Читать книгу Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза - Сборник - Страница 3

Циньские родичи царского дома и крупные чиновники обратились к Циньскому государю с таким представлением: «К нам приходят сюда люди от разных удельных князей, определяясь на циньскую службу. Они в большинстве случаев имеют в виду содействовать своими беседами изоляции циньского удела в интересах их собственных повелителей. Просим изгнать их всех без собственных повелителей. Просим изгнать их всех без исключения». Ли Сы по их приговору тоже очутился в числе изгоняемых. Тогда он подал государю рапорт, в котором писал следующее:

«Я слышал, государь, что служащие Ваши решили всех изгнать пришельцев. Позвольте думать мне, что это – заблуждение. Когда-то было так, что князь Му-гун искал себе людей на службу. На западе взял он средь жунов Ю-юя, с востока, в Юань, он добыл Боли Си. Приветствовал Цянь Шу из Сун он, искал Пэй Бао, Гун-сунь Чжи он в Цзинь – вот эти пять господ не родились ведь в Цинь, а князь Му-гун их взял к себе на службу; он присоединил к своим владениям еще десятка два уделов и стал сейчас же властвовать над всеми на западе владения жунов. Князь Сяо-гун провел мероприятья, которые ему дал Шанский Ян: они изменили народные нравы, иначе направили массовый быт. От этих законов народ стал привольнее жить, и все государство от этого стало богатым и сильным тогда. Все сотни родов, народные массы, служили царю с удовольствием, счастьем, и все государи – соседи его – сближалися с ним, покорялись ему. Он захватил войска уделов Чу и Вэй, забрал себе земли на тысячу ли. И до сих пор еще там твердо управляют. Князь Хуэй – он тоже принял, в жизнь провел те планы, что Чжан И ему придумал: он вырвал у соседей землю „Среди трех рек“, на западе он присоединил к себе и Ба и Шу, на севере забрал Шан-цзюнь, на юге взял Ханьчжун, кольцом охватил все девять племен инородцев, а именно и, себе подчинил две столицы большие, как Янь, так и Ин. На востоке сумел захватить он твердыни Чэнгао, нарезал себе самых жирных земельных угодий. Затем разнял он коалицию по вертикали, состоявшую из шести государств, заставил их всех повернуться на запад лицом и служить только Цинь. И доселе его дело живет. Князь Чжао нашел себе друга в Фань Суе, низверг до маркиза Жань-хоу, прогнал от себя Хуа Яна, свой княжеский дом укрепил и запер влияние отдельных семейств. Он, как тутовый червь, поедал все владенья князей и дал завершиться монархии Цинь. Все эти четыре владетеля жили работою пришлых гостей. И если на дело отсюда взглянуть, то в чем провинились пришельцы пред Цинь? Ведь если бы эти четыре властителя раньше отвергли пришельцев-гостей, к себе их совсем не приняв, и если б они отстранили ученых, на службу не взяв их к себе, это значило б только не дать государю богатств настоящих и выход, а также лишить этих Циньское царство славы большой и сильной страны.

Теперь же, о Вы, у подножья дворцового входа которого я вот сейчас стою, Вы достали себе драгоценные камни из Куньских дальних гор, а Вы обладаете редкими перлами, теми, что были до Вас у маркиза Суй-хоу, а также Бань Хэ. Повисли на Вас жемчужины светлой луны; привешен на Вас меч с Великих холмов. В упряжке у Вас рысак исключительный сянли. Водружено знамя лазурного феникса здесь, стоит барабан из кожи великого монстра. Из этих всех ценностей нет ни одной, которая б в Цинь родилась. А Ваше Величество так ведь их любит!

Так что же выходит? Ведь если приемлемым для Вас является лишь то, что родилось в Цинь, то это бы значило только, что перлы ночного сиянья дворцам украшеньем не будут служить; и вещью из кости слона, носорога никто любоваться больше не станет; девы из Чжэн и из Вэй не будут служить Вам в тех дальних дворцах; все знаменитые кони у Вас, рысаки, скакуны, не будут тогда наполнять конюшни собою у Вас; золото или латунь из стран, что к югу от Цзяна, не будут уж в употребленьи; яркие краски художников шуских не будут перед Вами сиять. И если те, кем так украшены дворцы, что позади других расположились, и кто стоит в их низменных шеренгах, кто услаждает дух и мысль, пленяет слух и взоры Ваши, – и если эти все созданья приемлемы для Вас лишь с обязательным условьем происходить из Цинь, и только Цинь, то это б значило тогда, что булавки из ваньских жемчужин, и серьги из фуских каменьев, и платье из эских шелков, украшенья в парче и узорном атласе – что эти красивые вещи не будут являться больше пред Вами, пойдут по рукам и прекрасное будет не то уж. Эти красавицы, нежные, тонкие, милые очаровательницы-женщины, в Чжао рожденные девы, – тоже не будут стоять возле Вас. Позвольте, бить в глиняный жбан или в плошку какую-нибудь, струновку щипать или звякать костями, затем бормотать „у-у-у“, восхищая всем этим и уши и глаз, – вот подлинно циньские звуки. А чжэнские, вэйские песни про туты, а песнь „Боевые слоны“, что родом из Юй, – то музыка царств уж других. Теперь Вы бросили бить в жбан и чан, отдавшись чжэньской песне и вэйской, оставили прочь свои чжэны и взялись за юйские песни… Как это понять? Восхищенная мысль налицо, так приятно глядеть – вот и все… А вот когда Вы принимаете людей к себе на службу, то дело уж не то. Не спросив никого, он приемлем иль нет, не судя уж о том, он кривой иль прямой, все, кто здесь не из Цинь, отвергаются; изгоняется каждый, кто только пришелец. Выходит так, что внимание все на любовных страстях, на музыке, на жемчуге, на яшме; в презрении Вашем народ целиком! Уж вот где похвастаться нечем пред миром! Не в этом уменье справляться с князьями!

Я слышал, государь, на площади обширной много проса, а в государстве, что побольше, многолюдно. Если войско могуче, солдаты храбры. Поэтому гора Тайшань не уступает своей земли и этим держит свою громаду. Река и море не отбирают, не отвергают мелких струй и этим могут наполнить всю глубину. А настоящий владыка-царь не отвергает народных масс, и этим может он доблесть на свет явить. И вот для его земли нет всяких стран чужих, среди людей нет иностранца, а все годовые сезоны полны для него красоты; и духи и боги, и те и другие, на них благостыню низводят свою. Вот этим и были вне всяких сравнений Пять древних монархов и Трое античных царей. Теперь же, выходит, что Вы, без вниманья оставив свой черноголовый народ, даете тем самым ресурсы соперникам-царствам. Вы гоните прочь пришельцев-гостей, чем только крепите дела всех соседних князей. Вы этим заставите всех нас, ученых земли Поднебесной, от Вас уходить и не сметь уж стремиться на запад, связать себе ноги и в Цинь не входить. Но это ведь, как говорят, давать врагу солдат, разбойнику слать хлеб. А знаете, есть много ведь вещей, которыми они охотно дорожат, но не родятся в Цинь они. Найдется много ученых, что, не родившись в Цинь самой, готовы верой Вам служить. Теперь же Вы прочь гоните пришельцев, чтоб подарить их вражеским уделам; вредите своему народу, обогащая лишь врагов. Внутри себя опустошив, садить тем злобу сред князей – и при таких делах стремиться к безопасности страны и государства! Конечно, ничего из этого не выйдет!»

Тогда князь Циньский изменил указ об изгнании пришельцев и вернул Ли Сы его должность.