Читать книгу Снег в ноябре - Сарада Бёрд - Страница 9

Благодаря своему носу, большому и с горбинкой, похожему на клюв птицы Коля Плутонов среди однокурсников получил прозвище Ибис. Но в отличие от однокурсников я не видела в Кольке аиста, и вообще предпочитала называть его именем древнегреческого философа, считая, что оно ему больше подходит – Платон.

Платон был первый, о ком я подумала, разглядывая врученное мне магистром тайное послание. Оно бы так и осталось тайным не вспомни я о друге и его ярой одержимости историей средневековой Европы: спроси Платона о чем угодно и он тут же выдаст ответ подобно Википедии. Он и есть ходячая Википедия, для этого ему даже не требовалось подключение к глобальной сети. Я могла положиться на Платона, знаю – он меня не подведет. Увидев снимки, что я ему отправила, он опрометью бросится выполнять мою просьбу и даже не потому, что я попросила, а потому, что он с одного взгляда распознает изображенные на снимках письмена эпохи Средневековья, если уж даже я об этом догадалась, только взглянув на буквы с ломаными очертаниями.

Ожидая звонка от Платона, я направилась в «Сад Черного принца». Проходя мимо кофейни, бросила взгляд в окно – Макса и Серого там уже не было, зато женщина за стойкой с серьезным лицом о чем-то говорила с собакой. Я не задержалась возле кофейни, прошла дальше и свернула в незаметный для простого обывателя проулок. Платон позвонил, как раз в тот момент, когда я, нырнув под арку, очутилась на аллее, ведущей вглубь сада.

– Тут такое дело, – начал Платон.

– Какое? – я насторожилась.

– Откуда у тебя этот документ?

– Знакомый дал. А что?

– Да ничего. Любопытно стало, откуда такая редкость оказалась в твоих руках?

– Редкость? Значит, я не ошиблась: текст действительно древний?

– Ну, сомнительно говорить, что он древний. Текст написан шрифтом, который использовался в средневековой Европе. Это точно ротунда6, она была широко распространена в XII—XIV веках. Так что не такой уж он и древний, это тебе не Египет.

– Понятно, – пробормотала я.

– Но я спустился к лингвистам, – Платон выдержал паузу, даже не нужно было видеть его, чтобы понять, что Платон поднял указательный палец вверх. А судя по его интонации, дальше он собирался сказать мне нечто очень важное, поэтому я вся обратилась в слух, и все же не смогла не представить, как Платон, взбудоражив всех студентов в учебном корпусе, большими шагами спустился по лестничному пролету на этаж ниже, туда, где обитали «иностранцы» и «языковеды». – А если точнее, – продолжил Платон, – к подруге моей девушки.

– У тебя есть девушка?! – выпалила я, удивившись столь неожиданному заявлению. – «И в правду важное заявление».

– А что нельзя? Я же красавчик, еще и умный, да к тому же обояшка…

– Да-да, – я невольно улыбнулась, – не удивительно, что у тебя появилась девушка. Но ты лучше скажи, что тебе сказала подруга твоей возлюбленной?

– Ты не поверишь, как тебе сказочно повезло! Она нынче выпускается и ее выпускная работа – фольклор феодальной Германии! – тембр голоса у Платона заметно повысился.

– И? – ожидая, что скажет Платон, я быстро прошла по аллее, вышла к пруду и остановилась возле скамьи, на которой когда-то мы с братом сидели, и где он рассказал мне о тайном сообществе тевтонов.

– Она с ходу определила, что текст относится к XII веку! – воскликнул он, и я сразу определила, что мой друг чрезвычайно взбудоражен.

– Ого!

– А я-то как офигел! Вот и спрашиваю: откуда ты такую реликвию надыбала?

– Действительно хочешь знать?

– Только не надо говорить, что это меня убьет, – категорично заявил Платон.

– Как знать, – усмехнулась я, представив, как после моего рассказа о тайном правительстве Платон хватается за грудь, и театрально качнув головой, горестно вздыхает. Но я не могла рассказать правду никому, по крайней мере, до тех пор, пока не отыщу брата.

– Реально не скажешь? – заискивающе спросил Платон.

– Мм, не скажу. Знакомый просил никому не говорить, – невинно солгала я и присела на скамью.

– Эх, ну ладно.

– А подруга твоей девушки сможет перевести текст?

– Она этим сейчас и занимается. Подожди-ка, я включу громкую связь, – послышался шорох, и я услышала приглушенный девичий голос:

– Привет. Сара, да?

– Да, привет, – ответила я невидимой мне незнакомке.

– Занятную штучку ты отыскала, я аж запищала от возбуждения, когда увидела, что текст написан на средневерхненемецком языке, – сообщила она.

– И что это значит? – одновременно с Платоном спросила я ее.

– Ну, для меня это возможность собственными глазами увидеть вымерший язык, а для вас не знаю.

– Как это вымерший? – опешил Платон. – Как же ты его переводишь, если язык не существует?

– Ты не дал мне договорить, – возмутилась девушка.

– О, ну извиняй, – смутился Платон.

– Если коротко объяснить, – девушка вдалась в разъяснения, – то этот язык мало чем отличается от современного, разве что существительные писались с большой буквы, применялась фонологическая орфография. Вот в принципе и все. Ах, да! Некоторые слова имели двоякое значение, например, типа наших слов: коса, ключ, писал, – легкий смешок и девушка продолжила: – но если этого не знать, то, конечно, можно сделать неверный перевод. Кстати, в этом тексте есть одно такое слово, вот тут, в этом предложении, – сказала она, словно Сара могла ее видеть, – тут написано Kind. Мы привыкли, что оно означает «дитя», «ребенок», но его также использовали для обозначения сына или дочери, то есть не было отдельных слов «сын» и «дочь». Короче говоря, здесь только автору было известно, кого он имел в виду7.

– Вот оно как, – ответила я, не совсем понимая, для чего мне это нужно знать, но надеясь, что перевод разрешит мое непонимание.

– Сара, – вновь заговорил Платон, – я пришлю тебе перевод, как только он будет готов, – сообщил он, словно прочитал мои мысли.

– Я уже почти закончила, – теперь голос девушки звучал не так громко, а откуда-то издалека.

– Я тут еще кое-что заметил, – не обращая внимания на подругу своей девушки, Платон продолжил говорить, – там в конце текста изображен маленький черный крест. Я сначала подумал, что это иллюстрированная концовка или лигатура8, а потом мне пришла в голову идея: а не может ли это быть своеобразной подписью?

«Крест?» – я поспешно вытащила из кармана пергаментный лист и развернула – на обороте действительно виднелся четырехконечный крест, совсем как тот, что на знамени в тронном зале! – «И как же я не заметила его сразу?!»

– Типа подписи тайных сообществ. Знаешь, в Средние века Европа буквально была одурманена тайными обществами, Орденами и прочими штуками, – закончил Платон.

– Да… знаю… спасибо, – ошарашенно пролепетала я.

– Да без проблем. Если откопаешь еще что-нибудь интересное, звони. Конечно, было бы круче подержать в руках настоящий обрывок рукописи, а не глазеть на фото…

– Рукопись? – перебила я Платона. – Что ты имеешь в виду?

– О, разве я не сказал? Этот обрывок текста – часть рукописи или, возможно, хроник. Я же поэтому и предположил, что крест может означать подпись.

– А-а, вот оно что, – промямлила я, но Платон, кажется, меня не расслышал.

– Ну, короче, если что, давай звони. Перевод я тебе кину в чат. Давай пакедова, у меня тут свидание намечается.

– Спасибо, Платон, и подруге твоей девушки спасибо. Вы мне очень помогли.

– Да все пучком. Ну все, пока.

– Пока.

– Ой! Стой-стой, подожди! – вдруг выкрикнул Платон в трубку.

– Что?

– Ты не собираешься возвращаться? Тебе остался всего год учебы, не думаю, что тебе и на второй год оформят академ9.

– О чем ты говоришь? Я не брала академ.

– Разве? Но ты числишься в академическом отпуске. Я заходил в деканат и видел тебя в списке отпускников.

– А… – я смутно догадывалась, каким образом я вдруг оказалась в академе, но Платону ответила иначе: – не бери в голову. Ты же знаешь, наш декан душка, всегда идет навстречу студентам, наверно оформил мне отпуск. Но я не вернусь, в этом году уж точно.

– Ну, как знаешь.

– Угу, ну все пока. – Попрощалась я с другом. – Беги на свое свидание.