Читать книгу Оборотень, или Последняя гастроль Артиста - Сергей Георгиевич Михайлов - Страница 15

Мячикова я застал в той же позе, в какой оставил его перед ужином. Он был бледен и выглядел неважно. Желая как-то расшевелить и приободрить его, я сразу же выложил ему всё, что со мной приключилось в последние два-три часа, а напоследок объявил о предложении великого сыщика Щеглова сотрудничать с ним. Мой рассказ подействовал на него ошеломляюще. Мячиков побледнел ещё больше и до крайней степени разволновался. Он судорожно тёр лоб и растерянно бормотал:

– Такая ответственность, такая ответственность… Не знаю, справлюсь ли… А что он сказал по поводу моего пистолета? Не грозился привлечь?.. Ну слава Богу…

Наконец он собрался с духом и сказал:

– Я чрезвычайно польщён возможностью сотрудничать с таким человеком, как капитан Щеглов, и бесконечно благодарен вам, Максим Леонидович, за вашу рекомендацию. Пойдёмте к нему, я готов предстать пред его грозные очи.

Туман дымовой завесы надёжно скрывал Щеглова от наших взглядов, и мы не сразу обнаружили его на фоне тёмного ночного окна.

Я представил их друг другу, после чего покинул номер, решив дать им возможность побеседовать наедине. К тому же от табачного дыма у меня снова разболелась голова, и мне необходима была основательная порция свежего воздуха, чтобы не дать ей расколоться пополам. Надо будет намекнуть Щеглову, подумал я, чтобы он не дымил в номере, но только как-нибудь эдак поделикатнее, а то он, не дай Бог, обидится… Последнее, что я успел заметить, покидая номер, был неподвижный взгляд Щеглова, которым он просвечивал своего визави, и Мячикова, от смущения не находившего себе места. Он сидел на самом краешке стула, положив руки на колени, и был похож на школьника, которого вызвали к директору на «ковёр». В глазах его читался испуг.

Вернулся я минут через десять. Щеглов догадался открыть форточку, и к моему приходу воздух в номере заметно посвежел. Понял, наверное, что я не переношу запаха табака. Мячиков выглядел усталым и всё таким же бледным. Вообще он казался каким-то странным и явно был не в своей тарелке. Разговор между ними, видимо, уже состоялся, так как они болтали теперь о каких-то пустяках. Моё появление прервало их беседу. Щеглов поднялся мне навстречу и приветливо улыбнулся.

– Заходи, Максим. Я переговорил с твоим другом и надеюсь, что он понял меня. На моё предложение о сотрудничестве Григорий Адамович ответил согласием. Что ж, рад, искренне рад: теперь, когда нас трое, успех дела обеспечен… Что с вами, Григорий Адамович? – с тревогой спросил Щеглов. – На вас лица нет!

– Голова раскалывается, – натянуто улыбнулся Мячиков. – Вы уж меня извините, Семён Кондратьевич…

Щеглов вынул из кармана пачку анальгина и протянул её Мячикову.

– Вот, возьмите, – сказал он. – Должно помочь.

Мячиков взял, хотя и без особого энтузиазма. Зато у меня при виде бесценных таблеток загорелись глаза.

– О, вашим запасам, Семён Кондратьевич, могла бы позавидовать любая аптека! – воскликнул я. – Разрешите таблетку, Григорий Адамович, у меня, знаете ли, с самого утра…

– Да-да, конечно, – с готовностью ответил Мячиков, – берите всю пачку, анальгин мне всё равно не поможет – уже пробовал…

Судя по его кислому виду и мутному взгляду, чувствовал он себя действительно неважно. Я мысленно посочувствовал ему, отлично зная, что такое головная боль. Не меньшее сочувствие вызвал он и у Щеглова.

– Может быть, стоит попробовать другое лекарство? Что вы обычно принимаете?

Мячиков махнул рукой.

– Да не надо никакого лекарства. Я вообще противник всей этой химии, от неё больше вреда, нежели пользы. Пройдёт. Лучшее лекарство – это сон и свежий воздух. Ручаюсь вам, что утром я буду совершенно здоров.

Пожелав нам спокойной ночи, Мячиков торопливо покинул номер. Какое-то время Щеглов задумчиво смотрел ему вслед и усиленно тёр подбородок.

– Ну как вам Мячиков? – поинтересовался я у него, когда пауза чрезмерно затянулась.