Читать книгу Жалким быть просто. Мистический детектив - Сергей Гергиевич Банцер, Сергей Георгиевич Банцер - Страница 11

Дверь кабинета Дятлова приоткрылась, и в образовавшемся проёме показалась голова оперуполномоченного Корзухина.

– Разрешите, Виктор Павлович?

– Проходи, Корзухин, присаживайся. Рассказывай.

– Вчера я проверил алиби Топольского. Его действительно видели в Мироновке соседи по даче, но только около девяти вечера. Раньше его не видел никто. Ну, из соседей никто. У Топольского был билет на электричку, которая отходит от пригородного вокзала в восемнадцать пятнадцать. В Мироновке она была примерно в семь вечера. Выходит, перед тем, как засветиться у соседа в девять вечера, Топольский где-то был около двух часов.

– Это ничего не значит, – сказал Дятлов, – он скажет, что приехал на дачу и лёг спать. А потом проснулся в девять вечера и пошёл выпивать к соседу. И всё сойдётся. Что ещё у тебя? Телефон с пальцем Корсаковой разблокировали?

– Нет, – покачал головой Корзухин. – Карпов носил его куда-то, типа к хакерам каким-то, но пока ничего не удаётся. Вчера я был в офисе Лайфсел, это мобильный оператор телефона Корсаковой. Ну, предъявил санкцию прокурора на получение распечатки трафика за восемнадцатое сентября. Но там набежали какие-то юристы, двое пацанчиков в галстуках, с бэйджиками я, аж, обалдел. Гавкучие такие, наглые… И корректные. Тьфу!

– Перепроизводство потому что этих офисных пацанчиков, – пробормотал Дятлов. – Поэтому и в галстуках. Поэтому и гавкучие.

– Короче – отказали тебе?

– Да, – вздохнул Корзухин. – Сказали: «Нужно заявление о согласии на обработку личных данных от каждого фигуранта». Ну, и ещё кучу бумаг. А потом решения суда ждать полгода.

– Хорошо, я это улажу. У тебя всё?

– Пока всё, – сказал Корзухин. – Я могу идти?

– Погоди.

Дятлов посмотрел на Корзухина. Способный парень. И с головой. Пока честный. Но и не таких Система ломала. Кстати, Водянов ждёт ответа. Надо будет зайти к нему. Ведь ответ готов.

– Послушай, Николай, – обратился он к Корзухину, – ты внештатником уже обзавёлся?

– Нет, – Корзухин пожал плечами, – я ж только недавно…

– Это плохо. Опер без внештатника всё равно, что брачная ночь без невесты. Ты к этому… Ванику из «Сириуса» присмотрись. Хороший внештатник из парня выйдет, уж поверь мне. Сам тебе спасибо скажет и будет рад на кого-нибудь стучать, нужно только тактично подсказать – на кого. Мы, пока следствие ведём, вот ты и присмотрись к Ванику. Блокнотик себе заведи для внештатников.

– Так я завёл уже, но он же… это… – Козухин развёл руками, – ну, не замарался нигде?

– Знаешь такого – дедушка Мичурин? – улыбнулся Дятлов. – Вот он как говорил? «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их – наша задача!» Ты ж, конечно, по молодости «Неуловимых мстителей» не смотрел?

– Ну, что-то слыхал, про бандитов кино… Старое.

– Да, так вот, там один бандит, ну, бывший поп, говорит: «Все мы немощны, ибо человецы». Нет греха только, если нет человека. А, раз Ваник есть и он человек – то что-то за ним водится. Нужно только присмотреться и за руку поймать. Там в коридоре кто-то ко мне есть?

– Ага, – кивнул Корзухин, – Фрумкин сидит с повесткой.

– Давай его сюда.

– * —

– Я Фрумкин, – надтреснутым голосом сказал долговязый мужчина лет пятидесяти, входя в кабинет. – По повестке.

Дятлов окинул взглядом вошедшего. Первое впечатление о незнакомом человеке, вопреки расхожему мнению, часто оказывается ложным. Недаром говорят «встречают по одёжке, провожают по уму». Более того, человек, который с самого начала знакомства располагает к себе, всегда сразу настораживал Дятлова. За годы службы он убедился, что, как правило, таким свойством обладают профессиональные аферисты, в лучшем случае – люди, у которых кроме умения расположить к себе собеседника, ничего большего за душой нет. Встречал он и другое – бедно одетые посетители со скромно опущенными глазами, часто оказывались достойными людьми. Ну, а глаза, точнее, взгляд – тут есть две крайности. Либо человек смотрит честно и открыто прямо в глаза собеседнику, либо прячет взгляд, глядя куда-то в сторону. Оба этих крайних случая тоже присущи жуликам и людям, желающим как-то оградить свой внутренний мир. И в том, и в другом случаях это является маской – либо гримасой честной открытости, либо простой непрозрачной завесой.

Замдиректора фирмы «Эксим ЛТД» Борис Фрумкин внешностью более всего походил на жениха с известной картины «Неравный брак». Чуть сплюснутый с боков череп, покрытый редкими пегими волосами, надменный взгляд узко посаженных глаз, вялые веки и тонкие бескровные губы. Всё, как на том самом полотне.

И всё же первое впечатление иногда приносит пользу. Поэтому Дятлов ещё раз посмотрел на Фрумкина. Кажется, не любят тебя, Фрумкин, бабы. Хоть ты и замдиректора, и господин, и, даже возможно, умный. Наверное, потому, что сидит в бабах до сих пор тот самый инстинкт их первобытной праматери, когда ещё ни денег, ни особого ума не было даже в виде понятий. С тех пор на этот женский инстинкт наслоилось множество других инстинктов, в основном, социальных. Конечно, многие женщины тебя, Фрумкин, наверное уважают и замуж пошли бы за тебя с радостью. Но вот полюбить… Это вряд ли… Потому что за это малопонятное дело у баб отвечает тот самый инстинкт древней праматери. И ты, Фрумкин, со всеми своими деньгами, это чувствуешь. Хоть и упрятано это на самом дне твоей души.

– Я должен задать вам несколько вопросов, – сказал Дятлов после того, как Фрумкин расписался в бланке об ответственности за дачу ложных показаний. – Я веду дело об убийстве гражданки Корсаковой, а вы, кажется, последний человек из сотрудников вашей фирмы, который видел её живой.

– А почему вы думаете, что это убийство? – насторожился Фрумкин.

– Я так думаю потому, что у меня имеются для этого определённые основания, – сказал Дятлов, – о которых мы обязательно поговорим позже. Сейчас вы должны просто ответить на ряд моих вопросов. Расскажите, где вы были позавчера, начиная с семнадцати часов.

– Ну, после работы мы отмечали день рождения Ирины Петровны, – сказал Фрумкин. – Покойной Ирины Петровны. Потом я пошёл домой.

– Вас кто-то видел? – спросил Дятлов. – Жена может это подтвердить? Может, ещё кто? Соседи?

– Я сейчас снимаю квартиру, – ответил Фрумкин. – Ну, временно не живу с женой. Нет, меня никто не видел. Я пришёл домой, посмотрел какой-то сериал и лёг спать.

– Какой сериал?

– Я не помню.

– По какой программе?

– Программе? Нет… Я смотрел по интернету. А названий я не запоминаю. Что-то про балет. Там одну балерину изнасиловали. Сын крупного начальника изнасиловал. Ей потом предлагали в качестве компенсации танцевать все заглавные партии в их театре.

– Ну и что? Она согласилась?

– Я не помню, заснул. А компьютер сам выключился.

– Хорошо, – сказал Дятлов. – В каких отношениях вы находились с Корсаковой?

– Ну, она директор фирмы, а я был заместителем.

– Кто является учредителями фирмы? – спросил Дятлов.

Фрумкин пожал костлявыми плечами и неуверенно ответил:

– Это внутренняя информация, понимаете, я не имею права её разглашать.

– Значит в районной администрации, где вы регистрировали учредительный договор, её знают, нотариус знает, а мне, следователю прокуратуры, расследующему убийство, знать нельзя, да? – с обидой сказал Дятлов. – Ну, хорошо, не хотите, не надо. Я пошлю официальный прокурорский запрос в райадминистрацию, а заодно в налоговую и банк.

– Зачем в банк?.. И причём тут налоговая?

– Не знаю, – Дятлов пожал плечами, – а куда нужно посылать запрос?

– Никуда, – неуверенно пробормотал Фрумкин.

– А, если мне интересно, сколько денег на счету «Эксим ЛТД»? Кто подписывал платёжки, через кого вы обналичивались, кто конечные бенефициарии и много чего другого? Вы ж не хотите говорить? Значит, я пошлю запросы. На бланках городской прокуратуры. Если вы считаете, что в райадминистрацию посылать не надо, хорошо, я пошлю запросы вашим контрагентам. Вернее вызову их сюда. По выпискам банка посмотрю, с кем вы сотрудничали, и вызову. После этого от вас будут шарахаться не только контрагенты, а и бродячие собаки на улице.

– Зачем вы мне угрожаете? – Фрумкин поднял на Дятлова взгляд снулой рыбы.

– Я? Вовсе нет! Наоборот, я сейчас даю вам возможность предоставить следствию необходимую информацию. Пока даю, вы понимаете? А, когда начну угрожать, э… Тогда уже поздно будет. С этим учредительным договором вы вообще ведёте себя глупо, Как-то по-детски. Что вы хотите скрыть? Ведь через пару дней у меня на столе будут лежать официальные ответы и банковские распечатки. Вы, вообще, представляете себе возможности следователя, ведущего дело об убийстве? Нет? Вы понимаете, что я прямо сейчас могу заблокировать на неопределённое время счёт «Эксима» в банке? Что я могу взять с вас подписку о невыезде? Что я прямо сейчас могу определить вам меру пресечения в виде помещения в ИВС на семьдесят два часа? И всё это будет строго в рамках действующего законодательства. А представляете себе, что может сделать ещё следователь прокуратуры, но уже вне этих рамок?

– Хорошо, – тихо сказал Фрумкин. – Учредителей двое. Я и Корсакова.

– В каком соотношении в учредительных документах предусмотрено распределение полученной прибыли?

Фрумкин молча смотрел себе под ноги.

– Ну, что вы опять застеснялись? – спросил Дятлов. – Прямо, как доцент кафедры научного коммунизма на приёме у венеролога.

– Соотношение пятьдесят на пятьдесят, – ответил Фрумкин трескучим голосом.

– Кто конечные бенефициарии?

– Я и Корсакова. Ну, были… Очевидно, теперь учредительный договор будет пересмотрен. Если объявятся наследники.

– То есть, как я понимаю, в этом случае разделение на директора и его зама были понятия чисто условные?

– В каком-то смысле да…

– Корсакова был одинока? – спросил Дятлов. – У неё не было никаких родственников?

– Нет, не было, – Фрумкин покачал головой.

– Значит в случае отсутствия прямых наследников и отсутствия правопреемников в завещании Корсаковой, или же отсутствия самого завещания вы автоматически становитесь единственным конечным бенефициарием?

– Ну… – пробормотал Фрумкин, пожав плечами.

– Постарайтесь понять, Фрумкин, то, что я сейчас скажу. Убит человек. В остатках вина в бокале обнаружен кокаин в концентрации, которая могла оказаться смертельной. Таково заключение судебно-медицинской экспертизы. Второго бокала нет. Вино в бутылке чистое.

– Она могла насыпать его туда сама, – сказал Фрумкин.

– Могла, конечно. Но кокаин не сыплют в вино. Его нюхают. От этого частично разрушается носовая перегородка, даже от непродолжительного приёма наркотика. У Корсаковой она целая. Абсолютно целая – понимаете? Кстати, вы видели хоть раз Корсакову раньше под действием наркотиков?

– Нет… – неуверенно сказал Фрумкин.

– Ну, хорошо, – Дятлов махнул рукой, – понимаете, вы последний из известных мне людей, кто видел Корсакову живой. А в сауне вместе с ней был, по крайней мере, ещё один человек, мужчина или женщина, я пока не знаю этого. Но этого человека видели выезжающим на машине Корсаковой со двора «Сириуса» сразу после убийства. Через несколько минут после убийства. Вполне возможно, что это были вы. Вы водите машину?

– Я?! В каком смысле – вожу?

– Следите за своей речью, Фрумкин. Если вы будете впредь употреблять такие фигуры речи, я буду считать, что вы умышленно отказываетесь сотрудничать со следствием.

– Машину? Ну, да… Что за чепуха… – Фрумкин потряс головой, – я был с ней в сауне?! Она могла встретиться после корпоратива с кем угодно и пойти туда.

– С кем? – спросил Дятлов. – С кем она могла встретиться? Вы знаете этого человека? Это мужчина или женщина?

– Нет, откуда? Я не знаю…

– У Корсаковой были друзья? Подруги? С кем бы она могла пойти в сауну в свой день рождения? Вы знаете хоть одного такого человека?

– Возможно, и были… – неуверенно сказал Фрумкин, – но… раньше.

– Кто? Имя?

– У Ирины был мужчина… Это было несколько лет назад. Там было серьёзно… вроде. К свадьбе дело шло. Да, они хотели официально пожениться. Но потом…

– Имя этого мужчины?

– Славик. А фамилия… – Фрумкин потёр ладонью лоб. – Сейчас… Воропаев?.. Я не помню, правда.

– Возраст? Опишите этого Славика.

– Около тридцати пяти, среднего роста, крепкий на вид, кажется, волосы светлые.

– Что произошло потом?

Фрумкин опустил голову и задумался.

– Это был период… – наконец сказал он, – мы с Ириной провели ряд удачных сделок, ну, и получили деньги. Это были первые крупные деньги фирмы.

– Ваши с Корсаковой деньги, да? – уточнил Дятлов.

– Да.

– Это были рискованные сделки? Под банковский кредит?

– Да.

– Славик знал о деньгах Корсаковой?

– А почему нет? Она тогда первую машину себе купила. Славик разъезжал на ней.

– Этот Славик, – спросил Дятлов, – где он работал?

– Насколько я понимаю, нигде. Околачивался тут у нас. Мешал только всем. Но Ирина тогда в нём души не чаяла, всё хотела его к делу приспособить. А потом…

Фрумкин тяжело вздохнул и замолчал.

– Что было потом? – спросил Дятлов.

– Ну… Если вам так интересно… Потом у Ирины был нервный срыв. Сильнейшая депрессия. Она практически прекратила интересоваться делами фирмы, я работал один. Я вообще боялся… Ну, как бы она… И так было до тех пор, пока… Пока однажды к ней домой не пришли… рэкет. В общем, бандиты. Пришли за деньгами. Откуда-то была наводка.

– Кто тогда работал в офисе?

– Я, Ирина и секретарша, Антонюк. Топольского ещё не было. Ну, и Славик знал, Ирина тогда от него ничего не скрывала.

– И что произошло тогда дома у Корсаковой?

– Точно знаю. Знаю только, что избили её. Искали деньги.

– Нашли?

– Не знаю, – Фрумкин пожал плечами. – Ирина со мной не делилась этим.

– Она что… не заявляла об этом никуда? – спросил Дятлов.

– Нет. Она была необычная женщина. А после этого она изменилась. От депрессии не осталось и следа. Она стала… как бы это сказать… ну, как одержимая. Как бешеная. Она провела ряд сделок, не советуясь со мной… Очень сомнительных сделок и очень рискованных. Удивительно, но ей повезло, эти сделки принесли ей деньги.

– А что за драка была на корпоративе между Антонюк и Корсаковой?

– Драка? – Фрумкин удивлённо пожал плечами. – Какая драка?

– Вы опять решили поиграть со мной в терминологию? В вашем положении шансы выиграть могут быть только в том случае, если вы существенно умнее меня. У вас сложилось такое впечатление?

Фрумкин недоумённо посмотрел на Дятлова и несколько раз подряд моргнул.

– Ну, там… было недоразумение… Но я ничего не видел.

– Хорошо, – сказал Дятлов, положив ладонь на пустую папку. – В очередной раз постарайтесь понять, то, что я сейчас вам скажу. У меня есть показания сотрудников вашей фирмы. То, что вы сейчас скажете, очень важно. В первую очередь для вас, поскольку вы предупреждены мной об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Итак, что там было?

– Я видел не всё, – растерянно сказал Фрумкин. – Когда я заглянул, то Вика, ну… Антонюк, стояла на полу на четвереньках. А перед ней валялся чайник. Как бы, эта… с вытекшей водой. И стол был сдвинут, да… В сторону. Стул валялся ещё. А чайник лежал на полу. От него шёл пар. Поднимался пар с пола.

– Как Вика оказалась на полу?

– А что тут непонятного? – вдруг воскликнул Фрумкин в отчаянье. – Эта Антонюк задницу свою всегда выставляет, ну, когда за чайником или чем там другим наклоняется. Это у неё уже привычка такая. Вот Ирина, наверное, и пнула её… Не попасть было трудно. А Вика упала от пинка на четвереньки. И чайник выпустила. Хорошо ещё, что не обварилась. В этот момент я как раз вошёл.

– Чем пнула? – спросил Дятлов.

– Откуда я знаю?! – Фрумкин впервые посмотрел Дятлову прямо в глаза. – Вот не видел! Понимаете? Не видел! А чем можно пнуть? Ногой, а чем ещё? Я уже говорил, что Ирина Петровна после той истории, ну, когда рэкет к ней пришёл, она вообще как бешенная стала. Этого козла приняла на работу.

– Фамилия?

– Кого? – Фрумкин непонимающе уставился на Дятлова.

– Козла.

– Козла? А… Ну, Топольский, кто же ещё? Ирину тянуло на таких мужчин.

– Каких?

– Младше её, крепких и чтобы был ниже её ростом, когда она на высоких каблуках.

– Славик был такой, да?

– Ну, да. А потом Топольский.

– А Корсакова что, любила ходить на высоких каблуках?

– Да. Почти всегда.

– Насколько я помню… – сказал Дятлов, – в протоколе осмотра места происшествия говорится, что она была ростом сто семьдесят четыре сантиметра. Плюс каблуки – она что, выше вас всех в офисе была?

– Да. Ей видно так нравилось.

– Но… Мужчине, это ж… ну, не всякому понравится такое?

– Она плевать на это хотела, – сказал Фрумкин. – А скажите, Фрумкин, вот эта потасовка с Антонюк, раньше что-то подобное было? – спросил Дятлов.

– Да… – уныло пробормотал Фрумкин. – Вике доставалось… Ирина оскорбляла её при любой возможности. Кроме как «секретутка» её не называла.

– Хорошо, а почему эта Вика в таком случае не уволилась?

Фрумкин тяжело вздохнул и задвигал под столом ногами. Дятлов понял, что попал в болевую точку Фрумкина.

– Ну… зарплата у неё была хорошая. На такую зарплату сейчас трудно найти работу в офисе.

– И премиальные, да?

– Чего премиальные?

– Опять не понимаете? Ну, бонусы, какая разница. Которые ей лично вы приплачивали. Так, что Корсакова и не знала.

Ноги Фрумкина снова пришли в непроизвольное движение.

– Да не волнуйтесь вы так, я никому не скажу, – миролюбиво сказал Дятлов.

– Это вам Топольский сказал? – подрагивающие губы Фрумкина растянулись в ухмылке.

– Какая разница? – удивился Дятлов, – разве в этом главное?

– А что? Что главное? В чём?

– Главное лежит здесь, – Дятлов с каменным лицом вновь похлопал по пустой папке.

– Вы верите Топольскому… Этому подонку…

– Борис Григорьевич, – мягко сказал Дятлов, – вы правда хотите сотрудничать со следствием?

– Ну, да! А что?

– Тогда я сейчас задам вам ещё один вопрос, но попрошу, когда будете отвечать, смотрите мне в глаза. Вас это не затруднит?

– Хорошо, спрашивайте, – Фрумкин пожал плечами.

– Вы бывали раньше с Корсаковой в сауне? Вдвоём?

Фрумкин захлопал белесыми ресницами и ответил:

– Нет.

Его ноги под столом, на которые смотрел в этот момент Дятлов, снова пришли в хаотическое движение.