Читать книгу Эней. Боги и герои Древней Греции - Сергей Быльцов - Страница 46

Зевс Промыслитель встретился с отроком Эротом в своем обширном саду, где раньше произрастали всевозможные деревья и растения, а после восшествия на Олимп Диониса, – почти один виноград, который вытеснял их, как сам Вакх вытеснил с мощных высей эфирных скромницу Гестию.

Златокудрый крошка – бог был нагой, без доспехов и не один, а с юнцом Ганимедом, сыном троянского царя Троса и Каллирои, которого некогда Зевс поселил у себя в небе с блаженными бессмертными рядом. Чары красы отрока так тогда Зевса пленили, что, вмиг превратившись в орла, он на мощных крыльях тут же унес троянского царевича с пастбища, где отцовские пас тот стада, на блистательные выси Олимпа. С тех пор, несмотря на вялые протесты ревнивой супруги, отрок стал виночерпием на олимпийских пирах и дивным украшением ложа любвеобильного Зевса.

Благодетельный бог вечной весны, всепобеждающей любви, дающей всему живому новую жизнь по заданию Олимпийца, обучал основам любви приятеля своего виночерпия Ганимеда:

– Милый, чтоб быть достойным зевсова ложа, тебе надо еще учиться и учиться любви. Знаю, что тебе, как и многим другим, очень нравится мать моя Киферея. Конечно, она образец красоты, но, если быть вполне откровенным, то надо отметить, что любовь моей матери Афродиты пошлая, это любовь, которой любят люди ничтожные. Такие люди любят женщин больше ради их тела, чем ради души, и, наконец, любят они тех, кто поглупее, заботясь только о том, чтобы добиться своего, и не задумываясь, прекрасно ли это. Моя же любовь всякой бывает, в том числе она может быть причастна и к мужскому началу, – это любовь к юношам, она старше и благороднее, и чужда всякой нечестивости или дерзости. Потому-то одержимые такой любовью обращаются к мужскому полу, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено высшей доблестью и несравненно большим умом. Это не пошлая, а небесная любовь, она очень ценна и для бессмертных богов, и для земных государств, и для отдельных людей, поскольку требует и от любящего, и от любимого великой заботы о своей нравственности и постоянном самосовершенствовании.

Зевс подозвал к себе Эрота и, пряча в косматой бороде лукавую улыбку, как бы сомневаясь, сказал мальчику, гордому своим игрушечным луком:

– Эрот, ты вот тут обучаешь основам любви отрока Ганимеда, словно сам в любви всемогущий наставник и лучший учитель. А я так думаю, что напрасно говорят, что ты царь любви в нашем сонме богов, и все на Олимпе, кроме Афины, Артемиды и Гестии тебе подвластны. Есть и другие, против которых ты бессилен и наг.

Несмотря на детский облик, лукавство и игривость, Эрот имел непомерно гордое сердце и мог быть и коварным, и мстительным, и очень жестоким. Никому из богов, кроме обожаемой им матери, он не прощал обид и поражал их в сердце своими кипарисовыми стрелками с зазубренными крючками на конце, заставляя страдать и мучиться. Даже с неподвластной ему девой Палладой Эрот порой готов был сразиться и хвастливо говорил, что, стоит ему захотеть и Паллада огонь его жгучий почует, признает могучую силу его и, копье свое отбросив, возляжет к мужчине на брачное ложе.

Бог идалийский крылатый засмеялся надменно, и Зевсу стало смешно – так выглядела нелепо его ребячья спесь. Эрот же, сверкая глазами и тряся золотистыми кудрями, крикнул детским голосом звонким:

– Кто этот он или она, мне не подвластный?! Куда мне изоострую направить стрелу? Кого поджечь мне огнем бурным факела? Должен заставить кого из богов иль людей загореться? Имя лишь назови: вспыхнет, как факел, он, кто бы не был.

– Не он, а она. Все знают, что Афродита шею пред сыном своим Эротом никогда не склоняет, хоть и питает все любовные страсти! И вообще, что ты можешь один, без матери, которую ты призван слушаться и почитать и которая уделяет тебе лишь малую часть от своего достоинства царицы любви и божественной силы.

Раззадоренный хитрыми словами Кронида и богиней Эридой, матерью не только Раздора и Распри, но и Агона (Соревнование и Соперничество), Эрот вскричал:

– Если угодно тебе, то и мать моя исступленный огонь наш почует и все же признает силу мою!

Олимпиец, по-прежнему пряча усмешку, с нарочитым недоверием молвил:

– Что ж посмотрим. Сможешь ли ты внушить Афродите любовь, ну, например, к дарданскому царевичу Анхису, большому красавцу, пасущему сейчас на моей горе Иде своих коров.

Вместо ответа Эрот окинул Кронида влажно мерцающим взглядом из-под темных гнутых ресниц, которым он ввергает всех в сети и свой бурный полет на сердце Киприды направил, когда она пролетала над Идой и увидела в шалаше юного Анхиса, красотой и фигурой подобного Адонису. Дикое пламя любви и безумья мгновенно от золота крыльев Эрота в сердце Афродиты вспыхнуло, и мать оказалась покорна ему.

Так Зевс многоумный забросил Пафийке к Анхису желание сладкое в сердце, когда он пас быков на склоне Иды, богатой ключами, – осанкой и ликом бессмертным подобный. Запылало любовью сердце Киприды и, ужас будя, неистовое вожделенье к царевичу смертному ей в душу мощно проникло. Богиня решила лететь на Кипр; там некогда аркадский царь Агапенор, строитель города Пафоса, воздвиг ей храм в Палай Пафосе (Старом Пафосе); до тех пор богиня принимала поклонение от жителей Кипра в местечке, называемом Голги. После этого Афродита окончательно обосновалась в городе Пафосе на Кипре, который стал ее главным святилищем.

Впрочем, некоторые говорят, что Зевс не имел никакого отношения к тому, что Афродита сочеталась с Анхисом. Она была в большом горе после смерти возлюбленного Адониса от клыков кабана. Согласно Фотию, после смерти Адониса Афродита блуждала и в святилище Аполлона Эрифия рассказала Фебу о своей несчастной любви. Тогда Аполлон привел ее на Левкадскую скалу и приказал спрыгнуть, она сделала это и освободилась, но не полностью. Кому, как не самой Пафийке или ее сладкоистомному сыну Эроту знать, как излечиться от любви? – Например, можно излечиться новой любовью, и Киприда по своей воле влюбилась в Анхиса.