ребенка. Самая ужасная моя ошибка.

Глаза защипало от слез, мгновенно превращавшихся на холоде в обжигающие кристаллики льда. Невольно вздрогнув, я постарался остановить поток этих безрадостных и, наверное, бесполезных мыслей, будивших никому теперь ненужные угрызения совести и бередивших без того незажившие раны. Прикрыв веки, я ощутил, как клубятся Тени вокруг меня, такие же невидимые и неосязаемые для всех, кто не умеет слышать, как океан темной материи, заполняющий космос. Только их убаюкивающий шепот и мог заставить мой разум по-настоящему успокоиться.

Вновь возвратившись к реальности, я перепроверил датчики своей защитной термооплетки и взглянул на отражение в отполированном до зеркального блеска металле площадки. Мои большие темные глаза, выделявшиеся из-под плотной серой шапки, натянутой по самые брови, походили на два болотных камня, забытых кем-то на снегу. По крайней мере, таким бледным мое худое лицо еще никогда не бывало.

Вздохнув, я перевел взгляд на бесконечное снежное полотно впереди, оставив в стороне все мысли о прошлом.

Вдруг холодное, как пустота космоса, предчувствие кольнуло меня невидимой иголкой в спину. Резко обернувшись, я увидел невысокую сгорбленную фигурку госпожи Бавкиды, не спеша приближавшуюся ко мне. Укутанная в черную меховую мантию с глубоким капюшоном, она напоминала черную дыру, искажавшую пространство всюду, где бы та ни появлялась. Временами казалось, что даже свет избегал ее, словно само присутствие наставницы всех лейров заставляло его испытывать страх. Мысленно выругавшись неожиданности визита, я отвесил обязательный полупоклон и быстро отвернулся.

– Я думала, ты еще собираешь вещи, Сет, – тихим, похожим на шелест собственной мантии, голосом обратилась ко мне Бавкида, вставая рядом.

– Давно уже, – буркнул я, пнув валявшийся рядом черный рюкзак, по-прежнему избегая едкого, как щелочь, взгляда престарелой лейры.

– Ах, вот как, – обронила она и на какое-то время замолчала, только и слышно было, как завывает, рассыпая по площадке снег, ветер. Краем глаза я заметил, что Бавкида подняла скрытое в тени капюшона лицо к небесам. Бледный и острый, похожий на выщербленный осколок камня, подбородок зашевелился: – Неужели же опаздывает? На него это не похоже. – Слова были сказаны так, между прочим, но на меня ожидаемое впечатление произвели и потому, не без любопытства, я поинтересовался:

– Вы так хорошо его знаете?

В ответ на это Бавкида даже не взглянула в мою сторону, но я увидел, как растянулись в подобии улыбки ее тонкие губы:

– Естественно. Я знаю каждого лейра, нога которого когда-либо ступала на эту планету. Кое-кого, пожалуй, даже лучше, чем они сами себя знают, – в последней фразе явно проступал особый подтекст. – А Батул Аверре совсем не исключение, как бы ему ни хотелось так думать. Хотя тебе было бы не лишним навести о нем справки прежде, чем отправляться в это путешествие.

Закатив глаза, я проглотил упрек. Бавкида же продолжила:

– Он был одним из лучших моих учеников. Я не встречала более одаренного алита ни до, ни после. – В голосе старой женщины прозвучало нечто приторно-ностальгическое, от чего у меня едва не отвисла челюсть: Бавкида никогда не была сентиментальной. Впрочем, все встало на свои места, когда она сказала следующее: – Как и другие, он жаждал знаний, а в итоге сделался лишь тем, кого интересует только власть.

Ответить на это мне было нечего. Еще никогда и никому из алитов ни она, ни кто-либо иной из мастеров Цитадели, не открывали причин, побудивших самого выдающегося из адептов Адис Лейр покинуть Орден в расцвете собственной славы.

Среди алитов на этот счет гуляла масса теорий, но ни одна, как мне казалось, не была близка к истине настолько, чтобы объяснить все причины такого поступка. Не раз утверждалось, будто он, просто-напросто, перегорел, не совладав с собственными амбициями. В каком-то смысле, я даже готов был с этим согласиться, но интуиция продолжала твердить, что здесь имелось что-то еще, причем куда более личное, чем по обыкновению свойственно лейрам.

– Запомни, Сет, – вдруг сказала Бавкида, – для меня вовсе не новость, что ты стремишься убежать от нас, словно Орден – твоя личная тюрьма. Но будь осторожен с желаниями. Не попадись на удочку Аверре. Пусть то, что он когда-то был одним из нас, не введет тебя в заблуждение насчет его намерений. Такие личности никогда не говорят всей правды.

Повернув голову к наставнице, я слега раздраженно поинтересовался:

– Не потому ли вы и выбрали меня, чтоб лететь с ним?

Из-под капюшона раздался сиплый смешок:

– Не будь таким самоуверенным, Сети. Даже элийра можно обмануть, а Батул в этом деле – настоящий мастер.

Спорить с Бавкидой всегда было себе дороже, однако сомневаться в собственных умениях у меня причин не находилось.

– Ну мы еще посмотрим.

В этот момент с небес, перекрывая непрекращающийся вой ветра, раздался гул двигателей, а секунду спустя, прорвав густой облачный покров, появился небольшой, похожий на острие кинжала, корабль. Гладкий и блестящий, словно облитый черным металлом, он снижался над поверхностью, двигаясь плавно по спирали. При одном только взгляде на это чудо инженерной мысли, у меня засосало под ложечкой. Ничего прекрасней я просто в жизни своей не видел. Трудно было даже представить, что всего через несколько минут мне посчастливиться оказаться на борту. В Цитадели имелся свой собственный парк космических кораблей, но, ни один из них и близко не мог сравниться со звездолетом мастера Аверре.

Описав круг над главной башней, и дав нам с Бавкидой время освободить ему место, корабль легко, словно перышко, опустился на площадку, выдвинув к нашим ногам узкий и длинный язык трапа. Стараясь скрыть свое напряжение, я сцепил затянутые в перчатки ладони в замок за спиной и непроизвольно затаил дыхание.

– Выдохни, Сети, – насмешливо подсказала Бавкида.

Ответить ей я не успел, так как к этому моменту в проеме корабельного люка показалась фигура гостя. До сих пор мне не доводилось видеть главного героя большинства невероятных историй о лейрах вживую – только на изображениях голограмм, – и я был приятно удивлен, обнаружив, что реальность им ничуть не уступает. Аверре был высок и, даже не смотря на то, что уже разменял шестой десяток, обладал телосложением молодого атлета. Строгие дорогие одежды и гордый, аристократический профиль выдавали в нем человека, знавшего себе цену. Мороз и ветер его, как будто, не беспокоили, а взгляд больших черных глаз, бросаемый из-под кустистых бровей, остротой напоминал кинжалы. И весь вид легендарного лейра так и дышал властностью и силой.

Поравнявшись с Бавкидой, он отвесил ей вежливый поклон, при этом его идеально уложенная седая челка упала на высокий лоб. Очаровательно улыбнулся и произнес глубоким баритоном:

– Госпожа Бавкида, как приятно, что вы встречаете меня лично.

Вот только сама Бавкида к данной встрече относилась несколько иначе и ничуть этого не скрывала:

– Мне будет приятно, когда ты изволишь убраться отсюда, Батул. И чем скорей это произойдет, тем станет еще приятней.

– Так вы не рады? – удивление в голосе Аверре было таким же неискренним, как и его скорбная гримаса. – Я разочарован. Признаться, я рассчитывал, что вы будете несколько дружелюбней, особенно учитывая историю наших прошлых взаимоотношений.

– Большего твое предательство, к сожалению, не заслуживает, – выплюнула Бавкида.

– Вот как? – он отшатнулся, как от пощечины, но скулы его дрожали, еле сдерживая улыбку. – А мне казалось, что после всего, что я сделал для Адис Лейр, для всех лейров, да и для вас, в частности, моя госпожа, я заслуживаю более теплого приема. Насколько я знаю, кое-кто в этих стенах до сих пор считает меня легендой.

– Ты ошибаешься, – отрезала она. – Когда-то ты и впрямь вызывал восхищение у тех, кто только начинал идти по пути лейра, но все меняется.

Они стояли, разглядывая друг друга в упор, и, казалось, даже не замечали моего присутствия. Чему я сам, признаюсь, был весьма рад, поскольку имел возможность убедиться в своих подозрениях лично. Слухи по поводу ухода мастера Аверре ходили разные, но истины в них было не больше, чем в сказках для детей. Одно время интерес к данному вопросу занимал меня довольно сильно, но из-за недостатка информации, приблизиться к правде оказалось делом весьма неблагодарным. Лишь кое-кто из наставников был посвящен в эту тайну, однако потраченные на них усилия не окупились вовсе – слишком тщательно оберегали они свои мысли от проникновения извне.

Тут Аверре точно опомнился и быстро перевел свой живой взгляд на меня.

– А вы, молодой человек, что по этому поводу скажете?

На миг я растерялся, как, видно, и Бавкида, которая уставилась на меня так, словно перед ней предстал снеговик. Замешкавшись с ответом, я, наконец, проговорил:

– Я… рад знакомству.

Бавкида фыркнула, а Аверре, запрокинув голову, громко рассмеялся.

– Вот видите? – обратился он к ней. – Я же говорил, что ваше личное отношение ко мне слишком предвзято. – А потом протянул мне руку и сказал: – Я тоже, юноша. Я тоже.

Пожимая его большую мозолистую ладонь, я чувствовал, что краска смущения заливает мое лицо, и мысленно выругался. Чуть раньше я дал себе зарок, что буду держать себя в руках и не стану краснеть, когда знакомство состоится. И вот весь мой чудесный план летел в тартарары.

– Надеюсь, вы и впрямь так талантливы, как обещал Навигатор, – сказал Аверре, после того, как рукопожатие распалось.

– Можно на «ты», – выдавил из себя я.

– Как твое имя? – спросил он.

– Сет Эпине.

На миг мне показалось, что в его взгляде проскользнуло что-то странное, что-то похожее на смесь удивления и испуга, но зацепиться за это ментально у меня не получилось, так как он слишком быстро овладел собой. Подобная реакция не могла не насторожить, но прежде, чем я успел задать прямой вопрос, Аверре обратился к Бавкиде:

– Родственник Сол?

Отчего-то выглядевшая повеселевшей, наставница произнесла:

– Ее единственный сын.

Непонимающий взгляд мастера, лишь на секунду задержавшийся на мне, вновь вернулся к Бавкиде.

– Но… как это? – спросил он. – Лейры не способны!..

– Так ты забыл, кем была его мать? – усмехнулась Бавкида. – Уж кто-кто, а ты мог бы помнить, что перед Сол никогда не существовало преград.

– Но она ни словом не обмолвилась… – проговорил Аверре и снова уставился на меня. – Сколько тебе лет?

– Двадцать, – ответил я, чувствуя, как во мне понемногу начинает утихать впечатление робкого восхищения легендой и на его месте вырастает новая и совершенно твердо обосновавшаяся неприязнь к моему будущему наставнику. Никогда не любил разговоры о маме, но в особенности тех, кто эти разговоры затевал.

Стало быть, они были знакомы…

– Расслабься, он не твой ребенок, – посоветовала Аверре Бавкида. – Не могу представить себе причин, из-за которых Сол решила скрыть от тебя существование Сета. Но это, полагаю, даже и к лучшему. Тем приятней будет ваше взаимное сотрудничество, верно?

Ну это как сказать, решил я, встретив выражение схожего сомнения на лице мастера вмиг охладевшим взглядом. Зато сразу стал понятен принцип, по которому из числа более опытных алитов и претендентов на звание элийра, выбор Бавкиды пал именно на меня.

– Очень умно, – высказал, наконец, свое мнение Аверре, обращаясь к лейре. – Мне следует отдать должное и вашему чувству юмора, госпожа. Никому другому такое, пожалуй, и в голову бы не пришло.

– О, ты мне льстишь, дрогой Батул, – притворившись смущенной, откликнулась она. – Твои прошлые «подвиги» оставили слишком глубокий след в моей памяти, и потому я просто не смогла бы позволить тебе забрать у меня кого-то другого, – и очень уверенно посмотрела в его глаза. – Сету я, видишь ли, доверяю.

Приторная ухмылка на лице Аверре сделалась кислой:

– Что ж, очень мило с вашей стороны, мадам. Однако не забывайте, что некогда вы точно так же доверяли и мне.

Напряжение, разлившееся в этот момент по площадке, казалось, заставило утихнуть ветер, окружив нас подобием силового купола, созданного волей мастера. Они с Бавкидой не сводили друг с друга взглядов, и в это короткое мгновение мне представлялось, как между ними проскакивают электрические искры разрядов.

– Не переживай, Батул, – мрачно сказала Бавкида. – Я достаточно мудра, чтобы учиться на чужих ошибках. А ты? – Она вытянула руку и тут же прямо из воздуха выхватила нечто, похожее на блестящую бронзовую монету. – Знакомая вещица? – С необыкновенно довольным видом старая лейра продемонстрировала монету Аверре, заставив того побледнеть, как пролетавший мимо снег.

Не понимая, что это означает, я присмотрелся и увидел, что монета, в центре которой были проделаны два одинаково узких отверстия, оказалась перепачкана чем-то на вид очень сильно напоминавшем человеческую кровь. Переведя взгляд с предмета на лицо мастера, я ожидал, что он заговорит, но Аверре, видимо, пребывая в состоянии легкого шока, продолжал хранить молчание.

Тогда Бавкида, совершив еще парочку замысловатых жестов, заставила осыпаться один из ближайших снежных валунов прямо к своим ногам. Под ледяной толщей оказался похоронен труп женщины. Не скажу, что зрелище заставило меня почувствовать себя дурно, однако на всякий случай немного в сторону я отступил. И все равно не удержался от того, чтоб повнимательней разглядеть этот чудовищный экспонат.

От длительного пребывания на холоде, тело заледенело и приобрело отчетливый темно-синий оттенок. О том, что это женщина можно было догадаться лишь по стройным очертаниям фигуры, так как лицо несчастной оказалось чудовищным образом изуродовано большим количеством продольных ран, пугающе напоминавших ребро сжимаемой Бавкидой монеты. И уж вот тут холод, какого не могла создать даже изобретательная атмосфера Яртеллы, пробрался в мои внутренности, превратив их в сплошной комок льда.

Не собираясь скрывать отвращения, я уставился на наставницу и выдал первое, что пришло на ум:

– Откуда это здесь?

Однако отвечать Бавкида не спешила. Она продолжала играть в «гляделки» с Аверре, затем, подняв раскрытую ладонь, одним жестом заставила тело неизвестной жертвы подняться в воздух и застыть там, словно на невидимых веревках, прямо перед начавшим приходить в себя мастером.

– Узнаешь подружку? – спросила его Бавкида самым неприятным своим тоном. – Я хоть и рассчитывала, что ты, пусть лишь ради приличия, будешь вести честную игру, все-таки глядела в оба. И – смотри-ка! – не проглядела. Тебе ведь не впервой терять кого-то, да?

– Зря вы это затеяли, госпожа, – прошептал Аверре, не сводя взгляда с обезображенного лица.

– О, нет, дорогой мой, – отозвалась Бавкида. – Это ты зря решил, что своими детскими играми сумеешь провести меня, как в тот раз. Я – не Навигатор и из ума пока не выжила. А это будет превосходной демонстрацией моей серьезности. – Она подступила к нему на шаг: – Не играй со мной, Батул. – И отпустила труп.

Словно набитый кристаллами мешок, он ударился о поверхность площадки с тошнотворным хрустом, а секунду спустя сверху упала и монета, на деле оказавшаяся оторванной пуговицей защитного комбинезона. Я успел заметить, что в тот миг, когда тело упало, самого Аверре пробила сильная дрожь.

– А теперь, – сказала Бавкида, вновь отступая назад, – забирай мальчишку и убирайся отсюда. И запомни: в следующий раз я уже ждать не стану, а найду тебя сама. – Спрятав крючковатые пальцы в широких рукавах своей мантии, она повернулась ко мне со словами: – Теперь он твой наставник, Сети. Не разочаруй доверия, оказанного тебе Навигатором, и помни, кому ты на самом деле служишь.

Не в силах раскрыть рот и оторвать взгляд от трупа, я лишь отрывисто кивнул.

Не проронив больше ни слова, Бавкида развернулась и неторопливо зашаркала в сторону ведущего в недра Цитадели входа. Пока она не скрылась за высокими двустворчатыми дверями, я оставался, будто в оцепенении и даже глаз не мог поднять на Аверре, по-прежнему как молчаливая скала возвышавшегося рядом. Вот тогда мне стало действительно не по себе.

Мне казалось, что я должен что-то сказать, но разум упорно не мог подобрать подходящие слова, а язык, будто присох к гортани. Все мысли из головы точно выветрились, оставив после себя эхо гуляющего в пустоте ветра. Я дрожал, но вовсе не от холода, и сердце колотилось о ребра в бешеном темпе. Поступок Бавкиды потряс меня до глубины, и я не понимал, к каким отношениям между мной и моим новым наставником это теперь приведет. Всего несколько минут назад я думал о путешествии, как о банальном приключении, которого всю жизнь требовала моя душа. Чудесное, иначе и не скажешь, появление Батула Аверре в моей жизни должно было коренным образом перевернуть ее до самого основания, а теперь я уже был полон сомнений относительно того, хочу ли улететь с ним.

Подняв глаза на мастера, я неожиданно встретился с его тяжелым взглядом.

– Ты готов? – спросил он.

Честней всего было ответить: нет, но я опять-таки не смог выдавить из себя и звука и потому лишь кивнул.

– Тогда поднимайся на борт. Здесь тебе больше делать нечего.

Я собирался спросить, как он поступит с телом, но прежде чем сумел заговорить, Аверре, без единого намека на эмоции, сделал одно небрежное движение рукой, как будто сметал пыль с воздуха. Невидимая, но вполне известная мне, сила подхватила мертвую женщину и просто, словно это был мусор, перебросила ее через край площадки, оставив в его ладони только окровавленную пуговицу в форме монетки.

– Поторопись, – сказал он и быстро исчез в корабельном люке.

Снедаемый противоречивыми чувствами, я в последний раз окинул взглядом Цитадель. Вернусь ли я когда-нибудь обратно? Попробовал прислушаться к себе, но внутренний голос был молчалив как никогда.

И тут я понял, что ответ был дан уже давно: даже если мне доведется вновь ступить на заснеженную поверхность Яртеллы, я уже не буду прежним. И то, что сделала Бавкида, было лишним тому доказательством. Жизнь не стоит на месте и как Тени, вечно пребывающие в движении, она изменяется, меняя и нас самих.

Подхватив рюкзак и ступив на трап, я пересек черту, отделяющую прошлое от будущего. Остается только долг, все еще привязывающий меня к Адис Лейр, но и это небольшая плата за то, чтобы избавиться от вечных условностей и правил Ордена, связывавших по рукам и ногам.

Теперь они не имели ко мне никакого отношения.