Читать книгу Распродажа - Санан Исмаилов - Страница 3

– Отец, а что это за очередь? – спросил сын у своего отца.

– Путникам, таким как мы с тобой, раздают еду, – ответил отец и тут же добавил, – мы тоже присоединимся к ним и возьмем порцию еды.

Отец, Билен, со своим сыном, Калачаком, держали путь из Тузенлика в Юхарак. Передвигались они на очень крупной лошади по кличке Икиат. Сойдя с лошади, они подошли к очереди.

– Независимо от числа членов семьи, на каждую кастрюлю положено только три половника каши. Повторяю, только три, – через каждые несколько минут повторял крупный мужчина, раздающий пищу.

Калачак первый раз в жизни выезжал за пределы своего Юхарака. Сейчас, возвращаясь обратно, он старался узнать как можно больше нового, внимательно разглядывал все вокруг, чтобы по прибытии поделиться увиденным со своими друзьями.

– Почему здесь раздают пищу всем путникам? – спросил он отца.

Отец всегда терпеливо слушал вопросы своего сына. Но почему-то последние несколько дней Билен стал еще более чутким к нему, и даже первый раз взял с собой сына в поездку за пределы Юхарака. Калачаку это понравилось, но он никак не мог понять причины столь повышенного внимания к нему со стороны отца. Помимо всего прочего, отец казался очень грустным.

По его словам, лет тридцать—сорок тому назад в этих краях бушевал голод. В домах людей нечего было есть, а старшим членам семьи, считавшимся добытчиками пищи, было стыдно перед голодающими родственниками. В надежде найти хоть что-то съедобное и на время избавить себя от укоряющих взглядов близких, они пускались в путь. Некоторые из них просто падали и умирали в пути. Государство, не имея больших средств для разрешения данной проблемы, издало указ, согласно которому стали выдаваться небольшие пайки тем людям, которые выходили из дому от безысходности. Такое решение, конечно же, не могло решить проблему голода, но оно, помимо обеспечения скудной порцией пищи, создало возможность взрослым людям хоть как-то оправдать свой статус кормильца в семье.

Со временем люди стали жить лучше, и массовое голодание населения осталось в прошлом. Но указ государства оставался в силе, и потому путникам продолжали выдавать пайки. Более того, указ подразумевал также, что в случае улучшения благосостояния государства пайки, выдаваемые путникам, в будущем будут увеличены. Государство действительно крепло, благосостояние его улучшилось, и, соответственно, количество порций на одну кастрюлю увеличилось в течение двух десятков лет с одной ложки до трех половников, независимо от количества членов семьи путника.

– Мне половину половины, – попросил отец, когда подошел его черед брать кашу. Люди, услышав Билена, повернулись в его сторону. «Провидец!» – пронеслось по толпе людей его прозвище. Было слышно, как один из них сказал, то ли с иронией, то ли с уважением: «Он провидец. Знает, сколько надо попросить каши, которую дают даром».

Отец и сын отошли в сторону и стали есть кашу с одной кастрюли. Калачак спросил своего отца, почему тот не взял три половника каши, как остальные, а взял только половину половины.

– Видишь груду кастрюль с остатками каши? А на земле остатки каши, затоптанные людьми. Люди, даже с достатком, привыкли получать бесплатную кашу. Некоторые даже проделывают большой путь, чтобы получить здесь кашу, хотя еды в их домах в избытке. Почему они берут три половника, тогда как одного половника более чем достаточно? Потому что никто не хочет уступить другому. Один, видя, что кто-то другой берет большую порцию еды, просит столько же, хотя, быть может, он и не съест ее и скорее всего выбросит, – ответил отец.

Сын, не перебивая, выслушал отца. После того как трапеза закончилась, отец и сын уселись на Икиата, и лошадь тихим ходом направилась в сторону Юхарака. Сын некоторое время не задавал никаких вопросов. Он думал об истории местности и поведении населения, которое десятки лет назад умирало с голоду, и которому до сих пор предоставляется бесплатная каша.

– Когда ты понял, что можешь предвидеть события? – спросил сын.

– Я простой человек и не могу предвидеть большинство событий, которые происходят вокруг меня. Поэтому не хотел бы, чтобы меня называли провидцем, как это делали путники, получавшие бесплатную еду. Хотя иногда действительно у меня возникают какие-то предчувствия. Однако это происходит помимо моей воли, и я был бы рад, если такие чувства не возникали бы у меня вообще. Я ничего не могу поделать с этим, это происходит со мной с самого детства, – ответил отец.

Сын, выслушав отца, долго молчал. Молчание прервал отец:

– Слушай, Калачак, по дороге с Юхарака в Тузенлик ты всю дорогу спал. Я и хотел, чтоб ты спал. Мы будем возвращаться по той же дороге. Если ты не уснешь и оглядишься вокруг, увидишь очень страшную картину. Выбор за тобой.

– А как ты хочешь, чтобы я сделал? Закрыл глаза и не смотрел вокруг, или же глядел по сторонам? – спросил Калачак.

– Я не знаю, – ответил Билен.

– Ты же мог сделать так, чтобы я опять проспал всю дорогу. Разве нет? Сейчас же ты дал мне выбор. Значит, есть на то причина. Может даже ты и хочешь, чтобы я увидел те ужасные картины, как ты их называешь, – продолжил сын.

Отец повторился:

– Я не знаю.

Икиат с двумя седоками начал идти по проходу между большими скалами. Иногда конь вздрагивал от неприятных криков птиц, взлетавших со скал. На скалах были видны черные, дырявые и даже разорванные мешки, из которых выступали части человеческих тел. Мешки были покрыты пятнами, но не красного, а какого-то бледно-голубого цвета. Это не был цвет человеческой крови. Иногда казалось, что страшные птицы отлетают от скал не потому, что хотят полакомиться вырванным куском человеческой плоти вдали от себя подобных, а потому, что тела, находившиеся в мешках, издавали тихий стон и шевелились, пугая тем самым хищников. Почему-то из всех разорванных мешков выступали обклеванные птицами головы. Казалось, хищные птицы, пугающиеся даже слабых стонов, которые издавали ими же изуродованные тела, с легкостью определяли именно те, от которых и шли стоны. Хищникам нужны были совершенно бесчувственные плоти.

Калачаку стало плохо. Он вспомнил, как дети говорили о каком-то месте, куда вывозили людей, зараженных какой-то неизлечимой болезнью. Дети боялись за себя и за родных. В то же время их успокаивало то, что, по слухам, болезнь поражала очень старых людей. Однако детвора иногда вспоминала имена и довольно молодых людей, которых, опять же по слухам, поразила ужасная болезнь. Поговаривали также, что отец Калачака, Билен, предвидел эту болезнь, как и некоторые другие события.

И вправду, несколько недель назад в одно осеннее утро, проснувшись весь в поту, Билен начал лихорадочно вспоминать свой сон. В ту ночь ему приснилось, что надвигается страшная эпидемия, которая погубит некоторую часть населения Юхарака, в основном пожилых людей. Другая же часть населения, которую также накроет волна эпидемии, сможет излечиться от болезни дорогими препаратами, которые можно будет достать лишь в далеких краях.

В течение следующих нескольких недель сны были также страшными. Билену снились не только люди, которые избавятся от болезни при помощи приема каких-то препаратов. Ему также снились и те, которые, не смотря на прием лекарств, должны были уметь от той же болезни.

Он решил поделиться своими видениями со старейшинами Юхарака. Все в Юхараке знали, что Билен обладает способностью предвидения. Однако то, что он сейчас предсказывал, привело старейшин в полное замешательство, и в отличие от прежних времен, им не хотелось верить в его видения.

Чтобы избежать паники среди людей, было решено, что население не будет извещено о возможных событиях, и что надо дождаться, когда горькая участь постигнет некоторых людей, которые, по утверждению Билена, должны были первыми столкнуться со страшной эпидемией. Не прошло и двух дней после совещания у старейшин, как скончались двое пожилых людей, а еще несколько достаточно молодых жителей захворали от непонятной болезни.

Убедившись в правоте утверждений Билена, старейшины созвали собрание, где принимало участие все взрослое мужское население Юхарака. Люди уважали Билена и верили ему. Предложение старейшин относиться к видениям провидца с полной серьезностью было встречено населением спокойно. Людям придется смириться с потерей родных, в то же время их несколько успокаивало то, что смерть от страшной болезни коснется в основном пожилых людей. В свою очередь Билен, которому будут еще сниться люди, подлежащие исцелению, озвучит имена этих людей. И им придется лечиться дорогими препаратами, которые будут доставлены из далеких краев. Было решено, что доставка лекарств для лечения будет поручена Билену, а тот, в свою очередь, попросит содействия у своего дяди, лекаря, живущего в Тузенлике. Ко всему прочему, дядя Билена имел хорошие связи с лекарями далеких краев и смог бы достать необходимую дозу препаратов для каждого больного. Люди понимали и принимали то, что препараты обойдутся им недешево, и что исцеление будет стоить больших денег, скота, может даже и дома.

– Отец, в мешках находятся тела людей, скончавшихся от эпидемии. Правильно? – спросил Калачак своего отца.

– Да, – коротко ответил отец.

– А твой дядя, он снабжает лекарством тех больных, которые смогут вылечиться от болезни. Правильно? – спросил опять сын отца.

Снова последовал короткий утвердительный ответ Билена. Калачак продолжал свои расспросы:

– В этом мешке пузырьки с лекарствами. Правильно? – спросил опять сын, разглядывая серый мешок.

– Да. В мешке дюжина пузырьков, и каждый с определенной дозой лекарства в зависимости от возраста и степени болезни, – ответил отец, и, заметил, как сын, засунув руку в мешок, начал щупать склянки.

Отец спросил:

– Зачем ты трогаешь пузырьки?

– Я только хочу посмотреть, как выглядят пузырьки с этим лекарством. Разве нельзя? – продолжил Калачак.

– Можно, – нехотя ответил отец, который, казалось, был не в силах отказать в чем-либо сыну, и продолжил, – будь осторожен. Уронишь, и кто-то может лишиться лекарства, так необходимого для выздоровления.

– Я осторожен. Все дети во дворе говорят об этой эпидемии. Некоторые даже говорят, что вылечить можно всех, и только пожилые люди погибают от этой болезни.

Продолжая говорить с отцом, Калачак доставал пузырьки с лекарством из мешка и в полголоса произносил имена больных, указанных на склянках. Отцу это не понравилось, но все же он не остановил Калачака.

– А почему на этом пузырьке не указано имя больного? – спросил сын, рассматривая маленький пузырек. Отец молчал. Вдруг, едва обрадовавшись, что нашел имя больного на баночке с лекарством, Калачак тихо вскрикнул:

– Я, кажется, нашел имя, но оно написано такими мелкими буквами. Ка-ла-чак.

Только после того, как завершил читать имя больного по слогам, он понял, что прочел на пузырьке не чье-то, а именно свое имя. Несколько минут они продолжали ехать молча. Молчание нарушил сам мальчик:

– Мне повезло, что ты можешь предвидеть события. Если бы не ты, наверняка никто и не знал бы, как меня вылечить и достать лекарство. Спасибо, отец. Тебе, наверное, пришлось заплатить большую сумму денег за мое лекарство. Теперь я понимаю, почему ты грустил все эти дни, ведь эпидемия коснется и меня, как ты это, наверное, и предвидел. Однако я же вылечусь, как и другие, кому ты предсказывал выздоровление с помощью лекарств. Так что не грусти.

Отец не стал отвечать своему сыну. Ему действительно было грустно. Четыре дня тому назад ему привиделось, что Калачак заболеет той же болезнью, о которой он, Билен, известил старейшин Юхарака пару недель назад. Сначала ему представлялось, что его сын, как и большинство детей, и вообще людей молодого возраста, всего лишь перенесет болезнь, которую можно будет вылечить лекарством. Однако, по мере того как он начал разбирать свой сон, в котором ему была предсказана болезнь сына, он осознал, что его ребенок относился к той категории жителей Юхарака, которые неминуемо погибнут от болезни. Билен не стал делиться своим видением с кем бы то ни было, даже со своей супругой. Он вспомнил слова старейшин Юхарака, которые, полагаясь на достоверность предсказаний Билена, посоветовали жителям трезво принять участь, выпавшую на долю тех, кого коснется предсказанная болезнь. «Одно дело посоветовать другим, другое, когда это касается непосредственно твоей семьи», – подумал Билен. Он никогда не сомневался в том, что все его предсказания сбываются, но на этот раз Билен решил достать дорогостоящее лекарство для Калачака посредством дяди-лекаря, даже если для этого придется заложить свой дом.

За два дня до поездки в Тузенлик Билен объявил Калачаку, что тот поедет с ним за лекарствами к дяде-лекарю. Сын удивился услышанному, на что отец заметил, что ему уже одиннадцать, а он даже не побывал в близлежащих краях. Уже находясь в Тузенлике, Билен признался дяде-лекарю, что он предвидел смерть сына от болезни. «Зачем же тогда ты приобретаешь лекарство для него, ведь оно стоит очень больших денег, ты же никогда не ошибался, все твои предвидения сбывались. Я всего лишь как лекарь изготавливаю необходимую дозу лекарства для каждого больного из препаратов, которые мне поставляют из далеких краев за большие деньги. А что если тебе предвидится, что кто-то другой из твоей семьи, а может даже ты сам, заболеете этой болезнью, и вы сможете вылечиться этим дорогим лекарством? Где ты тогда достанешь деньги?» – сердито спросил дядя-лекарь. Ужасно расстроенный Билен ответил: «Я все понимаю. Но и ты пойми, пожалуйста. Это все, что я могу сделать для своего ребенка, и я хочу сделать это. После мне может уже не представиться случай что-то сделать для него. Я его с собой даже взял в эту поездку, чтобы хоть раз в жизни он выехал за пределы родного Юхарака. Я так хотел рассказать ему о мире, о разных людях, привычках и традициях».

Царившее около десяти минут молчание опять нарушил Калачак:

– Мне холодно. Можно я накину твое пальто?

Последовал тот же короткий, утвердительный ответ отца. Калачак приподнял задний подол пальто своего отца, закинул его на голову, и, обхватив руками отца сзади, прислонился лицом к его спине. Спустя минуту отец почувствовал, как вздрагивает тело сына, и как его рубашка, надетая на голое тело, стала мокрой. Иногда в жаркие летние дни отец и сын, оседлав Икиата, объезжали поляны, утыканные большими камнями, вокруг Юхарака. И тогда Калачак, устав от поездки, обнимал отца сзади, прислонял свою голову к его телу и засыпал. Пот с лица Калачака увлажнял рубашку отца, и от этого Билену становилось невероятно хорошо.

В течение всей недели после прибытия в Юхарак, Калачак лежал в постели с мертвенно-бледным лицом. Все удивлялись, почему же мальчик не выздоравливает после приема лекарства. Ведь все, кому было предсказано выздоровление от страшной болезни, вставали на второй или третий день после приема препарата, привезенного Биленом.

Все эти дни отцу не спалось. На восьмой день, полностью измотанный, он заснул до самого вечера. Проснувшись в полутемной комнате, он быстро встал и подошел к кровати своего сына. Ребенка там не было. Супруга была на кухне, и он дрожащим голосом спросил её:

– Где Калачак?

– Он только что был дома. Вышел, наверное, поиграть во двор с соседскими детьми. Он полностью выздоровел. Не хотели тебя будить.

После этих слов Билен зашел обратно в полутемную комнату и не выходил оттуда в течение часа. Спустя несколько дней Билен получил новость, что его дядя-лекарь скончался. Ему передали последнее письмо дяди, которое тот написал перед смертью, а также маленький деревянный сундучок. В письме говорилось: «Как тебе говорил не раз, я никогда не сомневался в правдивости твоих предсказаний. Также не сомневался в твоем предсказании, что твой ребенок захворает от этой чумы, и что лекарство не поможет. В деревянном сундучке находятся деньги, которые ты заплатил за лекарство для своего сына. Деньги, которые ты достал, заложив свой дом. Пузырек для твоего сына я наполнил не настоящим, дорогим лекарством, а обыкновенным настоем из собранных с наших горных полян трав. Человек всегда нуждается в ком-то, кто будет за него молиться, но тот же человек нуждается в ком-то другом, за кого молится он сам. Ты из числа тех близких мне людей, за которых я молюсь. Я всегда молился за тебя и твою семью».

Поговаривали, что с этих пор Билен потерял дар предвидения, чему он был несказанно рад.