Читать книгу Остров надежды - Сара Ларк - Страница 9

Доктор Мэйсон попросил всего лишь два пенса за посещение больного, так что Нора даже устыдилась. Зато аптекарь взял с нее один шиллинг и шесть пенсов за маковый сироп. Вместе с платой за комнату это поглотило все деньги Норы, полученные за ее платье. Однако средство подействовало: боли у Саймона немного стихли, и когда он вечером выпивал полную ложку снадобья, то спокойно засыпал в объятиях Норы. И днем молодая женщина теперь проводила много времени в его постели – на предупреждение врача как можно реже приближаться к нему она не обратила ни малейшего внимания.

Нора крепко управляла своим импровизированным домашним хозяйством. Теперь ей приходилось тратить минимум времени, чтобы поддерживать чистоту в мансарде, разжигать камин и варить еду. Самые необходимые покупки для более-менее урегулированной жизни были сделаны, и Нора покидала дом лишь для того, чтобы сделать какие-нибудь незначительные приобретения. Чтобы добыть денег, она продала свое манто и серебряную заколку для волос, а в конце концов заложила кольцо с печатью Гринборо, которое Саймон до сих пор упорно берег. Теперь он уже не возражал, а Нора старалась не задумываться о том, что будет, когда они потратят последние пенни. Она цеплялась за надежду, но, естественно, видела, что Саймон слабеет, и подозревала, что его дела плохи. Как бы отчаянно оптимистично ни комментировала Нора посещения врача, но и она понимала, что такое чахотка. Она знала, что от этой болезни умирают, и не только в Ист-Энде. Когда чахоткой заболевали люди из богатых слоев общества, недуг развивался не столь быстро. Но намного чаще, чем полное выздоровление, наблюдалось просто многолетнее продление довольно жалкого существования.

Что касается опасности заражения, то она игнорировала предупреждения врача. Во что бы там ни верили в далекой Венеции, Нора считала абсолютной чушью возможность того, что от ее любимого исходит какая-то опасность для нее. Более того, она не могла насытиться прикосновениями к Саймону. Она прижималась к нему, как только находила предлог для этого, и они вместе часами предавались своим мечтаниям.

Раньше Саймон был для нее прежде всего человеком, который со светящимся взором рассказывал о южных морях. Нора отчетливо помнила их первую встречу. Она тогда зашла в комнату отца во время его беседы с Саймоном. Как раз решался вопрос о приеме того на работу. Конечно, ей надо было бы подождать у входа, когда она поняла, что отец не один, но Нора с первого взгляда влюбилась в лицо Саймона, в его теплый низкий голос: «Да, я свободно говорю по-французски, немного по-немецки и по-фламандски. Если я… Когда я буду свободен от обусловленных семейными причинами обязательств, которые до сих пор удерживают меня в Англии, я надеюсь, что смогу занять должность в колонии. Ямайка… Барбадос…»

Нора услышала в его голосе ту же тоску, которую ощущала сама, когда видела картинки пляжей в книжке, когда слышала, как семьи плантаторов рассказывают о теплых ночах и жарких днях, о пестрых птицах, мотыльках и огромных цветах с дурманящим ароматом.

Суховатый ответ ее отца, что, мол, за океаном тоже не все то золото, что блестит, Саймон пропустил мимо ушей. Так же, как и Нора, которая закрывала уши всякий раз, когда Томас Рид превращал в смех ее мечты о южных морях.

А какое-то время спустя молодой человек вышел из конторы ее отца, и она увидела солнце в его глазах. Он, со своей стороны, узнал книгу о путешествиях Христофора Колумба у нее в руках. Они, вовсю улыбаясь друг другу, разговорились об этой книге, и с тех пор Нора стала подозрительно часто находить для себя занятия в конторе отца. И однажды они перенесли свои тайные встречи в парк Святого Джеймса. Сначала просто гуляли вдоль озера, подыскивая самые длинные и укромные пути, а потом стали подолгу целоваться под густыми, свисающими к воде ветвями ив и мечтать о своей хижине на берегу. Саймон рассказывал ей об открытиях островов в Карибском море, их освоении, о гнездах пиратов и табачных плантациях, о морских битвах и торговых отношениях. Он много знал об истории региона, который притягивал его, и Нора восхищалась этими знаниями.

А теперь, в ранних осенних сумерках, в их мансарде говорила только Нора. Она строила воздушные замки и рассказывала бесконечные истории.

– У нас, разумеется, не будет рабов! – категорически заявила она.

Короткий спор с леди Вентворт все еще жил у нее в памяти.

– Нам не нужно много персонала.

Нора считала простую жизнь в маленькой комнате вполне удовлетворительной.

Конечно, некоторая работа была очень тяжелой, и, несомненно, она бы с удовольствием избавилась от миссис Пэддингтон. Но, с другой стороны, здесь не приходится терпеть постоянные взгляды любопытных глаз прислуги и не нужно беспрерывно проявлять сдержанность, вести себя хорошо и «всегда служить примером», как с самого ее детства требовал от своей дочери Томас Рид.

– Самое большее – это горничная, – размышляла она. – По мне, пусть даже черная…

– Я еще никогда не видел чернокожую девушку, – тихо сказал Саймон. – Одного негра когда-то видел, в доках. Но женщину – никогда.

– А она не покажется тебе красивее, чем я? – озабоченно спросила Нора.

Саймон усмехнулся, и это опять вызвало у него кашель.

– Никогда ни одну женщину я не буду считать более красивой, чем ты, Нора, – заявил он еле слышным голосом. – Будь она черная, белая или красная.

Нора притворно сердито посмотрела на своего любимого.

– Мне кажется, тебе придется поцеловать меня, чтобы я поверила в это!

Несмотря на острие дамоклова меча, висевшего над ними, Саймон и Нора были счастливы в эти дни. Они делили пополам странное состояние беззаботности, отодвигая мысли о смерти и разлуке подальше от себя, так же, как вытесняли остальной мир из своей маленькой каморки под крышей. А между тем дела Саймона шли все хуже. Он часами пребывал в состоянии лихорадочного сна, но благодаря объятиям Норы, ее нежному голосу и прописанному доктором сиропу из мака забытье это сопровождали чудесные сны. Теперь для Саймона все чаще сливались воедино фантазия и реальность, и он действительно видел себя и Нору лежащими на пляже под солнцем, в то время как на самом деле лежал рядом с ней на узком ложе в бедном районе Лондона.

Нора с болью рассталась с надеждой, что он успеет сделать ее своей женой, но довольствовалась хотя бы тем, что стала царицей его мечтаний.

– Мы любим друг друга на теплом песке, а над нами висит полная луна. Такая большая луна, Саймон, какой я никогда раньше не видела… И она светит так ярко… Я могу видеть тебя, и ты можешь видеть меня. Я… Я сняла с себя платье, а ты…

– Ты прекрасна… – прошептал Саймон. – Твое тело блестит серебром в лунном сиянии, а звезды отражаются в твоих глазах. Я целую тебя, я люблю тебя, и легкий ветер осушает наш пот…

Через десять дней после посещения врача реальность снова настигла влюбленных. Пора было опять платить за комнату, и в этот раз миссис Пэддингтон зашла к Саймону, когда Норы не было дома. За этим скрывалось не что иное, как обыкновенное любопытство: миссис Пэддингтон очень хотелось узнать, чем занимались ее странные жильцы в своей мансарде, и, разумеется, ее раздирало желание дать по этому поводу свой желчный комментарий. Подойдя к кровати Саймона и увидев, что он находится в состоянии полусна, она завела привычные издевательские речи.

– Вот он, полюбуйтесь, лежит в кровати, благородный господин. Средь бела дня! Я так и думала… И он еще заставляет маленькую леди содержать себя! Про работу мы не думаем, ваше благородие? Было бы прекрасно, если бы деньги росли на дереве, не так ли, милорд? И что случится, когда вам нечего будет больше продавать? Вы что, пошлете малышку заниматься проституцией, виконт?

Нора приучила себя просто-напросто не обращать внимания на унижения со стороны мерзкой старухи, но Саймона это задело. Он с трудом выпрямился.

– Пожалуйста, прекратите эти намеки, миссис Пэддингтон! Пока мы платим за жилье, вас не касается, откуда мы берем для этого деньги, и я не потерплю, чтобы вы оскорбляли мисс Нору. Вы…

Миссис Пэддингтон нагло расхохоталась.

– Он не потерпит! – издевательски воскликнула она. – Ну и что вы со мной сделаете, ваше высокоблагородие? Вызовете на дуэль? На мечах или на пистолетах?

Саймон попытался встать.

– Прошу вас покинуть мою комнату, миссис Пэддингтон! Нора может в любой момент вернуться, а я не хочу, чтобы вы оскорбляли ее своими грязными словами. Она…

Хозяйка дома захихикала.

– А не мое ли это помещение, мелкий лорд? А не известно ли вам, что вашего тут ничего нет – ни здесь, ни где-либо еще на божьей земле? О, это вскоре поймет и маленькая леди, когда ее деньги закончатся. Неужели она и после этого останется тут? А вы, с позволения сказать, не такой уж и красааааавец! Знаете-ка что? Я вас обоих так или иначе вышвырну отсюда! Я не люблю, милорд, когда со мной так нагло разговаривают!

У Саймона кружилась голова, он чувствовал себя униженным и оскорбленным. Да, эта женщина была права, он не должен был говорить с ней таким образом. Однако надо собраться с силами. Он не намерен больше выслушивать ее!

– Тогда выбрасывайте нас, ради Бога, за дверь! – с трудом вымолвил он. – Такую дыру, как эта, мы найдем где угодно!

Приступ кашля завладел Саймоном, но затем он снова взял себя в руки.

– А теперь выйдите вон, миссис Пэддингтон! Вон, пока Нора не вернулась и не увидела, как своим присутствием вы оскверняете нашу комнату!

От этой грязной бабы исходила такая вонь, что Саймон стал задыхаться. В сногсшибательный букет из испарений шнапса и пота, отравляющих воздух, вплетался также аромат давненько не стиранной одежды миссис Пэддингтон. Однако она действительно отступила. Возмущение Саймона, должно быть, испугало ее, или же внизу, в семье Тэннеров, произошло нечто более интересное. Саймон услышал, как она злобно заругалась, как только вышла за порог. Он хотел закрыть за ней дверь, но почувствовал, что силы оставляют его. Саймон оттолкнулся от края кровати, попытался схватиться за спинку стула, но в глазах потемнело, и его снова сотряс жуткий приступ кашля. Саймон уже давно время от времени плевался кровью, но до сих пор это были лишь капли, следы которых можно было укрыть в карманном платке. Однако сейчас из его легких вырвался целый поток светлой, пенящейся крови, и одновременно ему показалось, будто кто-то перехватил ему горло. Он отчаянно пытался вдохнуть воздуха.

Саймон зашатался, неловко шагнул назад к кровати и тут же рухнул поперек нее. Приступ никак не заканчивался. Саймону казалось, что его грудь вот-вот разорвется, и он кашлял до рвоты. Когда в конце концов он снова смог дышать, то был настолько истощен, что не мог шелохнуться. Его голова упала на простыню, и он погрузился в беспамятство, милостиво подарившее ему облегчение.

Когда Саймон пришел в себя, то увидел, что лежит в своей постели, а Нора уже вытерла жуткие следы крови. Молодая женщина пришла в ужас, когда нашла его в таком состоянии, но о кровотечении из легких она уже была наслышана. До сих пор Нора пыталась выбросить из головы все, что знала о скоротечной чахотке, но сейчас это было уже невозможно. Тем не менее она не сдавалась.

– Спокойно, любимый, лежи спокойно и ничего не говори. Младший Тэннер уже находится на пути к доктору Мэйсону, он сейчас придет. В этот раз он должен прийти быстро, и ты…

– Он уже ничего не сможет сделать, – прошептал Саймон. Он в отчаянии оглядел себя и заметил, что Нора сняла с него запятнанную кровью рубашку. Как же она справилась с этим одна, или же действительно он похудел настолько, что изящная молодая женщина смогла поднять его? Но нет, сегодня же суббота, день платежа за квартиру. И жильцы пришли раньше с работы. Саймон услышал раскатистый голос мистера Тэннера в коридоре.

– Все в порядке, мисс Нора, или я могу еще чем-то помочь?

Очевидно, соседи помогли Норе раздеть его и уложить в кровать.

Нора любезно поблагодарила его и сказала, что доктор Мэйсон скоро придет сюда.

– Он определенно что-то может сделать, – утешала она Саймона, помогая ему надеть свежую ночную рубашку. – Как ты себя чувствуешь сейчас? У тебя есть боли? Тебе плохо?

Саймон покачал головой.

– Только усталость, Нора, я так устал… Мне не нужен доктор Мэйсон. Мне нужна… Мне нужна только ты…

Нора прижала его к себе и не отпускала до тех пор, пока не услышала голоса на лестнице. Миссис Пэддингтон во всю глотку комментировала новый визит доктора. Минуту спустя мистер Мэйсон распахнул дверь мансарды.

– Именно это я вам и запретил, – сказал врач при виде своего пациента в объятиях Норы, но это прозвучало не строго, а скорее беспомощно. – А теперь отпустите вашего жениха, мисс Нора, раз я уже здесь.

Доктор Мэйсон, казалось, тоже не знал толком, что еще он мог сделать. Но все же основательно осмотрел Саймона. Нора помогла больному сесть, но вскоре, полностью изможденный, он завалился набок, и они еле успели подхватить его.

Доктор Мэйсон глубоко вздохнул, осторожно укрывая одеялом грудь Саймона.

– Так вот, виконт, мисс Нора… Это… Такое кровотечение, естественно, ускоряет процесс.

Доктор взял себя в руки. Он не мог больше оглядываться на нежные чувства молодой женщины, испуганно сидящей на краю кровати.

– Вы знаете, виконт, что дело приближается к концу.

Саймон кивнул.

– Я не хотел утруждать вас, – извиняющимся тоном сказал он.

Доктор Мэйсон покачал головой.

– Перестаньте, мне все равно нужно было идти в эти места. Однако в вашем случае более уместен священник, чем врач.

– Неужели нельзя… ничего сделать? – спросила Нора, задыхаясь от слез.

Врач пожал плечами.

– Ну почему же… Оставайтесь с ним, держите его в тепле и не позволяйте волноваться, то есть попытайтесь держать от него подальше эту сварливую бабу, что живет внизу. И попросите священника прийти к нему, когда он этого захочет.

Доктор Мэйсон пожал Саймону руку, прежде чем уйти, и утешающе погладил Нору по плечу.

– Давайте ему опиум, мисс Нора, это облегчит все.

– Ты должна заплатить ему, – тихо предупредил Саймон, заметив, что Нора даже не провожает доктора.

Она сидела на кровати, отвернувшись от Саймона, зажав руки между коленями и опустив голову.

На несколько мгновений она позволила горю стать сильнее ее. Сейчас она снова станет мужественной, сейчас… сейчас…

Слова Саймона вырвали ее из оцепенения.

– Я… Я позже зайду к нему, – неуверенно проговорила она. Все равно врача уже не догнать. – Сейчас мне надо…

Саймон покачал головой.

– Я не хочу никакого священника, – прошептал он. – Тебе не нужно ничего делать и никого звать. Я хочу только… только тебя…

Пепперс чувствовал колоссальное облегчение, потому что его, кажется, миновала участь того человека, который должен был выдать своему хозяину местонахождение Норы.

Томас Рид даже не спрашивал кучера, он лишь отдал краткий приказ немедленно отвезти его в контору, когда утром в понедельник Пепперс встретил его на причале в порту.

Рид прибыл на торговом корабле из Гамбурга. Конечно, это был не самый комфортабельный вид путешествия, но, когда известие об исчезновении дочери настигло его в Любеке, он использовал ближайшую возможность, чтобы вернуться в Лондон.

И теперь стоял заспанный, в растрепанном парике и помятой одежде перед служащими своей конторы, секретарями и бухгалтерами. Мистер Симпсон пространно доложил о последнем появлении Норы в конторе, но Рид быстро оборвал его.

– Конечно, вы не назвали ей адреса молодого человека, Симпсон, и вы тоже нет, Уилсон, и нет никакой необходимости убеждать меня в этом в третий раз. Тем не менее моя дочь все же нашла этот адрес, иначе где же еще она находится со своим якобы женихом уже три недели? Итак… – Рид окинул взглядом шеренгу своих служащих, и все как один смущенно опустили головы. В конце ряда стоял Бобби, который, понимая свою вину, покраснел, когда Рид посмотрел на него.

– Эй ты! – Рид сразу же заметил его реакцию. – Роберт! Это ты провел мою дочь в Ист-Энд? Говори, не бойся. Понятно, что в силу своей должности ты не мог ей возражать. И никто из этих замечательных господ не запретил тебе?

Бобби покачал головой и скромно улыбнулся.

– Запрещать мне никто не запрещал, – подтвердил он и сразу же выложил свою обширную исповедь. – Поэтому я позже пришел в доки, чтобы отдать письма, – закончил он, робко взглянув на Симпсона, который сверлил его злобным взглядом. – Но Ист-Энд, эта местность возле Темзы, я же не мог позволить, чтобы молодая леди пошла туда одна. И я не спускал с нее глаз, сэр! И позже…

– Ты поддерживаешь с ней контакт? – спросил Рид. В его голосе слышалась ярость, но и облегчение.

– Некоторым образом, – пробормотал Бобби. – В любом случае ей хорошо.

Томас Рид потер виски.

– Ну, тогда давай убедимся в этом. Все немедленно приступают к работе, господа. А ты поедешь со мной, Роберт, и покажешь моему кучеру дорогу, если уж так хорошо ориентируешься в районе Ист-Энда.

После того, как ушел доктор Мэйсон, Нора и Саймон оставили весь этот печальный мир за стенами своей мансарды. Саймон умирал, однако Нора гнала мысли о смерти силой своей воли и своих мечтаний. Ее истории уводили их двоих на побережье чудесного острова в Карибском море. Тихим голосом Нора рассказывала о гамаке, который она плетет из пальмовых листьев. Они лежали в нем вместе под тропическими деревьями, их качал ветер, их ласкали солнечные лучи, проникавшие сквозь листья и рисовавшие узоры из света и тени на их голой коже.

Нора теперь вставала лишь для того, чтобы не дать погаснуть огню в камине. Она все время держала Саймона в своих объятиях, рассказывала о своих мечтах и тихо пела песни любви, которые убаюкивали его. Саймон бóльшую часть времени спал, но, когда она гладила его, находил ее руку и целовал. Нора не считала ни часы, ни дни, она больше не прислушивалась испуганно к его дыханию и не вздрагивала, когда он кашлял. Больше не было ничего важнее, чем быть вместе, на свете были только они вдвоем, их остров и шум прибоя на побережье.

Но однажды, в ночь на понедельник, когда Нора хотела потушить последние свечи, Саймон вернул ее к действительности.

– Что ты будешь делать, когда все закончится? – прошептал он. – Когда я… Ты вернешься назад в Мэйфер? Ты веришь, что твой отец простит тебя… и меня?

– Это никогда не закончится, – решительно ответила Нора и поцеловала складочку на его лбу – следствие усилий и забот. – Ты всегда будешь со мной. Все уладится. Должно уладиться. Я тебя очень люблю.

– Ты должна забыть меня, – сказал Саймон. В его глазах стояла вся боль мира, и он с трудом выжимал из себя слова. – Я умираю, Нора. Но ты живешь. Ты еще такая молодая. Ты полюбишь кого-нибудь другого.

Нора покачала головой.

– Никогда. Мы всегда будем вместе. Я удержу тебя на этом свете, любимый. Я не дам тебе уйти. Не бойся.

– Я не боюсь, – прошептал Саймон. – Если бы я мог… Если бы я только мог… Я бы никогда не покинул тебя, Нора. Я всегда буду любить тебя…

Она погладила его по лицу пальцами, потом губами, как будто хотела навсегда запомнить его.

– Ты меня не покинешь, – нежно сказала она. – Вспомни об истории с дýхами. Негры на островах называют их лоа или дуппи.

Саймон слабо улыбнулся.

– Они образуются из дыма, который поднимается из могил…

Эта история была описана в одной из его книг, и в свои счастливые дни они вместе испытывали страх, когда он рассказывал ее Норе.

– Вот видишь! – сказала Нора. – Ты вернешься, мы сможем всегда быть вместе в наших мечтах, на наших островах.

Саймон сжал ее руку.

– Так отвези меня туда, Нора, – выдохнул он, – хоть когда-нибудь отвези меня туда…

Когда Саймон издал свой последний вздох, Нора спала, и ей снился рай на побережье. Она держала любимого за руку, а Саймона уносили волны. Маковый сироп, который Нора дала ему выпить вечером накануне, избавил его от мук смертельной агонии.

Когда Нора проснулась, еще теплое тело Саймона покоилось в ее объятиях, но не слышно было тяжелого дыхания. Лицо его было спокойным и красивым, наконец-то освобожденным от болей и забот. Нора знала, что все закончилось, но пока не ощущала ни боли, ни печали. Его глаза были закрыты, и она поцеловала его веки. Она не могла и не хотела выпускать его из своих объятий. Она удержит его хоть чуть-чуть, хоть на короткое время. В последний раз она хотела ощутить его тело, чтобы никогда не забыть чувство, которое испытывала, когда ласкала любимого.

Но в конце концов волшебство закончилось. Смерть Саймона высвободила душу Норы из кокона, который любовь соткала вокруг них. Остров их мечтаний поблек, и Нора снова увидела убогую комнату, в которую с трудом проникал серый утренний свет. И впервые за два дня услышала то, что обычно происходило за пределами мансарды, – знакомую злобную ругань миссис Пэддингтон, которая, очевидно, приветствовала какого-то гостя.

– Еще один изысканный господин, наверное, к лорду и к леди, да? – Обычное едкое хихиканье донеслось до Норы. – Однако не слишком ли рано для визита вежливости, а? Что, речь идет о деньгах, сэр? Судебный исполнитель? Но там нечего взять, я сразу вам говорю. И не сойти мне с этого места – за комнату нужно было заплатить еще три дня назад! Два шиллинга, мистер, так вот.

– Ваша дыра наверху не стоит таких денег! – Нора вздрогнула. Она узнала этот нахальный голосок. Бобби, маленький посыльный из конторы. Значит, этот человек действительно хотел к ней. Она уже слышала, как кто-то поднимается по лестнице вверх, или это не один, а несколько человек? Нора нежно уложила тело Саймона на постель и быстро набросила платок на рубашку, в которой спала. Она еще подумала, не накрыть ли простыней лицо любимого, но у нее не хватило мужества заставить себя сделать это.

Кто-то постучал в дверь, и Нора на какой-то момент задумалась, стоит ли вообще открывать. Ей нужно было немного времени для себя – у нее все еще не было сил общаться с внешним миром.

Однако Бобби никогда не ждал, пока кто-то отреагирует на его стук. А Томас Рид и подавно. Купец с силой толкнул дверь – и с ужасом увидел полутемный чулан под крышей, куда из великолепного дома в Мэйфере сбежала его дочь. Томас Рид сразу заметил косые стены и дряхлую мебель. Однако с первого взгляда увидел он и то, что пол чисто подметен, в камине горит огонь, а немногочисленные горшки и сковородки, глиняные чашки и тарелки на неумело сколоченных полках сияют чистотой. Он увидел аккуратно разложенную на шатком стуле одежду – и отчаяние и усталость во взгляде своей дочери, которая невольно остановилась перед кроватью любимого, защищая его. Он был в гневе, когда услышал о ее непослушании, он был в ярости, потому что из-за нее ему пришлось прервать свою поездку, и его мучили предчувствия о возможных последствиях ее детского каприза. Но здесь и сейчас его встретило не избалованное дитя, сбежавшее от папочки, чтобы поиграть в замужество. Молодая женщина, которая стояла перед ним с распущенными волосами, набросив на дешевую ночную рубашку поношенную шаль, заметно повзрослела. И как же ей удалось сделать из этой дыры, из этой мансарды… Рид почувствовал невольное уважение к своей малышке.

Но что же случилось с Гринборо? Купец увидел худощавое тело под одеялами, но… Не мог же этот человек не проснуться от всего этого переполоха в коридоре?

– Нора… – Томас Рид не раз рисовал в своем воображении встречу с дочерью, но не ожидал, что будет чувствовать себя при этом настолько беспомощным. Он неуверенно распростер объятия.

Нора сначала смотрела на отца так, будто увидела привидение. Но затем от его вида, от звука его голоса и от беспомощного нежного жеста все ее чувства прорвались наружу.

– Папа!

Нора бросилась в его объятия. Она безостановочно судорожно всхлипывала, а тем временем Рид растерянно всматривался через ее плечо в человека, лежащего в кровати у камина. Бобби, который появился из-за его плеча и без всяких церемоний осмотрел помещение, подтвердил его самые худшие опасения.

– Он мертв, – сказал мальчик и перекрестился. – Господи, помилуй его душу.

Словно из далекой дали Нора услышала ругань миссис Пэддингтон в коридоре. Та продолжала выдвигать свои требования насчет оплаты квартиры.

– Я же ей платила! – Нора, всхлипывая, бессвязно выкрикивала слова. – Я… имею в виду… за комнату. У меня только в этот раз не было времени, потому что Саймон… Но доктор… вот ему я не заплатила… ему я еще должна.

Нора вспомнила о тихом напоминании Саймона и заплакала еще сильнее.

– Ну, это самая малая из бед, – смущенно пробормотал отец и нежно прижал ее изящное тело к себе, утешая дочь. Он почувствовал, что Нора заметно похудела.

– Нора, я же не знал. Я же не знал, что тут все так плохо… что он настолько болен.

Нора покачала головой.

– Никто этого не знал, – прошептала она. – Но я… он… что же мне теперь делать?

– Ты, конечно, сейчас же поедешь домой! – решительно заявил Рид. – Пепперс ждет внизу. Мы…

– Но Саймон… – Нора повернулась к кровати.

– Ну, для него мы больше ничего не сможем сделать, – вмешался Бобби, желая утешить ее, но Нора от этого расплакалась с новой силой.

– Я позабочусь обо всем, – сказал Рид спокойно. – Но тебя я сразу же заберу с собой, Нора, и не возражай. Ты сейчас должна отдохнуть. Ты сделала все, что могла.