Читать книгу Записки прошлой осени - Сафронова Анна - Страница 6

«В небе прячется прялка кисеи этой жалкой, и там гром гремит, как в руке пацана пробежавшего палка по чугунным цветам». По утрам холод царапает голые пятки. Я скрываюсь с горячей кружкой в импровизированном вигваме из одеяла и читаю Бродского вслух.

В воскресенье езжу на барахолку, разыскиваю старые фотографии для своей коллекции. Я не знаю людей, изображенных на них, не имею и малейшего представления об их судьбах, но понимаю, что за любым человеком – своя история. Назначив себя их хранителем, аккуратно вклеиваю каждую карточку в альбом и скрупулезно заношу информацию, которую удалось получить от продавцов или найти в интернете по обрывкам слов на обратной стороне. Смешно, но мне кажется, что пока я их помню, пока всматриваюсь в серьезные, грустные или улыбающиеся лица, они остаются живыми.

Мой сегодняшний улов: три сестры-пионерки в идеально накрахмаленных фартучках, мужчина в военной форме времен второй мировой и грустная девушка в белом платье и с длинной косой. «Маруся» написано на обороте. Кем ты была, Маруся, и почему такая бездонная печаль таится в твоих глазах? Хотела бы я знать ответы на эти вопросы. Возможно, однажды я получу их, но лишь там, за чертой.

Минуты стремительно вальсируют, день вальяжно перекатывается через середину. Пытаюсь позаниматься йогой, но не могу расслабиться даже в шавасане. Неужели я нечаянно запустила в свой дом фантом, или же интуиция о чем-то предупреждает?

Решаю воспользоваться проверенным средством, успокаивающим не хуже ромашки с мятой – включаю «Вам и не снилось» и занимаю уютное место перед экраном. Катя и Рома, дети, совсем еще дети. Растерянные, дерзкие, неумело и наивно пытающиеся защитить свои чувства вопреки всему. «Как хорошо, что ты маленькая, как жаль, что ты маленькая…».

В этот момент за стеной начинает играть музыка. Громкий рэп вмиг разрушает всю атмосферу моего вечера. Бросаю взгляд на будильник – 20:30. Еще полтора часа у меня нет никаких прав вести себя, как склочная соседка, требующая тишины. Надеваю наушники, увеличиваю звук. Стараюсь сосредоточиться на фильме, но в мозг упорно вползает назойливый речитатив. К финалу картины мы подбираемся втроем: я, воздушная «Последняя поэма» и какая-то бодро-унылая песенка с обилием мата, посвященная нерушимой дружбе настоящих «бро» и коварным женщинам. Я не склонна к преждевременным суждениям, но даже гипотетические симпатии к моему соседу улетучиваются на глазах. То ли еще будет.