Читать книгу От имени Черепахи, или Девять сущностей миропонимания - С. А. Тюрин - Страница 7

С детства меня интересовала человеческая природа и ее место в мире. Тогда я еще не знал, почему это так и что должен сделать ради этого своего интереса. Как всякий увлеченный ребенок, я хотел знать все известное по предмету моего интереса другим. Кроме того, меня, как вы можете догадаться, интересовало, как называется этот предмет. Его имя.

Сначала я понял, что это не психология – она обсуждала слишком скучные и низменные вещи. Затем – что это и не религия – в том виде, в каком она понимается верующими. Скорей всего, это была философия, а также – научная фантастика.

Фантастика давала крылья и расширяла возможность мечтать. Чем дальше я погружался в нее, тем ближе она оказывалась ко мне. Казалось, она была большей реальностью, чем повседневная жизненная реальность.

Философия тоже возбуждала интерес. Но чем ближе я пытался подступиться к ней, тем дальше она уходила от меня. В философской реальности явно чего-то недоставало: мне нужен был камень, но вместо «гранита науки» лишь скрипел на зубах – помельче, покрупнее – песок.

Надвигались мятежные 90-е – а вместе с ними в нашу жизнь вошел компьютер. Окунувшись в его виртуальное чрево, я как-то позабыл о прежних интересах, увлекшись, как и многие люди, новыми – информационными. Компьютер пришлось изучить, жалеть об этом – не пришлось. Взяв почитать настойчиво предложенную мне книгу, удивился: все, что прежде знал из разных источников о мире, свелось воедино, сомкнулось в одно системное целое. Это чтиво объясняло все, было самодостаточным, убедительным, непротиворечивым. Гениальным.

Но – да простит меня автор, которого я полагаю своим учителем, – оно было нудным. Оно не было ни строгой философией, ни вдохновенной фантастикой – оно было рекомендацией врача безнадежно, смертельно больным. Оно могло привлечь лишь тех, кому было уже все равно.

Догадываетесь вы или нет, о каком авторе и о какой его книге речь, не столь важно – они включены в библиографию к этой книге [2]. Важно другое: мне страстно захотелось объяснить другим то, что уразумел с его помощью сам. Объяснить так, чтобы никто после этих объяснений не стал дожидаться своего последнего часа, месяца, дня. Объяснить весьма живым, а не вполне полумертвым, смысл этой самой жизни и вручить противоядие против этой самой… против той, которую почему-то принято впускать, а после, придя в ужас, пытаться выставить за дверь.

И тут я случайно взглянул на компьютер, и меня осенило. Сказать, что он оказался кстати – почти ничего не сказать.