Читать книгу Небо после бури - Саба Тахир - Страница 4

Запах и вкус тушеного мяса навевают воспоминания. И мне это не нравится.

Куски моркови и картофеля размягчились, мясо куропатки легко отделяется от костей. Но когда я засовываю ложку в рот, мне немедленно хочется выплюнуть еду. В хижине холодно. Над миской поднимается пар, в котором мне чудятся лица. Женщина-солдат со светлой косой, уложенной короной вокруг головы, стоит рядом со мной среди леса, спрашивая, все ли со мной в порядке. Другая женщина – невысокая, с татуировкой на шее, сжимает в руке плеть, с которой капает кровь, и сверлит меня безжалостным взглядом.

Девушка с золотыми глазами касается кончиками пальцев моего лица, умоляя ей не лгать.

Я крепко зажмуриваюсь, и миска, пролетая через всю комнату, разбивается вдребезги о каменную полку над очагом. Над искусно выкованными мечами, которые я повесил там несколько месяцев назад, поднимается облачко пыли.

Лиц больше нет. Я стою посреди комнаты, а на ладонях под кожей несколько заноз с грубой столешницы.

Я не помню, как вскочил со стула, как швырнул миску в стену. Не помню, как вцепился в стол с такой силой, что руки теперь кровоточат.

Эти люди – кто они? Они в аромате зимних плодов и в прикосновении мягкого одеяла к моей коже. В тяжести оружия и в посвисте колючего северного ветра.

Они появляются по ночам в моих видениях войны и смерти. Сны всегда начинаются одинаково: многотысячная армия устремляется в атаку на стену огня. От оглушительного рева дрожит земля, потом появляется гигантский смерч, голодный и обладающий разумом, он пожирает все на своем пути. Светловолосую воительницу, невысокую женщину с холодным лицом и златоглазую девушку. И вдалеке я вижу рощу цветущих фруктовых деревьев – на землю, кружась, опускаются нежные розовые лепестки.

Сны вызывают у меня беспокойство. Не за себя, но за жизни этих незнакомых людей.

«Их жизни не имеют никакого значения, Бану аль-Маут». В моей голове низко гудит древний голос. Это говорит Маут, магия, благодаря которой и существуют Земли Ожидания. Сила Маута оберегает меня от внешних угроз и позволяет заглядывать в души живых и мертвых, прочитывать их эмоции. Эта магия дает мне способность продлить жизнь или оборвать. Мой долг – защищать Земли Ожидания, даруя утешение призракам, задержавшимся в этом месте.

Многое из прошлого скрылось в тумане, но Маут оставил мне обрывки воспоминаний. Например, о том, что произошло, когда я стал Ловцом Душ. Тогда эмоции помешали мне впитать магию Маута. Я не смог достаточно быстро проводить призраки через Земли Ожидания. Они набрались сил и бежали. Очутившись в мире живых, они убили тысячи людей.

Чувства – это враги, напоминаю я себе. Любовь, ненависть, радость, страх. Отныне все это под запретом.

«В чем ты поклялся мне?» – спрашивает Маут.

– Помогать призракам переходить на другую сторону, – отвечаю я. – Освещать путь слабым, павшим, забытым во тьме, которая следует за смертью.

«Да. Потому что ты мой Ловец Душ. Бану аль-Маут. Избранник Смерти».

Но раньше я был кем-то другим. Кем? Как мне хотелось бы это узнать. Как мне хотелось бы…

За стенами хижины стонет ветер. А может, это голоса призраков. Когда Маут заговаривает со мной снова, слова его сопровождает «волна» магии, которая притупляет мое любопытство.

«Желания лишь причиняют боль, Ловец Душ. Твоя земная жизнь осталась в прошлом. Сосредоточься на новой. Нарушители у границ».

Убирая разлитое по полу варево, я дышу через рот, чтобы не чувствовать запаха. Потом надеваю плащ, размышляя о том, стоит ли оставлять огонь в очаге. Прошлой весной ифриты сожгли хижину, которая стояла на этом самом месте. Хижина принадлежала Шэве, женщине-джинну, служившей Ловцом Душ до меня. До того дня, когда Князь Тьмы убил ее.

Постройка этого жилища заняла несколько месяцев. Пол из светлых досок, моя кровать, полки для посуды и продуктов – все совершенно новое, пахнет смолой. Дом и поляна, на которой он стоит, защищают меня от призраков и духов, точно так же, как когда-то и Шэву.

Это место – моя крепость, мое убежище. Я не хочу, чтобы оно снова сгорело дотла.

Но снаружи лютый мороз, и к моему возвращению дом совсем остынет. Я оставляю тлеющие уголья, сгребая на них золу. Потом натягиваю сапоги и беру резной деревянный браслет, который все еще доделываю – хотя и не помню, откуда он взялся. Остановившись у порога, я бросаю последний взгляд на свои клинки. Мне было очень трудно с ними расстаться. Это чей-то дар. Дар человека, который когда-то был мне небезразличен.

Именно поэтому ты не должен больше думать об этих мечах. Я отворачиваюсь и выхожу навстречу снежной буре. Я надеюсь лишь на то, что необходимость охранять целое царство и заботиться о призраках отвлекут меня, и лица, преследующие меня во сне и наяву, рано или поздно сотрутся у меня из памяти.

* * *

Нарушители находятся так далеко на юге, что, когда я переношусь туда по ветру, от бурана остается лишь воспоминание. Ветер с Сумеречного моря несет соленые брызги, которые покрывают мою кожу липким налетом, и из-за шума прибоя я едва различаю голоса чужаков. Двое мужчин и женщина, которая держит на руках маленького ребенка, насквозь мокрые, появляются среди блестящих черных скал, направляясь к Землям Ожидания.

У всех четверых золотисто-смуглая кожа и курчавые волосы – наверное, родственники. Обломки затонувшего корабля качаются на волнах, и целая стая морских ифритов забавляется, швыряясь камнями в жалких смертных.

Несмотря на то что я не показываюсь из своего укрытия, ифриты чувствуют мое присутствие, смотрят в сторону деревьев и что-то недовольно бурчат на своем языке. Затем отступают в воду, а люди продолжают идти к Лесу.

Шэва ломала людям кости, превращала тела в кровавую кашу и оставляла их у границ Леса в качестве предупреждения другим. Я не смог заставить себя вести себя так, как она – и вот чем это закончилось. Для людей Земли Ожидания – это всего лишь Сумеречный Лес. Они успели забыть, что́ здесь обитает.

Призраки, которых я еще не успел перевести на ту сторону, собираются у меня за спиной и рыдают – вид живых причиняет им боль. Мужчины переглядываются. Но женщина, несущая ребенка, сжимает зубы и упорно продолжает идти к деревьям.

Когда она оказывается под сводами Леса, призраки окружают ее. Она их не видит, но слышит их горестные стоны, и лицо ее становится белым, как мел. Ребенок беспокойно шевелится у нее на руках.

– Вам нельзя здесь находиться, путники. – Я выхожу из-за деревьев, и мужчины застывают на месте.

– Мне нужно ее покормить. – В голосе женщины я слышу отчаяние и вызов. – Мне нужно развести огонь, чтобы ее согреть.

Призраки издают угрожающее шипение, листья деревьев зловеще шелестят. Деревья выражают настроение Маута, а он любит чужаков не больше, чем мои подопечные – души умерших.

С последнего раза, когда я отнял жизнь при помощи магии Маута, прошло несколько месяцев. Не раздумывая, я тогда прикончил кучку карконских вождей. И сейчас я пользуюсь этой силой снова – нахожу нить жизни женщины и тяну за нее. Сначала она только крепче прижимает к себе ребенка, но потом издает сдавленный хрип и хватается за горло.

– Фозия! – вскрикивает один из мужчин. – Вернись…

– Ни за что! – упрямо выдавливает из себя Фозия, хотя ей уже нечем дышать. – Я не поддамся главарю душегубов. Сколько человек он убил, шныряя здесь, как паук? Сколько…

Слова Фозии застревают у меня в мозгу. «Сколько человек он убил…»

«Сколько…»

Меня оглушают пронзительные вопли: это крики тысяч мужчин, женщин и детей, которые погибли по моей вине прошлым летом – после того, как рухнули стены Земель Ожидания. Тех, кого я убил, будучи солдатом, друзей, павших от моей руки, – все они проходят сейчас передо мной, и я ощущаю осуждающий взгляд их мертвых глаз. Это уже слишком. Я не вынесу этого…

Страшная картина исчезает так же внезапно, как и появилась. Магия проникает в мое сознание: Маут успокаивает мой растревоженный разум, исцеляя покоем. Все в прошлом.

Фозия и ее родственники должны уйти. Я снова принимаюсь «высасывать» жизненную энергию женщины. Руки ее дрожат, она из последних сил прижимает к себе ребенка. Я иду навстречу ей, она пятится прочь и, наконец, очутившись за границей Леса, без сил падает на каменистый пляж.

– Хорошо, мы уйдем, – сипло выговаривает она. – Я сожалею…

Я отпускаю ее, и она бежит на север, а ее спутники следуют за ней. Они двигаются вдоль берега и, пока не скрываются из виду, время от времени бросают на деревья опасливые взгляды.

– Привет тебе, Ловец Душ. – Запах соленой воды усиливается, волны обрушиваются к моим ногам и отступают, оставляя островки пены, из которых поднимается полупрозрачная фигура, отдаленно напоминающая человеческую. – Твое могущество возросло.

– Зачем ты выбрался на сушу, ифрит? – обращаюсь я к существу. – Неужели причинять страдания людям настолько приятно?

– Князь Тьмы потребовал разрушения и смертей, – отвечает ифрит. – Мы… с радостью выполняем его приказы. Мы готовы на все, лишь бы он остался доволен.

– Ты хочешь сказать: вы боитесь, как бы он не остался недоволен.

– Он убил сотни таких, как мы, – объясняет ифрит. – Я не хочу больше видеть страдания моего народа.

– Оставь их в покое, – я киваю в ту сторону, куда убежали люди. – Они покинули вашу территорию и ничего плохого тебе не сделали.

– Почему тебя так заботит то, что станется с ними? Ты больше не один из них.

– Чем меньше призраков убитых на моем попечении, – говорю я, – тем лучше.

С новой волной существо обвивается вокруг моих ног, стараясь утащить меня под воду. Но могущество Маута всегда на страже. Когда ифрит оставляет свои попытки, я точно уверен, будто он испытывал меня.

– Придет день, – шипит ифрит, – и ты пожалеешь о том, что произнес эти слова. Когда магия Маута больше не сможет справляться с криками в твоей голове – в тот день найди Силада, повелителя морских ифритов.

– Это ты?

Существо не отвечает, пеной оседая на песке, оставляя меня с промокшими до колен ногами.

Вернувшись в Лес, я перевожу на другую сторону дюжину призраков. Для этого я должен понять, разгадать причину их боли и гнева – только справившись с этими эмоциями, они могут уйти из нашего мира. Магия Маута снова наполняет меня, помогая быстро проникнуть в сознание страдающих.

Обычно с этой работой я справляюсь быстро. После чего я опять проверяю надежность границы Земель Ожидания, невидимой человеческому глазу. Деревья расступаются передо мной, под ногами у меня возникает тропа, такая же ровная, как имперская дорога.

С того момента, как я отдал себя во власть Маута, все происходит именно так. Когда я строил себе новый дом, рядом исправно появлялся строительный материал: аккуратно распиленные и отшлифованные доски, словно вышедшие из-под рубанка столяра. Меня не кусают ни насекомые, ни змеи, я не болею, каждый день без труда нахожу дичь для обеда. Этот Лес – физическое воплощение Маута. Для постороннего в нем ничего необычного нет, но, когда мне что-то нужно, Лес подстраивается под меня.

Лишь до тех пор, пока ты полезен ему.

И снова крики умирающих начинают звучать в моей голове, и снова мой взор заслоняют их лица, только на сей раз они не уходят.

Я шагаю по ветру, направляясь в сердце Земель Ожидания, – к роще джиннов, точнее, к тому, что от нее осталось.

Пока я не стал слугой Маута, я даже не приближался к этой роще – старательно обходил ее стороной. Но сейчас все изменилось – только здесь я могу забыть свои тревоги. Эта широкая выжженная равнина заканчивается крутым обрывом, у подножия которого лежит Город Джиннов. За темным зловещим городом-призраком, как змея, извивается мерцающая серебристая лента Сумеречной реки.

Я оглядываю обугленные стволы редких уцелевших деревьев – как одинокие часовые они застыли под проливным дождем. Прошло пять месяцев с того дня, как Князь Тьмы освободил джиннов, и с тех пор я не видел ни одного из этих существ. Даже здесь, в этом месте, некогда служившем им тюрьмой.

«… Ты… провожаешь до тюрьмы Кауф… помогаешь вызволить оттуда брата».

Эти слова вызывают у меня в памяти образ девушки с золотыми глазами. Сжав зубы, я направляюсь к самому мощному дереву – мертвому тису с черными ветвями. Ствол его сильно поврежден. У подножия дерева лежит железная цепь толщиной с мою ладонь – я украл ее из деревни Меченосцев.

Я поднимаю цепь, замахиваюсь и изо всех сил бью по стволу, сначала с одной стороны, потом с другой, и отметины становятся глубже. Всего через несколько минут у меня начинают болеть руки.

«Если мысли не подчиняются тебе, тренируй тело. Постепенно тревоги уйдут». Лишь небесам известно, кто сказал мне эти слова, но я цепляюсь за них последние несколько месяцев, снова и снова возвращаясь в выжженную рощу джиннов, когда мысли заводят меня не туда.

Через полчаса я уже взмок от пота. Я сбрасываю рубашку, все тело болит, но это только начало. Потому что когда я выворачиваю из земли камни, бью цепью дерево и бегу по крутому откосу, который ведет вниз, к городу джиннов, лица и звуки, преследующие меня, постепенно отступают.

Тело – это единственное, что осталось во мне человеческого. Оно материально и страдает от голода и усталости. Наказывая его, я должен дышать определенным образом, двигаться определенным образом. Это заставляет меня сосредоточиться, помогает отогнать демонов, терзающих меня.

Исчерпав все возможности для самоистязания в роще джиннов, я тащусь к ее восточной границе, по склону туда, где протекает Сумеречная река, стремительная и особо коварная во время штормов. Я прыгаю в ледяную воду, и от нестерпимого холода у меня перехватывает дыхание, но я упрямо плыву к противоположному берегу, до которого четверть мили[1]. Голова моя пуста – я сражаюсь со стылой водой и течением.

Я возвращаюсь на свой берег совершенно без сил, зато в голове у меня проясняется. Я готов встретиться с призраками, ожидающими меня среди деревьев. Больше того, находясь в воде, я почувствовал, что далеко на севере свирепствует смерть. Сегодня ночью у меня будет много работы.

Приближаясь к старому тису, чтобы забрать одежду, я вижу под деревом какую-то фигуру.

Маут вложил в мой мозг знания о Землях Ожидания – нечто вроде карты. Я сосредотачиваюсь и ищу пульсирующую светлую точку, указывающую на присутствие смертного.

Но там ничего нет.

Прищурившись, я пытаюсь разглядеть неизвестного сквозь завесу дождя – может быть, джинн? Но нет – даже духи оставляют следы, их магия тянется за ними, подобно хвосту кометы.

– Ты вошел на Земли Ожидания, – говорю я. – Живущим запрещено пересекать границу этой страны.

В ответ я слышу только шелест дождя и завывания ветра. Фигура остается совершенно неподвижной, но я чувствую некое потрескивание в воздухе. Магия.

Передо мной встает лицо юной девушки. Черные волосы. Золотые глаза. Она умела пользоваться магией. Но как ее звали? Кто она такая?

– Я не причиню тебе зла, – говорю я осторожно, даже ласково, как будто обращаюсь к призраку.

– Правда, Элиас Витуриус? – отвечает неизвестный. – Даже сейчас? После всего, что произошло?

Элиас Витуриус. Это имя вызывает у меня в памяти множество картин. Военная школа, суровое, грозное здание из серого камня, бой барабанов. Хрупкая женщина в черной форме, с глазами, похожими на две льдинки. Какой-то голос кричит во мне: «Да. Элиас Витуриус! Вот кто ты такой!»

– Это не мое имя, – возражаю я.

– Напротив, оно принадлежит тебе, и ты не должен его забывать. – Пришелец говорит так тихо, что я не могу разобрать, кто передо мной. Мужчина или женщина. Взрослый или ребенок.

Это она! От волнения сердце колотится часто-часто. Запретные мысли переполняют голову. Назовет ли она мне свое имя? Простит ли она мне то, что я его забыл?

Из складок одежды появляются две иссохшие руки и откидывают капюшон. Кожа старика бледная, как отбеленное полотно, глаза налиты кровью. Несмотря на то, что я многое забыл о том, кем я был, это лицо навсегда отпечаталось у меня в памяти.

– Ты, – шепчу я.

– Да, Элиас Витуриус, – отвечает Пророк по имени Каин. – Я пришел, чтобы причинить тебе боль – в последний раз.