Читать книгу Саша и Лара - Саша Ч - Страница 3

Так что же это были за дети и почему за все время, что они провели в больнице, их никто даже не навестил?

Саша Чернов.

Единственный ребенок в семье, которая давно раскололась. Отец прогнал мать из дома из-за того, что та была алкоголичкой; это случилось, когда Саше было семь лет. В те редкие минуты, когда отец говорил с ним о матери, Саша узнавал много неприятных вещей, для которых, возможно, он был еще слишком юн, но которые закладывались отцом в неокрепший разум именно для того, чтобы внушить ребенку презрение и брезгливость к матери. Его изобразительной желчи мог бы позавидовать любой импотент, который мечтает написать шедевр. Главным его оружием была история о том, что мать чуть не погубила Сашу, когда оставила его одного – двухлетнего – купаться в ванной, а сама, пьяная, сбежала к такой же соседке, – отец вовремя вернулся домой. Она всегда любила выпить (да и от легких наркотиков не отказывалась), еще с института, – но если в самом начале Чернов-старший не придавал этому большого значения, мол, дух свободы заселяется в общежитие раньше всех студентов, то, когда они поженились и он стал замечать, что она не избавилась от дурных пристрастий и дом постепенно превращается в проходной двор, он всерьез испугался за ее жизнь. После бесчисленных неудачных попыток оторвать ее от зависимости, во время которых его чувство к ней окончательно иссякло – ни любви, ни жалости, – он принял серьезное решение: порвать с ней навсегда.

Чернов-старший развелся с женой через суд (и не потому, что она была против, дело было в том, что она в своем состоянии вообще не могла извлечь ничего внятного), и увез ее к сводной сестре – больше у нее никого не было, если не считать матери, которая доживала последние дни в психушке, – в родной город, Томск. (Там они и познакомились, в институте, после окончания которого он вдруг вернулся домой, в Спящие Холмы, небольшой городок, что располагался в двухстах километрах к югу от Томска, – вернулся, прихватив с собой молодую жену). На прощание он ей сказал, чтобы она навсегда забыла о сыне. Так они с Сашей начали новую жизнь. Однако идеальной их семья не стала, и не только потому, что она лишилась важного звена.

Чернов-старший много раз пытался заменить его, это самое звено, приводя в дом женщин, но из этого ничего не выходило, хотя некоторые из них нравились Саше. Как ни странно, в этом была вина Чернова-старшего. Потому что после развода он вдруг открыл в себе дар соблазнения (в институте он не пользовался среди девушек большой популярностью), который, в свою очередь, раскрыл бездны его ненасытности. Конечно, можно сказать, что причиной этого была многолетнее напряжение и несвобода (несвобода – не в том смысле, что он не изменял жене – пару раз это случалось, – а в том, что семья не была для него укрытием от всех стрел мира, она была тюремной клеткой, где и речи не шло об удовольствии и счастье), но разве это объясняет ту легкость, с которой он разрывал многочисленные связи, из которых могли получиться крепкие семейные узы? Если только в самом начале; по крайней мере, так он сам оправдывал себя: мол, боялся новой ответственности после неудачного опыта. Но его гуляния длились не год, не два, а больше. Так поиск причала превратился в свободное плавание, и в какой-то момент он, уже осознанно, навсегда отказался от уютного варианта. Более того, он превратился в альфонса…

Сначала Чернов-старший ушел с работы (он был бухгалтером на самом крупном предприятии в Спящих Холмах, которое занималось деревообработкой), – необходимость отпала, когда он соблазнил богатенькую вдову, Танюшу. Потом он и вовсе стал редко появляться дома, потому что постоянно мотался в другой город, Красноярск, где водилась рыба покрупнее; он завел еще одну любовницу… Вышло это случайно. Танюшу пригласила на шумную вечеринку старая подруга, одноклассница (которая уже давно покинула родной городок), и Чернов-старший отправился с ней. Там-то его и перехватила более опытная охотница, Клара, – тетя той самой подруги. Она была старше и богаче Танюши; даже для Чернова-старшего было загадкой, откуда у нее столько денег. Все, что ему было положено знать, это что ее убитый муж был священным человеком и что удовлетворять ее нужно было каждый день. Плюс – она метила в мэры. Конечно, Танюша была привлекательнее, но Чернова-старшего затянула воронка роскоши: в большом городе так и хотелось сорить деньгами. Так он стал жить на две постели. Танюша наивно верила в его «деловые поездки» в другой город, а Клара, которой снилось кресло мэра, не могла не отпускать своего «малыша» к сыну, хотя она и подозревала его в том, что он до сих пор спит с той «молодухой», с которой она впервые его увидела.

Из-за такого образа жизни Чернов-старший мало времени проводил с сыном, который не подозревал, каким способом отец зарабатывает деньги. Он пытался компенсировать свое отсутствие дорогими подарками (и больше, пожалуй, ничем), но когда понял, что сын к ним равнодушен, – единственное, что тот по-настоящему любил – это чтение, – тогда просто стал давать ему деньги на книги. Саша не задумывался о той метаморфозе, которая случилась с человеком, который, по собственным же рассказам, пытался до последнего сохранить семью и мать для Саши. Он стал самостоятельным ребенком, который не мог позволить себе скучать, зная, что его ждет еще море непрочитанных историй, – поэтому редко кто мог застать его без книги в руках. Но родителей ему, конечно, не хватало: и отца, который мог пропасть на неделю, оставив на столе записку с деньгами на еду и книги, и который в целом был строг с Сашей (желая, видимо, как можно раньше сделать его взрослым, чтобы тот не требовал слишком много заботы и внимания), и матери, которую Саша почти не помнил. Ее образ не завершался в его сознании, – чего-то не хватало; всех историй отца было мало, чтобы воссоздать ее, – правда, достаточно, чтобы хранить обиду. Саша не понимал – чего же именно не достает, а ведь все было просто: он не мог смириться с такой матерью, не мог принять ее, не мог допустить, что в этом человеке не было ни доброты, ни любви, как ее описывал отец, – одна лишь мерзкая потребность. Он хотел и любить мать (как всякий сын), и в то же время ненавидеть ее (как сын брошенный). Но ребенку нести на себе груз злости тяжелее, чем взрослому, тем более, такому ребенку, как Саша, который воспитывался хорошей литературой. Поэтому, сколько бы он себя ни накручивал, его детская обида не переходила в ненависть. Это противоречие усилилось после того, как мать стала писать ему письма.

Первое сообщение от нее он получил год назад. Точнее, он обнаружил сразу три письма от нее, потому что редко заходил на свою страницу в сети, – они приходили с интервалом в месяц. Мать писала ему, что стала другим человеком, избавилась от зависимости, хотя, честно говорила она, порой на нее накатывает слабость – и если бы в это время под рукой оказалась бутылка, то она бы, пожалуй, сорвалась. Но, пишет она, слава Богу, ничего подобного они в доме не держат. Потом она расписывала, кто это – они. Она вышла замуж. Человек был порядочный, уверяла она, звали его Сергей; познакомились еще до того, как она завязала, – он ей помогал бороться с этим. У него тоже был ребенок от первого брака, они жили втроем. Его жена погибла много лет назад. Саша открыл ее страницу, чтобы посмотреть фотографии. И вот тогда он не смог сдержать слез. Красивая, полноватая, – но полнота здоровая, – она улыбалась, стоя в обнимку с мужем и его мальчуганом, лет восьми.

Она просила прощения в каждом письме, интересовалась его делами. Говорила, что хочет приехать и повидаться с ним, но боится. Не бывшего мужа, но самого Сашу, – боится, что он прогонит ее или молча отвернется. Несмотря на то, что он не отвечал ей, писать она продолжала, с такой же периодичностью. Отцу Саша ничего не говорил. Он лишь старался не думать об этом, старался злиться на мать. Но письма он все равно читал, более того – он их ждал.

Лара Ерохина.

Ее история была менее насыщенной. Но, пожалуй, более грустной. Ее родителей забрал пьяный водитель фуры, который въехал в них на большой скорости, когда они мирно двигались по своей полосе. Лары с ними не было, она в это время наслаждалась дневным сном в детском саду.

Ее забрала к себе единственная бабка, которая жила в старом двухэтажном особняке на окраине города. Она любила Лару и была добра к ней, часто хлопотала за нее в школе, когда были проблемы с учебой. Однако со временем ласковое чувство к внучке стало утрачиваться, – но дело было не в Ларе, а в старости, которая вообще оглушала всякое чувство к жизни.

Огромный дом стал держаться на Ларе. Она регулярно делала уборку (на эту двухэтажную махину уходила почти половина дня), особенно она любила наводить порядок в своей комнате или делать в ней перестановки; она отвечала за кухню: ходила за продуктами и готовила на двоих; она платила за свет и воду. Деньги, конечно, ей давала бабка, которая, – если не считать посиделок на веранде, где она, как сама говорила, «дышала свежим воздухом», – только ради этого, снять пенсию с банковской карты, и выходила – раз в месяц – из дома. Когда Лара предложила ей взять на себя и эту обязанность, бабка лишь рявкнула на нее. Она становилась совсем плохой, – настолько, что маразм побеждал физический недуг: она была готова пройти два километра боли, лишь бы не сообщать никому данные по карте. Но Лара слишком рано стала проницательной, чтобы обижаться на нее или пытаться переубедить.

Конечно, эта обстановка отменяла беззаботное детство, но все-таки Лара не назвала бы ее мрачной, обстановку. Во-первых, ей нравилось хозяйничать, во-вторых, она всегда могла найти утешение в игре на пианино или в мечтах о счастливом замужестве.

Музыкальную школу она любила больше, чем обычную, учеба в которой ей плохо давалась. Но она стеснялась этого только сначала, а потом – привыкла. Не всем же быть великими умами, успокаивала она себя, ведь есть еще и музыканты, например, или – хорошие жены.

Лара была пугливым ребенком. Она боялась всего. Например, что она могла попасть в неловкую ситуацию и стать мишенью для шуточек (поэтому она держалась подальше от главных дураков класса, которые, узнав чей-нибудь секрет, тут же разносили его по школе; хотя у нее и не было ничего интересного для них); боялась, что учитель может накричать на нее при всех; боялась медосмотров, от которых она всегда ожидала плохих диагнозов; боялась, что ее бабка окончательно сойдет с ума.

Именно поэтому, из-за своей пугливости, она только раз была на могиле своих родителей. Ей тогда было девять лет; бабка впервые взяла ее с собой. И пожалела об этом… Свою роль сыграла еще и отвратительная погода: тучи, холод, дождь моросил. Маленькая Лара, оказавшись посреди большого кладбища в тот мрачный день, по-настоящему испугалась смерти. Смерти как собственного окончания. Детскому ужасу не было предела. Она дергала бабку за рукав, уговаривая ее вернуться домой, ревела, грозилась убежать. Лара получила хорошую взбучку, но с кладбища ее увели, а это было самое главное.

За время болезни Саша и Лара сблизились, – настолько, что им было страшно вспоминать тех одиноких детей, которыми они были раньше. Они не могли допустить того, что им придется вернуться в старую привычную жизнь, которая теперь казалась пустой и бессмысленной.

Да что там – они по уши влюбились друг в друга.