Читать книгу Молчуны - Саяна Гэбб - Страница 8

Ляля стояла в вестибюле госпиталя, с тоской бросая взгляды на зеркальные двери выхода. Надо было собраться с духом и выйти. Но мысль покинуть сухое тепло и провалиться в плотную стену льющихся сверху потоков воды вызывала отвращение. Да и дома ее никто не ждал. Было довольно поздно, и, наверно, уже совсем стемнело, хотя в городе говорить о темноте не приходилось – его всегда распирало от электрического освещения. Иногда Ляле казалось, что город – всего лишь игрушка в руках ребенка, страшащегося темноты, и этот ребенок жмет на все кнопки, заставляя игрушку светиться и двигаться, чтобы отпугнуть призрачного монстра. А иногда она думала, что этот монстр действительно где-то есть. Ляля ощущала его присутствие в постоянном пронизывающем ветре, в подрагивающих поверхностях луж, в перегнившей бурой траве, в низких удушающих облаках. Тянется он на тепло человеческого тела, на пульсирующую в сосудах кровь и, дотянувшись, высасывает все досуха. И не напугать его искусственным светом. Она каждый раз с досадой убеждала себя отринуть все эти потусторонние штучки и твердо придерживаться научного подхода, но ощущение сгущающегося зла не исчезало.

Она, наконец-то, вышла на улицу и ахнула: дождя не было и даже туман рассеялся. Нудный шелест низвергающихся струй пропал, и почти абсолютная тишина резала ухо. Ляля запрокинула голову, но в свете электрического сияния рассмотреть небо было невозможно. Капюшон сполз с головы, и она ощутила, как легкая прохлада пробирается под затылок и пощипывает разгоряченную шею. Ляля завернула за угол и замерла. Среди яркого раздражающего освещения зона парковки была черной дырой. Тьма расползлась удивительно ровно, будто кто-то очертил круг циркулем и закрасил его черным цветом. И чернота не была немой. В самом центре тьмы что-то ритмично хлопало. Хлоп, хлоп, хлоп… Ляля поймала себя на мысли, что отсчитывает удары. Она вдруг представила, что там ждет тот самый монстр – высматривает людей на свету и зазывно похлопывает когтистыми лапами – авось, кто переступит линию и войдет в круг, но тут же спохватилась и сердито приказала себе перестать заниматься ерундой. И все равно – от мысли, что ей придется ступить в черноту, сердце заколотило в ребра с такой силой, что Ляля прижала руку к груди. Когда она в последний раз видела неосвещенное пространство?

Она крепко сжала сумку. Шагнула вперед. Переступила черту и резко остановилась. После яркого света глаза слепило, а небо… Небо в темноте тянуло взгляд на себя, и Ляля сразу увидела черный купол, с которого перевернутым ковшом свисала Большая Медведица. Как в детстве… Звезды мерцали так спокойно и торжественно, что Ляля закусила губу, чтобы не расплакаться.

Прежний легкий стук раздался совсем рядом, и она поняла, что хлопает автоматическая крышка стоящего рядом мусорного утилизатора, в котором что-то застряло. Ляля подняла крышку и с каким-то бешеным наслаждением загнала ее на место. Утилизатор затих. Она снова бросила взгляд на небо, но тут боковым зрением уловила движение. Огромная треугольная тень, еще более темная, чем вся окружающая тьма, плавно текла прямо на нее. Ляля дернулась назад, попыталась выскользнуть из черноты, но сзади к ней резко прижалось, обвило, стянуло тугими путами нечто. Не крикнуть: губы сжало чужим плотным давлением. Черный треугольник был все ближе, ближе и ближе… Он навис, скрыл даже звездное небо. Сейчас высосет кровь, подумала Ляля и потеряла сознание.

Очнулась она от легкого потряхивания. Через несколько минут, продравшись сквозь склеивающиеся обрывки сознания, она поняла, что лежит на заднем сиденье машины. Ляля медленно выпрямилась. Передняя часть электрокара была отделена глухим толстым пластиком, и за ним смутными тенями просматривались два силуэта. Окна покрывала черная пленка, и слабое освещение салона позволяло Ляле видеть лишь свое отражение в затемненном стекле. Раз это электрокар, то ничего мистического в этом нет, и причина ее нахождения здесь – люди. Ее охватила злость.

– Эй! Черти! Куда вы меня везете? – застучала она кулаком по пластику. Но толстый прозрачный полимер впитал в себя все звуки, и силуэты за ним даже не оглянулись.

– Вот ведь мерзавцы, – пробормотала Ляля. Злость накатывала все сильнее, но теперь к ней добавился страх. Она иногда нечаянно подслушивала болтовню коллег в ординаторской. Склонившись голова к голове, страшным шепотом они рассказывали о странных исчезновениях людей прямо с улиц. Ляля их болтовню считала обычными сплетнями, но теперь она вспоминала эти боязливые шепотки и перегляды, и всячески гнала от себя мысль, что это могло быть правдой. Перед глазами всплыли подрагивающие от страха серые щеки главного врача. Ей пришлось обхватить себя руками, чтобы унять дрожь.

Электрокар резко повернул. Машина еще какое-то время катилась под горку, затем нырнула вбок и встала.

– Выходите, – дверь распахнулась. Голос говорящего звучал вежливо, и Ляля немного расслабилась. Она вышла, и сердце провалилось вниз – вокруг было темно. Фары электрокара прорезали тьму мутными, чуть живыми лучами, и этого хватало, чтобы понять, что перед ней высокое здание. Но ничего более. Невозможно было поверить в существование высотного здания без электрического освещения. Черный прямоугольник с черными окнами кренился прямо на Лялю, выдавливал глаза своей чернотой, душил черными миазмами. Горло перехватило, и Ляля захрипела, борясь с подступающим удушьем. Голос тихо что-то скомандовал, и прямо над ними загорелся тусклый фонарь.

– Спокойно, Ляля Витальевна! Здание защищено. На нем маскировка – свет не виден. Для волнения нет причины, – успокоительно прозвучало над ухом. – Идемте, с вами хотят поговорить, – высокий мужчина, лица которого Ляля не видела, галантно подхватил ее под руку и увлек в сторону здания. Она была ошарашена и напугана, поэтому позволила себя увести от электрокара.

Ее долго вели по длинным слабо освещенным коридорам, и Ляля от этого желтого рассеянного света ощущала себя вялой осенней мухой. Она вдруг поняла, что боится темноты. Раньше она об этом не задумывалась: свет в ее квартире горел даже ночью. Темнота, как физическое состояние, отсутствовала в ее жизни, поэтому отсутствовал и страх. Страх возник сегодня.

– Кто вы? Куда вы меня ведете? – она вложила в вопросы все силы, но голос прозвучал слабо. Провожатый не ответил. Через несколько секунд он остановился и указал ей на дверь. Ляля медленно вошла.

Комната хорошо освещалась, и Ляля ощутила облегчение. Все ее страхи растворились под светом электрической лампы. Обстановка была домашней: несколько кресел, диван, столик с чайником и кружками. На стенах висели картины с настоящими летними солнечными пейзажами. Ляля засмотрелась на диковинные работы и не сразу поняла, что в комнате она не одна.

– Здравствуйте, Ляля Витальевна!

Говорящий мужчина стоял в самом дальнем углу комнаты. Среднего роста, с густыми каштановыми волосами, такого же цвета усами и бородкой. Лицо его было удивительно гладким, без единой морщинки, как у ребенка. Даже пространство между густыми бровями было таким ровным, будто за всю жизнь мужчина ни разу не хмурился.

– Меня зовут Янис Эдуардович Климов. Я – директор исследовательского медико-биологического института. Давайте присядем, – он слегка поклонился и указал рукой на диван в центре комнаты.

Ляля решила молчать. К директору медико-биологического института ее можно было просто пригласить. История с похищением в темноте заставила ее по-другому смотреть на происходящее. Она нехотя присела на краешек дивана и мрачно уставилась на сидящего напротив мужчину. Тот с пониманием кивнул.

– Да, я в курсе этой истории с вами. Эти два идиота уже наказаны. Простите, что напугали. Видите ли, наш институт – засекреченная организация. Мы не афишируем свои исследования, не контактируем с прессой. Работаем в разных областях, но все они связаны напрямую с человеческим организмом. Исследования уникальные, а результаты иногда ошеломляющие, и это заставляет хранить строгую секретность. Ценность нашей деятельности высока, и менее всего нашему правительству хотелось бы, чтобы данные утекли за пределы страны. Поэтому мы, так сказать, используем некую внезапность, приглашая к себе специалистов. Вот как, например, с вами. Да, нам требуются ваши навыки, и мы пригласили вас поработать в институте.

Ляля вскинула голову.

– Пригласили? В секретный институт, похитив меня на парковке? А если я откажусь?

– А вот такой возможности у вас нет, – мягко ответил директор.

Ляля мгновенно вскипела.

– Я в тюрьме? В чем меня обвиняют? Где мой адвокат? Имейте в виду, меня завтра хватятся и начнут искать! Черт бы вас побрал, чертов директор чертова института! Немедленно выпустите меня! – она вскочила и нависла над сидевшим мужчиной.

– Тише, тише! – он миролюбиво поднял обе руки вверх. – Не стоит так возмущаться! Послушайте, Ляля Витальевна, это государственное дело. Очень важное. Вам выпала честь потрудиться на благо своей страны. Вы принесете пользу многим, и вас, как врача, должно это радовать.

– А меня не радует! – огрызнулась Ляля. – Меня не радует, что я насильно привезена сюда и поставлена перед фактом! Меня не радует, что я лишена права выбора!

– Но разве вы бы не выбрали этот вариант, если выбор бы все-таки был? – искренне удивился директор.

– Я! Я… Я не знаю, – гнев Ляли улетучился также внезапно, как и появился. Действительно, неужели она бы отказалась от работы в серьезном государственном институте?

– Конечно, выбрали бы, – удовлетворенно кивнул директор. – Тогда больше не будем об этом. Ваше направление – репродукция, этим вы будете заниматься и здесь.

– Меня будут искать, – уныло попыталась продолжить Ляля, но директор оборвал ее.

– Ваш главный врач в курсе. Он считает, что вас отправили в длительную научную командировку. И искать вас никто не будет: близких у вас нет, – теперь голос его звучал холодно и твердо. Ляля устало опустилась на диван. Она оцепенела, как животное, загнанное в ловушку. Та чернота на парковке никуда не делась. Она проникла в нее, образовалась внутри черной дырой и теперь высасывает из нее все силы и энергию. Монстр, шепнул ей внутренний голос, монстр во тьме… Ляля решительно встала.

– Мне нужно выспаться. А потом и поговорим.