Читать книгу Ремесло теней. Игла Дживана - Роман Викторович Титов - Страница 7

Откровенность

Тридцать минут спустя я был готов к работе. «Готов», конечно, слово чересчур громкое. Львиную долю времени провозившись с одеждой, я сумел-таки облачиться в свежий наряд. Что стало с моей прежней одеждой, оставалось неведомо. Возможно, ее отправили в чистку или просто выбросили. В любом случае, особо я не переживал: все, что могло беспокоить меня, это напульсник, а он сейчас находился там, где ему и положено было быть – на моем запястье.

Подойдя к зеркалу, я еще долго изучал свое отражение, отчетливо наблюдая просто убийственное сходство с утопленником: бледный, с темными кругами под глазами и небритый. По-моему, даже на собственных похоронах люди выглядят краше. Мрачность всего образа подчеркивал глубокий капюшон куртки, который я накинул, чтобы хоть как-то прикрыть мертвенность.

В общем, с горем пополам приведя себя в более-менее приличный вид, я спустился вниз.

Не без внутренней дрожи, я миновал лестницу на второй этаж. Смотреть на нее совсем не хотелось, и все же взгляд против воли, точно магнитом притягивался к тому злополучному балкону. Сейчас в окна бил чистый утренний свет, но в голове еще раздавался тот пугающий и монотонный звук – звук ударов механического уборщика о пол.

Я на секунду застыл на месте, вглядываясь вглубь себя, возвращаясь в прошлое, и полная ретроспектива произошедшего пронеслась перед глазами, как вызванный в памяти сон. Жаль только деталей я не видел, все было окутано матовой дымкой. Но все та же полутьма и та же размытая синева хищных глаз…

– Наконец-то, Сет! – возглас Аверре вырвал из забытья, и я повернулся к нему.

Закинув ногу на ногу, он восседал в плетеном кресле с высокой спинкой, заканчивая толковать с хозяйкой гостиницы, разложившей свои телеса в кресле напротив. Признаться, я не сразу привык к улыбчивой мадам Бабор. Даже если бы для нее это было нормой, мне казалось, что глядя на Аверре она по определению улыбаться не могла. А он… Я даже представить себе не мог, что мастер способен с кем-то флиртовать! Это всегда казалось настолько же невероятным, как Бавкида, исполняющая непристойные песенки в середине лекции. Ужас!

– Я ожидал большей оперативности, – проговорил наставник с легким намеком на укор.

– Да будет вам, мастер Аверре, – неожиданно вступилась за меня мадам Бабор. – Простите бедному мальчику его неторопливость. В конце концов, можно ли его винить за это, после того, что довелось ему пережить той ночью? Я удивлена, что он вообще может на ногах стоять.

Скажу сразу, мысли мои сейчас текли не достаточно резво, чтобы улавливать все тонкости, творящиеся вокруг. И все-таки, когда это я умудрился попасть в другую вселенную? Разве возможно, чтобы после того холодного приема, коим нас встретили, эта дама вдруг стала учтивой, добродушной и заботливой? Я ничего не понимал.

– Не слишком ли рано вы поднялись с постели, молодой человек? – В голосе ее было полно участия, но вот глаза – я был достаточно близко, чтобы заметить это, – оставались холодными, точно мертвая планета.

Я ей по-прежнему не нравился, и это возвратило мое мироощущение в норму.

Однако мадам Бабор не переставала источать добродушие:

– Только взгляните, как он бледен! Мне кажется немилосердным заставлять его заниматься какими-то делами, когда мальчик еще не совсем оправился.

– Я в порядке.

– Кстати, меня все интересуют подробности случившегося. Вы не желаете просветить нас, как вы умудрились перевалиться через перила. Мне всегда казалось, что они у нас достаточно высоки, чтобы исключить возможность несчастного случая.

В чем, в чем, а в этом она была абсолютно права – несчастным случаем тут и не пахло. Вот только стоило ли давать ей об этом знать? Я осторожно взглянул на Аверре. Тот, являя собой полнейшую невозмутимость, чуть заметно качнул головой.

– Я не очень хорошо переношу высоту, – соврал я в итоге. – Видимо, голова закружилась.

– Хорошо же вас, юноша, помотало, учитывая, что вы были весь в крови. Я, может, и не специалист, но от падения такими синяками не обзаводятся.

Ее хитрый и пристальный взгляд продолжал вгрызаться в меня, отчего я начал нервничать сильнее обычного.

– Верно, – влез Аверре. – От падения, как правило, ломают шеи. Нам еще повезло, что ты так удачно приземлился.

– Это точно.

– Ну, нам пора. – Взглянув на свой наручный хронометр, он вскочил. – За нами должны были прислать транспорт, и, если я не ошибаюсь, то такси уже здесь. Идем, Сет. – Он даже поклонился хозяйке: – Мадам, до встречи.

Он начал ненавязчиво подталкивать меня к выходу, как вдруг что-то словно кольнуло в самый бок:

– Одну минуту.

Игнорируя озадаченные взгляды обоих, я, насколько мог в своем нынешнем состоянии быстро, взобрался вверх по лестнице. Одна деталь все не давала мне покоя.

Ступив под тени статуй, я огляделся в поисках места, где лежал робот. То, что его там уже не оказалось, для меня сюрпризом не стало, но все же маленькая надежда на обратное была. Пройдя нетвердым шагом к краю балкона, поинтересовался:

– А куда дели уборщика? Он тут лежал, когда я… упал.

– Его убрали, конечно, – прокричала снизу мадам Бабор. – Наш местный техник осмотрел его и сказал, что робот не подлежит ремонту. Пришлось отправить его на списание. Что-то не так?

– Да нет, – откликнулся я, вновь поглядев на то самое место, где отчетливо виднелось въевшееся пятно машинного масла – кое-кто не особенно затруднялся с чисткой. – Все в порядке…

Голова еще гудела, словно улей, и мысли не желали приходить в порядок, но одна все же сумела достучаться до моего полудремлющего сознания: нападавший вывел из строя робота, чтобы привлечь мое внимание!

Я попытался припомнить момент, когда его нашел. В затылке уборщика торчала тонкая иголка, явно чуждая автомату. Вдруг эта иголка сможет навести на след нападавшего?

Лелея призрачную надежду на чудо, я, точно как в тот раз, присел на том самом месте, где лежал бедолага робот и постарался как можно внимательней все осмотреть. Со стороны это, должно быть, выглядело настоящим помешательством, но Аверре и Бабор меня видеть не могли, так что об этом я практически не думал. Только об иголке.

– Сет?! Что ты там делаешь? – кричал снизу наставник. – Нам пора ехать. Опаздывать нельзя.

Но мне на его дела было плевать. По крайней мере, в тот момент. Себя я знал достаточно хорошо, чтобы понимать – успокоиться не смогу, пока не узнаю, кто и зачем со мной это сделал.

Словно ищейка я ползал по балкону, выглядывая и вынюхивая любые следы, которые мог бы оставить неизвестный со светящимися глазами. В общем-то, для меня это не было уж настолько в новинку. Элийры в Ордене – народ особый. На боевую подготовку и прочие навыки, связанные с разрушением, мы тратим минимум времени, занимая основную его часть развитием умений ментальных, но был еще специальный курс, на котором таких как я подготавливали для задач, очень схожих по своей специфике с детективной. Из курса я знал, что, каким бы изощренным ни казался преступник, следы, по которым его можно вычислить, он всегда оставляет. Поэтому-то я так упорно продолжал выискивать, надеясь, что справедливость этого утверждения не окажется ложной.

Видимо, удача была на моей стороне. Или проведение. Судьба. Называйте, как нравится. Так или иначе, я обнаружил то, что искал: маленькая, длиной чуть больше двух пальцев, и тонкая, настолько, что легко можно было и десять раз пройти мимо, иголка. Она преспокойно лежала на постаменте одной из статуй, возможно, упала, когда робота переносили. В тени большого пальца правой ноги ее почти не было видно, но мне повезло. Достав из-за пазухи сложенный платок, я, не собираясь касаться ее руками, силой своей воли заставил иголку перелететь с мрамора на кусочек ткани. При более детальном рассмотрении мои прежние догадки лишь подтвердились – она и впрямь выглядела, как нечто растительного происхождения и не иголка даже, а, скорее, шип растения, которым могли пользоваться…

– Сет!

– Иду, мастер!

Быстро спрятав улику во внутреннем кармане куртки, я, стараясь не выглядеть слишком возбужденным, спустился вниз. Аверре и мадам Бабор, оба подозрительно смотрели на меня. Возможно, сомневались, действительно ли не повредило падение моему мыслительному процессу.

– Что ты там искал? – спросил мастер.

– Ничего.

– Точно?

Его пристальный взгляд был похож на лезвие ножа, но я остался непробиваем.

– Конечно.

– Хорошо. Идем тогда.

Раскланявшись с мадам Бабор, мы поспешили покинуть отель.

Оказавшись на улице, я вдохнул приятный утренний воздух и сделал вид, будто радуюсь солнцу. Я чувствовал, что Аверре продолжает исподтишка наблюдать за мной и как мог, старался дать ему понять, что ничего необычного не нашел.

Ночью, наверное, был дождь, и запах цветов теперь стал особенно густым, приятным и умиротворяющим. Находка значительно прибавила мне жизненных сил, а утреннее солнце, сияя меж кучевых облаков, приятно пригревало, наполняя нетерпением и предвкушением грядущего расследования. Если бы еще не то самое чувство тлена, преследующее меня на Боиджии, куда бы я ни пошел, я бы, пожалуй, и впрямь начал наслаждаться поездкой.

Быстро сбежав на тротуар, вслед за мастером, я поглядел на него в немом вопросе. Такси, которое, как он утверждал, давным-давно нас заждалось, нигде не было видно.

– Ну и?.. – начал было я, но Аверре поднял ладонь в знак молчания.

Странно хмурясь, он не спеша осмотрелся, а затем остановил свой взор на припаркованном у обочины за два здания от отеля сверкающем аэрокаре, рядом с цветущим на клумбе кустарником, подле которого сидел не совсем обычного вида мект9. Он едва не обнимал несчастное деревце, утопив в его щедро усыпанных ярко-бирюзовыми цветами ветвях свое скуластое и покрытое мелкими красно-коричневыми чешуйками лицо. Выглядело это не то, чтобы странно, но вызывало некоторую оторопь. Главное, что никто из прохожих даже не обращал на него внимания. Присмотревшись повнимательней, я заметил, что гуманоид вовсе не наслаждается ароматом, как можно было подумать, а своим гибким и проворным языком быстро слизывает с цветков их пыльцу.

– Вот и наша машина, – сказал Аверре. – И наш пилот.

– Что это он там делает?

– Это райс, – пояснил Батул. – Мекты весьма неравнодушны к пыльце этого растения. Для них она своего рода наркотик или дурман. На их родной планете райс в большом дефиците, а на большинстве цивилизованных миров Империи его запрещено выращивать. Здесь же у жителей на все запреты свои взгляды. Тут это растение используют в качестве декоративного цветка. Все остальное никого не волнует. Кроме самих мектов. Поэтому-то их тут так много.

Услышав наши голоса, мект с большим усилием оторвался от своего занятия и вперил в нас помутневший взгляд кроваво-красных глазок. На то, чтобы поймать фокус ему потребовалось некоторое время и когда его вертикальные зрачки закрепились на наших лицах, он заговорил высоким юношеским голосом:

– Мастер Аверре, я ожидал вас. – Поклон. – Его светлость отправил меня сюда, чтобы я проводил вас и вашего спутника в замок.

Аверре кивнул и обернулся ко мне:

– Познакомься с Измой – это личный слуга и ближайший помощник его светлости.

Я вежливо поздоровался. Удивление от того, что граф держит у себя на службе наркомана, быстро сменилось тем, что Аверре был с ним, как видно, неплохо знаком. Не удержавшись, я незаметно прощупал ментальную ауру этого типа. Тени в его присутствии несколько изменяли темп своих колебаний, но в сущности ничего необычного в нем не показывали.

Отойдя от клумбы, Изма открыл заднюю дверь флаера, проговорив:

– Граф согласился обсудить интересующий вас вопрос, но просил передать, что его время сильно ограничено, так что, будьте любезны, занять свои места.

Большого желания усаживаться в машину, за штурвалом которой окажется одурманенный наркоман я не испытывал и потому ждал, что Аверре откажется. Но тот, видимо, ничего предосудительного или опасного в этом не видел и спокойно забрался на одно из задних сидений.

Стоило отметить, что летательный аппарат графа фактически ничем не отличался от своих собратьев, распространенных по всей галактике: аэродинамичный, вместительный и, без сомнения, очень дорогой.

Дождавшись, когда и я займу свое место, Изма, оскалив острые мелкие зубки в широкой улыбке, взялся за штурвал.

Мягко загудели репульсоры, машина легко приподнялась над брусчаткой и затем, повинуясь действиям пилота, резво сорвалась с места.

– Далеко отсюда до замка? – поинтересовался я, когда мы понеслись по улицам. Как и везде в черте города, меройские правила движения запрещали подниматься над дорогой выше, чем на пять метров.

– Нет. Всего минут десять, – охотно откликнулся мект. – Мероэ специально строился таким образом, что все его кварталы располагались спиралью вокруг одной единственной точки – самого замка. Его шпиль отсюда видно. Вон он. – Изма ткнул когтистым пальцем в лобовое стекло.

Проследив направление, я сразу понял, о чем он толковал: высоченные золоченые пики замка Занди сверкали на солнце, словно мачты древнего корабля. Великолепный образчик архитектурной мысли, он неоспоримо доминировал над прочими зданиями, ослепляя своим величием и внушая трепет одним лишь видом. Даже столица Риомма не могла похвастать чем-то столь грандиозным, а это уже о многом говорило.

По мере приближения к замку, улицы становились все шире, а дома – роскошнее, но ничуть не новее. Даже в центральных проспектах Мероэ чувствовалось отчуждение. Народу было много, – как Аверре и говорил, мектов и впрямь насчитывалось едва ли не больше, чем людей, – и лавочек, торгующих всякой всячиной, но кипения жизни не ощущалось. Меройцы влачили своё существование по привычной, давно наезженной колее, и делали все спустя рукава, по инерции. Даже в детях не виделось того огонька, что зажигает их глаза неуемной жаждой приключений и познания.

Они вымирали.

От одной только мысли об этом, всякое желание любоваться местными красотами пропадало. В чем толк, если все вокруг, точно декорации низкопробной пьески? Ничего настоящего, лишь фарс. А теперь еще представьте, что вам подвластно видеть души людей со всеми тусклыми, серыми, как сама их жизнь, мыслями… Бррр…

Не смотря на не вполне вменяемое состояние, Изма прекрасно справлялся с обязанностями пилота, управляя машиной со сноровкой заправского гонщика. Пока он выкручивал штурвал, срезая углы на особо крутых поворотах, я то и дело поглядывал на Аверре, прикидывая, какие думы вызывал у него Мероэ? Он сидел, уставившись в окно с отрешенным видом, погруженный в какие-то свои глубокие мысли. Суть их меня, признаюсь, интересовала мало, даже, несмотря на то, что в основном из них и состояло значение нашего присутствия на планете.

Хоть мастер и пообещал, что уделит тому «несчастному» случаю внимание в более подходящее время, что-то мне подсказывало, особого интереса у него он не вызывал. Что, само по себе, уже казалось странным. Либо на Боиджии принято нападать на людей в любое время дня и ночи, либо Аверре было известно больше, чем он хотел мне показать.

Даже более чем странное поведение горожан не могло склонить меня к первому варианту. Наставник явно что-то знает, но почему не говорит?

Пока я пытался разобраться в причинах и следствиях, Изма остановил флаер у края рва, окружавшего замок со всех сторон. Оказалось, что великий генерал Занди возвел свое жилище на скошенной вершине крутой скалы, сделав его центральной достопримечательностью города, но при этом совершенно изолированной от него. Ни мостов, ни линий, ни каких других видимых соединений, способных провести внутрь замка не наблюдалось. Но флаер-то наш летал, так что следующий мой вопрос оказался вполне логичным:

– А что мы стоим?

– Ждем, когда нам разрешат лететь дальше, – отозвался Изма, занимаясь вводом каких-то данных через бортовой компьютер аэрокара. – Все воздушное пространство над замком находится под круглосуточным наблюдением. Любое несанкционированное вторжение на территорию автоматически активирует систему обороны. Без пропусков мы не сможем двигаться дальше.

– А разве у тебя отсутствует особый допуск? – внезапно спросил Аверре.

– Конечно есть, мастер, – кивнул мект. – Я оговорился: пропуска нужны вам. Охрана должна быть уверена, что вы не замышляете худого.

Я удивленно посмотрел на Батула.

– Как мило. Не знал, что тут все настолько серьезно. Кого или чего так опасается граф?

От необходимости отвечать на явно не понравившийся ему вопрос Изму избавил донесшийся из внутреннего динамика металлический голос. Из замка сообщили, что пассажиры, то есть мы, могут спокойно следовать ранее заданным курсом. Вдавив до упора рычаг акселератора, Изма стартанул через пропасть.

Его нежелание отвечать на первый вопрос, возбудило во мне упрямое стремление разговорить мекта во чтобы то ни стало. Не зная, одобрит ли это Аверре, я собирался слегка подтолкнуть преданного слугу к некоторой откровенности. Совсем не лишним будет знать, что собой представляет нынешний граф Занди. Но для этого необходимо было сперва как-то посадить Изму на крючок.

Я проговорил:

– Столько мер предосторожности, будто это военный аванпост, а не резиденция.

Периферическим зрением я заметил, как молчаливо воззрился на меня Аверре. Прознал ли он о моем намерении или просто почувствовал некие изменения, однако я отчетливо уловил ухом его одобрительный смешок.

Ободренный этим, я осторожно надавил на разум одурманенного пыльцой райса Измы, подтолкнув его к разговору. Сколько раз мне доводилось проделывать подобный трюк над более слабыми ментально алитами, но, даже не смотря на это, я никогда не пренебрегал осторожностью. Любое слишком сильное воздействие на мозг само по себе опасно, тем более, когда имеешь дело с расой, до этого тебе не знакомой.

– Его светлость не привык делиться своими соображениями с прислугой, – в ответ на мои слова вяло промямлил Изма, еще сохраняя веру, что от него так просто отстанут.

Слегка усилив свой натиск, я сказал:

– Да брось. Уверен, что ты преуменьшаешь свою значимость для графа. Едва ли в замке есть хоть кто-то, знающий его светлость так же хорошо, как и ты.

На самом деле бил я наугад, исходя лишь из собственных предположений. Изма мог вполне оказаться той самой личностью, которая проводила подле своего хозяина практически все свое время. Если верить книгам, у аристократов, особенно склонных к скрытности, всегда есть самые доверенные слуги. Так с чего бы Занди оказаться исключением?

Тонкий удар, подкрепленный убеждением, попал прямо в цель и мект заговорил:

– Все дело в том, что его светлость очень замкнутый человек и предпочитает, чтобы его уединению никто не мешал.

И из-за этого возводить вокруг замка целые рвы и сети лазерных батарей? Весьма оригинальный способ оградить себя от окружающих. Вслух, конечно же, я этого не сказал, позволяя Изме, вцепившемуся чешуйчатыми руками в штурвал, говорить дальше:

– Знаю, это выглядит странно, но на то есть причины. Его светлость не совсем здоров, – последнюю фразу он словно выдавил из себя, как будто боялся слов, которых сам и произнес.

Я искоса поглядел на Аверре, но тот упорно продолжал смотреть вперед, создавая видимость, что его эта тема совсем не интересует. Подумав, что нужно не забыть, позже узнать у мастера, каковы его мысли на сей счет, я спросил у Измы:

– Граф болен? Чем?

Ответом было пожатие плечами.

– Никто не знает. Его показывали многим докторам. Как-то раз даже из Риомма прилетал какой-то профессор, графские тетушки его вызвали, но толку от этого оказалось чуть. Они все считали, будто это какой-то вирус. Они и сейчас так считают, думают, он умудрился подхватить его где-то в лесу. Ерунда все это. И болезнь совсем незаразная. У моего народа есть такое понятие: «душевная червоточина». Я раньше не представлял, что оно означает, а теперь знаю – ею страдает мой хозяин. Я вижу, как она поедает его изо дня в день, по чуть-чуть откусывая кусочки души и разума. Оно не всегда заметно, но я каждый раз чувствую, когда ему становится плохо.

В этот момент в психической ауре мекта чувствовались явные изменения. Мне удалось приоткрыть эмоциональную заслонку Измы и его чувства, против воли, просочились наружу. Я поймал его взгляд в зеркале заднего вида и увидел, что глаза полны слёз. Тогда я понял, что даже если бы болезнь графа оказалась заразной и смертельной на сто процентов, его верный слуга все равно остался бы подле больного хозяина до самого конца. Это было больше, чем простая преданность. Это определенно была любовь.

Мне вдруг захотелось услышать полную историю этих двоих, но тут мы достигли внешних замковых ворот, где нас встречала графская гвардия. Вопросы пришлось на время отложить.

Я не знал, будет ли какой-то особый досмотр и на всякий случай приготовился предъявить удостоверение, но, ни один из стражников не проявил, ни ко мне, ни к Аверре интереса большего, чем мог вызвать неодушевленный груз. Их занимал исключительно Изма, которого они, к моему удивлению, слушались беспрекословно.

Получив от него все необходимые указания, гвардейцы вернулись на свои посты, а мект повел аэрокар в сторону ворот большого и темного ангара.

Посадив машину у противоположной стены, где виднелся проход во внутренние помещения замка, Изма попросил нас на выход. Места в ангаре оказалось более чем предостаточно, чтобы разместить военный гарнизон, однако две трети пространства пустовало, а все остальное занимали личные транспорты графа и его родни.

Не задерживаясь, Изма повел нас дальше, через пустые и такие же полутемные коридоры, все вверх и вверх. Пользуясь отсутствием посторонних, я решил как бы невзначай вернуться к начатой ранее теме.

– А давно ты работаешь на графа?

– Уже давненько, – кивнул Изма, отпирая электронным ключом одну дверь, пропуская нас вперед и запирая ее снова. – Мы познакомились, когда еще были совсем детьми. Мои родители тоже служили роду Занди. С тех пор прошло уже больше трех десятков лет, хотя я точно и не помню. Это был лучший человек, которого я когда-либо знал. Он был добр и щедр, никогда не задирал носа и не ставил себя выше других, лишь только потому, что он родился графом. Он и сейчас такой. Почти. – В голосе мекта сквозила огромная гордость за своего хозяина.

– Ну, у него наверняка было много друзей, – вдруг заметил Аверре и получил в ответ очередную печальную улыбку.

– Все видели в нем только будущего правителя, но не замечали человека, – сказал Изма. – Даже его родители, когда были живы, всегда чего-то от него ждали, а он был просто ребенком. Он хотел заслужить их любовь и уважение, но не понимал, что для этого нужно. Наверное, граф был одинок, как никто. И мне кажется, будь на моем месте кто-нибудь другой, он все равно сблизился бы с ним, просто потому, что больше никого рядом не было. Я был тем, кто просто хотел его поддержать, а он был тем, кто просто хотел жить… – он замолк на секунду, – … ну и мы начали искать приключения.

Тут я решил, будто ослышался.

– В смысле?

Однако Изма ясно подтвердил:

– Ага. Часто убегали в лес без разрешения. Правда не очень далеко, иначе можно было и вовсе не вернуться.

– Вы оба, видимо, были отчаянные храбрецы, – сказал Аверре, минуя вслед за нами узкую винтовую лестницу.

– Вот уж нет, – хохотнул Изма. – На самом-то деле, я боялся леса как огня, но привычка постоянно следовать за графом, куда бы он ни шел, всегда побеждала.

Лестница вывела нас к новой запертой двери.

– Я проведу вас в покои графа потайным путем, – сказал слуга, опять доставая ключ. – Чем меньше народу в замке будет знать о вашем визите, тем лучше. Вы же понимаете, мастер, что тема вашего разговора слишком… необычна. А здесь, даже у стен есть уши. Очень длинные и очень чуткие, заросшие мхом от старости.

В ответ на мой вопросительный взгляд, Изма пояснил:

– Дело в том, что здесь живут две престарелые матроны. Они приходятся его светлости двоюродными тетками по линии матери и считают себя вправе совать свой нос везде, куда только можно. Эти две катранские акулы сразу поймут, что вы не простые посетители, у них на такие вещи просто нюх.

– Я уже имел счастье быть им представленным, – усмехнулся в усы Аверре. – Очаровательные дамы, но чересчур любопытны, в этом ты прав, Изма.

Мы все плутали по тайным слабо освещенным переходам замка, переходя из коридора в коридор, от лестницы к лестнице. Изма двигался вперед совершенно уверенно, открывая и закрывая за собой все новые двери.

– Это, наверное, самый долгий потайной путь, который только можно придумать, – бормотал я, следуя за ним по пятам. – Далеко еще?

– Нет, – отозвался Изма. – Осталось только подняться наверх. Сейчас будет лифт.

– И часто вы совершали свои вылазки в лес? – спросил Аверре, решив вдруг вернуть разговор к изначальной теме.

Мне показалось, будто Изма сомневался дольше, чем было положено, и потому заставил его волю смягчиться еще чуть-чуть.

– Чаще, чем хотелось бы, – ответил он, наконец. – Чего только мы там не повидали: зверей, о существовании которых даже не подозревали, и, по-моему, лучше бы и дальше не знали. Однажды забрели слишком далеко от города, но не заметили этого, пока на нас чуть не набросился дикий нут. Едва спаслись бегством. Меня это быстро отрезвило, и шастать по лесу я больше не горел желанием. Как мог, я пытался уговорить хозяина вернуться домой, но проще было переубедить камень. Он просто помешался на этих… махди.

Последнее слово заставило меня насторожиться:

– Махди?

– Да, это племя дикарей, обитающих в наших лесах, далеко за городом. Никто точно не знает, где именно они селятся. Может быть, кочуют по всей планете, незаметные под плотным покровом леса – лично мне все равно. В Мероэ знают, насколько опасно соваться к ним, а они, к счастью, никогда не лезут к нам. На том и живем.

Вспоминая крайне скудное описание в сетевом информатории, я сразу же задал новый вопрос:

– Неужели никто не пытался их исследовать? Ведь это малоизвестная раса разумных существ, живущая у вас под носом. Сколько тайн скрывает от вас их лес?

– Махди не больно-то рады общению с чужаками, – пояснил Изма. Может мне и показалось, но его будто передернуло. – Это очень странные и опасные существа. Их не интересует ничего, из того, что происходит за пределами их территории. Вроде бы, до этого немало было исследователей, отправившихся в их края, но я не слышал, чтобы кто-нибудь из них возвращался назад.

– То есть их убили?

Мект просто пожал плечами:

– Понятия не имею. Кто бы проверял?

– Понятно, – выдохнул я, в который раз стреляя взглядом по невозмутимо шагающему рядом Аверре. – Так вы нашли их?.. Махди?

Мект отрицательно помотал головой:

– Я отказался идти дальше. Правда, я надеялся, что и хозяин вернется со мною, но я ошибался.

– Он что, пошел туда один? – спросил мастер.

– Да, – печально отозвался Изма. – И я до сих пор жалею, что струсил, и не пошел с ним вместе.

– Там что-то случилось?

Изма уже никуда нас не вел. Он стоял и смотрел куда-то в темноту, словно вглубь тех далеких лет, когда случилось то, о чем он так сильно теперь жалел.

– Случилось, – пробормотал он. – Граф вернулся только три дня спустя. К тому времени в замке все с ума по сходили. С меня чуть чешую не спустили за то, что вернулся без него. Уже собирались снарядить поисковый отряд, но тут он вернулся сам, живой и совершенно невредимый. Ни царапины на нем не было. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Он выглядел абсолютно здоровым, и только во взгляде было что-то странное. Никто этого не замечал, кроме меня, пока не начались… эти вещи.

– Какие вещи? – попросил уточнить я.

– С момента возвращения, ему постоянно снились кошмары. Причем видения посещали его не только по ночам, но и когда он бодрствовал. Риоммский доктор сказал, что это шок и временное расстройство, связанное с очень долгим пребыванием в лесу. О том, что произошло с ним, хозяин упорно не хотел говорить, даже мне. Его на время изолировали от всех и следующие две недели мы не виделись вовсе. А когда встретились, я подумал, что нашей дружбе пришел конец. Но он заговорил со мной как ни в чем не бывало, и казался таким же беззаботным, как и раньше. Я был рад, очень рад и сразу не понял, как изменилось его поведение. Когда до меня дошло, поделать что-нибудь было уже поздно.

Вернувшись в реальность, Изма активировал двери лифта своим ключом. Мы зашли внутрь, молча ожидая продолжения рассказа. Едва кабинка тронулась вверх, оно последовало:

– Он стал мрачнее, молчаливее, еще больше сторонился окружающих. По всему это был уже не тот Кхамейр Занди, которого я знал раньше. И еще… из леса он вернулся не с пустыми руками…

– А ты не пытался расспросить его светлость о том, что с ним случилось в лесу? Что он оттуда принес? Что-то необычное?

– Я, честно, не знаю и не уверен, что хочу об этом знать. Мы никогда не вспоминали тот случай и оба старались его забыть.

– Интересно, могли ли эти махди на него так повлиять?

– Я не знаю. В любом случае, надо было беспокоиться об этом раньше.

– С тех пор прошло уже немало времени, – произнес Аверре. – Болезнь, если таковая вообще имеет место быть, не сильно прогрессирует.

– У него случаются приступы, – ответил Изма. – Правда, редко. Иногда на него находит… меланхолия, что ли, какая-то и тогда к нему лучше не подходить.

В считанные секунды лифт вознес нас к самой верхней башне замка, где на залитой утренним боиджийским солнцем веранде, ожидал граф Занди собственной персоной.