Читать книгу Ремесло теней. Игла Дживана - Роман Викторович Титов - Страница 3

Об истории и легендах

Оказавшись на борту, первое, на что я обратил внимание, это отсутствие всякого намека на внешний лоск. Внутренние помещения корабля отнюдь не блистали роскошью, хотя от Аверре ожидать чего-то подобного было вполне естественно. К слову, некоторая склонность к позерству кое у кого из лейров прошлого и настоящего давно вошла в поговорки. Здесь же, все выглядело до минимализма сдержано и несло исключительно практическую ценность.

Когда я прошел в рубку, все еще полный событиями предыдущих нескольких минут, Аверре был уже там, в кресле пилота, с отстраненным видом проверяя показания приборов.

– Сядь и пристегнись, – коротко приказал он, не отрывая взгляда от переливающейся разноцветными огнями панели.

Быстро заняв указанное место, я привязал себя к противоперегрузочному креслу широкими ремнями и, за неимением более полезного занятия, принялся наблюдать за действиями мастера, одновременно выглядывая в иллюминатор – слишком уж интересно было увидеть, как выглядит Яртелла с высоты. Почти всю жизнь я провел в стенах Цитадели, без возможности свободно выйти наружу, кроме как исключительно по ходу обучения – время от времени алитов заставляли совершать короткие вылазки к кристаллическим ущельям, чтобы изучить местную природу и попрактиковаться в приобретенных навыках, без надзора со стороны старших. Но на этом всякое знакомство с окружающим миром заканчивалось.

Аверре нажал рычаг стартера и корабль, увлекаемый репульсионными двигателями, медленно оторвался от площадки, плавно начиная подниматься ввысь. Спонтанный приступ ностальгии вдруг сдавил мое сердце ледяным кулаком.

– Осмотрись напоследок, – флегматично посоветовал Аверре, заметив дрожь в моих руках. – Может статься, ты уже сюда не вернешься.

Несколько коротких секунд я обдумывал идею высказать ему все слова, что накопились во мне за годы жизни внутри этих черных стен, но, едва раскрыв рот, тут же передумал, ограничившись только:

– Невелика потеря.

Аверре заставил звездолет прибавить скорости. Почти мгновенно мы оказались на орбите, откуда открывался самый захватывающий вид, который мне доводилось видеть. Даже звезды, усыпавшие черноту космоса, казалось, стали больше.

– Готов к сверхсветовым скоростям? – спросил он, и на этот раз в голосе звучала улыбка.

– Более-менее, – выдавил из себя я.

– Тогда вперед, – скомандовал он, и корабль растворился в полупрозрачном мерцании гиперворонки.

– Кто была та женщина? – первое, что спросил я, когда мы очутились в гиперпространстве. Мрачная темная туманность, непрерывно искажающаяся мириадами световых бликов, похожих на преломляющиеся лучики света в мутной воде, со всех сторон обволакивала звездолет. Какое бы описание я ни находил в архивах Цитадели, оно всегда представлялось божественно великолепным, но, как это часто бывает, в реальности страшно действовало на нервы и желудок.

Чтобы не пришлось хвататься за пакет, я, отвернувшись от иллюминатора, разглядывал приборную панель с множеством разнообразных дисплеев и лампочек, датчиков и рычагов, от голографических до сенсорных. Все они светились, мерцали и помигивали, правда, ни к чему притрагиваться я не решался и просто ждал, пока мой новообретенный наставник снизойдет до ответа. Но и то, прежде чем сказать хоть слово, он долго всматривался в мое лицо, словно решая, достоин ли я знать правду или нет.

– Можешь считать ее моей ученицей, – наконец ответил он.

Пришел мой черед сверлить мастера пристальным взглядом. Не то, чтобы я старался забраться вглубь его разума. Это вышло, скорее, инстинктивно. Элийрам трудно удержаться от соблазна и не прощупать ментальный фон, составлявший ауру любого мыслящего существа. Тени лгать не умеют. Впрочем, с моей стороны было бы глупо рассчитывать на распахнутые настежь ворота в мысли легендарного лейра.

– Если собираешься узнать что-то еще, просто спроси, – сказал он, тем самым дав понять, что моя попытка узнать, о чем он думает, не осталась незамеченной.

– Простите, мастер, – чувствуя дискомфорт, проговорил я. – Мне не показалось, будто она много для вас значила.

Мои слова, кажется, его всерьез удивили:

– А с каких это пор малолетки, вроде тебя, считаются знатоками тонких материй?

Упрек был высказан по заслугам, но по привычке смолчать я не сумел:

– Может, с тех самых, как получают тунику элийра?

Его серебряная бровь легонько приподнялась:

– А ты разве элийр?

Я ухмыльнулся:

– Долго ли умеючи?

Он не ответил на улыбку. Ну и пусть. Зато я дал понять, что не стану покорным прихвостнем, коего он, видимо, ожидал во мне увидеть.

– Она была одной из нас? – задал я еще один вопрос.

Аверре отрицательно качнул головой, и взгляд его затуманился.

– Она не была Адис Лейр, если ты об этом, – сказал он. – В галактике найдутся существа, чьи таланты и умения легко одурачат любого лейра, и не для всех из них Тени являются смыслом жизни.

Не скажу, что понимал, о чем мастер толкует. Я прекрасно знал, что Вселенная полна тайн, неподвластных разумению. Но даже глубочайшие из них едва ли сравнятся с тем, что мы, лейры, называем Тенями. Они являются частью сущего и, в то же время, ни на что не похожи. Первые лейры, появившиеся около двух тысячелетий назад, описывали их, как крайне сложные искривления пространства и времени, составляющие материю. Но это более чем упрощенное определение. Тени дают нам могущество, для достижения которого, молодым алитам приходится, фактически, умирать и рождаться заново. При этом неизменно теряется часть нашего естества, но за это мы получаем практически неограниченные возможности, среди которых способность испепелять взглядом – просто детские забавы. Мне в этом смысле, можно сказать, повезло, поскольку из-за необычности своего появления на свет, я ощущал потоки Теней с рождения.

Потому и с большим трудом представлял, как именно, почти не сведущая в делах Ордена девица, сумела так близко подобраться к Цитадели под самым носом Бавкиды.

– Не ломай себе голову, Сет, – сказал Аверре. – Тебя это все равно не касается. Что бы ни произошло между мной и старухой, значения оно уже не имеет. С самого начала это была неуклюжая попытка проверить, насколько глубоко Бавкида впала в маразм. И я с прискорбием вынужден теперь признать, что идея оказалась далеко не самой удачной. Впрочем, судя по тому, что я имею на руках сейчас, это даже к лучшему.

Не веря ушам своим, я уставился на мастера, внутренне поражаясь, насколько легко он готов пожертвовать чьей-то жизнью, ради достижения собственных целей. Целей, которые тут же стали важными и для меня, поскольку давали единственную возможность в будущем сохранить себе жизнь. И сразу же еще одна мысль пришла мне в голову:

– Бавкида сказала, вы знали маму?

Но мой вопрос понравился Аверре еще меньше прежнего. Было видно, как он напрягся, даже побелели костяшки сжавшихся в кулаки рук.

– Знал, – ответил мастер сквозь зубы. – Но это не лучшая тема из тех, что мне хотелось бы обсудить. Вообще я не очень-то жалую почемучек, так что если и дальше планируешь засыпать меня вопросами, будь готов обнаружить себя летящим в распахнутый шлюз.

Так и не сообразив, в шутку он угрожает или говорит всерьез, я, тем не менее, невольно сглотнул. Зато в каком-то смысле обозначились границы тем, заходить за которые было бы чревато последствиями.

И все-таки, абсолютное молчание было мне неподвластно:

– Так куда мы направляемся?

Вместо ответа Аверре спросил:

– Что ты знаешь о Боиджии?

Я для проформы удивился вопросу. Название мне было незнакомым. Стало быть, это и есть место нашего назначения, но никогда раньше ни о какой Боиджии я не слышал. Да и не мудрено: в галактике столько планет и орбитальных поселений, что знать их все поименно не мог и самый опытный космограф. О чем я и сообщил.

Аверре кивнул, будто иного ответа и не ожидал.

– А как насчет Шуота? Ассоциации имеются?

Тут уж я презрительно оскалился: имя этого места на слуху у любого лейра, независимо от ранга или опыта, и не знать о нем, было бы настоящим позором.

– Это мертвый мир на границе Империи и Дикого региона, – ответил я, цитируя архивные записи. – Древняя планета, на орбите которой по легенде завершилась Война лейров.

Аверре снова кивнул и опять спросил:

– Сможешь припомнить эту легенду?

А вот это меня уже удивило:

– Зачем? Разве нельзя просто сказать, куда мы летим?

Мастер сурово поджал губы. Похоже, он ожидал от меня большей сговорчивости.

– Важно, чтобы ты понял цель нашего с тобой предприятия, а не услышал ее из моих уст, – объяснил он. – Мне не нужна послушная марионетка, способная только выполнять приказы. Будь это так, я бы не обратился к Навигатору. Ты производишь впечатление парня, который широко мыслит. Ты же элийр, в конце концов, а это даже полезней. Так докажи, что способен думать – расскажи все, что знаешь о Войне лейров и о легенде, связанной с битвой за Шуот. Я жду.

Эта первая настоящая тирада за все время нашего знакомства, произвела на меня должное впечатление. Без лишней скромности, скажу, что я всегда знал себе цену, но услышать похвалу, пусть и столь своеобразную, от человека уровня Аверре слишком дорогого стоило, чтобы не придавать ей значения. Что ж, можно кое-что и припомнить.

То была война, начавшаяся чуть менее полутора тысяч лет тому назад, когда лейры не были локализованы в рамках одной только звездной системы, а рассеялись по галактике, образуя более сотни Орденов. То были времена их зенита. В отличие от настоящего, не было тогда в изведанной части космоса тех, кто не слышал бы о них. Могущество Орденов росло, а вместе с ним росли и амбиции их адептов, что в итоге и привело к самой разрушительной войне в галактической истории. Она длилась три года, и за это время дотла сгорело несколько планет, уничтожены были целые цивилизации, а в ее финале практически все лейры оказались на грани исчезновения. Их в буквальном смысле стерли в порошок в последней битве при Шуоте. И кто же? Простой генерал-нормал1 по имени Кхамейр Занди.

Кто он и откуда, об этом история умалчивает. Зато легенда гласит, что Занди был величайшим полководцем, какого только знала галактика. Он не обладал какими бы, то ни было особыми талантами, кроме тех, что помогли ему одержать несколько блестящих побед против флотилии лейров. Однако вовсе не это сделало его легендарным.

История не может подтвердить или опровергнуть наличие на руках у генерала некоего артефакта, а вот легенда об этом упоминала.

Игла Дживана, как утверждалось, была ниспослана ему свыше, дабы положить конец тирании лейров. Что это за Игла и кем она была ниспослана великому генералу, увы, не уточнялось. Единственно, что там говорилось – Игла по каким-то неизвестным метафизическим причинам крайне негативно воздействовала на лейров, заставляя их саморазрушаться. С тех самых пор среди нормалов Занди считается легендарной личностью и героем, а все лейры – не более чем кошмаром минувших дней.

Тут немаловажен тот факт, что об Адис Лейр ни один источник не упоминает. Как удалось сохранить свое существование единственному Ордену из нескольких сотен, так же оставалось загадкой, покрытой мраком веков. Даже для нас самих. Хотя я мог бы предположить, что Навигатору или Бавкиде, истина известна доподлинно, но едва ли они когда-нибудь откроют правду тем, кто еще не доказал, что ее достоин. Вряд ли причина крылась в непревзойденном могуществе его адептов. Такими вещами, как правило, восхищаются, а не замалчивают, подобно позору.

– Что ж, совсем неплохо, – высказался Аверре, когда я завершил говорить. – По-твоему легенда лжет?

Вот тебе и вопросец. Ну, разве можно на него ответить правильно?

– Понятия не имею, – пожал плечами я. – На то она и легенда, разве нет? Многим нравится верить во что-то сверхъестественное…

Он вдруг уставился на меня как на неполноценного.

– А разве существование таких, как ты и я, не сверхъестественно само по себе?

– Возможно, – уклончиво согласился я. – Но наше существование – факт, а Игла – всего лишь сказка.

Аверре, наконец, оторвался от мониторинга систем корабля и откинулся на спинку кресла.

– Не бывает дыма, без огня, мой юный друг. Самые туманные и самые невероятные легенды, как правило, основываются на фактах, – заметил он.

– Только очень сильно приукрашенных, – парировал я. – Мы, вообще, с вами, о чем говорим? Вы сравниваете лейров, чьи корни проходят сквозь тысячелетия и берут свое начало в исторических манускриптах Паракса, и штучку, выдуманную нормалами лишь затем, чтобы придать мифу большую загадочность.

Но к моему удивлению, мастер кивнул:

– В чем-то ты прав, конечно. Разница между мифом и историческим фактом колоссальна. Взять хотя бы слепую веру лейров в собственную неуязвимость. Выдумку от реальности отличает знание. Если знания имеются, то и миф уже не будет считаться сказочкой.

С этим трудно было не согласиться, так что я не нашел что ответить, но кое-какие выводы для себя уже сделал: Батул Аверре, в прошлом гордость и легенда Адис Лейр, имел к своим собратьям очевидные, но неясные претензии. Интересно было бы о них узнать поподробней. Вообще, этот человек вызывал во мне неоднозначные чувства. Его можно было уважать как ученого и искателя, но пониманию он абсолютно не поддавался. В отличие от большинства обитателей Цитадели, мастер Аверре представлялся мне загадкой большей, чем само происхождение Вселенной.

– Ладно, будь по-вашему, – буркнул я. – Какое отношение имеет Боиджия ко всей этой легенде?

Аверре повернул голову и одарил меня, пожалуй, самой загадочной из своего набора улыбок на все случаи жизни.

– Я давно уже занимаюсь тайной Иглы, собираю информацию по крупицам. Я побывал на множестве планет, и только одна из них заслужила мое наиболее пристальное внимание. – Он кивнул: – И это именно Боиджия. В официальных источниках этого не найдешь, но мне стало доподлинно известно, что после войны, генерал Занди поселился там и, даже, основал собственное графство.

– И вы надеетесь, что мы сможем отыскать там подсказки, где может быть спрятана эта самая Игла?

– Ну, кое-что мне уже удалось найти. Это было около десяти лет назад. Потом, правда, пришлось прервать свои поиски из-за… кое-каких проблем.

– Что случилось? – тут же заинтересовался я.

– Не столь важно, – он отмахнулся, без всякой охоты говорить на эту тему. – Главное, что теперь я могу возобновить свои поиски. И на этот раз не отступлю, пока Игла не будет найдена.

– И, все-таки, – не унимался я, – даже если допустить, что эта самая Игла Дживана существует, я не понимаю, зачем она вам?

Аверре ненадолго задумался, а потом дал ответ:

– Можешь считать меня сумасшедшим, но я верю в то, что она дарует своему владельцу поистине неописуемое и почти божественное могущество.

Я смотрел на него неотрывно, чувствуя как у меня начал дергаться глаз. Он что, всерьез? После этих слов можно было начать опасаться за психическое здоровье мастера. Мог ли я предполагать, что в итоге все сведется к погоне за сказками?

– Технически выражаясь, – продолжил Аверре, – она способна настолько усиливать степень влияния индивида на Тени, что ее обладатель по мощи своей окажется подобен богам.

– И вы хотите стать одним из них? – В последнюю фразу я, кажется, вложил больше иронии, чем хотел.

Аверре нахмурился.

– Смени этот свой тон, – проговорил он. – Суть для меня не в силе, которой Игла обладает, а в самой способности этого предмета силу даровать. Если мне удастся ее заполучить, только представь, как изменится вся наша жизнь!

Особо напрягаться для этого не понадобилось, но скажу сразу, то, что я себе представил, мне совершенно не пришлось по душе. Слишком уж часто напоминала история о том, куда именно ведут в итоге все благие намеренья подобного рода. Но, из здравого смысла, напоминать Аверре об этом я не стал.

А он все разглагольствовал:

– Я – ученый, Сет. Исследователь. Искатель, в конце концов. Я просто обязан ее найти. Понимаю, насколько тебе мои слова и идеи представляются нелепыми. – Он усмехнулся. – Ведь, когда-то, и мое предположение о Тенях, как о частицах силы, оживляющих материю, воспринимали так же. Или ты думаешь, Бавкида и другие сразу признали меня гением?

Я так не думал. Все в Ордене знали историю развития тайного ремесла, коим издревле владели лейры и каждый осознавал, какой вклад в него внес мастер Аверре. До этого Тени, казалась лейрам чем-то более постоянным и незыблемым, как гравитация. И только Аверре сумел доказать, всю ошибочность таких предположений. Благодаря его расчетам, навыки и способности лейров значительно расширились и их стало проще контролировать, а смертность среди потенциальных алитов упала. И, все-таки, эта одержимость мастера Иглой Дживана выходила далеко за рамки моего понимания, однако развивать тему дальше я пока не хотел.

Покрутившись немного в кресле и поглазев за работой Аверре, занятого вводом в бортовой компьютер новых данных, я только теперь заметил, что просто-таки истекаю потом. Температура в кабине хоть и была прохладной, но до трескучего мороза Яртеллы явно недотягивала.

– Спустись в кубрик и переоденься, – будто прочитав мои мысли, посоветовал мастер. – Там, куда мы направляемся нельзя, чтобы в тебе заподозрили лейра, а в этом своем «одеянии», ты уж больно бросаешься в глаза.

Не сказав в ответ ни слова, я отстегнул ремни и, подхватив свой рюкзачок, вышел из рубки.

Признаться, где у кораблей обычно находится этот кубрик, я понятия не имел, так что двигался наугад, спускаясь по внутренней лестнице на нижнюю палубу. И не зря: жилое помещение располагалось как раз в носовой части. Поскольку места тут было на вес золота, ни о каких каютах, само собой, речи идти не могло. Обыкновенная тесная кабинка, оборудованная двумя выдвижными лежанками. После аскетичных комнат Цитадели к тесноте мне было не привыкать, но все-таки это казалось чересчур. За одной из панелей я обнаружил оборудованный по полной программе санузел. Над узкой раковиной висело зеркало. Отразившаяся в нем рожа меня совсем не порадовала: чувствовалась напряженность, сделавшая мои черты резкими, как у высеченной изо льда скульптуры. Стянув шапку, попытался разгладить слежавшиеся под ней волосы, но бесполезно.

Оторвавшись от удручающего зрелища, я сменил свою оплетку на наряд попроще, дабы, согласно желанию Аверре, не бросаться в глаза нормалам. Теперь это были узкие темно-серого цвета шерстяные штаны, высокие ботинки на шнуровке, стального цвета рубашка и черная куртка с капюшоном из плотной и очень прочной мурафы2. В рюкзаке остался только тонкий портативный компьютер, спрятанная в футляр голограмма матери, да комплект сменной одежды – на всякий случай. Было кое-что еще, о чем Аверре ни в коем случае не должен узнать: на левом запястье имелся передатчик, весьма умело замаскированный под стильный хромированный напульсник – приказ Бавкиды, который я оказался не в силах игнорировать. С его помощью я должен был докладывать ей о планах мастера относительно нашей с ним предстоящей миссии. Не скажу, что шкура шпиона была мне по душе, однако моего мнения по данному вопросу никто спрашивать не стал.

Окинув свое отражение отстраненным взглядом, я подумал, что вполне могу сойти за какого-нибудь космического бродягу. Большего и пожелать было нельзя.

Боиджия.

Ничего странного в том, что название мне не встречалось, я не видел, но, как обычно, слушал внутренний голос, подкрепленный предчувствием. А он говорил, что если Аверре заинтересовался этой планетой, жди неприятностей.

Склонившись над рюкзаком, я извлек сложенный вдвое компьютер и, устроившись на лежаке, попробовал подключиться к Инфосети3. В Цитадели строго ограничивали поток информации, льющийся через нее, но, покуда Бавкида оставалась в миллионах световых лет позади, об этом можно было не переживать.

Упомянув о Боиджии, Аверре сильно подогрел мой интерес ко всей этой истории. Причем, складывалось впечатление, что сделано это было, отнюдь не случайно. Теперь мне хотелось во всем разобраться самому, а для этого необходима была точка опоры, которой и стало имя планеты.

Я никогда не имел привычки засорять свою голову тем, что казалось неважным или неинтересным. Мои знания всегда носили исключительно утилитарный и прикладной характер. Хотя существом ограниченным меня это вовсе не делало, поскольку присущая от природы любознательность всегда оказывалась тому прекрасным противовесом.

Соединение с сетью произошло практически мгновенно. Я облегченно выдохнул. Бавкида могла без труда наложить на мой компьютер блокировку, но доступ к Инфосети был открыт и неограничен.

Ни секунды не мешкая, я сразу же забил в поиске Боиджию. Небольшой голографический экранчик тут же заволокла космографическая карта галактики, а под ней замелькало перечисление всех похожих названий, затянувшееся на пару томительных минут. Оказалось, что найти эту планетку не так-то просто. Возможно, даже, не проще, чем отыскать имя Яртеллы в усыпанном звездами пространстве.

Тем временем, экран продолжал пестреть данными с изображениями, высвечивая максимально близкие значения, сопровождая их необходимыми отметками на карте. Когда от мельтешения цифр и букв стало резать глаза, я начал терять веру в успех. И вдруг чехарда прекратилась, высветив яркую точку на самой вершине одного из спиральных рукавов галактики, подписанную «Боиджия». Ткнув по ней указательным пальцем, я заставил точку немного увеличиться в размерах и превратиться в трехмерную копию интересующей меня планетарной системы.

Я и сам не представлял, чего хотел увидеть. Но на поверку Боиджия не слишком поражала воображение: очень маленькая планетка, единственная в системе, и при этом лишенная естественных спутников, она находилась там, куда никто, в здравом уме, и носа своего не покажет, не говоря уж о том, чтобы захотеть поселиться. Ну чем не копия Яртеллы?

На планете имелись города, вернее, один-единственный город, возведенный на скалистых вершинах нескольких отвесных холмов, расположенных рядом друг с другом. Назывался он Мероэ и выглядел куда более цивилизованным, чем можно было представить. Данные также утверждали об имевшихся диких поселениях аборигенов, именующих себя махди. Они обитали племенами в лесной глуши, занимались натуральным хозяйством, держались обособленно и избегали любых контактов с горожанами, считая их чужаками и пришельцами. В справке говорилось, что махди совсем не интересовались внешним миром и неизменно оставались полностью зацикленными на себе.

М-да, подумал я, – данных больше, чем просто мало. Интересно, что за любитель-натуралист являлся автором этой статьи и видел ли он сам когда-нибудь хоть одного махди? Я быстро пролистал изображения, прилагаемые к файлу с описанием, но ни одного аборигена не нашел. Только пейзажи Мероэ – очень эффектные, – да несколько картинок, демонстрирующих абсолютно непроходимые заросли вокруг.

В общем и целом, подвел я итог, сворачивая голограммы и отсоединяясь, выглядит весьма интригующе. А это уже немало. Тем более, всегда интересно побывать там, где ты еще ни разу не был.

Погруженный в собственные размышления, я не сразу заметил, как во входном проеме появилась фигура Аверре. Его взгляд мне не понравился сразу. Во второй раз я поймал себя на мысли, будто он знает, о чем я думаю.

– Любопытство удовлетворено? – спросил он и покосился на компьютер у меня в руках.

– Хотя бы примерно представляю теперь, куда летим, – ответил я, убирая вещицу в сумку.

Мастер усмехнулся.

– Ни один справочник не сможет передать тех ощущений, которые накрывают тебя, когда ты видишь Боиджию своими глазами. Это один из самых прекрасных и загадочных миров, где я бывал, а уж я, можешь мне поверить, повидал их на своем веку немало.

– Тогда почему я никогда о ней не слышал? – поинтересовался я. С такими-то достоинствами, она должна быть знаменита не меньше, чем Риомм4.

На что Аверре проговорил:

– Не забывай, что Боиджия – закрытый режим. Чужаков там не жалуют. Но, кроме того, помимо всех достоинств, у этой планеты имеется один, но существенный недостаток, о котором ты узнаешь, когда окажемся на месте.

Я понятия не имел, о чем он толкует, хотя, если признаться, с еще большей силой захотел ее увидеть. Ничто так не может взволновать молодой, стремящийся к познанию ум, как что-то до сих пор необъясненное. И чем больше усилий окажется потрачено на разгадку, тем интересней. Так что продолжать выпытывать у Аверре подробностей я не стал, предпочтя вернуться к другой теме.

– Мастер, могу я спросить?

Будто почувствовав мой настрой, он отрывисто проговорил:

– Если только это не будет касаться твоей матери.

Я мигом приуныл: об этом-то я и стремился разузнать как можно больше. Мне казалось, что лучшего момента для вопроса о ней я едва ли смогу дождаться. Неизвестно, что могло ждать нас на Боиджии, а продлевать собственное неведение еще на неопределенный срок, мне, ясное дело, не хотелось.

– Есть вещи, которые я имею право знать, – сказал я.

– Что знать? – осведомился он. – То, что мы с ней некогда были близки? К чему теперь об этом говорить, когда все давно в прошлом?

– Да нет же, – буркнул я, приподнимаясь на лежаке. – Просто я подумал, раз вы хорошо знали маму, возможно, знаете, что с ней случилось. Или, хотя бы догадываетесь. Нет?

На какую-то секунду лицо Аверре утратило свою обычную невозмутимость, став как будто печальным.

– Боюсь, мне придется разочаровать тебя, Сет, – сказал он. – В Ордене не зря тратят столько сил, заставляя алитов забыть свою прошлую жизнь. Все мы слишком зависимы от наших эмоциональных связей, а элийры – особенно. Если за столько лет Бавкида не позволила тебе заняться поисками самостоятельно, то я тем более не вправе что-то говорить.

– Так вы знаете? – Меня сорвало с лежака, и я встал перед наставником почти нос к носу.

– Я не знаю ничего, что позволило бы облегчить твою застарелую боль, мальчик, – ответил он, отворачиваясь. – Забудь об этом. Не вороши прошлое. Оставь его там, где ему самое место. Я не хочу больше к этому возвращаться.

Легко рассуждать об этом человеку, у которого вряд ли вообще в жизни имелась хоть одна сильная привязанность. Ему не понять, как сильно перевернулся мой мир, когда я осознал, что мама больше не вернется. Я не верил, что она погибла, не смотря на то, что все утверждали обратное.

Я и сейчас не верю.

И потому, когда поводок, накинутый Бавкидой, ослаб настолько, что теперь я мог самостоятельно выбирать план действий, я не стану упускать возможность найти единственного человека, которого когда-либо любил. И плевать, понравится это Аверре или нет.