Читать книгу Дом хрустальный на горе… - Рунов Владимир Викторович - Страница 11

История любви

Оглавление

Даже сейчас, через бездну лет, вспоминая мать, Луиза не может сдержать волнения и рассказывает о ней, как о живом человеке. История любви её родителей, Юсуфа Уджуху и Самет Гучетль, заслуживает отдельного рассказа, настолько она необычна, тем более для тех времён, хотя бы потому, что это была любовь учителя и ученицы.

Когда в габукайской средней школе появился молодой педагог, никто и предположить не мог, что пройдёт немного времени, и весь аул станет с тревогой следить за историей, которая разыграется в стенах школы, когда учитель вдруг собрался жениться на четырнадцатилетней школьнице. Понятно, что местные обычаи предполагают подобные варианты – кавказские девочки рано взрослеют. Но одно дело – глухое средневековье, а совсем иное, когда звонкоголосая советская действительность диктует новые правила социалистического бракосочетания. В райкоме партии по этому поводу молодого учителя, что называется, потянули к ответу.

– А я её люблю! – таков был ответ Юсуфа. – И буду любить вечно…

Вообще не влюбиться в Самет было невозможно. Природа наградила её внешностью, словно выписанной кистью Мане. Матовое лицо с классическими линиями лермонтовской Бэлы, огромные глаза, роскошные волосы и стройная фигура многие мужские сердца заставляли биться тревожно.

Когда Самет шла по улице, люди невольно оборачивались ей вслед. А если ещё добавить, что при этом она оставалась удивительно доброжелательным и улыбчивым человеком, одарённым совершенным музыкальным слухом и хорошим голосом, то можно было понять молодого учителя, остановившего свой выбор на ней и преодолевшего, скажем прямо, немалое на пути к своему счастью.

Да вот на этом пути оказалось много сложностей, особенно в стремлении создать полноценную семью. Двое первых детей умерли в раннем возрасте, и только рождение Луизы, ясноглазой и живой, как ртуть, сменило грусть на надежду на то, что всё лучшее только начинается. Так наверняка и было бы, если бы не война…

– Осталась одна – отец на фронте!.. – Луиза говорит об этом спокойно, хотя я вижу, чего ей стоит невозмутимость.

Я знаю, кавказских женщин с детства приучают к сдержанности, все душевные бури им надо таить внутри. Но их глаза часто говорят о скрытой боли красноречивее, чем любой самый горький плач.

«Спрашиваете, почему мама оказалась в Краснодаре? Очень просто, она там училась на бухгалтерских курсах. Другого выхода не было, надо было получать какую-то профессию. Ей помогли поступить на эти курсы, тем более что папа оставил нам свой офицерский аттестат, по которому можно было получать продукты, но только в городе. Каждую неделю она возвращалась в аул, как правило, пешком, чтобы подержать меня на руках, ещё грудную. Моей кормилицей была тогда тётя Цаца, у которой в то время тоже родился ребёнок – мой двоюродный брат Сагид. Но вот однажды мама не пришла, нет её одну неделю, другую… Стала закрадываться тревога – что-то случилось! Никакая сила не могла остановить Самет от встречи со своим дитём! – Луиза надолго замолчала, невидяще глядя в окно… – Словом, поехал в Краснодар её дядя по отцу, он и нашёл следы. Совершенно случайно, в таком же трамвае, услышал рассказ о молодой женщине, поразительной красавице, которую с восхищением рассматривал весь вагон, и надо же, именно она во время налёта погибла.


Исхак Гучетлъ, бабушка Мурата Самет Исмаиловна Уджуху, сосед Хусейн (слева направо)


Всё, что осталось от бедной Самет, нашли в городском морге, привезли в аул и под общие рыдания похоронили. Впрочем, тогда плакала вся страна, немец день и ночь бомбил город и всё, что вокруг. Ну а дальше уже началась жизнь без мамы… – Луиза прикрыла в задумчивости глаза. – Я её часто вспоминаю. Рисую себе образ, поскольку ничего из той жизни практически не помню. Всё только по рассказам близких… Но мне кажется, что более всех от неё унаследовал Муратик. Такой же белозубый, такой же улыбчивый, так же вечно с гитарой в руках, всегда светящийся доброжелательностью. В детстве был ну прямо солнечным мальчиком, как и его бабушка! – Луиза помолчала, а потом, глядя в пространство, добавила: – И с такой же горькой судьбой…»


Так уж устроена человеческая память, что к старости она более высвечивает те периоды, когда жить было совсем непросто. Но молодость, как известно, многое компенсирует, сглаживает надеждой, уверенностью, что дальше будет лучше. Так, в общем-то, в конце концов, и стало.

Луиза с теплотой вспоминает шестидесятые годы, начало работы, формирование молодой семьи, домашнего быта. Всё благополучие добывалось собственными руками. Им тогда приходилось чаще работать в поле. Зарплата была небольшой, а потребности росли, поэтому ни один сельский педагог не чурался огорода, благо колхоз всячески помогал, особенно молодым учителям. В ту пору всероссийскую славу приобрели адыгейские овощи, особенно помидоры. Приходилось Луизе осваивать и это дело, благо муж, потомственный землепашец, усталости не ведал. Рано утром скот выгонит в стадо, потом бежит на уроки, а остаток дня, особенно в страдную пору, – огородные дела. Дети тоже, можно сказать, росли в борозде, с раннего возраста хорошо ведая, что такое лопата, тяпка, рассада, поливальный шланг. Излишек урожая везли на рынок, где овощи из Адыгеи разметали вмиг. Появились признаки первого благополучия, когда можно было уже купить хорошую одежду, прежде всего – детям. Им же – главную отраду тех лет – велосипед, на котором сияющий от счастья Мурат летал по аулу и окрестностям, мебель в дом, такой желанный в ту пору телевизор.

Дом хрустальный на горе…

Подняться наверх