Читать книгу Желание по принуждению - Саша Слова - Страница 4

Бесконечный и необжитый дом. Здесь словно забыли поселиться, четкий план на будущее вдруг сломался и то побежало по неожиданной тропе, оставив новый дом на обочине. И просторные комнаты теперь знают лишь выматывающую тишину. Мне от нее дурно, и я не могу придумать, чем заглушить ее. Мысли хуже всего, там тревога и подкатывающая паника, которую я чувствую, как тугие сужающие кольца. Они обнимают мою голову, шею, конечности и давят, давят…

Пока я не вспомню, как дышать, и не перекину мостик к какой-нибудь мелочи. Например, припомню, что ела на завтрак, или как пререкалась с хамоватой продавщицей. Глупо, конечно, умнее было промолчать, но меня понесло. А она сорвала джек-пот, наконец, найдя наивного благотворителя и ловко подпитавшись его эмоциями. Есть такие люди: расцветают от перепалок, и повод они рождают буквально из воздуха. У меня оказалась надорванная купюра, из чего она, на манер шулера, в три перескока с одной фразы на другую сделала вывод, что я не уважаю никого вокруг. А ее в частности. Стыдно вспоминать, но она показала настоящее мастерство, я чуть не начала оправдываться и растерялась от ее наглости.

Так работает этот трюк. Пара минут размышлений ни о чем, и мне удается выдохнуть. А потом я смотрю на белые стены огромной спальни и жду, когда тревога вновь начнет сводить пальцы. Здесь больше нечем заняться, я проверила входную дверь и дверь в уборную, первая не реагирует на нажатие ручки.

А стеклопакет усилен, с улицы не доносится ни звука, и разбить его невозможно. Да и опять-таки нечем. Кровать, единственный предмет мебели в комнате, хвастается литой спинкой из металла, и я не представляю, сколько нужно приложить силы, чтобы оторвать хоть один прут. Мужской силы не хватит.

Тем временем за окном светает, пока еще неуверенные всполохи из-под линии горизонта, но их достаточно, чтобы очертить окрестности. Вокруг природа, невысокие деревья и зеленые поля вперемешку с сухостоем. Я никогда не бывала в подобных местах, но видно, тут на несколько десятков километров разбежался элитный поселок, что укрылся от чужих и заодно соседских глаз. До следующего дома не докричаться, и только бетонная двухполосная дорога указывает направление. А, может, там и нет ничего, дороги иногда обрываются внезапно и без всяких предупреждений.

Еще внизу я вижу запущенную лужайку, бордюр вокруг которой к тому же снесен в трех местах. Кто-то прокатился на тяжелой машине, как душе угодно, а не как наметил дизайнерский проект. Крузак как раз стоит у самой границы, подперев передними колесами вырванный к черту бордюрный камень. И теперь я могу разглядеть номера, я прокручиваю их в голове снова и снова, а потом каждые пять минут устраиваю себе экзамен, сверяя цифры и буквы. Еще один трюк, от которого, впрочем, уже тошно.

И, самое главное, я жду, когда он придет. Когда начнется новый день, потому что его зачин зависит только от него, а не от высоты солнца на небосклоне. Сейчас он спит (или нет, откуда мне знать?) и ничего не происходит, невнятная пауза между действиями, но так не будет вечно.

Вчера я поддалась ему, я сама, в его сопровождении, но без помощи его рук, поднялась наверх и вошла в комнату. Он закрыл ее на ключ, пообещав отпереть утром, и ушел. И размеренные шаги простучали по коридору, пока не стихли после хлопка двери. Я решила, что он тоже остался на втором этаже, хотя я все же засыпала… отключалась, поддавшись усталости. Как выяснилось, из меня никакой часовой.

Но его возвращение я не упускаю.

Он, наконец, снял пальто, и я всматриваюсь в новые детали. Рукава рубашки небрежно закатаны, обнажая жилистые руки, а верхняя пара пуговиц расстегнута. И его руки умеют напирать, сковывая настоящей силой, когда он захочет. Я выучила неприятный урок вчера, хотя его худощавое телосложение оставляло надежду. Нет, он силен, и к тому же быстрый и резкий, ведь скорость всегда зависит от веса.

– Тебе лучше? – он начинает с вопроса.

– А с каким днем сравнивать?

Страх вновь уходит, стоит ему появиться перед глазами. Я чувствую злость и раздражение, но от той изматывающей тревоги, что рождала закрытая на замок дверь, не остается ни следа. Как в хоррорах, тебя пугают шорохи и тени, еще больше собственные догадки, но, когда показывают монстра крупным планом, ты обычно испытываешь разочарование или физиологическое отвращение, если декоратор проявил больную фантазию. Но страх уходит.

– Тебе лучше, – он отвечает за меня и проходит вглубь комнаты. – Я отослал сообщение твоей матери, чтобы она не беспокоилась. И просмотрел историю, вы редко созваниваетесь, так что ее нервы мы убережем.

Удивительная забота.

– А работа? – я снова отмечаю, что он едва касается меня взглядом.

Он пристально и прямо смотрел мне в лицо лишь однажды, когда я очнулась на том стуле, но с тех пор он избегает меня. Если и смотрит, то на руки или корпус.

– Фриланс? – он хмурится, словно это не считается за работу. – Там привыкли к пропажам.

– Друзья? Парень?

– А он есть? Я не заметил. Друзьям я тоже что-нибудь напишу. Я уже уловил твой тон и стиль общения.

Он определенно выспался. Стал резче и жестче.

– Значит меня не хватятся, – киваю я, едва сдерживая более нервную реакцию. – Ты же к этому ведешь?

– Да. Полиция будет мешать.

– Мне нет, я вообще люблю полицейских.

Короткая усмешка окрашивает его сосредоточенное лицо, и оно оживает на мгновение.

– Я ждал истерики, если честно, – произносит он после паузы. – Препараты уже не действуют, прошло много часов… А ты… ты молодец.

Кажется, ему не нравится подобранное слово, он едва заметно кривится, а потом отвлекается на большое окно за спиной. Мужчина неспешно разворачивается и несколько секунд молча смотрит перед собой.

– Так много света, – отмечает он с неласковой интонацией.

– Разве это плохо?

– Всем нравится думать, что при свете не случается ничего плохого, – и он вновь поворачивается ко мне, переключаясь. – Нам нужно найти общий язык.

Я не знаю, какой смысл он в это вкладывает, и поэтому молчу.

– Чего ты ждешь? – неожиданно резко спрашивает он. – Шанса?

– Шанса на что?

– Поэтому не плачешь, не теряешь самообладание и ведешь диалог со мной? Собрала все силы и выжидаешь момент?

– Я не…

– Да, Саша. И нам незачем тянуть. Держи.

И он плавным жестом протягивает мне ладонь, в которой лежат ключи.

– От машины, – подсказывает он. – Лучше шанса не будет.

– Там забор.

– Там ворота. Они открываются кнопкой, вот эта, синяя. Смотри, – он перебирает связку пальцами и находит нужную кнопку. – Должно сработать.

Расстояние и, правда, оказывается некритическое, сигнал пробивается и заставляет коричневые панели ползти вверх одну за другой, открывая выезд с участка.

– Тебя проводить? – он подхватывает мою ладонь и вкладывает в нее связку ключей, после чего с силой сжимает, заставляя крепко сцепить пальцы.

– Ты отпускаешь меня?

– Нет. Ничего не получится, я не просто так выбрал это место, из него очень сложно выбраться. Но ты можешь попытаться, я ничего не сделаю тебе. Я только хочу побыстрее покончить с этой глупостью, чтобы ты, наконец, начала слушать меня, а не ждать, когда я отвернусь.

Он убирает руку, и моя ладонь повисает в воздухе. Я чувствую гладкий пластик брелка и заостренные края металла… Ключ, чертов ключ у меня в руке.

– Беги!

Его злой крик оглушает меня и срывает последний ограничитель. Я поддаюсь простому инстинкту и резко разворачиваюсь, кидаясь к раскрытой двери. Ведь я помню дорогу, помню весь путь от спальни к входной двери дома, его всего лишь нужно проделать в обратном порядке… Я ничего не вижу перед собой, не успеваю осмысливать, только вспышки-ориентиры, которые, к счастью, выводят меня на улицу.

Там действительно удивительно светло, как будто другой месяц по календарю. Но это глупость, главное, что я не сбилась, не сбилась… Я подношу связку к лицу и пытаюсь найти нужный ключ. Когда мне, наконец, удается зажать его между трясущимися руками, я нажимаю кнопку сигналки, но ничего не происходит, центральный замок не отщелкивается. Я нажимаю снова и снова, вдавливая кнопку в корпус до хруста. Но нет, никакой реакции.

– Так не выйдет, – в спину ударяет его голос.

Я оборачиваюсь, вздрагивая всем телом, и вижу, как он неспешно приближается.

– Я дал тебе ключ от другой машины.

Он становится всё ближе, и я уже могу различить живой интерес в его взгляде. Сукину сыну интересно, чем всё кончится… насколько меня хватит.

– Не подходи, – я качаю головой, словно его можно так легко отговорить, – нет…

Я отступаю от машины и понимаю, что мне ничего не остается. Я повторяюсь и вновь срываюсь с места, кидаясь к воротам. Там простор, та бетонная дорога, которая ведет неизвестно куда, и еще лес неподалеку. Хотя сейчас мне все равно, что там, это как граница, которую надо пересечь. Хотя бы попытаться… И я бегу вперед, к выходу. Бегу дальше и сворачиваю к обочине, чтобы спуститься с трассы. На открытой местности никаких шансов, но до линии деревьев так далеко, равнинное поле вдруг занимает весь горизонт.

Нужно бежать, просто бежать…

И не думать о погоне, которую уже слышно. Я различаю красноречивые шорохи и понимаю, что не ошиблась, когда оценивала его в комнате. Он действительно быстр, или даже хуже, с ним невозможно соревноваться. Я слышу, как он набегает, как его шаги становятся громче и тяжелее. Они стучат прямо за спиной, и уже так близко, что я боюсь оборачиваться. Нет, его нет, пусть его не будет.

– Хватит, – он касается моего локтя и тянет.

Мягко. И я вдруг понимаю, что уже давно не бегу, а едва плетусь вперед, упорно переставляя ногу за ногой. Я и не могу остановиться, я скорее свалюсь на землю, чем смогу стоять.

– Остановись, – в какой-то момент он выныривает передо мной и закрывает своим телом дорогу. – Достаточно.

Он даже не сбил дыхание, а у меня темно перед глазами. И я не понимаю, каким чудом еще стою на ногах. Хотя чудеса спрятаны в мужских руках, это он держит меня. Когда меня касается догадка, я вскидываю руки и следом ударяю его. Наотмашь, по лицу. И вскипевшая злость дарит мне авансы, я нахожу силы, чтобы ударить снова и снова. Уже по корпусу, потому что он отклоняется, чтобы уберечь лицо. Но не больше, он остается стоять передо мной и молча терпит удары.

– Достаточно?! – кричу я. – Теперь достаточно!

Он разжимает ладони и дает мне опуститься на землю.

– Ты болен. Ты, черт возьми, болен!

– Я вряд ли здоров, – он опускается рядом и отворачивается, смотря куда-то вдаль. – И я перенимаю его повадки. Я выкрал тебя так, как это делает он. Повторил схему от и до, чтобы опередить его.

Я закрываю лицо руками и едва сдерживаю новый крик.

– Я не стал вмешиваться в прошлый раз, – продолжает мужчина, – решил наблюдать, и я сомневался, что та девушка действительно жертва. У меня были сомнения из-за ее возраста, слишком юная… А потом ее нашли мертвой. Я и нашел.

Его голос звучит невыносимо спокойно и размеренно, и он совершенно неподвижен, даже вдохи не касаются его тела.

– Она пропала, а я к тому времени уже собрал картину как именно он убивает. Своего рода трафарет. Прикладываешь к месту, где жила жертва, и понимаешь, откуда он ее забрал, куда отвез, где издевался…

– Замолчи.

– Я видел ее тело. Не на фотографиях, а своими глазами. Там… там… Я испачкался, мне показалось, что она шевельнулась. Она вся изрезана была, а мне все равно поверилось на мгновение, что она еще жива.