Читать книгу Персональная политическая история - Сергей Чефранов - Страница 11

***

В одном журнале, помнится, это был блестящий глянцем номер карманной «Англии», мне попался на глаза термин «Корпоративная репутация». Не требуется особой прозорливости, чтобы увидеть в ней младшую сестру КСО.

Скорее всего, читатель и из собственного жизненного опыта сможет привести примеры, когда в жертву Корпоративной Репутации приносились длинные волосы или короткие юбки, джинсы, целые музыкальные направления и многое другое. Когда это явления проявляется в национальных масштабах, над ним смеются, но когда речь идет об одной отдельной фирме, говорят о фирменном стиле и подсчитывают прибыль.

Слово «добродетель» некогда означало способность к труду и в силу индивидуальности труда в те времена заключало указание на личность. Способность к труду считалась почти божественным даром и «добродетельный» применительно к человеку означало «деятель добра». В условиях общественного разделения труда, когда труд не требует особенных усилий, а приветствуемым результатом является общественное благо, добродетель перестала быть сущей чертой отдельного человека и само слово перешло в разряд устаревших. Теперь у истоков блага стоит все общество, а не отдельный человек. Но солнечный луч, падающий на лицо человека, освещает его, хотя и не просветляет сознания. Каждый член общества забирает себе капельку общественной добродетели, добродетель измельчается, капельки тщательно изучаются, измеряются и сравниваются между собой и – какое кощунство! – с другими явлениями мира, приносящими общественное благо. Добродетель приобретает стоимость и становится товаром. В этих моих словах нет ни капли цинизма, а есть только грусть по тем смутным временам, когда добро непременно несло в себе некое божественное начало.

Когда в обществе дискутируется вопрос о легитимности употребления наркотиков или проституции, о раздаче нуждающимся слабых наркотиков или об открытии публичных домов, принято оправдывать это интересами общества, жаждущего мира в самом себе, и называть это мерами профилактики недугов общества. На самом же деле происходит следующее: общество, виновное в наркомании и проституции, оправдывает себя, создавая два искусственных (новых) права. Право одних медленно убивать себя и право других обеспечивать им эту медленную смерть. Таким образом в общественном сознании даже смерть, скрытая за портьерами языка, становится общественным благом и общество начинает служить ей. И это тоже происходит в рамках естественного процесса, в результате которого человечество превратится в нечто единое, как колония дрожжевых грибков. Возникает даже концепция социально-этичного маркетинга, «суть которого в том, чтобы обойти стороной проблемы возможных конфликтов между потребностями покупателя и его длительным благосостоянием» (Ф. Котлер. Основы маркетинга) Это и многое другое делает зависимость человека от общества состоянием весьма и весьма приятным, притягательным и мало кого удручающим. Что ж, если доверять Ключевскому, и крепостное право, со временем ставшее регрессивным фактором развития русского общества, в большинстве случаев начиналось с добровольного перехода крестьян под защиту помещика от государства и других помещиков.