Читать книгу Океания - Роман Воронов - Страница 5

Крестишься, значит, соглашаешься с Христом, через омовение же «вытаскиваешь» гвоздь из Его Креста.

Их было четверо. Всех вместе крестили в Иордане, затем выдали оружие, нацепили доспехи, поверх оных накидки с крестами и отправили под стены Иерусалима. Там они снова совершили омовение, на сей раз в крови сарацин, перемешанной с собственной и, полуживые, еле унесли ноги из Святой Земли, прихватив с собой каждый по Гвоздю.

Первый вынул Гвоздь из левого запястья. Он ближе всего к сердцу Христа, а значит наиболее ценный – таковы были его рассуждения. Он упрятал Гвоздь в шкатулку из палисандрового дерева, внутрь уложил подушечку пурпурного атласа, а золотой замок запер на золотой ключ, который Первый всегда носил с собой не шее. Шли годы, каждый вечер шкатулка открывалась, владелец реликвии рассматривал ее, нежно поглаживал и тихо радовался тому, что стоимость артефакта заметно выросла по сравнению с прошедшим годом. Затем крышка захлопывалась, и радость Владения сменялась страхом Потери. Гордый, когда-то, взгляд стал подозрительным, а двери, никогда не закрывавшиеся для друзей, обзавелись запорами, и шею оттянула связка ключей, среди которых золотой ключ совсем затерялся.

Второй взял Гвоздь из правого запястья. Правая рука самая сильная, а Спаситель был плотником, значит и умелая – таковы были его резоны. Сначала Второй попытался сделать из Гвоздя инструмент мастера, но в качестве молота он был не удобен, а как стамеска или долото не годился вовсе. Тем не менее, в нем была Сила, и тогда обладатель этой Силы решил сделать Оружие. Но Гвоздь, омытый Христовой кровью и ставший частью плоти Его, не мог убивать и Второй выбросил его за ненадобностью. Время покрывало песками то место, где лежал в забвении Гвоздь, слой за слоем, а Второй приобретал одиночество, лишаясь ближних своих, одного за одним.

Третий вытянул Гвоздь из ступней Христа. Думал он так: – Сколько дорог помнят стопы Его и все они под властью Его, ибо стали после Него святыми и так называются. Возьму этот Гвоздь, он самый Святой. В своем жилище Третий водрузил Гвоздь на стену и назвал его Богом, дом свой Храмом, а себя Апостолом. И пришли в этот храм поверившие, но Гвоздь сорвался и упал, а упав, развалил храм-жилище, ибо назвавшийся святым им, не являясь всегда падает. Все разошлись, а Третий поднял Гвоздь и ушел в лес, где мог называть святым кого угодно и поклоняться кому угодно.

Четвертый выбрал Гвоздь, украденный цыганом. Этот гвоздь не мучил Христа, он есть Истина и Чистота, он есть Грааль – так уверовал Четвертый и отправился во след за кочевым народом на поиски реликвии. Время мучило его дорогами, но желание ощутить в руке Гвоздь давало силы ногам его, и он шел, шел, шел…

Каждый из четырех проявлялся во мне, слабее или сильнее, в моих земных жизнях. По разу я был целиком Первым, целиком Вторым, Третьим и Четвертым, случались и симбиозы – больше одного, меньше другого, иногда с добавлением третьего, но не было случая, когда проявились бы все четверо вместе.

– Теперь все части себя нужно собрать воедино – так сказал Учитель – в Переход идут целостными, для Распятия требуются все Гвозди.

Я начал, естественно, с Первого. Ключи висели у меня на шее, но все они были одинаково ржавые, ищи, где золотой. Разложив тринадцать ключей, я принялся за дело и о, чудо, ключ, с которого началась чистка, заблестел, но до шкатулки добраться – сорвать двенадцать печатей. Я попробовал и снова чудо, первая дверь открылась именно этим ключом. Следующий очищенный код подошел к своей, следующей, печати и мне пришлось чистить все ключи-коды от ржавчины. И вот, наконец, тринадцатый входит в замок шкатулки, проворачивается и … ломается внутри.

– Иуда – вырвалось у меня. Вся цепочка кодов, казалось, очищена, а Гвоздь остается недоступным.

Первый во мне, поутихнув, пока я занимался с ключами, снова поднял голову и съязвил: – Мое. Ключи стали покрываться рыжими пятнами. Самость, в аспекте Обладания, сумела остаться нетронутой в первопричине.

Пойду за Вторым, а шкатулку возьму с собой – решил я – пусть Гвоздь пока недоступен, но уже при мне.

Искать Второго долго не пришлось. Место обитания одиноких известно каждому, это Печаль в самом себе. Второй вел себя сообразно выбранной стези – он скорбел. В сфере его страданий попадали несостоявшиеся Мастера всевозможных, в том числе и боевых, искусств, а также Гвоздь, как символ Силы, который он поторопился, под влиянием депрессии, выбросить. Лицо скорбящего, впрочем, как и мысли, было печальным, что негативно отражалось на его памяти. Второй совершенно не помнил, где оставил Гвоздь.

Пришлось очищать его память, начав «плясать» от стен Иерусалима, где Второй получил удар по голове боевым топором, слава Богу, был в шлеме, и до той самой минуты, когда обладатель Силы, пытаясь применить ее не по назначению, эту самую Силу выпустил из рук.

Здесь Гвоздь нашелся. Теперь можно было отправляться в леса самости, на встречу с Третьим, непризнанным святым. Я обнаружил его в яме, заваленной валежником высохших мыслей и листьями былого процветания. Зацепившись космами за корни деревьев, Третий не мог выбраться наверх. Надо было состричь лохмы обид и вычистить клопов самобичевания из его одежд, после чего Третий стал похож на человека, а не на йети и первым делом протянул мне из ямы Гвоздь.

Три части, точнее две с половиной, были собраны, оставалось притянуть четвертую, вечно ищущую, постоянно скитающуюся. Четвертый, в своей бесконечной погоне за Граалем, являл собой самую сложную мишень.