Читать книгу Бастард четвёртого мира. Том 1. Случайный авантюрист - Роман Владимирович Зацепин - Страница 6

Далратия! Эта обитель монархов, главная крепость и вместилище достижений человеческого рода без ложных преувеличений носила звание «жемчужины зарийских земель». Великий Город Колёс, как называли его местные жители, был одним из четырёх городов-государств разделивших между собой бразды власти над обширными территориями Тилрадана. Наряду с Остагаром, Нилматой и Миндонаром, Далратия являлась мировым центром торговли и культуры. Именно здесь брали свои корни лучшие ученые заведения, чьи высокие закрученные спиралями башни бок о бок граничили с неприступными стенами самых престижных военных школ. Несмотря на засилье маленьких пестрых лавчонок, всевозможных мастерских и постоялых дворов на любой кошелек, места хватало всем и каждому. От скромных апартаментов простого люда, занявших лоно подножного круга, до закрепившейся близь покоев Верховного правителя штаб-квартиры Поборников суда – второй по величине резиденции некоего тайного совета разумных рас, который в свою очередь представлял единственную силу, призванную дать отпор любым посягательствам на владения смертных. Разумеется, приставка «тайный» служила не более чем красивым вычурным словцом. В действительности Поборники исключительно редко придавали огласке деятельность ордена, однако об их точном местоположении знал всякий чумазый сорванец. Да и как можно спрятаться в городе, на красоты которого съезжались посмотреть разумные со всех концов Зарии.

Удивительная и потрясающая своим строгим монументальным очарованием, Далратия прямо-таки излучала торжество форм. Высокие белокаменные ограды, бережно разделяющие кварталы между собой сопровождались множеством исполинских арок и колон украшенных барельефами эпических событий мира. Статуи-колоссы воплощающие облики древних воителей и младших богов по-отечески строго поглядывали сверху на вереницы бесчисленных площадей, где повсеместная суматоха не утихала ни днем, ни ночью, а обилие деталей созданных великими инженерами и прославленными скульпторами заставляло ощутить себя не очередным проходимцем, блуждающим по чужим улицам в поисках работы или ночлега, но желанным гостем огромной галереи, расположившей предметы искусства прямо под открытым небом.

Уж не знаю как Тамиору, а мне прежде не доводилось встречать места более выразительного. От чего моё сердце переполняли вдохновение и искренний восторг.

***

Третий час праздного блуждания по просторным ухоженным мостовым близился к завершению. Ступни просились передохнуть, а желудки уже в который раз в унисон затягивали одну и ту же голодную песню. Удивительно, но по прошествии такого немалого количества времени нам удалось исследовать только две площади, полностью выделенные под торговый промысел. Хотя если верить путаным объяснениям белобородого, вообразившего что наперед знает каждый городской закоулок, в любой крупной столице таких рынков должно было существовать не меньше трех.

Вконец утомленные новыми впечатлениями, мы остановились у скромного, даже скорее захудалого вида харчевенки под высокопарным названием «Приют короля», чтобы утолить нагулянный аппетит, а заодно проверить чересчур лестные слухи о здешних хмелеварнях. Однако не успел Тамиор протянуть руку к двери, как створки распахнулись, и из проема с призывным гиканьем вывалилась толпа захмелевшего мужичья.

– А вы… Ик! Господа го-го-горошие, – еле ворочая языком, выпалил усатый предводитель шумной компании, заприметив нас, – нешто идете штаны протирать в этот проклятый свинарник?

На незнакомцах виднелась простая, изрядно помятая одежда. Судя по их измотанному виду, кутеж длился не первый день, но бросающаяся в глаза выправка и наличие одинаковых засаленных плащей на плечах молодчиков, сильно смахивающих на завершающую деталь обмундирования караульных возле городских ворот, лучше любых слов проясняли ситуацию. Рыцарь оглядел приставалу с ног до головы, нахмурил брови, но отвечать не стал.

– Да вы не тушуйтесь так, – добродушно усмехнувшись, продолжил усатый. – Я же вам дело говорю. Тут ведь не едальня, а настоящий хлев. Ик… От королевского, – он, как мог, скосил глаза на вывеску, – только название. Ик… А владелец и того пуще – боров и скуп… скуп… скупердяй. Даже уважаемым горожанам, какую-то жалкую чарку пойла отказывается в долг наливать, – в голосе дебошира зазвучали нотки непримиримой обиды, и он с возмущением топнул сапогом о дощатый подъем. – Так что рекомендую вам держаться подальше. Ступайте-ка лучше к северной торговой площади. Праздник то в самом разгаре. Там и пиво лучше и работенка добрая может подвернуться. Мы с друзьями как раз туда. Против попутчиков возражать не будем.

– Мы совета не спрашивали, – сухо процедил Тамиор, не желая дальше выслушивать жалобы незнакомца.

– Ишь ты, какой важный, – весело хмыкнул усач. – Ну да в столице любым гостям всегда рады. Хоть от некоторых наемническим духом за триста шагов несет. К тому же распоряжение у меня от самого лорда Тарда. И у всей городской стражи. На время Большой весенней ярмарки каждого вновь прибывшего привечать, буянить не давать, а при необходимости в казематы сажать, – услышав последнее, компания мужиков разразилась громким хохотом. – От того и порядок кругом. Даже когда меня на посту нет, – с особым напором добавил он. – Ваших рож я прежде не видел. Вот и советую, предупреждаю. Исполняю долг во славу нашего благодетеля Данкила как в приказе, так и в увольнении, – усатый снова икнул. – Будьте здоровы.

Ватага разомлевших стражников двинулась вверх по улице, а мы с белобородым рыцарем недоуменно переглянулись. Такой странный прием настораживал, однако по сравнению с порядками Мак-Таура, здешним служителям закона следовало отдать должное, а то и презентовать медали за вежливость. Так или иначе, обоюдное решение всё же опрокинуть по кружечке пенного в Приюте короля, и уже затем присоединиться к общему празднику, пришло быстро. Сколько нам ещё дожидаться аудиенции у Верховного лорда Данкила оставалось только предполагать. А потому, если бравый усач не лукавил на счёт Большой весенней ярмарки, то проворонить шанс и пропустить событие, считающееся чуть ли не главным столичным торжеством в году, мог только вусмерть пьяный простофиля или законченный глупец.

***

Наскоро утолив жажду и набив голодные животы наваристой похлебкой, мы взяли курс к северной части города, чтобы спустя чуть больше четверти часа, примкнуть к толпе зевак в ожидании церемонии, традиционно предшествующей открытию ярмарки. Стоит ли говорить, что подобные сборища имели одну любопытную особенность вовлекать в общую толкотню как простых трудяг с первых ярусов, пришедших немного покутить и выгодно поторговаться, так в равной степени и представителей просвещенной знати, гордо причисляющей себя и любую помпезную шумиху к культурному наследию столицы. Такое разномастное соседство вряд ли могло бы обойтись без сюрпризов, а потому вторые не всегда вели себя достойнее первых. С трудом пробираясь сквозь плотные ряды поближе к центру площади, мы не раз натыкались на целые щегольские сражения, в которых расфуфыренные дамы всех рас и возрастов, перекрикивая друг друга, хвастались перед соперницами историями о том, какой яркий наряд им удалось прикупить практически за бесценок в прошлый раз. А особенно настырные в пылу споров даже пытались расталкивать скопившуюся публику, дабы с боем расчистить себе достаточно места для немедленной демонстрации того самого пресловутого платья.

Весь этот шум порядком утомлял, а начало представления, судя по возмущенным выкрикам заждавшегося народа, задерживалось. Хмурая физиономия белобородого рыцаря то терялась среди сотен гомонящих голов, то возникала вновь. Но с каждым разом Тамиор, будто подхваченный бурным течением человеческого моря, оказывался всё дальше. Я замедлил шаг, намереваясь дождаться приятеля, и вдруг почувствовал, как кто-то настырно тянет меня вниз за руку. Опустив глаза, я увидел маленькую толади. Она продолжала увлекать меня на высоту своего скромного росточка, одновременно приподнимаясь на мысках, как бы желая дотянуться и шепнуть мне что-то на ухо. Хотя прочие черты скрывал стянутый к подбородку плотный ворот, её взгляд, слегка удивлённый и одновременно решительный, мне уловить всё же удалось. Я наклонился, чтобы облегчить старания девушки и узнать, какая помощь ей требуется, но та заговорила первой.

– Ты не отсюда, – тихий размеренный голос мгновенно заглушил окружающую суету, а каждая фраза стала звучать так, будто рождалась прямо в моей голове. – И ты здесь только ради одного момента.

– Что? Кто ты? – обескуражено пробормотал я.

Слова незнакомки не несли в себе ни деталей, ни намека на моё происхождение, но почему-то я отчетливо понимал, что речь идет вовсе не о присутствии чужака на городской площади, а о мире целиком.

– Откуда тебе…

Я не успел закончить вопроса, как толади подняла руку и стремительно указала куда-то в небо. Я машинально повернулся, чтобы посмотреть, к чему так настойчиво пытается привлечь моё внимание девушка-кошка и, прищурившись, уставился в слепящие пятна голубой выси. Некоторое время я таращился вверх, но, так и не обнаружив ничего необычного кроме пары высветленных солнцем облаков, вновь обратился к загадочной девице. Однако толади рядом уже не было.

Мгновение и площадь захлестнул рокот ликующей толпы, бесцеремонно выбросив меня в привычный мир из странного и приглушённого состояния зачарованности. Ярмарка началась!

– Эй, – окликнули меня, – Варанта, чего застыл?

Я обернулся на зов. Чуть поодаль, уютно устроившись в проеме меж двух громоздких телег, словно в укрытии стоял Тамиор и махал рукой.

– Пошли! – добавив нарочитой важности тону, гикнул белобородый. – А то на встречу с Верховным опоздаем. Вот будет конфуз, – захохотал он и многозначительно указал на строго одетого и очень серьёзного с лица юношу-посыльного рядом.

***

Несколько извилистых поворотов постепенно превратили зычный базарный гул в далекое эхо и вывели нас к небольшой мощеной проплешине, из центра которой открывался умопомрачительный вид на главные покои Верховного лорда. За мириадами арок, коротеньких мостков, узких высоких башен и прочего столичного антуража, словно нарисованного белесыми разводами на холсте небосклона, возвышались округлые очертания монументального купола, покрытого сотнями солнечных отблесков, будто каждая грань его поверхности строилась из сапфира или, по крайней мере, прозрачного стекла. Свод был настолько огромным, что оставшееся расстояние до намеченной цели нашего променада казалось совсем незначительным. В то же время, чем ближе мы подбирались к голове города, тем труднее становилось идти. А последний отрезок дороги и вовсе состоял сплошь из крутых лестниц, служивших перемычками от одного архипелага площадей к другому. Наконец ступени закончились, и вся компания остановилась у входа в лоно обширного зеленого сквера.

– Это и есть резиденция Данкила Благородного, одиннадцатого правителя благословенных земель Далратии, – с гордостью объявил провожатый. – Перед вами Хрустальная обсерватория, – он сделал изящный жест запястьем, указывая на громаду стеклянного чертога. – Сейчас мы находимся в Вольных садах, месте сколь вдохновляющем, столь и смертельно опасном.

Юноша обвёл выразительным взглядом плато, заполненное ровным настом ухоженной травы, разбросанными безо всякого порядка рощами из небольших деревцев и цепью фонтанов, обрамляющих фасад обсерватории, словно драгоценная тиара на лбу дремлющего гиганта. Впрочем, пробраться ко всему этому великолепию напрямую мешала стена невзрачного кустарника. Высота препятствия едва дотягивалась до моих плеч, так что я без труда мог различить, как монолитное полотно живой изгороди уходит вглубь сада, распадается на множество частей и снова петляет вверх-вниз, образовывая сеть рубленых узких ходов, напоминающих мышиные норы.

– Да-да, – продолжил посыльный, заметив мое недоумение. – Это – по своей сути хитрая ловушка. Лабиринт. Не зная верного пути, определить направление к выходу практически невозможно. Если вы, конечно, не могущественный чародей и наделены склонность к левитации, – молодой человек впервые сменил серьёзную маску напыщенности и улыбнулся. – Стены лабиринта выполнены из Шипастого Мора, или как его ещё называют Цветущего Клавененума. Растения, специально доставленного с южных берегов Рундара, – пояснил он. – Вас наверняка интересует, как подобный пустячок способен остановить толпу лиходеев или хотя бы вора одиночку? Ответ прост. Листья Клавененума изобилуют множеством почти незаметных крохотных игл. При даже малейшем соприкосновении с кожей, сок, что содержится на кончиках шипов совершенно точно вызывает мгновенный паралич или сильнейший приступ судорог. Зависит от удачливости жертвы и периода цветения. Так что, прошу вас, будьте внимательны. Разумеется, у придворного лекаря, припасено противоядие, но ощущения вам вряд ли понравятся, – паж самодовольно хмыкнул. – Зато этот нежно-зелёный оттенок успокаивает глаз, а в первые дни Дара жатвы над всеми владениями распространяется лёгкий аромат ванили. Просто великолепная находка, – юноша помолчал, смакуя наше удивление, и вновь заговорил: – Нам ещё достаточно долго идти, господа. А посему я попрошу вашего внимания, завладев которым постараюсь кратко просветить дорогих визитеров в вопросе истории расы людей, её смелых достижений в лице нашего прекрасного города и тем самым подготовить вас к беседе с лордом Данкилом. Так велит мне долг. Если позволите?

– Валяй, – резко буркнул я.

Я до сих пор прибывал в замешательстве от опасного и в то же время интригующего окружения. К тому же слова маленькой прорицательницы, встреченной на ярмарке, неугомонным вихрем крутились в голове и не давали покоя. Отчего рык получился задиристым и грозным.

– Ох, – опешил провожатый и замялся, явно приняв мою нечаянную грубость на свой счёт.

– Не дрейфь, – добродушно хохотнул белобородый, заполняя неловкую паузу. – Чего всполошился? Никогда не видел жаждущего знаний броктара? Варанта страсть как охоч до разных преданий. Вот и ревет почем зря. Так, что ты вещай, – рыцарь одобрительно хлопнул собеседника по хилой спине, – не стесняйся.

– Тогда… Тогда начнем, – сбивчиво забормотал мальчонка, но быстро оправившись, вернул себе прежний статный вид придворного слуги. – Итак, – продолжил он торжественным тоном, – как вам должно быть известно, летописцы Далратии веками бережно собирают и хранят знания о корнях человеческого рода. Ибо согласно прописной мудрости: всякий разумный обязан помнить и чтить прошлое, дабы не повторять ошибок его. Люди же, будучи отверженными, изгнанными и брошенными детьми насильственного союза, теснее прочих рас связаны со сказаниями о своем происхождении и о том, кому они обязаны нынешним процветанием.

Не прерывая речи, юноша уверенно прошелся вдоль глухой стены кустарника, нащупал глазами еле заметный проём, и мы очутились внутри плетеного лабиринта. Шаг провожатого замедлился, а его голос вдруг зазвучал ещё более проницательно и густо.

В те далекие времена, когда запрет великомудрого Тила о сотворении потомства неизбежно превращался в не более чем пережиток смутной эпохи, мятежный, тёмный и яростный бог Балааг пленил Вестницу Дарею, с одним лишь намерением. Он, как и многие его собратья, страстно желал взрастить армию существ подобных себе. Выбрав богиню перемен в матери будущему потомству против её воли, угнетатель на протяжении девяти долгих десятилетий, овладевал пленницей силой в надежде зачать род, что впоследствии смог бы править всем Тилраданом. Но сломленный дух прекрасной Дареи не позволял произвести жизнь, что не имела бы изъянов. Каждый раз Балааг, сначала с восторгом, а после с горестным разочарованием, наблюдал за развитием своих отпрысков. Некоторые из них получались коротконогими и чересчур глупыми. Другие выходили слишком большими, безобразными и также не отличались здравомыслием. Третьих и вовсе сложно было назвать иначе как чудовищами.

Терпение темного демиурга истекало. И вот однажды на свет появились существа, чьи тела не тронуло уродство, а формы в точности повторяли сложение самого Балаага. Однако в крови молодых разумных блуждал иной порок. К ярости и скорби воинственного бога, они не унаследовали ни способностей прорицания от матери, ни всепоглощающую тягу к разрушению от отца. Принявшие лишь крупицы многочисленных черт своих прародителей, люди казались никчёмными и слабыми. В гневе отчаяния мятежный Балааг казнил Дарею, а людей изгнал в неизведанные тогда пределы Зарии, где страх, голод и смерть должны были стать им первыми и последними надзирателями. Тем не менее у внешнего мира хватило милосердия не оставить отверженный создателем род в одиночестве. Прибыв в чуждые земли, люди повстречали существ отчасти им подобных. Коренные же обитатели, коими выступили племена толади и канри, не желали зла новым соседям, но принимали чужаков с настороженностью. Не отказывая обездоленным в помощи, они по-прежнему ревностно отстаивали границы собственных государств. А потому скитальцам не оставалось ничего, кроме как избрать свой путь.

Отправившись вглубь великих степей, человечество смогло уцелеть и обособиться. Годы неустанного труда закалили изгнанников, определив их слабые и сильные стороны и подарив им несгибаемую волю к жизни. Всё чаще ранее неизведанные края покрывались молодыми поселениями, и вскоре обширная часть северо-востока равнин из диких просторов превратилась в пастбища и поля плодородной почвы. Между тем всё имеет свой срок, а покой не может длиться вечно. Внезапное прибытие эльфов в Зарию стало для людей одним из тех переломных моментов, о которых старцы высказываются так: «кнут перемен бьет каждую спину, но чаще ту, что не желает смирения».

Экспедиции тилов хлынули на материк, бесцеремонно пересекая человеческие владения. И хотя их объявленной целью было лишь стремление овладеть тайнами неприступных гор и загадочных пепельных кряжей на севере, люди не смогли принять идиллических намерений чужеземцев, слишком дорожа своим теперешним домом и страшась очередного предательства. Взаимное недоверие постепенно переросло в стычки, а позже разразилось в кровопролитную войну за территории, которая быстро захлестнула как Зарию, так и все народы Рундара.

Семь разумных рас Тилрадана, поддавшись жажде власти, рубили, жгли, разоряли, захватывали. Миролюбивые расы, такие как канри, толади и тахара сосредоточили свои силы на защите и просто пытались выжить в ширящемся безумии. Иные же мнили победу лишь в полном уничтожении неприятеля. А врагом становился каждый, кто осмеливался встать на пути их армий. Скверна раздора ядовитым потоком проникала в умы высокопоставленных вельмож и генералов, питая корни вражды не только за пределами, но и внутри самих государств. Даже чопорные и преданные порядку эльфы не могли устоять перед проклятием братоубийства.

Так, пережив потерю наследницы трона и своей возлюбленной дочери Ликалин в междоусобных распрях, Ланатель – первый король тилов решил положить конец бессмысленному взаимному истреблению народов. Без остатка вложив в перо свое ораторское искусство, он разослал гонцов по всему Тилрадану с пактом о мире, в котором изложил намерения о прекращении розней. Условия договора требовали от сторон одного – сложить оружие и получить взамен честный раздел границ, а также возможность свободной торговли и взаимопомощи в восстановлении того, что забрала война. Призвав к здравомыслию остальных предводителей разумных рас, Ланатель преуспел. И кровавая лихорадка оставила земли Тилрадана. Теперь то время принято считать началом благословенной эпохи. Эпохи мира, развития и товарищества.

Людей же, ждали ещё большие свершения. В подвластных землях, не без помощи тилов, они обнаружили древние останки храма Белоснежной Далры – почти забытой разумными созданиями богини-отшельницы. Именно эти руины и послужили фундаментом величественному городу-государству, учтиво названному Далратией. Долгое время Далра наблюдала за человеческим родом, восхищаясь их упорством и жаждой развития в противовес множеству недостатков и необычайно короткому жизненному сроку. Когда же первые поселенцы возложили дары на заброшенный алтарь, Белоснежная отшельница провозгласила их своими детьми и стала доброй покровительницей всего человечества. Ещё позже в знак закрепления союза, тилы совместно с людьми образовали сначала деревню, а потом и небольшой городок близь будущей столицы. Им стал нынешний Мак-Таур, который спустя множество лет, превратился в важный исторический атрибут единения и торговли.

– Что же до нашего славного правителя – Данкил Благородный является вторым наследником в династии Тардов и одиннадцатым Верховным лордом. Его прозвали «благородным» за мудрость и чистоту решений. Он занимает стены Хрустальной обсерватории уже двадцать пять лет. Ещё никто не правил людьми в течение столь долгого периода, – проводник остановился и коротко глянул через плечо. – Вот мы и пришли, – внезапно объявил он всё тем же глубоким тоном, будто всё ещё продолжал свой занимательный рассказ.

– Вот это да! – присвистнул Тамиор. – Я даже не заметил, как миновал лабиринт.

– Именно таков и был расчет, – лукаво произнес молодой человек и, лихо крутанувшись на каблуке, обратился к фигуре возле входной арки. – Они ваши, господин глава специальной гвардии.

На уже знакомом строгом лице с бесцветными глазами не дрогнул ни один мускул. Пять Медяков окинул нас пронизывающим взглядом, сделал приглашающий жест и принялся неспешно удаляться.

– Не мешкайте, – бросил он через плечо, – вас уже ждут.

Мы двинулись следом.

– Хорошенько запомните, – приглушенно продолжил раздавать инструкции прямо на ходу старший гвардеец, – любое обращение к лорду Данкилу должно начинаться со слов «Мой повелитель» или «Верховный лорд». Сохраняйте молчание, пока вам не предоставят слово или не спросят о чём-либо. Необходимо соблюсти должный этикет. Вы же не дикари? – он резко замедлился и, обратившись к нам, сурово приподнял уголок левой брови.

– Не беспокойся, друг. Мы умеем вести себя с высокими особами, – ответил Тамиор и первым перешагнул незримую границу монаршей резиденции.

***

Над длинной вереницей каменных арок перед главными воротами обсерватории зиждилась мозаичная крыша, выстроенная из кусков красного, желтого и зеленого стекла, отчего просторный коридор был доверху залит причудливой игрой света. Снопы разноцветных бликов густо покрывали мощеный наст и мерно переползали на стражников, стоящих через каждые десять шагов по обеим сторонам прохода, делая их практически неразличимыми в продолговатом озере бушующих красок. Караул, состоящий, к моему удивлению, главным образом из воинов-броктаров, неподвижно следил за посетителями. «Каменная выдержка», – с удивлением и легкой завистью подумал я, когда, приблизившись к одному из сородичей, не смог различить ни движения глаз, ни вздымания могучей груди при вздохе. Однако более всего меня впечатлили доспехи стражников. Н-е-е-т, это были вовсе не те ветхие потускневшие обноски, что попадались на дозорных при въезде в город. Скажу больше, такой добротной брони я не встречал даже в кузне у Турхи. А ведь она считалась лучшим мастером Мак-Таура и всей далратийской провинции. Ни рубленых черт, ни зазубрин, ни единой крохотной выщерблины. До блеска начищенные и плотно подогнанные друг к другу лепестки стали, будто вторая кожа, обволакивали стан каждого воина и плавно втекали в округлые края рельефных кирас. Как бы указывая на выгравированный в центре массивных пластин символ – полуразрушенную башню с распростёртыми позади неё крыльями кондора. До сегодняшнего дня мне не доводилось воочию видеть гербов ни одного из разумных королевств, но исключительно благодаря книгам, о символике я знал довольно многое и с уверенностью мог определить, что передо мной не что иное, как отличительный знак людского государства.

Широкие ставни ворот распахнулись и нас ввели в палаты поистине колоссальных размеров. Я закрутил головой по сторонам. Заметив, что Тамиор занят тем же, я тихонько ткнул его в бок и хмыкнул одним лишь краешком рта.

– Ого? – вопросительно протянул я.

– Ого! – утвердительно раздалось в ответ.

Я молча кивнул и продолжил разглядывать внутренности грандиозного строения, с досадой примечая, что одним лишь «ого» описывать нарастающий восторг с каждым мгновением становится всё сложнее.

Первой особенностью, притягивающей внимание любопытствующего взора, выступала цепь колонн. Стройные белокаменные стелы брали начало от арки главного входа, следовали контуру стен и постепенно смещались к центру покоев, образовывая некое подобие спирали. Кроме того, колонны отличались не только своим колоссальным ростом, но и имели разную ширину. Начиная с невообразимо крупного, не меньше чем в три обхвата, каждый последующий столп становился заметно уже, но значительно выше предыдущего, надежно удерживая, таким образом, выпуклый свод обсерватории. Окончание же витой колоннады приходилось на середину огромного зала, отмеченную самой тонкой и самой длинной стелой, больше походившей не на крепь купола, а на иглу, вот-вот готовую лопнуть от возложенной на неё тяжести.

Там же, в нескольких шагах перед узловой опорой, будто довлея над мирской суетой, высился внушительный помост, высеченный из цельного гранита и удерживающий на себе один из самых значимых атрибутов власти – трон Верховного лорда. Яркие теплые лучи послеполуденного солнца щедро окрашивали изгибы престола золотом, от чего казалось, что вся величественная конструкция построена не привычным способом, а выкована в какой-нибудь чародейской кузне из совершенно невозможного сплава дерева, металла и камня. Дополняло сказочную иллюзию наличие некоего устройства, занимающего, ни много ни мало, целую четверть просторного помещения. Внушительных габаритов механизм располагался у восточной части округлых стен и выглядел точь-в-точь, как смотровая труба, только многократно увеличенная в размерах. Широкий конец причудливой установки, снабженной помимо гигантской трубы множеством шестеренок, задвижек и целой кучей всяческих рычажков, уходил далеко вверх, к прозрачной поверхности сферической крыши и будто глаз часового пристально таращился в небо.

У подножья трона виднелись низенький и очень незатейливый с виду стол, обильно заставленный пузатыми сосудами питья и подносами фруктов, а также парочка совершенно обычных табуретов, на которых восседали двое разумных, оживлённо беседуя, смеясь и жестикулируя на манер уличных торговцев. Вокруг них бесшумно порхали слуги, то обновляя бокалы с вином, то заменяя остывшие ломти надкусанного хлеба на корзинки со свежими дымящимися лепешками. Старший из собеседников, во всяком случае, весь его вид говорил о зрелости, имел весьма крепкое телосложение, и обладал широким лицом добродушного человека. Его пышные бакенбарды плавно перетекали в длинные огненно-рыжие волосы с постепенно седеющим пробором посередине, образовывая подобие львиной гривы. Облачённый в однотонные бежевые, по-домашнему просторные одежды, мужчина всё же ничуть не выглядел простаком. Осанка, мимика, тон, всё в этом человеке источало достоинство, каждый жест был наполнен умиротворенным величием, а голос источал спокойствие и мудрость.

Место напротив занимал молодой тил. Глаза юноши искрились живым интересом и жаждой неукротимого познания так свойственного всякому мальчишке в независимости от того носит ли он длинные уши, ветвистые лаканские рога или же одарен какой-то иной особенностью. Он с явным удовольствием слушал своего соседа по трапезе, не забывая периодически прикладываться к бокалу и статно кивать в ответ. Худощавый, высокий, даже в сидячем положении эльф превосходил в росте Верховного лорда на целых полторы головы. Гладкая, не тронутая безжалостной рукой времени кожа, завершала образ желторотого аристократа, хотя, учитывая долгий век эльфов, нельзя было с уверенностью судить о его возрасте. Плавность движений, расшитые золотой нитью облегающие одежды из зеленого шёлка, а также герб королевства Миндонар, вышитый на запястье – все эти приметы указывали на принадлежность к древнему и обремененному властью роду.

Хозяин Хрустальной обсерватории заметил наше присутствие и, вскинув ладонь в смиряющем жесте, повернулся навстречу гостям. Уловив взгляд господина, один из слуг торопливо выпятил грудь, вытянулся в струнку и тонким писклявым голосом, мгновенно переросшим в оглушительное невыносимо звонкое эхо, принялся поспешно рапортовать заученное и наверняка одинаковое для всех посетителей приветствие.

– Преклоните колени! – что было мочи, заорал глашатай. – Перед вами Верховный владыка, Высший лорд, Правитель народа людей и всей благословен…

– Фарадей, уймись! – сурово прикрикнул на слугу монарх. – Ради всех богов. Так ведь и слух повредить можно. Я сам.

Лорд Тард бодро поднялся из-за стола, выпрямился, расплылся в широкой улыбке и радушно раскинул руки в стороны.

– Добро пожаловать, славные войны, – произнёс он приятным бархатным басом. – Прошу вас, входите. И довольно прелюдий, мы здесь не за этим. Будьте моими гостями сегодня. Полагаю, вы уже достаточно хорошо знакомы с человеком позади вас? – Верховный указал взглядом на Пять Медяков. – Ему я доверяю, как себе самому. К тому же Указующий перст не ошибается. А значит, я всецело могу быть уверен, что вы лишены дурных намерений. Я, – он сделал короткую паузу, – Данкил Тард – Верховный правитель владений рода человеческого и владыка Далратии. Ешьте, что пожелаете. Пейте, что хотите. Исследуйте мои чертоги. И чувствуйте себя как дома.

От этих слов веяло таким неподдельным величием, что наши головы невольно склонились, а на плече каждого из нас оказалась рука Пяти Медяков, с силой давящая вниз, словно подсказывая, что хорошо бы согнуть не только шеи, но и колени тоже.

– Тот благородный тил…, – продолжил, было, Верховный лорд, но возникший позади голос перебил заготовленную речь.

– Друг Данкил, – мягко, но одновременно настойчиво проговорил эльф, – тебе стоит позволить мне представиться самому.

– Ох, – смутился Верховный, – прости Таланар, всегда упускаю то обстоятельство, что ты обожаешь новые лица и знакомства, – лорд отступил вбок и как бы приглашая эльфа выйти вперед, выставил кверху раскрытые ладони.

– Благодарю, Владыка.

Юноша шутливо поклонился и вопросительно посмотрел на по-прежнему стоящего за нашими спинами Пять Медяков. Тот утвердительно кивнул и длинноухий бодрой походкой направился к нам. Подойдя ближе, тил смерил нас оценивающим взглядом и учтиво прижал острый подбородок к шее.

– Моё имя Таланар, – заговорил он жизнерадостным тоном. – Я гощу в славной Далратии более семи лет. А всё потому, что мой отец – король Миндонара, западных и так же восточных эльфийских земель, считает, что его наследнику крайне полезно познавать людей, их обычаи и порядки в целях примерного изучения нетривиальных дипломатических тонкостей. К тому же, по его словам, моя высылка имеет крайне выгодное влияние на укрепление союза меж нашими народами – сходу выпалил тил, будто обращаясь к паре стародавних приятелей. – Я не всегда поддерживаю убеждения отца, – беззаботно продолжил он, – но мне здесь весьма нравится. Далратия – красивый город, а её правитель прекрасный друг и союзник. Да и я действительно слишком молод, чтобы рассуждать о решениях короля. Мне всего сто двадцать три года, а по нашим меркам я ещё совсем юн и не имею права голоса, как в семье, так и в Высоком совете Миндонара. Ах, да, – уловив непонимающие взгляды, он улыбнулся и сделал паузу. – Прошу господа, пусть вас ни в коей мере не смущает моя излишняя прямота. Я всегда стараюсь освещать те детали, что лежат под видимой поверхностью переговоров. Так каждый собеседник получает возможность сделать верные выводы о том, с кем имеет честь знакомства. Теперь позвольте приветствовать вас, – подытожил тил, протягивая Тамиору раскрытую пятерню.

Белобородый замешкался, растерянно заозирался по сторонам, но получив мягкий толчок в спину, спохватился и неуклюже пожал руку эльфа в ответ.

– А как в вашем народе приветствуют гостей? – обратился ко мне Таланар.

– Так же, – замявшись, пробасил я. – Иногда ещё крепко обнимаются, н-о-о… Прошу простить меня, уважаемый Таланар. При вашей хрупкой комплекции это может быть опасным, – я смущенно опустил глаза.

– Бросьте, – рассмеялся остроухий, – пусть вас не обманывает моя внешность. Тела нашего народа не более хрупки, чем у людей. Вы же обнимаете своего друга при встрече?

– Иногда, – буркнул я, совершенно опешив от странного вопроса.

– А он ведь человек, – серьёзно произнёс тил, – а значит, и я не сломаюсь. Давайте. Смелее, – он попробовал обхватить меня за плечи и, с трудом дотянувшись до лопаток, похлопал по спине. – Вроде бы так, – заключил юноша, снова вернувшись на своё место. – Я сделал всё, как того требуют обычаи броктаров?

– Вполне, ваше благородство, – всё так же растерянно ответил я.

– Таланар, перестань смущать наших гостей своим нездоровым любопытством к этикету, – прервал чудаковатое приветствие голос Верховного лорда. – Они воины, авантюристы. И наверняка далеки от всех этих твоих светских штучек. Лучше вернись за стол и подсоби мне. Пора приступать к делу. Нутром чую, что в головах наших мужественных друзей сейчас мечется только два вопроса – зачем их позвали и сколько за это платят.

Данкил заливисто хохотнул и принялся освобождать место на широкой столешнице, торопливо переставляя подносы и фужеры куда попало. Затем сделал несколько шагов по гранитным ступеням к трону, выудил из-за него внушительных размеров свиток пожелтевшей бумаги, спустился и, распрямив рулон, прижал его края кувшином вина и тарелкой с яблоками.

– Итак, – громким довольным голосом произнёс Верховный лорд и звучно хлопнул в ладоши.

Данкил склонился над огромной картой, принялся что-то бубнить себе под нос и деловито водить пальцем по очертаниям миниатюрных дорог, гор и лесов. Как вдруг воздух вокруг загустел, повеяло сыростью, а на губах застыл холодок дыхания, превратившегося в струю белого пара. Повинуясь предчувствию, я оглянулся. Двери входа лязгнули и с оглушительным грохотом захлопнулись сами собой. Пространство, отделяющее нас от тронного помоста, потемнело, заплясало полупрозрачным вихрем и, словно впитав в себя каждую блуждающую по залу тень, плюхнулось на пол, раскинувшись уродливой кляксой в разные стороны. Повсюду доносился разноголосый шёпот, тихие стоны и монотонное бормотание. Чернеющая лужа подернулась мелкой рябью, зашевелилась, и над ее поверхностью стал вырисовываться сгорбленный силуэт. С каждым мгновением очертания фантома ширились, росли, изгибались, будто пытаясь нащупать правильную форму. Вот от продолговатого сгустка темноты отделилась пара конечностей, обрисовывая сначала торс, затем широкие плечи и жуткий силуэт стал окончательно различим. Фигура, завернутая в простор чёрных оборванных лохмотьев с глубоким капюшоном, мерно покачиваясь, парила в воздухе. Я ошарашенно уставился на угловатую голову призрака и ахнул. Под капюшоном не было лица. Вместо этого там бурлила и перекатывалась круговерть вязкого мрака.

Существо рывком повернулось к Верховному лорду, истошно взвыло и распалось на пять точно таких же тварей. Тени ринулись в разные стороны. Но прежде, чем чудовища нанесли первый удар, мой взгляд упал на их безобразные руки. Сперва мне показалось, что каждый фантом удерживал в пятерне по странному, словно выструганному из кости, мечу. Однако всё было совсем не так. Пугающе длинные угловатые конечности призраков не имели запястий, а вместо пальцев из-под грязных полусгнивших рукавов мантий виднелись белесые приплюснутые подобия клинков.

Послышался глухой хлопок и сдавленный хрип нарушил всеобщее оцепенение. Это кричал Таланар. Наследник эльфийской короны оказался на пути одной из теней и вместо того, чтобы уйти с линии атаки, принялся испуганно пятиться спиной. Юный тил, похоже, не имел опыта битв, а потому слишком замешкался и существо жёстко откинуло его в сторону.

– В защиту! – завопил Пять Медяков.

Шестеро стражников, неспешно бродивших доселе вдоль стен, уже спешили к месту нападения. Четверо из них ловко и слаженно оттеснили Верховного лорда к гранитным ступеням тронного постамента и выставили вперёд башенные щиты, образовав полукруг непроницаемой стальной баррикады. Глава специальной гвардии воздел обе руки вверх, что-то громко выкрикнул и очертил указательными пальцами высокую арку. В воздухе образовалась полупрозрачная мерцающая преграда.

– В укрытие! – скомандовал он, бросив на нас короткий взгляд, и ринулся к одной из теней.

– Ага. Сейчас, – с лёгкой пренебрежительной ухмылкой пробасил в ответ Тамиор, уже держа наготове копьё и свою старую, но по-прежнему надежную эгиду.

Без лишних слов поняв намерения товарища, я воинственно зарычал и стиснул зубы. Моё тело, поддавшись инстинктам, уже не спрашивало своего хозяина, и готовилось принимать бой. Руки крепко удерживали парные мечи, а мы с белобородым плотно прижимались спиной к спине, бешено вращая глазами и стараясь оценить обстановку. Одна из теней, точно вознамерившись освободить проход для своего близнеца, хлёсткими молниеносными атаками теснила пару стражников, защищающих передовую линию. Третий призрак с воем осыпал ударами Пять Медяков, преграждая ему дорогу к распластавшемуся на полу Таланару. Ещё две твари, шипя и дергаясь из стороны в сторону, надвигались на нас с разных сторон. Нежданная битва стремительно набирала обороты. В попытке предугадать будущий маневр приближающегося с немыслимой прытью врага, я на долю секунды задержал вдох. Время будто замедлилось, и в следующее мгновение тишина лопнула под градом лязгающих о щит Тамиора ударов.

– Атака! Шаг назад! Влево! Вперёд! – выкрикивал белобородый, управляя нашим сплоченным боевым механизмом.

Четко следуя указаниям рыцаря, я вкладывался в каждый замах, попутно парируя яростные поползновения противника и стараясь нащупать хоть какое-то слабое место. Однако призрачные твари умудрялись избегать даже самых хитрых контратак, и были куда проворнее всех, с кем нам приходилось драться прежде.

– Они не падают! Почему не падают? – непонимающе бормотал Тамиор. – Я уже с десяток раз проткнул эту мерзость, а ей все нипочём.

– Сгинь! Сгинь же! Проклятое порождение мрака, – в ужасе и словно моля о помощи, вопил один из гвардейцев. – Мы не можем его убить!

Продолжая изможденно отбиваться, он суетливо завертел головой по сторонам и тут же пропустил удар в горло. Острый костяной клинок с хрустом прошил плоть насквозь, выйдя у основания черепа. Стражник захрипел, захлёбываясь собственной кровью и рухнул на пол, оставляя своего соратника один на один с эфемерным чудовищем.

Тени, что атаковали нас с бородачом, победно взвыли, отпрянули на несколько шагов и одновременно, точно зеркальные отражения друг друга, ринулись в бой с новым напором. Выставив перед собой уродливые кисти, они быстро сокращали дистанцию.

– Пригнись! – скомандовал я.

Тамиор присел, укрываясь щитом, а я с силой крутанулся на месте, раскинув руки в разные стороны, на манер мельницы. Контратака удалась. Один из противников успел отшатнуться, зато другой, получив скользящий удар вдоль брюха, по инерции продолжил заваливаться вперед, обрушиваясь на второй клинок, выставленный в защиту. На секунду я вгляделся в бурлящую тёмную массу под капюшоном противника и замер. Увиденное не вызвало ни страха, ни тревоги. Но от внезапно нахлынувшей безбрежной тоски и манящей дремы мои веки отяжелели и принялись смыкаться вопреки воле.

– Не спи! – заорал Тамиор. – Вниз!

Я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и упал на колено. Белобородый воин яростно заревел и, выбросив копьё, зажатое в правой руке вперёд, чтобы отпугнуть стоящего перед ним неприятеля, в тот же самый момент развернул корпус в противоположную сторону и наотмашь описал горизонтальную дугу щитом над моей головой. Кромка эгиды врезалась в горло твари и та, прерывисто зачавкав, заскользила прочь.

Своды обсерватории наполнились пронизывающим визгом. Мгновенно прекратив сражение, пятеро призраков устремились в центр зала и, встретившись в одной точке, вновь превратились в единый силуэт. Высокую фигуру затрясло. Очертания фантома стали деформироваться, меняться, то распадаясь на обрывки серой призрачной ткани, то сливаясь в большой сгусток ожившего сумрака. А затем грянул хохот. Хриплый и захлёбывающийся, приступами нестерпимой боли он отражался в висках, ударялся эхом о стены и становился всё громче.

– Ложитесь! Все! Скорее! – завопил Пять Медяков и рухнул ничком, закрывая голову руками.

В одночасье распознав надвигающуюся угрозу, Тамиор заученным движением утвердил свой гигантский щит в трещине пола и свернулся за ним в клубок.

– Варанта, прячься! – окликнул он.

Я нырнул к стальной баррикаде и лишь успел вжаться в спину приятеля, как следом прогремел взрыв. Чёрный призрачный сгусток разлетелся мириадами острых осколков во все стороны. Зазвенело о сталь, послышались звуки вспарываемой плоти. Отчаянное эхо коротких болезненных вскриков иссякло, и наступила тишина. Мы с приятелем, знали, на что могут быть способны подобные скверные твари, а потому не спешили высовываться из-за укрытия.

– Всё закончилось? – прозвучал чей-то нерешительный голос. – Их больше нет?

Выжившие медленно зашевелились и стали подниматься на ноги. Нас было уже не так много. Из шестерых защитников, обороняющих Верховного лорда, уцелело всего двое. Остальным повезло куда меньше. Первый лежал на нижней ступени тронного помоста, так и не выпустив из рук щита. Половина его черепа была срезана наискось. Второй с грубо вырванным плечом нашёл смерть там же, защищая своего господина. Тела ещё двоих валялись в стороне, где они смело пытались сдерживать натиск противника, который был им явно не по зубам.

– О боги, нет! Таланар! – тревожно раздалось впереди.

Молодой эльф лежал на лопатах, и казалось, не дышал. Только короткие частые судороги сотрясали худощавое тело. Из его груди торчал толстый кристаллический осколок иссиня-чёрного цвета. Фрагмент призрачного чудища стремительно таял прямо на глазах, расползаясь тягучей паутиной по залитой кровью одежде. Ближе всех к несчастному оказался Пять Медяков. Не мешкая, кинжалом он вспорол дорогое эльфийское платье, чтобы рассмотреть рану и тут же отпрянул в нерешительности. Расталкивая в стороны всё ещё ошеломленных защитников, перепрыгивая набегу через тела мертвых слуг, к Таланару приблизился лорд Данкил и рухнул на колени перед поверженным тилом.

– Светлые, что же это? Почему? – забормотал он, осматривая дорожки вздувшихся чёрных вен вокруг изувеченной плоти. – Как же так, друг? Лекаря… Лекаря сюда! – в бессильной скорбной ярости заревел Верховный.

Только сейчас я заметил глубокие морщины и следы хронической усталости на его лице.

Запечатанные двери обсерватории сотрясались от тяжёлых ударов, а из-за высоких ставен послышались звуки суеты и беспокойный гомон. Придворные слуги и гвардейцы караула, оставшиеся снаружи во время нападения, пытались пробиться на подмогу своему повелителю.

Я огляделся. От обрывков фантома, разбросанных повсюду чернеющими кляксами, исходило сизое марево. Они стремительно таяли, словно куски грязного льда на солнцепеке, не оставляя на поверхности пола ни единого следа. Будто ничего этого и не происходило. Когда последний осколок исчез, створки дверей с лязгом распахнулись, и в зал неуклюже ввалилась целая толпа разгоряченных стражников с оружием наготове. Сквозь их ряды поспешно пробиралась невысокая фигура в балахоне и с целым ворохом поясных сумочек, из которых торчали пучки засушенных трав, флаконы с мерцающими жидкостями внутри и целый ворох разнообразных склянок всех форм и размеров. Сутулая походка, посеревшая кожа и аккуратно подпиленные тонкие ветвистые рога на лбу говорили о преклонном возрасте этого почтенного представителя расы лаканов.

– Ну, ну! Расступитесь, балбесы. Всё уже закончилось, – недовольно ворчал он. – Вон. Видите и без вас дел натворили. А ну! – размахивал старик увесистой резной палкой, служившей ему также опорой. – Не мешайтесь под ногами.

Лекарь склонился над раненым Таланаром, послушал, бьётся ли сердце, выудил из многочисленных кармашков маленькое зеркало, дыхнул на него, затем протёр рукавом хламиды и поднёс ко рту эльфа.

– Дышит, – сухо констатировал он. – Только дело всё одно плохо, – врачеватель перевёл взгляд на пульсирующую черными буграми вен рану. – Такое увечье могла сотворить только очень сильная тварь из Корней Небытия. Это – не просто дыра в груди несчастного, это – жила, по которой жизненные силы будут стремительно утекать в мёртвый мир. Конечно, – задумчиво выговорил лакан, – заручившись поддержкой придворных магов, я постараюсь сохранить жизнь юноше в том виде, в коем она есть сейчас. Но если ничего не предпринять, он умрёт очень быстро, – он глянул на удрученное лицо Данкила и тут же виновато опустил глаза. – Не существует средства, чтобы исцелить такое. Прости, Верховный, но я не знаю, что делать.

– Зато я знаю, – решительно произнёс лорд и, обратившись к лекарю, положил руку на его плечо. – Давлатьяр, старый друг, прошу тебя! Делай, что угодно. Призови всех чародеев и знахарей Далратии. Используй любые средства, но не дай Таланару умереть. Об остальном позабочусь я сам.

Лакан, с готовностью кивнул, сделал знак страже и те стали бережно поднимать обездвиженное тело эльфа, направляясь к выходу.

– Теперь же, господа охотники за удачей, ваша миссия приобретает куда более мрачные краски, чем предполагалось. Прошу вас слушать предельно внимательно, – глядя на нас тяжелым взором, проговорил Данкил. – Если Таланар умрёт, тилы не простят людям столь серьёзной потери. И тогда война между нашими народами станет неминуемой. Однако время пока на нашей стороне и в наших силах попытаться всё исправить, – он скрестил руки за спиной и медленно зашагал из стороны в сторону. – Дело в том, что я с детства питаю слабость к реликвиям и артефактам древности. Именно с целью нахождения одного из таких предметов истории вы и были наняты. Но учитывая сложившуюся ситуацию, я вынужден просить вас о помощи в гораздо более сложном и опасном предприятии.

Лорд замешкался, остановился и принялся задумчиво рассматривать темные потеки эльфийской крови на ладонях.

– У людей и тилов, – собравшись с мыслями, продолжил он, – есть похожие друг на друга сказания. Их общий смысл ясно говорит о том, что изначальный мир был построен Астральными стражами – некими высшими существами в нашем понимании. «Истоки» – так летописцы разных эпох называют этих создателей. Я не ученый и о происхождении или тем паче намерениях древних творцов мне известно не более чем любому иному собирателю преданий. Но легенды гласят, будто закончив труд над своим новым детищем и населив оное богоподобными чадами, Истоки оставили в его недрах след – три частицы сущности, придав им форму трёх маленьких каменных статуэток. Каждый истукан содержал в себе достаточно мощи, чтобы уничтожить или напротив – питать жизненными соками новорожденный мир бесконечно долго. Оградив содеянное от огласки, Старшие отцы спрятали могущественные артефакты от младшего глаза, ибо не желали поблажек для своих отпрысков, но верили, что те продолжат и дальше осваивать отданные им земли, вооружившись лишь собственной мудростью. Я говорю о нашем мире – Тилрадане. И тех богах, что шествовали по его пределам многие тысячи лет задолго до появления семи рас, а теперь пожинают преданность и веру в нашем нижайшем почтении.

– Но, прежде чем разумные народы увидели свет бытия и заняли материки городами, потомство молодых демиургов воплотилось в реликтовых созданиях. Это были первые неблагополучные плоды божественных союзов, коих в наше время осталось не так много, да и те слывут безрассудными животными. Однако ирония заключается в том, что только их ущербные души обладали искрой, способной отыскать идолы трёх Астральных стражей, а также пробудить мощь, заключённую в статуэтках. Полуразумные, не слишком рассудительные, но зато злые и жадные до власти над себе подобными, обнаружили артефакты Истоков и провозгласили себя их единственными полноправными хранителями. Ни праотцы, ни младшие боги не стали вмешиваться в дела смертных. Так началась эпоха Древней крови. Реликвии переходили от одного племени к другому, от культа к культу. Ради них начинались и заканчивались войны, строились и разрушались храмы, уничтожались целые народы. Со временем искра, наполняющая сердца дикарей иссякла. Хаос и жестокость поглотили их несчастные души, а идолы более не давали своим обладателям ни власти, ни успокоения, – Данкил перевел дыхание. – Это окончание обоих легенд. Однако нас интересует та часть истории, где говорится, что два артефакта, собранные единым намерением, способны исцелять любые недуги и развеивать самые страшные проклятья, – Верховный лорд устало опустил взгляд и тут же продолжил с новым жаром в голосе: – Одна из таких статуэток хранится здесь, в Далратии. Она была найдена нашими предками в руинах храма Далры и передаётся от властителя к властителю со времён возведения города. Это идол Астрального стража Ирьи. Где находятся оставшиеся две реликвии – воплощение Хотуры и сущность Тиборы, – он снова понизил тон и отрицательно покачал головой, – каких землях, в какой забытой усыпальнице они захоронены неизвестно. Но на протяжении веков имена статуэток, так или иначе, появляются на страницах хроник каждого из народов. Эльфийские стяжатели истории утверждают, что последним упомянутым артефактом, являлся идол Астрального стража Тиборы. На поиски именно этой реликвии я прошу отважиться вас. Шансы бесконечно малы, но это – единственная надежда на сохранение мира и спасение юного Таланара от неминуемой гибели. Я уверен, мы сможем поддерживать жизнь в наследнике трона Миндонара и создать иллюзию его благополучия по средствам писем и магии достаточно долго. Но времени всё равно мало. Мы просто не можем не отыскать артефакт. И сейчас мне нужен ваш ответ, – Данкил пристально вгляделся в глаза моего друга, затем перевёл строгий вопросительный взгляд на меня и замолчал.

– Мы сделаем то, что сможем, повелитель, – через несколько мгновений тишины приглушенно и твердо проговорил Тамиор.

– Хорошо. Я благодарен вам храбрые воины. Вся Далратия преклоняется перед вашей отвагой и решимостью, – облегчённо выдохнул Верховный лорд. – А теперь ступайте. Глава Указующего перста снабдит вас всем необходимым и направит ваши поиски в начальное русло. Ступайте, прошу вас. Мне нужно побыть одному.

Покои Верховного правителя мы покидали с тяжёлым сердцем и мечущейся в груди тревогой.

Данкил неотрывно следил, как удаляются фигуры троих разумных. Убедившись, что остался наедине лишь с собой, он направился к трону. Неспешно преодолев высокие гранитные лестницы, расположился в кресле, опёр локоть о перила и обессилено опустил голову на руки. Затем вновь выпрямился. Его кожа заметно побледнела, уголки рта поползли вниз, а остекленевшие глаза остановились, глядя перед собой.

– Кворана! – позвал он.

Из-за широкой колонны, тень от которой казалась наиболее густой, к трону бесшумно скользнула девушка. Тонкий силуэт, затянутый с ног до головы в облегающую чёрную материю, занял место по правую руку от трона и замер в ожидании указаний. Невысокого роста, худощавого сложения, не обделенная мускулатурой, но начисто лишённая грации женских форм, она скорее напоминала мальчишку. Но вот лицо… Лицо, обрамлённое чёрными смоляными волнистыми волосами, аккуратно собранными в конский хвост, будто принадлежало не человеку, а прекрасной молодой наяде. Мягкие овальные черты, пухлые чувственные губы, слегка вздёрнутый аккуратный нос, чуть выступающий подбородок и густые тёмные прямые брови, подчёркивающие большие выразительные глаза разного цвета. Первый, словно зелёный омут, манил и не давал отвести взгляд. Левый, подобно голубой выси небосклона, окончательно пленял и опьянял любого, кто осмеливался заглянуть в глубину этих прекрасных озер.

– Да, господин, – мелодично, чуть слышно произнесла девушка.

Данкил смерил её безразличным взглядом.

– Кворана, проследи, – небрежно взмахнул запястьем Верховный лорд, а из его уст раздался какой-то грубый, скрипучий, старческий и уже совсем чужой голос.