Читать книгу Adelante, Гончар, adelante - Сергей Авилов - Страница 8

Не отрывая голову от подушки, Глеб нащупал на полу бутылку минералки, которую он предусмотрительно купил накануне. Сделал глоток. Посмотрел в окно, демонстрирующее для лежащего Глеба кусочек неба.

Он резко сел на кровати, спустив на пол босые ноги. На плечи, словно чьи-то тяжелые руки, навалились воспоминания.

Все пошло совсем не так, когда ушел Стасик. Расплатился и исчез, пока Глеб с Леной неумело отплясывали в толпе. Глеб вообще не мог понять побудительных мотивов танца. Даже петухи красуются перед безмозглыми курицами только для того, чтобы этих куриц завоевать. А тут… Курица вроде завоевана. Топчи – не хочу! Однако все как-то запутанней и глупей одновременно. Приехал в Тулу…

Лена же, не смущенная подобными умозаключениями, исполняла одну за другой хореографические фигуры. И надо признать, хорошо справлялась с ролью лучшей куриной самки в курятнике, делая все, чтобы раззадорить своего петуха.

Она же не знала, что ее петух склонен к рефлексии.

Глеб чувствовал себя не на месте, как не на месте ощущали бы себя Ленины друзья, с пренебрежением говорившие о книгах, слушая, например, читающего стихи Корнеева. Притом что Глеб, пока еще не будучи книгочеем и не зная разницы между хорошими и плохими стихами, определенно знал, что книги и стихи – это хорошо и правильно!

И если он, Глеб, не понимает каких-то умных книг, то это его, а не книг проблема.

Они подходили к столу два раза, утоляли жажду и опять возвращались в колышущуюся толчею и тесноту.

Вернувшись в третий раз, в тот момент, когда опять стихла музыка, Стасика они не застали.

Негритят оставалось шесть. Сидели они по парам, словно бы в гнездах. Музыка стихла, и гнезда оживились.

– А где Стас? – запыхавшаяся, спросила Лена так, будто знала ответ.

– Уехал… – с едва заметным сарказмом произнес один из гостей, ковыряя во рту зубочисткой.

Глеб присел на край стула подальше от Лениной своры. Хотел плеснуть себе вина из кувшина, но, заметив такое же движение Лены, осмотрительно не поднял руку. В следующий момент похвалил себя за это. Кувшин был пуст. Лена со смехом потрясла пустой тарой в воздухе.

Потом ушли негритята. Перед этим, правда, заказали себе по коктейлю и дули терпкие алкоголи через соломинки.

Глеб повлек Лену к барной стойке. Отчаянно, пока голос разума не поспел за убежавшими далеко вперед чувствами, заказал что-то из доступного. Вмещающегося в размеры содержимого кошелька. Это что-то было крепкое, и они, удачно перекрикивая музыку, довольно долго и непродуктивно беседовали. Потом Глеб вдруг понял, что можно выйти на улицу. Ему наконец стало весело. Главное было не думать про завтра.

На улице Глебу показалось так комфортно, что он как-то сразу отмел мысли о возвращении. Веселиться можно и вдвоем – для этого не надо привлекать персонал и сотни три посетителей клуба. Но вот только сначала хотелось бы кое-что выяснить.

– И что это было? – как можно небрежнее спросил Глеб, закуривая. Он хотел получить комментарии. Тем более что своим уходом Стасик подтвердил невысокое мнение о себе.

– А… – беспечно махнула рукой Лена. Ее прическа растопырилась в колючий ежик. Щеки раскраснелись. Она безуспешно прикуривала на ветру, длинно чиркая зажигалкой. Облегающее платье ее выше коленок собралось в гармошку, и, одетая, она тем не менее выглядела слишком обнаженной.

– Он в меня влюблен, – слова она выдохнула вместе с дымом.

– Ну это понятно. А я-то здесь при чем? – беззлобно спросил Глеб, ощущая, однако, как непроизвольно натягивается на скулах кожа.

– Глеб… – позвала она его и потянулась к нему губами.

На миг ему показалось, что он ответит. Но тут же вежливо и холодно произнес:

– Эй, я слушаю…

– Глеб… – она нагло обняла его и облизала ему ухо. – Ты ничего не понимаешь…

Скажи она что-нибудь другое – и тема была бы скомкана, как вчерашняя афишка. Невольно напустив тайны, Лена превратила Глеба пусть и в козырного, но валета, которого можно было разыграть при удобном случае.

– Ты весь этот цирк для него устроила? – догадался вдруг Глеб.

Она в замешательстве опустила глаза на кончик сигареты.

– И ты ведь с ним спала? – спросил он, чувствуя, как ему становится легко и пусто. Ему вдруг сделалось стыдно за нее, за стандартное «ты ничего не понимаешь», когда он все понимал теперь. И вдруг стало ясно, что завтра все закончится. И опять стыдно за нее. За то, что с его помощью она решает свои проблемы.

– Ну вот еще, – подтвердила она. В подобной ситуации женщинам можно верить только в том случае, если они говорят «нет».

А Глебом овладела отчаянная смелость. Больше не надо было подбирать слов и действий, не надо бояться и просчитывать каждый шаг. Он без сожаления уйдет от нее после того, как завтра с утра она станет ему неинтересна…

Расставание произошло еще до того, как случилось долгожданное…

Он сидел на постели, понимая, что пока похмельная похоть не будет удовлетворена, до полной тоски еще далековато.

Он не винил ее. В конце концов, она не сделала ему ничего дурного. Кормила его завтраком и предоставляла свое тело. Еще – ничего не обещала. И не видела себя рядом с ним, так же как он не видел рядом с собой ее – Елену Борисовну.

Ни в чем конкретном она ему не призналась.

Глеб пытался выдавить из нее хоть что-нибудь, когда они ехали в такси. Затем – когда пили ненужное уже пиво в квартире и курили в окно. Она говорила: «Я не знаю», когда Глеб спрашивал: «Зачем я тебе?»

Отвечала: «Мне с тобой хорошо» на вопрос: «Зачем я здесь?»

Глеб всячески обходил слово «любовь». А то задал бы вопрос: «Зачем это все?»

Потом на слова уже не хватало губ и языка – губы и язык были заняты делами.

Он еще глотнул воды, повернул голову в ее сторону.

Даже после полубессонной ночи, алкоголя и много еще чего ее лицо во сне выглядело розовым. Молодой организм перегонял и выводил отраву, не оставляя следов. Пока, по крайней мере. Может быть, только чуть запекшиеся губы выдавали, что она провела нездоровую ночь.

Еще вчера выяснилось, что Лена носит контактные линзы. В первую ночь он был так поглощен новизной, что этого не заметил. Вчера же она, отправив линзы плавать в физрастворе, еще долго отбивалась от его вопросов, глядя на него выразительными глазами, беззащитными, как глаза собаки породы хаски.

Вчера ему посчастливилось разделить выяснение отношений и отношения полов. Голодные до постели, они, не сговариваясь, не пустили в постель ссоры и склоки, наслаждались друг другом по-звериному безответственно, в чем обнаружили какую-то необычную пикантность. Позволяли себе даже немного боли…

После, к счастью, сразу уснули. Продолжение ссоры могло быть совсем некрасивым.

Сейчас Глеб не понимал, в каком статусе проснулся.

Существовала вероятность, что ему будет предложено немедленно уйти. Или Лена все же накормит его завтраком? А может быть, бросится на шею, заплачет и попросит остаться. Такие чудеса творит только хороший, очень хороший секс. И чтобы рассуждать холодно и трезво, сейчас Глебу был нужен именно секс.

– Ой! Ой-ой!.. – смеялась она, ловя ладошкой сбегающую с живота на простыню мутную белесую струйку. Смеялась, отчего Глебу стало не по себе.

Она вела себя так, будто вчера ничего и не было. Как будто в его обязанности входило сделать ей хорошо и уйти, позавтракав и забрав с тумбочки причитающиеся ему деньги.

И если утренняя разминка и подняла настроение, то только не Глебу. Он хмуро взял Ленину сигарету, откинул легкую форточку.

– Ну прости меня, Глеб! Я наговорила тебе лишнего, – она накинула футболку, расправила ее до бедер. Подошла к курящему Глебу и обняла его за предплечье.

Он молчал, с фальшивым вниманием глядя, как с каждой затяжкой уменьшается сигарета.

Он думал о том, кем она была для него, и ответ как-то не подворачивался. Любовницей? Подругой? Девушкой? Телкой? И с тоской склонялся к последнему.

Он хотел бы остаться в этой маленькой комнате хозяином! Хотел бы любить Лену и заботиться об этой красивой и в меру непутевой женщине. Но женщина, увы, не зовет его делать эти приятные вещи. Женщина пока находится в поисках своего, не пересекающегося с Глебом счастья…

– Ничего, – ответил он и погладил ее по голове.

Потушил окурок. Рывком надел брюки.

– Ты не будешь завтракать? – уже все понимая, спросила она.

У него не было желания язвить. Поэтому он ответил:

– Спешу! – получилось просто и натурально. Глебу понравилось.

– Ты же мне позвонишь?

– Ну конечно, – чуть не добавил «нет» Глеб.

Он вышел к остановке трамвая. В воскресный день на улицах почти не было людей. Глеб подумал, что еще пару лет назад он бы заплакал от досады. А теперь…

Теперь он четко понимал, что она ему не нужна, несмотря на то что с ней хотелось остаться.

В понедельник побывавший в Музее истории религии Корнеев делился с Глебом.

– Зря ты не пошел… – сожалел он.

– Зря, – согласился Глеб. – Действительно зря…