Читать книгу Остров надежды - Сара Ларк - Страница 6

Томас Рид не утруждал себя размышлениями по поводу того, что Саймон Гринборо на следующий день не появился на работе. Он даже был готов простить это молодому человеку. Да, предложение Саймона было довольно наглым, но надо же учитывать его дворянское происхождение и воспитание. Находящийся в хорошем положении сельский дворянин мог бы вполне надеяться на брак с Норой. Пусть даже сам Томас Рид больше желал бы в качестве зятя купца, он пошел бы на компромисс, если уж Нора так явно хотела соединиться в браке с Саймоном, будь тот побогаче и поперспективнее.

Томас Рид никогда не видел свою дочь такой расстроенной, как в тот вечер, когда поставил ее в известность об отказе от предложения Саймона. Нора плакала, кричала и умоляла – Томас едва узнавал в ней свою милую и, в общем-то, послушную дочь. Ему было очень тяжело не поддаться ее мольбам, но он был убежден, что поступает правильно. Нора тоже когда-нибудь признает это.

Однако, когда Саймон и на второй день не пришел в контору, понимание начало уступать место возмущению. Ладно, молодой человек был гордым, но сейчас дело заходило уже слишком далеко. Служащим Рида не пристало капризничать. Сейчас ему вполне хватало капризов Норы! С момента визита Саймона она удалилась в свои покои и больше не говорила с отцом. Ни слова. Томас Рид не выдержал и пожаловался своей старой приятельнице, которая часто поддерживала его в вопросах воспитания.

– О, не надо это переоценивать! – засмеялась леди Мак-Дугал, шотландская деревенская дворянка, супруг которой обладал местом в парламенте. По этой причине ее семья зачастую подолгу бывала в Лондоне. – Ох уж эти девушки с их мечтаниями! Это все попадает к нам из французского королевского двора. Faire l’amour[1] как смысл всей жизни! Причем ваша дочь хотя бы соблюла определенный стиль – молодой человек все-таки обедневший лорд. Наша Айлин в прошлом году вообще собиралась выйти замуж за конюха! Представьте себе, этот парень едва мог писать и читать. Пару раз сопроводил ее на конные прогулки и совершенно свел с ума. Конечно, это удалось довольно легко устранить… И с Норой будет не иначе. Просто ее энергию, ее мысли нужно направить в другое русло. Знаете что? Мы возьмем ее с собой в Балморал, на охотничий сезон, она могла бы поучаствовать в нескольких охотах. Купите ей нового коня, и она будет счастлива. А главное, там же устраивают один бал за другим. Она познакомится со столькими молодыми джентльменами! А их немало, и все прекрасные наездники, хорошие танцоры… Что касается финансовой стороны, я, конечно, гарантировать ничего не могу, – засмеялась леди, – но зато тема «Гринборо» на этом, безусловно, будет закрыта.

Томас Рид покинул ее утешенным. Леди Мак-Дугал была права: Норе немного не хватало чувства реальности, но она не была лишена рассудительности. В отличие от Айлин Мак-Дугал, она со своей тайной любовью по крайней мере продемонстрировала чувство собственного достоинства. Рид был почти в хорошем расположении духа, когда вызвал Нору вечером на совместный ужин и рассказал ей о своих планах. Однако возмущение дочери обескуражило его.

– Не хочу я никакого коня, папа. Я хочу Саймона! Я больше не ребенок, которого можно отвлечь от кукольного домика при помощи других соблазнов!

Нора швырнула свою салфетку на стол и с грохотом отодвинула тарелку.

– Всего три дня назад ты говорила мне, что хочешь купить своему избраннику должность в колониях, – заметил Рид, которого начала выводить из себя собственная беспомощность по отношению к Норе. – Раньше был кукольный домик, теперь дом в колониальном стиле – ты остаешься верной «стилю кондитера», а плантаторы любят разрисовывать свои резиденции в пестрые цвета.

– Я согласна жить с Саймоном даже в хижине! – возразила Нора.

Действительно, такое убежище, укрытое пальмовыми листьями, было частью ее любимых ежедневных мечтаний.

– И в любом случае я выйду за него замуж! Мне все равно, что ты на это скажешь!

Томас Рид вздохнул и для начала объявил ей домашний арест – не исключалось, что Нора действительно могла сбежать! Хотя об этом он не особо беспокоился: Саймон Гринборо, конечно, не имел денег для того, чтобы переселиться за океан. И, кроме того, сейчас он сам рыл себе могилу. Еще один день его беспричинного отсутствия на работе, и Рид поддастся требованиям старшего писаря и уволит молодого человека. А там пусть сам смотрит, что с ним будет дальше!

На самом деле Рид прождал почти целую неделю и лишь тогда приказал вручить Саймону Гринборо извещение об его увольнении. Кроме того, он поручил своему доверенному секретарю вставить в письмо фразу, что, мол, если мистер Гринборо желает получить рекомендации, то в любое время может прийти в контору Рида. Мистер Симпсон, начальник бюро, воспротивился этому, но Томас Рид тем самым успокоил свою все еще нечистую совесть – он сделал все, что можно было сделать, для своего строптивого служащего.

Намного более дерзкая Нора не приняла всерьез свой домашний арест. В первые дни, конечно, прислуга строго следила за ней в соответствии с указаниями отца, но, когда через неделю она прокралась к Пепперсу в конюшню, никто из слуг не сделал ей ни единого замечания.

Кучер сидел на деревянном стуле в каморке, где хранились седла, и полировал упряжь смесью из воска и скипидара.

– Красиво выглядит, – сказала Нора после обмена приветствиями. – Но для того, чтобы упряжь действительно хорошо заблестела, требуется много работы, не так ли?

Кучер, маленький четырехугольный человечек с добродушным круглым лицом, улыбнулся и посмотрел на Нору своими всезнающими голубыми глазами.

– Ну-ну, не притворяйтесь, маленькая леди, – благодушно сказал он. – Неужели вы действительно хотите поговорить со мной о том, как чистить упряжь? Что вам нужно, мисс Нора? Опять тайное свидание? Тут я вам больше не помощник, ваш отец и без того устроил мне настоящий допрос. Конечно, я все отрицал, потому что ведь я ничего не видел, да? – Он подмигнул ей. – Но больше уже нельзя, мисс, сейчас, когда отец знает обо всем и решительно настроен против этого.

Нора кивнула.

– Я… Я просто хотела… Я уже давно ничего не слышала о Саймоне, – наконец вырвалось у нее, – а это на него совсем не похоже. Он… Он ведь джентльмен! А сейчас… Он просто исчез. Не сказав ни слова. И… И я подумала, не оставил ли он у вас какую-нибудь весточку для меня?

Пепперс отрицательно покачал головой.

– Нет, мисс. И у других тоже. Мистер Рид уже спрашивал про него, но никто ничего не слышал и не видел. Можете поверить, мисс Нора, мы бы сказали вам, если бы…

Нора потерла нос. Она делала так всегда, когда размышляла или пребывала в недоумении. Пепперс считал, что при этом у нее был трогательный и беспомощный вид, как у ребенка. Он вздохнул.

– Послушайте, детка, лучше всего было бы забыть о нем, – по-отечески ласково сказал он затем. Такие советы, конечно, превышали его полномочия, но, черт возьми, он знал эту молодую женщину с пеленок! – Человек исчез, и вместе с ним исчезли его манеры, мисс Нора. Он хотел только ваших денег…

– Исчез? – Нора наморщила лоб. – Что это значит? Мой отец его уволил?

Пепперс покачал головой.

– Нет. Нет. Я не знаю. Я слышал что-то лишь вполуха, однако похоже, что после разговора с вашим отцом он больше не появлялся в конторе.

Нора испуганно распахнула глаза. Она не удивлялась осведомленности слуг о том, что Саймон просил ее руки. Такое невозможно скрыть, наверное, дворецкий подслушивал и в свежем виде передал все это дальше. Но как Саймон мог не прийти в контору? Она себе такого не представляла. Без сомнения, ее отец уязвил его гордость, но честь Саймона Гринборо уже не раз подвергалась ударам, а он по-прежнему оставался джентльменом с развитым чувством долга. Кроме того, она не могла поверить, что он так легко сдался. Саймон ведь любил ее не меньше, чем она его. Что-то, наверное, случилось…

Нора выпрямилась. Она приняла решение.

– Отвезите меня в контору, пожалуйста, – попросила она Пепперса. – Я должна… Я должна кое-что найти.

Пепперс сочувственно посмотрел на нее.

– Деточка, оставьте это. Этот парень не любит вас!

Нора отрицательно покачала головой.

– Нет, Пепперс! – заявила она на чипсайдском диалекте, свойственном речи своего собеседника. – Так быстро я не сдаюсь. И даже если Саймон Гринборо больше не любит меня, то об этом он должен сказать мне сам.

И Пепперс действительно запряг коня – ведь хозяин не запрещал ему привозить дочь в его контору. Однако самого Томаса Рида на месте не было. В этот день он отправился в поездку на континент, которая в конце концов должна была привести их с деловым партнером в Амстердам и Любек. Утром Пепперс сам отвез хозяина к этому человеку. Те должны были кое-что обсудить, а вечером их корабль отчаливал от берега. Вряд ли Рид успел бы заглянуть в контору. Его отсутствие было явной удачей для маленькой мисс. Потому как, чтобы она там ни собиралась делать, разговаривать со своим отцом точно не планировала.

– Перестаньте, мисс Нора, я не могу вам сказать, где живет мистер Гринборо! – Симпсон, маленький толстый начальник канцелярии, вел себя так, словно воспринял просьбу Норы как личное оскорбление. – Это не понравилось бы вашему отцу, тем более что этот человек у нас больше не работает. Вы ни в коем случае не можете нанести ему визит.

– Может быть, я просто хочу написать ему письмо, – ответила Нора. – Но мне нужен его адрес!

Мужчина презрительно ухмыльнулся.

– Туда, наверное, даже по ошибке не забредет ни один посыльный, – заявил он. – Пожалуйста, уходите, мисс Нора. Я должен продолжать работу, а вам ничем помочь не могу.

– Конечно, вы можете пройти в рабочий кабинет вашего отца и подождать его, – любезно предложил ей Джордж Уилсон, один из младших секретарей, когда она вышла в коридор. – Может быть, он заглянет сюда, а я с удовольствием приготовлю вам чашку чая.

Нора сначала хотела отказаться, но затем решила задержаться в конторе подольше. Вдруг ей все-таки представится возможность хоть что-нибудь разузнать о Саймоне?

– Отец уволил мистера Гринборо? – спросила она Уилсона, когда тот принес ей чай.

Молодой человек улыбнулся ей. Он зачарованно смотрел, как изящная молодая женщина грациозно утопает в огромном кресле своего отца, накрыв его платьем с кринолином. Взгляд ее умных зеленых глаз блуждал по книгам и актам, расставленным на полках. Неужели это правда, что Саймон Гринборо решился просить руки Норы Рид?

– Да, к сожалению, – в конце концов ответил Уилсон. – После того, как он целую неделю не появлялся на работе. Так, конечно, нельзя. Мы…

– Уилсон? – Голос начальника канцелярии был очень резким. – Вы что тут делаете? Если меня не обманывают глаза, то вот еще один тип, заигрывающий с дочерью своего работодателя! Я попросил вас уйти домой, мисс Рид! А вы, Уилсон, отдайте наконец Бобби доверенность, которую он должен отнести в доки!

Мужчина сердито посмотрел на Нору и своего подчиненного. Очевидно, он весьма уверенно чувствовал себя на своем рабочем месте – ведь далеко не каждый решился бы так обращаться к дочери своего хозяина.

Уилсон вздохнул, когда Симпсон повернулся и ушел, оставив, однако, дверь открытой. Явный признак того, что он не спускает с них глаз.

– Ну, тогда, мисс Рид…

Нора уже хотела встать. Но затем ее осенило.

– Мистер Уилсон, этот приказ об увольнении моего… э… мистера Гринборо. Он был доставлен ему в письменном виде?

Уилсон кивнул.

– Разумеется, мисс Рид. Все должно быть как полагается. Он также получил остаток своего жалованья. Мистер Рид в этих вопросах очень щепетилен. Он даже предложил ему рекомендательное письмо. Я сам писал его. Но я… Я уже совсем не помню адреса.

Уилсон лгал и потому покраснел, однако Нора не обратила на это внимания. Томас Рид продиктовал письмо, а Бобби, мальчик-посыльный, доставил его! Теперь Нора знала, к кому обратиться!

Быстро и официально она попрощалась с Уилсоном, у которого явно отлегло от сердца. Без сомнения, он облегченно вздохнул, когда она покинула контору, не задавая больше никаких вопросов.

В подъезде дома, чтобы не попадаться на глаза кучеру, она дождалась Бобби – худого рыжеволосого мальчика лет тринадцати, который разносил письма для конторы Рида. Мальчик бесстрашно улыбнулся, когда она заговорила с ним, и веснушки затанцевали на его еще детском лице.

– Я могу что-нибудь сделать для вас, мисс Рид?

Нора кивнула и объяснила, в чем дело.

– Ты же должен знать, куда отнес извещение об увольнении?

– Неужели это действительно был ваш любимый? – беззастенчиво ляпнул Бобби вместо того, чтобы ответить на ее вопрос. – Об этом говорят все в конторе. Ну, представьте себе, этот бедняга и такая принцесса, как вы, мисс Рид…

Нора постаралась придать себе возмущенный вид.

– Тебя это вообще не касается, Бобби! – резко оборвала она мальчика. – И вообще, веди себя пристойно! Мистер Гринборо, в конце концов, не просто мистер Гринборо, а виконт! Пэр, лорд…

Бобби скривил лицо.

– Однако его зáмок скоро завалится прямо на него, – поиздевался мальчик. – Серьезно, мисс Нора, это такие трущобы, куда я отнес письмо, я там напротив живу собственной персоной… А квартал за Тауэром… Бойни…

– Это я сама сейчас увижу, – прервала Нора поток его речи. – Ты смог бы отвести меня туда?

– Вас? – Бобби наморщил лоб. – Не-а, мисс, это не место для такой леди, как вы. Ваш отец… Он меня просто-напросто на месте…

– Мой отец не должен об этом знать, – сказала Нора и вытащила из кармана монетку.

Бобби жадно посмотрел на пенни.

– Но об этом ему расскажет ваш кучер, – глубокомысленно заметил он и показал через плечо на Пепперса.

Нора прикусила губу. Мальчик был прав. Пепперс тоже ничего не должен был заметить.

– Разве мы не можем как-нибудь проскользнуть мимо кареты, чтобы он нас не увидел? – спросила она.

Мальчик захихикал. Авантюра, которую планировала эта богатая дамочка при его участии, явно доставляла ему удовольствие.

– Не-а. Как это возможно? Он же все время смотрит сюда. Если вы сделаете хотя бы шаг, он вас заметит. Хотя подождите… – Бобби подмигнул ей, подошел к карете и сказал Пепперсу всего несколько слов. И не успел он вернуться назад, как лошади тронулись с места. Карета уехала.

– Я сказал ему, что вы ожидаете вашего отца в конторе, – объяснил Бобби и за юбку потащил Нору из подъезда. – А сейчас идите за мной, иначе вас тут кто-нибудь увидит, и меня заодно. Придется идти в окружную, а нам нужно добраться побыстрей, чтобы Симпсон нас не выследил. Он считает каждый шаг, который я должен сделать на пути между конторой и доками, и не дай Бог, если я появлюсь хоть на пару ударов сердца позже.

Нора надеялась, что Пепперс действительно поверил отговорке, – в конце концов, ее отец планировал до отъезда еще раз заглянуть в контору. Однако, с другой стороны, он мог изменить свои планы, а слишком много спрашивать кучеру не полагалось. В общем, она постаралась не слишком сильно беспокоиться, когда шла вслед за Бобби вдоль берега Темзы – сначала мимо недавно отстроенных или же, напротив, старых, но приличных зданий торговых гильдий, затем по переулкам бедных кварталов. Нора вскоре забыла о своих опасениях насчет того, что кучер мог незаметно следить за ними. Действительно, улицы были такими узкими, такими грязными и переполненными, что лошади вряд ли могли бы проехать по ним. А вскоре уже не было видно ни карет, ни наемных дрожек. По улице скрипели только старые двухколесные повозки, запряженные дряхлыми лошадьми или мулами.

Норе стало страшновато. Саймон рассказывал ей, что живет на квартире в Ист-Энде, где снимает комнату по очень выгодной цене. Но эти хижины, эти тесные дешевые дома, эти усыпанные отбросами улицы, где играли грязные босоногие дети… А в это время за углами, казалось, таились подозрительные темные фигуры… Нора поблагодарила небо за Бобби, который передвигался здесь очень уверенно. Видно, он сам жил в обстановке, ненамного отличающейся от этой. В любом случае он так быстро перемещался, что Нора едва успевала за ним. В простом, но, разумеется, сшитом из лучшего материала послеобеденном платье с кринолином и в манто она чувствовала себя неуверенно, не на своем месте. Хорошо еще, что она не пудрила волосы. В этом нищенском квартале никто, кажется, не пудрил волосы. Женщины, снующие по улицам или продающие на обочине дороги какие-то товары, производили такое же неухоженное впечатление, как и их дети.

– Скажи, а Саймон, то есть мистер Гринборо, говорил что-нибудь по поводу того, почему больше не приходит в контору? – Нора попыталась завязать разговор со своим провожатым. И правда, Бобби был единственным, кто беседовал с Саймоном после того рокового вечера во вторник.

Бобби покачал головой.

– Он вообще-то почти ничего не говорил. Он лежал в постели, он был болен, мисс. И не абы как болен, если вы меня спросите. К тому же выглядел так, будто дня три ничего не ел. И тем не менее он дал мне лишний пенни, за курьерскую службу. Хотя, видит Бог, это были совсем не хорошие новости. Я затем этот пенни отдал старухе, которая живет внизу, чтобы она принесла ему хоть что-нибудь поесть. Надеюсь, что старуха так и сделала.

Нора почувствовала, как ее охватывает страх – и одновременно теплое чувство к мальчику, стоявшему рядом с ней.

– Это было очень благородно с твоей стороны, Бобби! – похвалила она.

Рыжеголовый мальчишка пожал плечами.

– Пастор говорит: «Давайте, и воздастся вам». Или что-то вроде того. Моя мать не верит во все это, но мне стало как-то жалко его, вашего… лорда.

Мальчишка смущенно ухмыльнулся, а затем остановился перед трехэтажным каменным домом, построенным, без сомнения, после Большого пожара. Однако сейчас, спустя несколько десятилетий, дом выглядел запущенно, словно в нем никто не жил.

– Мы на месте. Однако лучше не заходите туда в одиночку…

Бобби, как настоящий джентльмен, открыл перед Норой дверь, за которой начинался темный вонючий коридор. Дверь в одну из комнат была открыта, и помещеньице это произвело на Нору впечатление карикатуры на какой-то салон. В комнате были камин и старое кресло перед ним, стулья и стол, но все это было грязным, серым и потертым – казалось, что здесь никто никогда не убирал. Повсюду валялись куски материи и старая одежда.

– Она этим торгует, – пояснил Бобби пришедшей в ужас Норе. – Я имею в виду старуху Пэддингтон, хозяйку. Скупка и продажа поношенной одежды. Она стоит с вещами в базарный день в Чипсайде. И, кроме того, сдает дом квартирантам. А как она заполучила этот дом, не знает никто…

Из комнаты раздался чей-то сварливый голос.

Бобби втянул голову в плечи.

– Поднимайтесь быстрее наверх, мисс Нора, пока старуха вас не заметила! – прошептал Бобби, подталкивая Нору в сторону деревянной лестницы, которая скорее заслуживала звания стремянки.

– Я уже увидела вас! – злобно заорала женщина им вслед. – Мальчишку Фанни Дайери и красивую молоденькую леди. Что, ты стал слишком хорош, чтобы сказать старым друзьям «добрый день», Бобби? И куда ты разогнался?

– Не слушайте ее, – прошептал Бобби, который явно устыдился. – Моя мать на самом деле не дружит с ней, она просто продавала ей одежду, когда мой старик умер… Это в гости к мистеру Гринборо, миссис Пэддингтон! – громко сказал он через плечо старухе, которая стояла возле лестницы и с любопытством смотрела на них снизу вверх.

Миссис Пэддингтон на самом деле была еще не так стара, однако толста до безобразия, да еще и с вечно красным лицом. Ее сальные волосы неопрятными прядями свисали вниз, маленькие глазки блестели, как стеклянные, но тем не менее взгляд был зорким, злым и недоверчивым. Норе показалось, что она узнала источник вони, доносившейся из ее комнаты через открытую дверь: джин или какой-то другой дешевый спиртной напиток.

Спальни на втором этаже тоже казались обжитыми – за закрытыми дверями были слышны чьи-то голоса. Однако Бобби полез дальше наверх по еще более узкой и шаткой лестнице. Нора на каждом шагу опасалась, что трухлявое скрипящее дерево может проломиться. На самом верху находилась одна-единственная низенькая дверь. У нее был такой вид, словно она пережила уже не один пожар.

Бобби постучал в дверь, а сердце Норы заколотилось так сильно, что ей показалось, стук его раздается громче, чем стук пальцев Бобби по старому дереву.

Однако изнутри никто не отвечал. Неужели Саймон куда-то ушел? Нора разочарованно подумала, что и ей теперь придется уходить. Однако ее юный сопровождающий без всяких церемоний распахнул дверь в комнату.

– Мистер Гринборо? Это снова я. Но на этот раз с гораздо лучшими новостями!

Голос мальчика звучал нарочито радостно и оптимистично. Нора вслед за ним зашла в комнату, и от ужаса у нее перехватило дыхание.

Каморка Саймона находилась прямо под крышей. В помещении не было ни единой прямой стены, а несколько ведер, в беспорядке расставленных на полу, позволяли сделать вывод, что крыша протекала. Летом здесь, наверное, было невыносимо жарко, а зимой – очень холодно и… так темно, что с первого взгляда Нора ничего не смогла рассмотреть. Огня в камине не было. И лишь когда ее глаза постепенно привыкли к полумраку, она рассмотрела нищую меблировку – стол да стул, на котором, небрежно сваленная, лежала одежда Саймона, та самая, что была на нем во вторник вечером. Это было на него непохоже. На неумело вбитом в стену крюке висела его рубашка, тщательно выглаженная, а на столе стоял утюг. Нора со стыдом вспомнила тот день, когда он признался ей, что сам вынужден приводить свою одежду в порядок. Она посмеялась над тем, что он выполнял работу прачки и гладильщицы, и высказала опасение, что ее любимый несколько жадноват. Однако сейчас Нора увидела жестокую действительность существования Саймона, а затем наконец заметила и своего ненаглядного, лежавшего на убогой кровати, по непонятным причинам придвинутой к холодному камину. В нем давно уже никто не зажигал огонь. А Саймон лежал, скрючившись под тонким одеялом, тщетно пытаясь удержать то скудное тепло, которое оно ему давало.

Нора подбежала к нему – и снова испугалась, увидев его лихорадочно пылающее лицо со впалыми щеками.

– Саймон! Почему же ты никому не сказал, что заболел? Почему ты не попросил известить меня? О Боже, Саймон, тебе нужен врач!

Молодой человек открыл глаза – они были красными и блестели от высокой температуры, но засияли, когда он узнал Нору.

– Нора… ты… это ты… или… сон…

Та улыбалась, изо всех сил борясь со слезами. То, что она увидела здесь, было скверно. Намного хуже, чем она могла себе представить.

– Нет, это действительно я! – решительно сказала она и погладила Саймона по голове. Его волосы были мокрыми от пота, хотя он дрожал от холода.

– Теперь я буду заботиться о тебе. Мне давно уже надо было это сделать. Боже, Саймон, ты весь дрожишь!

– Холодно… – прошептал он.

На нем была одна лишь рубашка, та самая, в которой он приходил к отцу Норы просить ее руки. В тот вечер он промок под дождем, был сильно расстроен и, придя домой, без сил упал на кровать и проснулся на следующее утро с высокой температурой. Ему удалось только снять с себя пиджак и брюки, а затем очередной приступ кашля свалил его с ног. Он едва помнил, как пережил те дни, пока Бобби не занес ему письмо с извещением об увольнении. Кажется, дочь его квартирной хозяйки иногда приносила ему поесть. С тех пор как Бобби побывал здесь, она регулярно – один раз в день – заглядывала к нему. Однако миссис Пэддингтон строго следила за тем, что делает ее дочка, когда узнала, что Саймон лежит больной в постели. Поэтому маленькая Джоан, сочувственно относившаяся к Саймону, могла лишь тайком от матери время от времени приносить ему наверх жидкий суп или кусок хлеба.

Нора сняла манто и закутала в него Саймона.

– Мы должны разжечь огонь в этом камине! – решительно заявила она, удивляясь сама себе. В романах, которые она читала, главная героиня сначала должна была обнять любимого, а он – заверить ее, что только ее любовь немедленно излечит его. Но для Норы романтические приключения закончились в ту самую минуту, когда она вошла в эту мансарду. Сейчас она пребывала в реальной действительности, когда поцелуи и нежности нужны были Саймону намного меньше, чем одеяло, теплая еда, огонь в камине и врач.

– Ты можешь раздобыть дров, Бобби?

Саймон покачал головой.

– Нет, – прошептал он, – камин дымит, из него сыпется сажа… никакого тепла…

Слова давались ему с трудом. Он закашлялся.

Нора посмотрела на Бобби умоляющим взглядом.

– Что же нам делать? – беспомощно спросила она.

Тот пожал плечами.

– Трубочист, – коротко сказал он. – Я могу зайти к нему. Если вы… – Жестом он сообщил, что это стоит денег.

Нора дала ему пару пенни.

– Этого хватит? – нерешительно спросила она.

Бобби закатил глаза.

– Этого хватит на три раза, мисс. И еще на пару других вещей. Я все сделаю. Ну а сейчас мне нужно бежать – мистер Симпсон ж де т.

Мальчик помчался на работу, однако Нора слышала, как он на лестнице говорил о чем-то с миссис Пэддингтон. Та отвечала довольно злобно, здесь, мол, не гостиница и она не служанка. Но затем ее шипение умолкло, и Нора осталась наедине с Саймоном. Не зная, что можно сделать для него прямо сейчас, она присела на корточки рядом с его постелью, смутно припоминая все, что знала об уходе за больными. Вспоминать было особенно нечего, собственно, лишь то, что она помнила по тем дням, когда болела сама. Когда Нора простужалась или у нее расстраивался желудок, их экономка делала ей компрессы на ноги и варила чай из трав. Здесь же, однако, не было даже котелка, не говоря уже о том, что его не на чем было разогреть. Нора обняла Саймона. Если бы ей удалось помочь ему встать, то она могла бы взбить его подушку, – хотя вряд ли жесткий, сбившийся в кучу комок можно было назвать подушкой.

Саймон посмотрел ей в глаза.

– Прости меня… – прошептал он.

Нора прижала его голову к своей груди.

– Тебе не за что извиняться, любимый, – прошептала она. – Ты не виноват, что заболел. А сейчас… Я здесь.

Саймон заволновался. Он снова закашлялся и попытался отстраниться от нее.

– Ты не можешь оставаться здесь, Нора! Ты вообще не должна быть здесь, ты должна…

В этот момент открылась дверь, и в комнату зашла худенькая темноволосая девочка. Она принесла кружку с каким-то горько пахнущим варевом. Норе показалось, что это разогретое пиво, может быть, туда добавили какие-то лечебные травы. Она скривилась, но от питья поднимался пар, значит, оно хоть чуть-чуть согреет Саймона.

Девочка робко сделала книксен перед важной гостьей.

– Это прислала мать, – сказала она тихо. – Мальчик Дайери заплатил за это. Я могла бы принести еще густой суп, но мама сказала, это стоит еще один пенни. – Девочка опустила голову. Казалось, ей было стыдно за жадность матери.

Нора уже полезла в кошелек, но затем передумала. Она же была дочерью купца! И пусть речь шла всего лишь о паре пенни, она не должна была позволить миссис Пэддингтон так бессовестно обманывать ее.

– Скажи своей матери, что я прекрасно знаю – Бобби уже заплатил за все, и за еду тоже! – сказала она так твердо, как только могла. – Если она хочет еще один пенни, то должна прислать тебя сюда с двумя одеялами, но с теплыми одеялами, а не с такими тряпками, как эта! – Она указала на потрепанное покрывало, под которым дрожал, пытаясь согреться, Саймон. – Ах да, и подушку тоже пусть принесет!

Девочка кивнула, поставила кружку на стол и ушла вниз, чтобы рассказать матери о требованиях молодой дамы. Выходя из комнаты, Джоан бросила на Нору восхищенный взгляд. Девушка облегченно вздохнула, когда та закрыла за собой дверь.

– Джоан – хороший ребенок, – сказал Саймон тихо, словно упрекая Нору за ее жесткие слова.

Та пожала плечами.

– Зато ее мать – дракон! – заявила она. – Но я уж с ней справлюсь, я…

Саймон слабо улыбнулся.

– Дракона должен убить принц… – мягко напомнил он.

Нора закатила глаза.

– Завтра, любимый, завтра ты снесешь голову дракону. Но сначала ты должен избавиться от кашля. А это тебе удастся, только если здесь будет тепло и сухо и этот дракон перестанет морить тебя голодом. А теперь выпей…

Нора отправилась на поиски чашки или стакана и в конце концов нашла надбитую миску из глины. Она налила туда чуть-чуть горячего пива и протянула Саймону, но он дрожал слишком сильно, чтобы удержать миску. Нора помогла ему поднести ее ко рту и обхватила его руки своими, чтобы согреть их.

– Надо было, наверное, заказать рома, – пробормотала она.

Саймон пил жадно, и, казалось, ему тут же стало легче.

– Тебе нельзя оставаться здесь! – повторил он.

Нора скорчила рожицу, словно непослушная маленькая девочка. Затем улыбнулась.

– Попробуй воспрепятствовать мне, – с воинственным видом заявила она.

Саймон с трудом приподнялся.

– Нора, тебе нельзя оставаться в одной комнате с мужчиной. Это разрушит твою репутацию… это… – Он обессиленно упал обратно на постель.

– Мне это все равно, – коротко сказала Нора. – Наоборот, мне это подходит как нельзя лучше. Мой отец уехал по делам. А когда он вернется, половина города будет знать, что маленькая Нора Рид удрала со своим любимым. Тогда ему придется либо отречься от меня, либо устроить свадьбу. Поверь мне, он предпочтет последнее.

Саймон отрицательно покачал головой.

– Ты уже ошиблась однажды, – напомнил он тихо. – Нора, все то, что он сказал мне… Он никогда не согласится, никогда… и… Он ведь прав.

Нора хотела снова обнять его, но он отвернулся. Малейшее усилие вызывало у него новый приступ кашля.

– Он полностью прав, Нора, я никогда не смогу предложить тебе жизнь, достойную твоего положения. А сейчас… Нора, это не безобидная простуда, слишком долго это продолжается. Это…

Саймон не произнес этого слова, однако Нора тоже знала признаки чахотки. Даже в самых благополучных кругах общества люди умирали от нее. А здесь, на узких улицах Ист-Энда, эта зараза была обычным делом.

Нора отрицательно покачала головой.

– Это излечится, как только мы окажемся на юге! – решительно заявила она. – Здешний холод, эта сырость – мы не созданы для этого. Ты должен снова набраться мужества, любимый! Подожди, когда здесь будет гореть огонь и у нас будут свечи… Точно – свечи, нам нужен свет. Мы устроимся поуютней, и я расскажу тебе об Острове Купера. Леди Вентворт очень четко описала мне его. И я еще не все тебе рассказала о книге, которую она дала мне почитать. О Барбадосе… О джунглях и побережье… Но там есть и настоящий город. Он называется…

Саймон сдался. Впрочем, у него уже не было времени для дальнейших возражений. В каморке снова появилась Джоан – на этот раз с тазом теплой воды.

На крыше тоже произошло какое-то движение.

– Это трубочист, – сказала девочка. – А мать собирает постельное белье. Она ругается, потому что ей, наверное, придется отдать свое собственное белье, и она требует два пенни, если постель должна быть свежей. А я тут подумала, может быть, господин хочет помыться.

Сердце Норы потянулось навстречу девочке. Джоан была действительно хорошим ребенком и, несомненно, тревожилась за Саймона. Может быть, она была влюблена в него? Но для этого она казалась слишком юной.

С другой стороны, в Ист-Энде дети, наверное, рано становились взрослыми.

Нора испугалась, когда внезапно что-то маленькое и черное, как сажа, спустилось на веревке вниз, в камин, и шлепнулось на кучу холодного пепла. Она было подумала, что это гном или Санта-Клаус, для которого в Святой Вечер она вешала носки на камин. Однако этот маленький гном оказался пятилетним мальчуганом, в руках которого был специальный веник.

– И делай все как надо, Том, чтобы я не слышал больше жалоб!

Это сверху раздался мужской голос. Наверное, то был трубочист, который опустил малыша по веревке вниз, чтобы тот сделал свою работу. Дымоход был узким – взрослый человек или даже крупный ребенок не пролез бы через него.

Нора с ужасом смотрела на малыша, который с большим трудом сбивал сажу со стен камина. Маленький мальчик выглядел оголодавшим и кашлял. Нора хотела что-то сказать ему, но ей не пришло в голову, чем бы его утешить. Может быть, один пенни? Но это было равно, если верить Бобби, плате за всю работу.

А мастер, конечно, отберет эти деньги у малыша. Дома у нее были сладости из сахара. Но здесь…

Пока она соображала, что делать, трубочист снова поднял своего ученика наверх. Тот продолжал чистить дымоход, вися на веревке.

– Сейчас будет готово! – в конце концов крикнул мужчина сверху. – Как только мы уйдем, можете разжигать огонь.

Однако для огня, конечно, пока не хватало дров, но Нора и здесь надеялась на Бобби. А для начала она должна была помочь Саймону помыться. Тот настоял на том, чтобы она при этом отвернулась. Несмотря на свою слабость, он выпрямился, и у Норы заболело сердце, когда она снова услышала, как он кашляет. После мытья он выглядел не столько освежившимся, сколько, наоборот, уставшим до смерти.

Нора тем временем искала его ночную рубашку. При этом девушка покраснела, ведь она даже своего отца никогда не видела в ночном одеянии. Однако сейчас было не до стыда. И потом, когда она выйдет замуж за Саймона, им все равно придется делить друг с другом постель. Нора довольно хорошо представляла, что ее при этом ожидает. Девочки из высшего света беспрерывно шептались об этом. Faire l’amour считалось при дворе французского «короля-солнца» одним из обязательных развлечений, а потом эти забавы постепенно перекочевали в Англию. Сельское дворянство возмущалось бесстыдством французов, однако молодые люди, краснея, наперебой рассказывали о пикантных ситуациях в стране по другую сторону канала. В любом случае Нора не боялась первой брачной ночи с Саймоном. До сих пор ей доставляло наслаждение полежать с ним рядом в летнем парке на траве. Она все еще с тоской вспоминала их последнюю поездку на лодке. Тогда она даже решилась залезть к нему под рубашку и погладить его голую грудь. Теперь не было причин, чтобы не повторить это снова.

Пока она рассматривала бедные пожитки Саймона, пришла Джоан с постельным бельем и одеялами, похоже, действительно пуховыми. Однако что касалось простыней… Нора не знала, смеяться ей или плакать. В любом случае ей придется постирать это белье. Завтра, как только она… Боже, ей ведь понадобится ушат или корыто, а еще горшки, для того чтобы прокипятить белье, и все это были вещи, о которых она имела так мало понятия! Слово «приданое» вдруг приобрело совершенно иное значение: до сих пор в этом смысле она думала лишь о серебре и фарфоре, красивой мебели и скатертях.

Саймон позволил Норе помочь ему надеть свежую ночную рубашку. Новые одеяла и еще одна кружка горячего пива разогрели его настолько, что он перестал дрожать. Нора села рядом, погладила его лоб и помассировала ему виски, а когда она стала рассказывать о Барбадосе, он тут же уснул. Холод, наверное, слишком долго не давал ему спать.

Нора задумалась, где же она сама сможет лечь в этой маленькой комнатушке. Но для начала она поела немного супа, который принесла Джоан, а вскоре появился Бобби с большой корзиной, полной дров.

– В конторе творится черт знает что, мисс, а ваш кучер в панике разыскивает вас, – разжигая камин, рассказывал мальчик. Нора внимательно следила за его действиями. Она сама еще никогда не разжигала камин, но ей придется научиться и этому.

– Я, конечно, ничего не сказал, но они что-то подозревают. – Бобби выразительным жестом обвел мансарду. – Мне кажется, они хотят известить вашего отца.

Нора кивнула, на душе у нее было неспокойно. Хорошо, что ее отец был сейчас в море, а письмо сможет попасть к нему в Амстердам не раньше чем со следующим кораблем. Однако же она вполне допускала, что Пепперс узнает адрес Саймона. Появится ли он здесь и заберет ли ее отсюда без приказа своего хозяина? В этом Нора не была уверена. Пепперс боготворил ее, но в то же время был верным слугой Томаса Рида. Очевидно, все будет зависеть от его оценки сложившегося положения. Если он тоже посчитает ее любовь к Саймону детским увлечением, то заставит ее покинуть своего любимого.

Однако в этот вечер все же ничего не случилось. Узнал ли Пепперс адрес, по которому она находится? Симпсон обыкновенно уходил домой рано, а Уилсон, наверное, до сих пор не выдал Нору. А возможно, старый кучер еще не принял решение. Нора завернулась в свое манто и улеглась перед уютно горевшим в камине огнем. Она думала о том, что пока должна быть довольна тем, чего добилась в этот вечер.

Однако недолго пришлось ей наслаждаться сном. Кашель Саймона, его тяжелое дыхание не давали ей покоя, а затем… Она в ужасе вскочила, когда маленькие кожаные лапки пробежали по ее босым ногам. Мыши? Или даже крысы? Норе придется либо раскладывать здесь яд, либо купить кошку. Последний вариант был для нее более привлекательным, но она уже сейчас начала тревожиться об этом маленьком зверьке. Дело в том, что мясо в супе показалось Норе каким-то странным на вкус.

А когда перевалило за полночь, молодая женщина начала беспокоиться о деньгах. Многие вещи в Ист-Энде были дешевыми, но тем не менее ее средства уже сейчас быстро таяли. Кошелек Норы вскоре опустеет. Она впала в панику, когда представила себе все это, но затем вспомнила о том, что существуют ломбарды. В первую очередь она продаст свою юбку с кринолином. Женщины в Ист-Энде обходились без них. Объемные юбки делали невозможным любой физический труд. А из этих денег она заплатит врачу. Это было самым важным. Саймону нужен врач.