Читать книгу Записки археографа - Рудольф Пихоя - Страница 6

Новый важный шаг в разработке церковного права Древней Руси был сделан в работах митрополита – грека Иоанна II.

Иоанн II происходил из кругов византийской интеллигенции; приняв монашество и выдвинувшись в среде духовенства, он был направлен на Русь митрополитом [106].

Иоанн II заслужил на Руси высокую оценку: «бысть же Иоанъ мужь хытръ книгамъ и ученью… рѣчисть же, книгами святыми утѣшая печалныя, и сякого не бысть преже в Руси, ни по немь не будеть сякъ»[107].

Мы рассмотрим два произведения Иоанна II – «Послание папе римскому Клименту III» (далее – Послание)[108] и «Правило церковное Иакову черноризцу» (далее – Канонические ответы)[109], так как епитимийник «Правило церковное Иакову черноризцу» тесно связано с Посланием Иоанна II.

Эти произведения возникли на Руси в условиях полемики между западной и восточной церквами[110], которая усилилась с 1054 г.[111] в результате их разделения, когда церковь боролась с многочисленными пережитками язычества. Эти произведения сообщают об «обычаях земли», которые уничтожались нивелирующим воздействием христианства, в них отразилось международное положение русской церкви и внешняя политика Византии в Древней Руси.

Большинство исследователей датирует Послание и Канонические ответы 1080-1089 годами.

Дата появления Иоанна II на престоле киевского митрополита была уточнена М. Д. Присёлковым. Ссылаясь на свидетельство об участии Иоанна II в поставлении ростовского епископа, М. Д. Присёлков считал, что Иоанн II прибывает на Русь в 1077 г.[112]

Остановимся сначала на Послании, адресованном «По всему священному и святому брату и съслужебнику Клименту, папе ветхаго Рима, Иоанъ худый, милостию божиею митрополит рускыи земле» (Ἰωάννου μητροπολίτου Ρωσίας ᾿επιστολη προς Κλήμεντα πάπαν τη҃ς πρεσβυτέρας Ρώμης).

Это был ответ на послание папы римского Климента III, ставленника германского императора Генриха IV, который вёл борьбу с папой Григорием VII Гильдебрандом.

Виберт, епископ Равеннский, был избран – по желанию Генриха IV – епископами, враждебными Григорию VII, под именем Климента III в 1080 г.

Обстоятельства, связанные с появлением послания русского митрополита папе (а точнее – антипапе) получили в исторической литературе различные объяснения.

В. Г. Васильевский полагал, что ответное послание могло появиться в самом конце пребывания Иоанна II на Руси – в 1089 г. Он считал, что это послание несёт на себе следы «жестоких обличений и нетерпеливых упреков», которые свидетельствовали о стремлении Алексея Комнина сблизиться с папой Урбаном II[113].

Е. Голубинский также считал, что Послание возникает в конце 80-х гг. XI в. По мнению Голубинского, оно явилось следствием посольства, отправленного Климентом III на Русь. Е. Голубинский, высказывает недоумение тем, что Климент III с просьбой об объединении церквей обращался к русскому митрополиту, а не к Византии[114].

М. Д. Присёлков указывал, что императору Генриху IV и его ставленнику папе Клименту III «завести сношения под предлогом обсуждения вопросов о церковном мире было выгодно для целей борьбы с Григорием VII, недостаточно, может быть, ясных для нас», и относил возникновение Послания к первым годам пребывания Климента III на папском престоле[115].

Мнение Е. Голубинского было поддержано Б. Я. Раммом. Считая, что послание папе Клименту III возникло в 1088-1089 гг., он связывает его с поездкой на Русь кардинала Григория, который, по мнению Б. Я. Рамма, возможно, «выполнял двойные дипломатические функции – конфессионального и матримониального характера», ведя переговоры о возможном воссоединении церквей и браке дочери великого князя киевского Всеволода Евпраксии с германским императором Генрихом IV[116].

Необходимо отметить, что Иоанн II, как русский митрополит, проводил политику константинопольской патриархии с учётом внутреннего и внешнеполитического положения Киевской Руси.

Важнейшими условиями для переговоров русского митрополита с римским папой – сторонником Генриха IV – должна была стать, на наш взгляд, поддержка (или, по крайней мере, – лояльное отношение) со стороны великого князя Всеволода Ярославича, а также заинтересованность Византии в улучшении отношений с Генрихом IV.

Периодом относительно спокойных взаимоотношений Руси с соседними католическими странами может быть время между 1077 г. – годом восстановления Изяслава на престоле великого князя – до 1085 г. – года бегства в Польшу сына самого «прозападного» князя в русской истории – Изяслава-Ярополка Изяславича – правнука польского короля Болеслава[117], и арестом Владимиром Мономахом членов его семьи: его матери – «ляхини», и его жены – Ирины, а затем предательским убийством в 1086 г. Ярополка. Семья Изяслава была известна своими контактами с «латинскими» государствами. Будучи изгнан братьями – Всеволодом и Святославом в 1073 г. из Киева, Изяслав обратился за помощью в Польшу, в Германию, к римскому папе Григорию VII, послав туда одного из своих сыновей – Ярополка. Григорий VII, верный своему принципу «давать и отнимать империи, королевства, княжества, герцогства, маркизаты, графства и (другие) владения своих людей», провозгласил Ярополка королем Руси[118].

В свою очередь молодой Ярополк будто бы соглашался на признание папы главой русской церкви. Конечно, это было невыгодно для византийской церкви, поддержавшей противника Григория VII – антипапу Климента III. Как ни мало значили слова о провозглашении Ярополка королём Киевского государства, они, тем не менее, не могли не вызвать неприязнь к Григорию VII у великого князя Всеволода.

В начале 80-х гг. XI в. Византийская империя переживала тяжёлую войну с норманским герцогом Робертом Гвискарским – союзником папы Григория VII[119]. Взаимная заинтересованность византийского императора Алексея Комнина и германского императора Генриха IV в успешном ведении войны против Григория VII и его союзника Роберта Гвискара могла служить причиной попыток улучшения отношений между церквами. Митрополит Иоанн II и ставленник Генриха IV Климент III в этой ситуации оказывались в положении дипломатических агентств, через которых велись переговоры по такому чрезвычайно сложному вопросу, как смягчение полемики.

Решающим моментом для датировки ответного послания Иоанна II является факт признания митрополитом антипапы Климента папой. Содержащееся в документе обращение – «Клименту, папе ветхаго Рима» (προς Κλήμεντα πάπαν τη҃ς πρεσβυτέρας Ρώμης)  – было возможно лишь к папе, действительно занимавшему престол римской церкви.

Климент III был интронизирован в Риме 24 марта 1084 г., после того, как Григорий VII был изгнан из города войсками Генриха IV. Нуждаясь в признании своей власти, Климент обратился на Русь. Послание Иоанна II свидетельствует о признании русской церковью прав Климента на римский престол.

Иоанн в данном случае не мог не отражать византийской политики. Как раз в 1084-1085 гг. Византия находилась в тяжёлом положении из-за борьбы с итальянскими норманнами, союзниками Григория VII. Естественно, что в борьбе двух пап византийской политике было выгодно поддерживать Климента III. После смерти Григория VII и отражения норманской опасности (в 1085 г.) Византия, как известно, не имела особых причин? поддерживать Климента III и признала Урбана II, считавшегося законным преемником Григория VII[120]. Трудно допустить, чтобы после 1085 г. византийская церковь и один из её митрополитов – Иоанн II – поддерживал Климента III.

Особенно улучшились отношения между византийскими патриархом и Урбаном II в 1088-1089 гг. В Константинополе обсуждалось письмо патриарху Николаю, состоялся церковный собор, посвящённый взаимоотношению церквей, на котором присутствовал представитель русской церкви (в сентябре 1089 г.)[121].

В этих условиях послание русского митрополита врагу Урбана II – Клименту III, выдержанное в умеренных тонах и шедшее вразрез с политикой византийского патриарха, было бы схизмой внутри православной церкви. Поэтому наиболее вероятным временем создания Послания, на наш взгляд, могут быть 1084-1085 гг.

Задаче улучшения отношений с Генрихом IV, противником Григория VII, вполне соответствовал тон ответного послания русского митрополита. Подавляющее большинство исследователей отмечали необычайно сдержанные для XI в. интонации полемического послания[122]. Иоанн II вовсе не собирался создать непроходимую грань между церквами в духе решений 1054 г. Он занял позу человека скорее недоумевающего, чем негодующего. «Не вѣмь бо, кый бѣсь лукавъ же и завистливъ, и истиннѣ врагъ и благочестiа супостатъ, иже таковаа прѣмѣни и братскую вашу и нашу любовь прѣмѣнивъ, отврьже всего христьянскаго съвькупления. Не бьхъма бо реку не хрестьяны вы (хрестьяны убо васъ Божiею благодатiю из начала знаемъ), но еже не въ всемъ вѣру держите хрестьанску, но въ мнозе раздѣляетеся»[123].

Иоанн II, говоря о латинских заблуждениях, значительно сокращает их список, по сравнению со списком константинопольского патриарха Михаила Керулария, который служил образцом для ряда авторов антилатинских посланий и поучений, возникших во второй половине XI в. Например, в послании Иоанна II прямо подчёркивается нежелание обострять полемику из-за несущественных вопросов. Он писал: «Хотель есмь и о удавленыхъ и о нечистыихъ животныхъ написати ти, и о мнисехъ, ядущихъ мяса, но си убо последи и подобнаа симъ, яже дажь Богъ последи исправите»[124].

Иоанн II, показывая противоречия между каноническими правилами и обычаями католической церкви, не считает эти противоречия непреодолимыми. Даже по вопросу о соединении церквей его ответ можно считать уклончивым. «И подобаетъ твоему священьству (Клименту III. – Р. П.), – пишет Иоанн II, – къ патрiарху Констѧнтина града, твоему брату по духу, послати и всяко тщанiе показати, да раздрушатся съблазни, и въ едино намъ единенiе быти»[125].

Просьбы, обращённые к папе Клименту III («аще хощеши, напиши къ нашему святому патриарху Коньстянтина града и тамо сущимъ святымъ митрополитомъ»), позволяют связывать тон Послания с внешней политикой Алексея Комнина, заинтересованного в союзе с Генрихом IV в первой половине 80-х гг. XI в.

Основным доказательством, применяемым Иоанном II, была ссылка на решения соборов, которые противоречат обычаям, установленным в современной ему католической церкви. «Въ тѣхже святыхъ съборѣхъ вси папеже, достойни святого Петра сѣдалища, единосмысленѣ въслѣдоваша и съпохвалиша», – пишет Иоанн II, перечисляя далее представителей римской церкви на вселенских соборах. Затем, цитатами из решений этих соборов, признаваемых римской церковью, Иоанн II критикует основные, на его взгляд, заблуждения римской церкви: служение на опресноках, учение о filioque, запрещение браков священнослужителей, несоблюдение поста в первую неделю четыре-десятницы, отличие от православной восточной церкви в процедуре совершения крещения, непризнание миропомазания, совершаемого священниками. Только в одном случае для доказательства своей правоты Иоанн II прибегает к цитированию правила поместного Гангрского собора. Использование решений именно Гангрского поместного собора не случайно. В этом нельзя не видеть резкого осуждения деятельности Григория VII, при котором принимается обязательность целибата, безбрачия белого духовенства. Это правило не соответствовало обычаям греко-православной церкви, и Иоанн II цитирует канон, особенно резко осуждавший попытки запретить служить женатым священникам, грозивший ослушникам проклятием (anathema esto)[126]. Митрополит Иоанн II следует в этом случае за своим предшественником – Георгием, также использовавшим это положением.

Связь между посланием папе Клименту III и Каноническими ответами Иоанна II – «Иоанна митрополита русского, нареченаго пророкомъ Христовымъ, написавшего правила церковная отъ святыхъ книгъ въ кратце Иакову черноризъцю», – яснее всего ощущается в вопросах, обсуждавшихся в греко-латинской полемике.

Иоанн II значительное место уделяет истолкованию спорных вопросов, гораздо большее, чем в епитимийнике митрополита Георгия. Относясь к служению опресноками как к одному из серьезнейших отступлений церкви от православия, «еже отъ многъ ересии начатокъ и корень», Иоанн II занимает сложную позицию, определяя взаимоотношения в быту православных и католиков – «опресночников». С одной стороны, он предупреждает, что с теми, кто «опрѣснокомъ служать и в сырьную неделю мѧса ядѧть в крови и давленину, сообщатисѧ с ними и служити не подобаеть». Но здесь же он начинает противоречить сам себе и допускает возможность общения, – «ясти же с ними, нужею суще, Христовы любве ради, не отинудь възбранно», и подчёркивает опасность крайностей, предупреждая излишних ревнителей чистоты православия, что от излишней ревности «зблазнъ сего, или вражда велика и злопоминанье родиться: подобает болшаго зла изволити меншее», – заключает Иоанн II.