Читать книгу Бастард четвёртого мира. Том 1. Случайный авантюрист - Роман Владимирович Зацепин - Страница 2

– Смотри-ка, звездопад, – приглушенно протянул Тамиор, жадно вглядываясь в черноту ночного неба по-детски изумлёнными и одновременно испуганными глазами.

– Где? – встрепенулся я.

– Да везде! – недовольно буркнул он, переводя на меня взгляд. Нахмурил лоб, затем слегка улыбнулся и уже мягче, и дружелюбнее добавил: – Глаза-то подними.

Я нехотя оторвался от гипнотизирующего танца пламени костра, оперся на обе руки, запрокинул вверх голову и тут же замер, раскрыв рот и затаив дыхание. Тысячи мерцающих огоньков пронизывали густую чернеющую темноту. Срывались с насиженных мест, оставляя после себя ярко-белые полосы, стремились обогнать друг друга, и через мгновение гасли в прозрачном море тишины над верхушками заснеженных гор. Казалось, будто весь мир – животные, птицы, разумные и даже растения в одночасье, смолкли, уняли привычную суету, чтобы в полной тишине насладиться этим потрясающим зрелищем, когда небосвод наполнялся жизнью, делал глубокий вдох и вновь становился неподвижным, ещё некоторое время храня в себе тепло и следы погибших звезд.

– Это… Это завораживает, – практически не шевеля губами, процедил я.

– Да, – вздохнул Тамиор, – ещё бы понимать, чего ты там бормочешь.

– Красиво, говорю, – выпрямившись и разминая затекшую шею, произнёс я.

Мой спутник как всегда добродушно и широко улыбнулся.

– А ещё это означает, что мы с тобой торчим в этих треклятых горах аж с прошлого года, – заключил он.

– Как это? – встрепенулся я и непонимающим взглядом воззрился на товарища. – Не может быть. Всего же несколько дней прошло.

Белобородый весело хмыкнул и повалился на спину.

– Не спеши пугаться, храбрый воин, я пошутил, – довольно осклабился он. – Такой звездопад случается только в ночь смены лет. И мы с тобой волею судеб оказались достаточно близко к этой загадочной красоте. Надеюсь, мы успеем вернуться в город до того, как местные стражники опустошат все запасы канрийского эля в нашей любимой харчевне в честь данного события. – закончил он и придвинулся поближе к огню.

– Интересно, как чародеи-звездочеты назовут этот год? – задумался я.

– Может, годом жадного барсука? – предположил Тамиор.

– Почему именно барсука и почему жадного?

– Потому, мой простодушный друг, что, как раз перед отправлением на охоту, я покупал припасы на рыночной площади и был обсчитан торговцем по имени Пиру ровно на три золотых и три серебряных монеты. Проклятый барсук, – нарочито гневно процедил сквозь сжатые зубы бородач. – И ведь в который раз! – возмущенно продолжал он. – Теперь я точу обиду на всю расу канри. Как вернёмся, пересчитаю ему все ребра, что отыщу под шерстяной шкурой.

– Прости дружище, но канри варят лучший эль во всём Тилрадане, – заливисто расхохотался я, – и вряд ли звездочеты оставят себя без выпивки, назвав год в честь жадного барсука и тем самым обидев каждого канри, а хмелеваров в особенности. Скорее, это будет год «Ворчащего скряги» или год «Белобородого зануды».

– Не-е-е-т! Типун тебе на длинный язык. Нет! – повеселев ещё больше, сквозь смех проговорил мой спутник. – Только не в ущерб выпивке, – шутливо запричитал он. – Это я уж так, пар выпускаю. Но если предыдущее название грозит обернуться столь непоправимыми бедами, то может тогда пусть будет год «Бездонного выпивохи»?

– Да, можно и так, – ответил я. – Или год «Бестолкового ловеласа», который не может пропустить ни одной заезжей дамы.

– Это почему ещё «бестолкового»? – вскинулся бородач. – Я, между прочим, в этих делах отлично знаю толк. Много толка. Я, можно сказать, мастер романтического толка, – он на секунду запнулся, – толковый романтический мастер! – гордо выдал белобородый наконец. – В общем, попрошу без наговоров, – картинно скривился он, однако не скрывая того, что и сам доволен своими любовными похождениями.

– Тогда пусть будет год «Полного кошелька», – хлопнул я пятерней о колено.

– Хм, или год «Бесконечных заказов охотникам на редких тварей, таким как мы», – поддакнул воин.

– Ну, это слишком длинное название, – с нарочитой серьезностью отмахнулся я. – Может, год «Нуждающегося алхимика»?

– Думаю, надо заканчивать с этими идеями, – чуть склонившись и приставив раскрытую ладонь ко рту, шёпотом процедил Тамиор.

– Почему? – повторив те же заговорщические действия, прошептал я в ответ.

– Потому, что имеется у меня подозрение, что те самые пресловутые чародеи-звездочеты сидят сейчас у себя в мастерских, смотрят на нас сквозь какое-нибудь сокрытое чародейское окошко и тщательно конспектируют каждую нашу светлую мысль. Чтобы затем все последующие годы не ломать голову над названиями.

Мгновение я обдумывал слова товарища. Затем на моём лице независимо от меня же самого стала расползаться широкая улыбка и несколько секунд тишины взорвались громким и задорным смехом двух путников. Облокотившись на спину, я отсмеялся, протянул руку к тюкам с добычей, уложенным возле наскоро сработанных из двух жердей и нескольких перекладин волокуш, выудил из поклажи мех, заполненный наполовину элем, сделал несколько крупных глотков и перекинул питьё бородатому приятелю. Тот откупорил пробку, немного пригубил ароматного напитка и тихо, как бы опасаясь воображаемых соглядатаев, продолжил:

– Вот ещё неплохое название – год «Горного клыкаря», – при этих словах Тамиор поднял увесистую связку рогов, покоящуюся поверх упругого тюка из плотных шкур, и потряс ею перед собой.

Да, такое название пришлось бы как раз кстати. Ведь именно оно и привело нас в Капризные горы, а впоследствии даже задержало чуть дольше, чем было намечено. Мы с моим приятелем жили тем, что охотились на зверей. Местные и заезжие алхимики часто просили добыть кровь, когти, перья и прочие потроха редких существ, которые служили ценными реагентами для их ремесла. Такая работа была труднее и в разы опаснее, чем, к примеру, простое истребление слишком расплодившихся в ближайших лесах диких кабанов по просьбе городского старосты. Но и оплачивалась она куда более звонкой монетой. Чародеи, маго-инженеры, ядотворных дел мастера и прочий учёный люд не скупились на золото и щедро платили за выполненные контракты. И потому, десять дней назад мы отправились в неприветливый, но носящий весьма зычное имя край. Чтобы поохотится на богатых костью и зубами тварей, и поправить тем самым здоровье наших донельзя исхудавших кошельков.

***

Капризные горы поистине являлись территорией недружелюбной. Гигантские извилистые хребты и отвесные массивы соединялись тонкой паутиной узеньких троп и редкими, не больше пары десятков метров в диаметре, пяточками пологих проплешин, которые могли служить единственно возможными местами для малых привалов и полноценного ночлега. Жидкие, сморщенные и скрюченные, как старушечьи пальцы, низкорослые кустарники не были способны обеспечить путников укрытием от палящего солнца днём, а крайняя малочисленность пригодных для стоянки плато или пещер порой не позволяла дать отдых намозоленным ногам даже ночью. Изменчивая, непредсказуемая погода испытывала на прочность незваных гостей нестерпимым зноем, резко, будто в насмешку, сменяясь грозовыми ливнями, а с наступлением темноты и вовсе оборачиваясь порывистыми ледяными ветрами.

Кроме того, вытесненные далеко к северу от столицы деревеньки доверху полнились слухами и легендами о неких древних кровожадных племенах полуразумных, якобы по сей день обитающих в недрах величественных гор. И если верить всему, о чем судачил местный суеверный народ, становилось ясно, что дикари эти принадлежали не к какому-нибудь гоблинскому или прочему низшему отродью, а происходили прямиком от первых рас, испокон веков населявших земли Зарии – что бы это ни значило. Описание загадочного горного народца менялось от рассказчика к рассказчику и рождало весьма смутное представление о том, кем всё же были обитатели Капризных хребтов. Однако же все источники точно соглашались в одном – любая встреча с загадочными коротышками сулила верную смерть. Потому, как если дикари и выбирались на поверхность, то исключительно для того, чтобы схватить и непременно сожрать или принести в жертву заплутавших в этих местах путешественников.

Именно здесь, в суровом и окутанном мрачными историями крае водились редкие, как хилая растительность и неуловимые, словно лучи весеннего заката горные клыкари. Эти животные жили поодиночке, были крайне осторожны, выносливы и опасны в бою один на один. Внешне они напоминали кабанов, только куда массивнее и гораздо крупнее в холке, почти в две четверти роста взрослого человека. Мощные, ветвеобразные короткие лапы, состоящие сразу из трёх голенных костей. Широкая грудная клетка, затянутая панцирем, надежно скрывающим узлы крепких мускулов и плавно переходящим на спину, а затем и на заднюю половину животного. Морда клыкаря живо походила на кованый стальной клюв, над которым виднелись широкие, залитые чёрным цветом глаза, а немного выше, усеянный короткими круглыми наростами тяжелый лоб. Шея существа была так же надёжно защищена роговым кожухом с торчащими по направлению движения, на подобии копий, широкими и острыми штырями.

Считалось, что всем этим нагромождением клыков, рогов и копыт клыкарь способен рыть норы в каменистой почве и пробивать небольшие углубления в скалах, устраивая таким образом своё логово. Говоря проще, эта бронированная кулебяка представляла собой достаточно грозного и смертельно опасного противника, единственным уязвимым местом коего являлась небольшая область в районе мошонки. Внутренности подобных зверюг высоко ценились среди разношёрстных знахарей и алхимиков. Самой ценной находкой были ещё не вылупившиеся особи, но такие трофеи приравнивались к разряду бесконечной редкости. Клыкари вели обособленное существование и создавали пары раз в несколько лет, а уж яйца со своим потомством прятали в недрах каменистого наста так тщательно, что без особого чародейского заклинания найти их было вовсе невозможно, даже случайно.

Мы же с Тамиором не страшились ни жутких выдумок, ни открытой схватки. И пришли за кровью, желчью, печенью, а также ещё парочкой ингредиентов, вписанных кривым почерком в угловатые границы измятого клочка бумаги, что служил нам как ориентиром, так и полноценным договором о найме.

Несколько дней тяжелого похода здорово вымотали нас обоих. И хотя казалось, что всё вокруг настроено против присутствия чужаков, удача не оставляла своих любимчиков. За первую неделю мы выследили и одолели аж девятерых клыкарей из десяти, необходимых для закрытия контракта. Последнюю пару мы выискивали целых два дня, кружа по одним и тем же тропам. Охота стала затягиваться. Запасы продовольствия постепенно иссякали, а обратный путь становился всё длиннее. Однако это казалось не самым большим препятствием, ведь мясо добытого зверья было пригодно в пищу, а пресная вода встречалась в скальных ручьях, пусть редко, но вполне достаточно для того, чтобы сводить концы с концами. Зато мысль о том, что мы полностью истребили поголовье клыкарей в этой части гор, недобрав до нужного количества какую-то малость, тревожила нас пуще прочего. Подобный поворот мог легко повлечь за собой провал сделки. А неисполнение обязательств, в свою очередь, сулило нам неминуемую потерю репутации среди капризных клиентов. Капризных и без меры взбалмошных – других в нашем деле не существовало.

Нехитрая поклажа из пары связок рогов, склянок, наполненных кровью, потрохов, да половины десятка шкур, скопившаяся за минувшие дни, не слишком тяготила двух крепких мужчин. Так что, было принято решение искать дальше. И будто в награду за терпение к исходу третьего дня поисков мы, наконец-то, наткнулись на зверя. Животное вело себя подозрительно спокойно. Аккуратно приблизившись на расстояние десяти шагов, Тамиор приступил к исполнению своей роли. О-о-о! Если бы светлые боги обратили тогда свои благословенные очи под ноги, их ждало бы настоящее представление. Да что там говорить? Не будь клыкари такой редкостью, мы могли бы заработать целое состояние на показе этого поистине интригующего и опасного зрелища.

Задача моего бородатого товарища заключалось в одном простом действии: разозлить и спровоцировать монстра. А потому Тамиор истошно орал, прыгал на месте, гремел доспехами, размахивая руками, и изо всех сил бряцал копьём по щиту. В довесок он каждый раз придумывал всё более изощрённые ругательства, предназначенные зверю. Когда клыкарь приходил в бешенство от подобного незаслуженного отношения и, готовый атаковать, срывался с места, белобородый весом всего тела вгонял нижнюю часть своего огромного каплевидного щита в землю, наваливался на него плечом с внутренней стороны, а копьё опирал о буше – вырез, исполненный у края верхней кромки импровизированной баррикады. Морда и шея животного обладала массивной защитно-атакующей конструкцией из совокупности рогов и непробиваемой шкуры. Зверь вполне знал себе цену и обычно не принимал копьё за угрозу. С внушительной скоростью он просто пёр напролом, желая одним махом смести с пути противника и разом решить исход схватки, не понимая, что именно такой реакции ждал от него охотник. В тот самый момент, когда разъяренный монстр оказывался на расстоянии полушага от щита, острие копья с лязгом проходило мимо головы и попадало прямиком в вогнутую полость костяного кожуха на его шее, намертво застревая в природной выщерблине одного из многочисленных изгибов панциря. Таким образом, пика превращалось в жердь, навроде тех, что используют для преодоления глубоких ручьев или небольших разломов на горных тропах. Воину оставалось только удержать оружие в руке и на манер рычага направить его кверху. В итоге клыкарь не успевал ни сообразить, что происходит, ни замедлиться, и продолжал неистово перебирать задними лапами, в то время как вся его передняя часть резко отрывалась от земли и поднималась до тех пор, пока зверь не переворачивал сам себя навзничь. Далее следовал мой выход. Не мешкая и не дожидаясь, пока противник опомнится, я оказывался рядом и с размаха поражал животное в уязвимое место под брюхом своими парными клинками. Как правило, вся процедура занимала меньше минуты. Однако на этот раз нас ожидал скверный сюрприз. И не будь решительность доброй сестрой везения, внезапный гость наверняка расправился бы с нами куда быстрее упомянутого срока.

***

Глухой, свистящий хрип поверженного клыкаря ознаменовал окончание очередного боя. Тамиор возился с тушей монстра, отделяя необходимые части и сцеживая густую кровь в алхимические склянки. Работа спорилась. Воин хорошо знал толк в разделке разнообразного зверья, а потому ловко орудовал ножом, попутно заботясь о предстоящем завтраке и примечая наиболее нежные куски мяса для готовки. Я же стоял у края крутого обрыва и завороженно всматривался в дали необъятных красот, простирающихся за северной границей плато. Густые и невероятно белые облака старательно укрывали лесные массивы у подножья. Вдалеке, войной на пылающий солнечный диск, медленно, но уверенно, двигалась армада грозовых туч. Где-то совсем рядом слышался задумчивый крик пустельги. И Небо! Бескрайнее голубое ясное небо будто обволакивало меня, позволяло дышать собой, и в то же время оставалось таким загадочным, недосягаемым. Этот мир умел удивлять. Каждый раз, встречая подобное, я не мог оторвать глаз, становясь на время, частью простой, но столь безграничной гармонии, к которой вряд ли когда-нибудь смогу относиться как к должному. Ведь в мире, где я жил раньше, мире из стекла и бетона небосклон всё чаще затягивал дым и серая неприглядная пелена. Здесь же…

Вдруг тишину разорвал встревоженный крик Тамиора:

– Варанта! Берегись, сзади!

Я резко развернулся на месте и застыл. С юго-восточной тропы, уходившей вперёд за перевал, опустив голову, тяжело дыша и постепенно набирая скорость, на меня надвигался клыкарь поистине исполинских размеров. Он был раза в полтора крупнее всех особей, виденных нами прежде. Его бронированные бока раздувались, словно кузнечные меха, а из пасти доносился глухой угрожающий рокот. Он учуял кровь, кровь своей самки, и пришёл на помощь. Теперь же, увидев бездыханное и выпотрошенное тело избранницы, зверь прибывал в неописуемой ярости. Мгновение. Песок под его ногами взорвался облаками пыли, и монстр рванул вперёд. В ту же секунду по правую руку от меня заголосило, загремело и загрохотало, заревело на разные голоса и зазвякало. Тамиор пытался отвлечь внимание твари на себя. Зверь тут же заметил шумную и более опасную цель. Повернул голову и, не сбавляя ходу, начал сворачивать в сторону человека. В два огромных прыжка он оказался на расстоянии шага от оторопевшего воина. Тамиор торопливо отпрянул, чтобы разорвать дистанцию и попытаться провернуть свой заученный фокус, но лишь успел закрыть щитом туловище и неловко выставить копьё перед собой. Клыкарь мотнул головой вбок, отбрасывая древко в сторону, коротко присел и сокрушительным толчком врезался в преградившую путь баррикаду. Оглушительно лязгнуло. Пролетев несколько метров по воздуху, щитоносец с силой рухнул на землю. Покатившись кубарем и с хрустом упершись грудью о крупный одинокий валун, он закряхтел и съёжился вокруг камня. Белобородый не был юнцом и уж точно не слыл легкомысленным воякой. Он знал, что будет дальше.

Превозмогая боль, Тамиор быстро откинулся на спину, вытянул правую руку в сторону, ухватился за край лежащего рядом щита, подтянул его ближе и накрылся эгидой, будто одеялом. Крепко ухватившись руками, воин сгруппировался под стальной преградой и, согнув ноги в коленях, упёрся стопами в нижнюю часть эгиды. В это же время клыкарь, уже медленнее, но тем ещё более грозно и неотвратимо, надвигался на поверженного врага. Животное встало на дыбы и обрушилось на противника передними лапами, пытаясь продавить заслон всей своей массой. Мышцы бородача вздулись от напряжения. Он натужно закряхтел, ослабил ноги и мгновенно выбросил их вверх. Сильнейший удар сведенной конусом кромкой щита пришёлся зверю чуть ниже брюха, монстр взвыл, обмяк и потерял равновесие. Не упуская момента, заревев подобно своему дикому сопернику, Тамиор вжал шею в плечи, насколько это было возможно, вновь опёрся ступнями и, собрав последние силы, оттолкнул от себя сбитого с толку и замешкавшегося клыкаря, перебросив его через голову вместе со щитом.

– Варанта! Скорее, добей его! – тяжело дыша и теряя контроль над собственным телом, прохрипел он. Закашлялся и, опустив голову на землю, безвольно уронил руки.

Четыре удара и всё было кончено. Склонившись над измождённым другом, я осмотрел его. Кроме глубоких царапин на лице и руках, никаких ран заметно не было.

– Живой, – завершив беглый осмотр, удовлетворенно констатировал я.

– Не будь я человеком, давно бы уже распивал могильный эль с предками, – хватаясь за меня и пытаясь усесться ровнее, хмыкнул воин.

– Не будь у тебя крепкого щита и верного приятеля, – усмехнулся я в ответ, – ты бы начал эту пирушку ещё на прошлой охоте.

– Но-но, – запротестовал белобородый, – не заставляй меня вспоминать все случаи, когда я спасал твою шкуру, мой драконолобый друг. К тому же, я все равно прав. Нет более живучей твари, чем человек.

– П-ф-ф, – красноречиво отмахнувшись от рассуждений товарища, я закинул его тяжелую руку себе на плечо, и мы направились разбивать лагерь, ковыляя, прихрамывая и продолжая наш шутливый и извечный спор.

– Ты просто не в себе, – примиряюще заверял я, – всем известно, что мы – броктары – гораздо выносливее любой из разумных рас.

– А ещё гораздо медленнее и туго соображаете, – парировал Тамиор, выговаривая нарочито медленно и по слогам каждое слово.

– Возражаю, – гудел я.

– Не принимается, – куксился бородач.

– Мы больше, а значит лучше!

– Довольно сомнительный аргумент, – состроил недоверчивую мину белобородый воин. – Вот мы – люди – живем меньше и в свой срок стараемся достичь всего, что только возможно. Самая дерзкая и быстроразвивающаяся раса. Ну, во всяком случае, так говорят летописцы.

– Живем меньше, – повторил я с сарказмом. – Ещё более сомнительное достоинство, не считаешь?

– Не считаю! Мы лучше и точка, – отрезал Тамиор.

– Нет, мы.

– Нет, мы.

– Нет…

Так наше путешествие постепенно превратилось из опасного мероприятия в долгожданную дорогу домой. И теперь мы сидели возле костра, примерно в двух днях пути от города, где нас ожидал отдых, уют, нетерпеливый заказчик и три увесистых кошеля золота за проделанную работу. Допивали остатки эля и наперебой, с детским задором, выдумывали названия смене лет, словно сами торопились поменять любимое наёмническое ремесло на непыльную службу столичных астрологов.