Читать книгу Жалким быть просто. Мистический детектив - Сергей Гергиевич Банцер, Сергей Георгиевич Банцер - Страница 9

В фильмах и детективных романах оперуполномоченный обычно гоняется по крышам за преступниками, вступает с ними в рукопашное единоборство, а, когда те открывают по нему огонь, он умело уворачивается от пуль.

На самом деле такой оперативник долго не протянет, да и чтобы ввязываться в рукопашную с уголовниками, он должен перед этим, как минимум, потерять где-то свой табельный пистолет. В реальной же жизни самый эффективный инструмент в руках опера это обычный стукач или в официальной терминологии – внештатник. Каждый опытный оперативник к концу своей карьеры имеет потрёпанный блокнот, где записаны контакты его внештатников, которых он вербовал на протяжении всей своей службы. Для того чтобы попасть в такой блокнот, будущий стукач должен иметь определённые проблемы с уголовным кодексом. Не настолько большие, чтобы менты заинтересовались им всерьёз, но и не столь маленькие, чтобы расценивать свою свободу, как осознанную необходимость.

Другой персонаж уголовного процесса – следователь, в реальной жизни тоже мало похож на киношного. Герой криминального сериала – вдумчивый интеллектуал, мозг которого, подобно стальному капкану с лязгом фиксирует разрозненные с виду причинно-следственные связи. Эти связи в дальнейшем служат основанием для стройных и внутренне непротиворечивых версий. Чёткая память, способность к аналитическому мышлению и логика, конечно, важные инструменты в руках хорошего следователя. Но талантливый следователь должен обязательно обладать ещё одним свойством, которое приходит с опытом, да и то, далеко не ко всем. Это интуиция.

Почти все люди, которые проходят перед взором следователя за время его службы, ему врут. Поэтому следователь со стажем без труда умеет различать таких людей. Он их определяет по мельчайшим идеомоторным реакциям на некоторые вопросы. Почти все эти реакции, минуя сознание, фиксируются следователем на подсознательном уровне. Это мимолётные задержки в ответах, подрагивание губ, кончиков пальцев, ну, и, конечно, глаза. Кстати, вопреки распространённому мнению, мужчины тут более уязвимы, чем женщины.

Ум следователя, равно, как и его логика, в этом процессе не помощники. А вот натренированное подсознание справляется с этой задачей запросто. Это удивительно напоминает игру на музыкальном инструменте. Пианист никогда не задумывается, на какую клавишу ему нажимать, потому что скорость нажатия этих клавиш в виртуозной пьесе в сотни раз превышает возможности мозга. Зато подсознание, куда загнана последовательность нажатий клавиш, отдаёт команды непосредственно пальцам, обеспечивая нужную скорость.

Виктор Павлович Дятлов был хорошим следователем, поэтому, когда за Топольским закрылась дверь, он не сомневался, что к нему нужно присмотреться повнимательнее. Для начала к его алиби.

Вообще, если следствие сравнивать с шахматной партией, то пока в этом уголовном деле имел место дебют. В знаменитой лекции «Плодотворная дебютная идея», имевшей место в клубе «Картонажник», утверждалось, что дебют это quasi una fantasia. Но на самом деле никакой фантазии в дебюте нет. Идёт сбор первичных данных, фиксация круга причастных лиц, установление предварительных алиби и прочие рутинные процедуры.

Но вот дебют кончается и следователь задумывается над вопросом: «cui prodest» – кому выгодно? И тут чаще всего в качестве первопричины выступают деньги. Немного реже – месть, власть и ревность. Как ни странно, многие тяжкие преступления вообще не имеют причины. Кто-то кого-то по пьяному делу пырнул кухонным ножом или выстрелил из дробовика. Особо не маскируясь, просто давая выход звериной неосознанной энергии, которая заставляет акулу со вспоротым брюхом пожирать собственные внутренности. Ну, и маньяки. С этим труднее всего, потому что древнеримский принцип «куи продэст» тут не действует, а маскироваться маньяки умеют не хуже нормальных людей.

И всё же, на первом месте деньги. Даже здоровье, вопреки расхожей поговорке, можно частично купить за деньги. Не говоря уже о красоте и внешних признаках молодости. И даже обветшавшую душу можно омолодить, окружив себя с помощью денег особями противоположного пола, брызжущими неукротимыми энергиями юности.

И остаётся только одна вещь, которую нельзя купить за деньги. Это любовь женщины. «Can’t Buy Me Love» – нельзя купить любовь, как утверждал в своей песне купавшийся по горлышко в женской любви Пол Маккартни. Хотя слова, как водится, написал Леннон, которому женская любовь заливала уже и ноздри и глаза. «Can’t Buy Me Love»… В русской транскрипции – «Кинь бабе лом».

Дятлов подошёл к выходящему во двор прокуратуры окну, и распахнул створку. Такого тёплого сентября, как в этом году, не было уже давно. Внизу на скамейке сидел какой-то длинноволосый парень с ретро-магнитолой в руках и, опустив голову, слушал песню. Странный парень… Кто сейчас слушает такие магнитолы? Все в наушниках. «Бум-бум, бум-бум, бум-бум-бум…» – нейрофанк. Вот и всё, что надо мозгам. Замысловатый ритм «Take Five» Дэйва Брубека всего за каких-то полвека эволюционировал в это вырожденное «бум-бум», которое идёт по проводам, один конец которых подсоединён к мобилке, а второй воткнут прямо в мозг.

А песня внизу странная…

Дятлов прислушался. Красивая, грустная на пределе и одновременно вроде бы чуждая, совсем чужая его слуху. Какие-нибудь англосаксы, вроде Deep Purple или Рика Вэйкмана, куда ближе.

Да, осень бывает тёплой, как весна. Вот как сейчас эта осень за окном его кабинета. Нам дае надию…

…Та осень была большая мастерица дарить надежду. Расщедрилась тогда на полную катушку. У Марины в сумочке лежал алмаз, который старый Ботвинник оценил в шестьсот тысяч долларов. Эта надежда была такой большой, что её хватило бы с лихвой до конца жизни. Но вышло так, что жизни этой у Саши и Марины осталось совсем мало.

Волковой как-то сказал, что когда он поднимет в воздух свою собственную «Сессну» над тропическим лесом, то включит именно эту песню – «Over and over». Это была его мечта. Его с Мариной мечта.

«But the dream was too much for you to hold»

«Но мечта была слишком большой, чтобы ты могла удержать её» – так пел Фрэнк Синатра из колонок одинокого кафе в том прозрачном осеннем лесопарке за сутки до смерти Саши и Марины.

Вместо встречи на берегу оазиса Порто Алешандри, когда необыкновенной красоты женщина с девочкой на руках высматривала в небе «Сессну» своего мужа, та осень подарила им совсем другое. Расплывающееся чёрное пятно на свитере Марины и её искажённое мукой лицо, на котором вдруг на мгновение мелькнула улыбка. Наверное, он никогда уже не сможет забыть этого…1

Дятлов закрыл окно, чтобы не слышать этой царапающей душу песни.

Как говорил Воробьянинов – «этот май-баловник…» А у него сентябрь-баловник… Опять предлагает ему деньги.