Читать книгу Ялос-2016. Сборник Ялтинского международного литературно-музыкального фестиваля - Сборник - Страница 2
Лев Болдов
ОглавлениеПётр Анциферов и Лев Болдов, 2012 г.
Юлия Долгополова
ЯЛОС – берег любви и памяти
Греческое слово «ялос» – «берег» – обычно связано в представлении крымчан с легендой об основании Ялты. На протяжении своей истории город остается в памяти многочисленных гостей берегом солнца, радости и вдохновения. Не случайно в таких местах обретают свой приют талантливые люди и рождаются новые творческие проекты. В 2011 году замечательным московским поэтом Львом Болдовым вместе с ялтинцем Джемали Чочуа была задумана новая творческая организация – Ялтинский Литературно-общественный Союз (ЯЛОС), а также музыкально-поэтический фестиваль с тем же названием. С этого времени Международный музыкально-поэтический фестиваль «Ялос» проходит в Ялте каждую весну. В этом, 2016 году, он был посвящен памяти поэта Льва Болдова.
Лев Болдов впервые увидел Ялту в 2005 году. С этого момента он стал «ялтинским москвичом»: приезжал в наш город ежегодно, обретая с каждым разом все больше друзей и почитателей. Крым щедро предоставлял поэту площадки для выступлений: Коктебель, Феодосия, Симферополь, Севастополь, Евпатория, Щелково, Алушта и, конечно, Ялта. Чаще всего Лев Болдов выступал с творческими вечерами в литературных музеях и библиотеках. Великие писатели прошлого таким образом приняли его в свой круг. Со временем Ялта, овеянная славой Чехова, Бунина, Толстого станет главным городом его жизни: здесь он, как булгаковский Мастер, найдет свою любовь, дом и вечный приют. Крымчане хорошо знают и любят творчество
Л. Болдова. Он известен и как прекрасный исполнитель – чтец, талантливый музыкант, автор 8 поэтических сборников, член Союза писателей Москвы, лауреат премии «Эврика!» (2006), лауреат первого Волошинского поэтического фестиваля в Коктебеле (2003), лауреат многочисленных музыкально-поэтических фестивалей и конкурсов. К сожалению, последний, наиболее полный сборник произведений, который он успел отредактировать лично и символически назвал «Полет», увидел свет уже после смерти автора. Лев Болдов ушел из жизни в возрасте 45 лет 19 февраля 2015 года и похоронен в Ялте.
На память крымчанам поэт оставил не только десятки прекрасных стихотворений, навеянных крымской тематикой, в которых переплелись философские, гражданские и личные мотивы, но и замечательные песни, которые известны намного меньше, так как он редко исполнял их в концертах. Московский музыкант и поэт Петр Анциферов (1949–2016) учил в свое время Льва игре на гитаре, стал одним из самых близких его друзей и, может быть, поэтому смог пережить всего только на один год, день в день. Петру Алексеевичу посвящены 5 стихотворений Болдова, и учитель, в свою очередь, написал на стихи ученика 5 песен. Светлой памяти Льва посвящен был последний проект Петра Анциферова, осуществленный при участии ялтинской исполнительницы Нины Муртузалиевой. Это цикл песен на стихи Льва Болдова с музыкой автора и Петра Анциферова, записанный на диск. Название взято по имени одной из лучших песен Болдова «Пока, пока…» Премьера этого музыкального проекта состоялась на открытии фестиваля «Ялос-2016» и стала общей данью памяти и признательности двум талантливым людям.
«В залитой светом казенной палате…»
В залитой светом казенной палате
Старец библейский в больничном халате
С блеском ретивым в безумных зрачках
Шарик диковинный вертит в руках!
Пахнет карболкой и клюквенным соком.
Нянечка смотрит бдительным оком
За стариком, что, смеясь и грустя,
Вертит игрушку свою как дитя.
А на игрушке, цветной и влекущей, —
Горы и реки, и тропиков кущи,
Питер, Чикаго, Париж и Бейрут!..
И человечки смешные снуют
Всё им неймется – воякам, скитальцам.
Щелкает старец их скрюченным пальцем
И заклинанье бормочет под нос,
Не замечая с обедом поднос.
Полночь. По койкам больные уснули.
Нянечка дремлет с вязаньем на стуле.
Мается старец, уныл его вид,
И борода как мочалка висит.
Вертится шарик в руках его дряхлых.
Спичку поднес, и войною запахло.
Плюнул – под воду ушел материк!
И, как ребенок, смеется старик.
Так год за годом сидит он в палате —
Старый безумец в больничном халате.
Солнцем тоскливым сменяется мгла.
Вертится шарик в руках как юла.
…А человечки беспечными стали.
Шутит над ними скучающий старец.
Метит, ласкает – и давит, как блох.
Что ему, если есть справка, что – Бог!
РУБИКОН, 1999
«И когда расступятся облака…»
И когда расступятся облака
И в просвете увидишь Господень лик,
Ты поймёшь, как жизнь твоя далека
От случайных женщин, долгов, интриг…
И покой отчаявшись обрести,
Бестолковой возни подведя итог,
Ты откроешь, что вешка в конце пути
Есть не финиш, а шаг на иной виток.
Прошумит июльским дождём листва,
В полумраке блеснут переплеты книг…
И не сказанные тобой слова
Пробормочет неведомый твой двойник.
Ну а та, на которую обречён
Был как зверь на ловца, как на щит копьё,
Впредь пускай не тревожится ни о чём —
Всё, что можешь сделать ты для неё!
СЕРЕБРЯНАЯ НИТЬ, 2003
«Ближе к рассвету, походкой медвежьей…»
Ближе к рассвету, походкой медвежьей
Перевалив в двадцать первый век,
Бродит по Крымскому побережью
Странный, без возраста, человек.
Сюртук истрепавшийся, треуголка —
Кого не встретишь в этом Крыму!
Но взгляд исподлобья пронзает колко,
И все насквозь очевидно ему.
Неужто он самый? Да быть не может!
Нелепый свихнувшийся эпигон.
Но мысль неотступная сердце гложет:
А если и впрямь? Если это Он?
И не было вовсе Святой Елены.
А вместо Голгофы – сослали в рай.
И нимб страстотерпца исчез мгновенно.
Живи. Хочешь, в шахматы поиграй.
Лови на рассвете рыбешку с пирса,
Глазей на лежащих в нирване нимф.
Другой бы стократ уж сорвался, спился.
А этот упрям – ему нужен нимб!
И вот он бредет – за спиною руки.
И не умирает назло врагам,
Что крестные пообещали муки,
А вместо распятья – курортный гам!
И вонь шашлыков, и тупые лица.
И эти – с бычками и пахлавой.
А солнце палит, как под Аустерлицем!
Но треуголка срослась с головой.
И вот он бредет среди этой черни —
Давно похороненный всеми глюк.
И нет для него ничего плачевней
Бессрочных танталовых этих мук!
И вновь – чебуреки, креветки, пицца…
Картечью бы всех – да кишка тонка!
А дети все норовят уцепиться
За полы истертого сюртука.
Москва, май 2012
СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ, 2013
Старинная баллада
Кто к жизненному прикоснулся древу,
Сумеет однажды начать с нуля.
Жил Мастер. И Мастер любил Королеву,
Любившую лишь своего Короля.
Король был хорош. Но любил служанок,
Цветочниц, молочниц, актрис шапито.
А Мастер страдал, он был черен и жалок.
Помочь его горю не мог никто!
Он всех прогонял – без обид и гнева.
И горькую пил, отупения для.
А Королева – ходила налево.
И все продолжала любить Короля.
Казалось всем, что еще немножко,
Еще запятая, еще тире —
И Мастер банально шагнет в окошко
Иль просто сопьется в своей дыре!
Но выпала карта нежданной масти.
Должно быть, решил улыбнуться Бог.
Однажды цветочницу встретил Мастер.
И боль отступила – куда-то вбок.
Неяркая, с кроткой улыбкой дева,
Что в стане соперниц едва ль видна, —
Она была вовсе не королева.
Но чем-то задела его она.
И, позабыв свое раболепство,
Мастер в потертом плаще своем
Ушел из этого королевства —
С цветочницей худенькою вдвоем.
Любую тоску расстоянье лечит.
Она затихает, как шум дождя…
Король – тот по-прежнему бисер мечет,
Сквозь площадь базарную проходя.
Любая обида в разлуке тает.
Любая боль порастает быльем.
А Королева – все процветает.
Не зная любви – но с другим королем.
Ялта, 5 июня 2012
СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ, 2013
Магеллан
Хромой командор не увидит крещеной земли.
Под радостным небом Севильи не встретит зари.
Растерзанный труп, надругавшись, сожгут дикари.
Посмертные лавры поделят рвачи и врали!
Так стоило плыть? И терпеть ледяную пургу,
Цингу и голодные корчи собратьев своих —
Чтоб после три века подряд о тебе ни гу-гу,
Чтоб славили трусов, твое командорство свалив?!
Так стоило жить, непосильную ношу взвалив,
И лезть в мышеловку лукавой церковной игры —
Чтоб после тобою назвали какой-то пролив,
И тупо на картах искали его школяры?!
Столетья промчат, и другие задуют ветра.
Другие державы поделят мятущийся мир.
А ты станешь мифом, растаявшим дымом костра
И строчкой в учебниках школьных, затертых до дыр!
И все же, проникнувшись горькой легендой твоей,
Какой-то безумец наладит свои паруса —
Чтоб вновь бороздить безоглядные дали морей,
Чтоб штормы хлестали и соль выжигала глаза!
Так стоило жить и сражаться, хромой командор, —
За души безумцев, что будут столетья спустя
Моря штурмовать, за их юный азарт и задор —
Живущих всерьез и готовых погибнуть шутя!
Ялта, 18 июня 2012
СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ, 2013
