Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №6 - Сергей Изуграфов - Страница 4

Немного здравого смысла, немного терпимости, немного чувства юмора, и можно очень уютно устроиться на этой планете.

Сомерсет Моэм, «Малый уголок»

Опытный путешественник по Греции знает, что греческие острова можно условно разделить на три категории: известные курорты, экономически независимые территории и безлюдные клочки суши посреди бескрайней морской равнины.

Первые – исключительно туристические жемчужины – уже давно и хорошо освоены приезжими любителями талассотерапии. Благополучие островитян здесь целиком и полностью зависит от того, насколько удачным выдался курортный сезон: много ли прибыло обеспеченных иностранцев, готовых расстаться с содержимым своих туго набитых кошельков. Почти все население таких островов завязано на индустрию туризма: они содержат кафе и таверны, в сезон сдают приезжим свои дома, перестроенные под мини-гостиницы, торгуют в сувенирных лавках и организуют морские прогулки для гостей. Не будь туристов – участь подобных курортов была бы незавидна.

К следующей, второй категории, относятся острова, менее зависимые от курортного сезона и вполне самодостаточные, благодаря собственной развитой экономике. Будь то сельское хозяйство, виноделие, традиционные кустарные ремесла или даже целые фабрики по производству сыров, колбас и ликеров, ставших визитной карточкой этих мест. Сюда уже едут отдыхать сами греки – горожане с материка, соблазненные вдобавок к перечисленному еще и прозрачно-голубым морем, чистейшими песчаными пляжами, низкими ценами и отсутствием суматошной туристической толчеи.

Местные жители также стараются заработать на приезжих, но, если поток последних вдруг иссякнет, – остров сможет это пережить. Есть туристы – хорошо, нет – не катастрофа: у крестьянина, винодела или рыбака, живущего своим ремеслом, работа всегда найдется. А есть работа – будет и кусок хлеба.

Ну, и третьи по счету в нашем списке – это практически безлюдные, а порой и вовсе необитаемые каменистые утесы посреди морской глади Эгейского моря. Шанс встретить здесь кого-то крайне невелик. В заброшенной бухте лишь изредка мелькнет одинокая лодка, когда рыбак с соседнего острова решит попытать здесь рыбацкого счастья, или семейство диких коз, спускаясь по почти отвесному склону, с недоумением уставится на вас косящими желтыми глазами, случись вам в этот момент проплывать мимо на пароме.

Опытным путешественникам также хорошо известно, что многие острова при первом впечатлении успешно маскируются под уже освоенные и ничем не примечательные. Они словно умышленно стараются не выделяться и как можно дольше держаться в стороне от туристического нашествия, нарастающего с каждым годом, как разрушительное цунами. Будто для них куда важнее бережно хранить сложившиеся веками традиции и неспешный ритм сельской жизни.

Вот и с Наксосом, лежащим ровно посреди Эгейского моря, на оживленном перекрестке древних морских путей, судя по всему, такая же история. Впервые прибыв сюда, не замечаешь, что он чем-то отличается от других собратьев по архипелагу. Остров – и остров. Ничего особенного! Пытливому взгляду искушенного путешественника не за что зацепиться: все те же типичные кикладские домики с ярко-синими ставнями, хаотично облепившие невысокий холм над небольшой бухтой. Все, как везде на Кикладах: слепящий цвет беленых каменных стен, минимум зелени, развалины венецианской крепости из желтого песчаника на самой вершине холма, купола древних храмов, таверны и рестораны, привычно усеявшие набережную, лавчонки, с их пестрящими от сувениров витринами, да магазинчики местных традиционных промыслов…

И что же, скажите на милость, во всем этом нового или необычного? – спрашивает себя со вздохом уставший после парома путешественник, сойдя на пирс Хоры и вертя головой во все стороны.

Разве что Портара – огромная арка недостроенного храма Аполлона на соседнем островке Палатий, куда ведет узкая дамба из самого порта. Живописно? Безусловно! Но есть в Греции острова, чья витрина – главный порт – выглядит куда как живописнее, наряднее и ярче, производя на гостя незабываемое впечатление с самого первого взгляда.

Взять те же Сирос или Родос, а еще лучше – Сими, например, с его потрясающей разноцветной бухтой, буйные краски которой напоминают яркий пасхальный карнавал. А тут… Ну, домики. Ну, холм. Ну, арка, пусть и циклопических размеров… И кого они хотят этим удивить?! Это в Греции-то!

Неужели это все? – снова разочарованно воскликнет турист, уже побывавший на десятке других островов. Стоит ли здесь останавливаться? Что нового может показать и рассказать ему Наксос?

Может быть, разумнее будет просто переночевать в ближайшей гостинице, а наутро, позавтракав и отметившись парочкой дежурных селфи у Портары, отправиться дальше? Тем более что до знаменитого на весь мир Санторини – визитной карточки Киклад – от Наксоса всего час c небольшим пути на скоростном пароме компании «Sea Jets». И паромы эти отходят, как минимум, трижды в день. Уж там-то, на Санторини, древней Тире, гарантированно захватит дух от фантастических по красоте пейзажей! Будет чем похвастаться перед родней и друзьями!

Многие так и поступают. Но не все.

Лишь прожив на острове несколько дней, к своему изумлению и восторгу гость узнает, что есть, оказывается, еще и совершенно другой Наксос, не заметный с первого взгляда. Остров, где в зеленых долинах, по берегам прохладных рек, пышно цветут и щедро плодоносят фруктовые сады, а по горным склонам, увитым бесконечным серпантином дорог, стеной стоят непроходимые леса, шумят кронами на ветру кедровые рощи, гранича с удивительными по красоте песчаными дюнами. В самом сердце острова гордо высятся неприступные горные вершины, заслоняя собой захватывающие дух ущелья и пропасти. По берегам же скрыты неописуемой красоты бухты и многокилометровые пустынные пляжи с золотым песком и совершенно прозрачной водой, цвет которой, если смотреть на нее под разным углом, меняется от нежно-голубого до темно-изумрудного…

Словом, Наксос совсем не похож на другие кикладские острова! Совершенно. Не похож настолько, что даже удивительно. «Истинным раем на земле» называл его британец Байрон. А уж этот эстет-романтик аристократических кровей умел видеть и ценить красоту…

Но и помимо красоты труженику Наксосу есть чем гордиться по праву. На весь мир остров знаменит своим крупнейшим и древнейшим на планете месторождением наждака, добываемого здесь уже больше трех тысяч лет. С его помощью греки, а позднее и римляне полировали белоснежный мрамор своих скульптур и великолепных храмов, который добывали здесь же, в каменоломнях, и на соседнем Паросе. На наждачных брусках, привезенных с Наксоса затачивали свои мечи и копья спартанцы царя Леонида, прежде чем отправиться к ущелью Фермопилы на свою легендарную последнюю битву.7 А гениальный афинский скульптор Пракситель полировал наксийским наждаком знаменитую на всю Элладу мраморную статую Афродиты Книдской, прежде чем выставить ее на всеобщее обозрение и тоже прославиться навечно.

Такова земля древней Эллады: каждый камень здесь дышит историей!

И Наксос не исключение.

Небольшие живописные деревеньки разбросаны по всему острову, и их жители, чьи дома утопают во фруктовых садах, свято чтут старые традиции, особенно кулинарные! Местные хозяйки – большие мастерицы в приготовлении петуха в винной подливке, креветок в соусе саганаки с домашним козьим сыром, макарон с омарами, запеченного кальмара и самых разных мясных блюд.

Мясо Наксоса – отдельная тема! Остров славится на всю страну своим скотоводством: пасхальные агнцы с Наксоса идут просто нарасхват в Страстную неделю, когда православные греки заботятся о яствах к праздничному столу после долгого сорокадневного поста. Кроме вина, нежнейшей баранины и козлятины, остров знаменит и своими сырами, молочными продуктами, ароматным тимьяновым медом, вареньем и разноцветной настойкой из цитрусовых – китроном.

В отличие от большинства безводных островов архипелага, Наксос, с его источниками пресной воды, – самый настоящий рай: с древних времен остров славился своим плодородием! Нигде в Греции нет вкуснее картофеля, чем тот, что выращен здесь! А какие маслины – крупные, спелые, масло из них получается густое и пахучее, настоящее сокровище!

А виноградники? Ты забыл про виноградники! – мысленно укорил себя брюнет лет сорока пяти, худощавого телосложения, в выгоревшем на солнце джинсовом комбинезоне, надетом на голое тело. Держа в обеих руках инструменты – небольшую лопату, секатор и странной, полукруглой формы нож, которым обычно пользуются крестьяне при обрезке лозы, брюнет быстро и уверенно шел по узкой тропинке, ведущей в долину. Он шагал, привычно погрузившись в размышления об острове, который всего полгода назад стал его новым домом. Солнце уже садилось за гору Зевс, над тропинкой стремительно сгущались фиолетовые тени, – и мужчина торопился. За его спиной в вечернем полумраке еще можно было рассмотреть темнеющие ровные ряды виноградника на пологом горном склоне, откуда он и спускался, закончив на сегодня свою работу.

Мужчина был в отличной физической форме. Время от времени он легко перепрыгивал через небольшие валуны, выкатившиеся на тропинку. Несмотря на усталость после целого дня работы на винограднике, владелец виллы «Афродита» Алекс Смолев пребывал в самом приподнятом расположении духа. Да и усталость в мышцах, налившихся тяжестью от физического труда, была приятной.

Как же ты мог забыть про виноградники? – снова укорил он себя. Ведь именно здесь, на Наксосе, по древней легенде, Дионис впервые сам посадил и вырастил виноградную лозу!

Легенда гласит, что молодой бог вручную отжал виноградный сок, оставил напиток созревать на солнце в глиняном кувшине, дал людям попробовать забродившее молодое вино, а потом и научил выращивать виноград. Островитянам есть чем гордиться: они стали первыми виноделами Эллады! Было ли это на самом деле – или нет, сейчас никто не знает наверняка, но в народной памяти легенды никогда не возникают на пустом месте.

В те древние времена вина Наксоса были знамениты на всю Грецию. Позднее, уже во времена турецкого владычества многие виноградники страны были безжалостно вырублены под корень, в том числе и на островах. Но, бережно храня традиции предков, жители Киклад делают сегодня все, чтобы возродить былую славу греческого островного виноделия.

Кстати сказать, Наксос в русскоязычных путеводителях упоминается крайне редко. Возможно, причиной тому стало относительно позднее появление аэропорта. Возможно, что-то еще. А между тем – зря! Ведь, помимо прочего, остров даже короткое время успел пожить и под властью Российской империи.

С тысяча семьсот семидесятого года на нем, по договоренности с греками, располагалась резиденция главнокомандующего военно-морскими силами графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, наголову разгромившего турецкий флот в Средиземном, Ионическом и Эгейском морях.

Целых четыре года над Наксосом и его соседом Паросом, где была организована зимняя стоянка русской эскадры, гордо реял Андреевский флаг! Как и еще на двадцати семи кикладских островах, полностью освобожденных русской эскадрой от турок.

Вот ведь! – думал Алекс, продолжая опасный спуск уже практически в полной темноте, – это же почти русская земля! Не потому ли я порой чувствую себя здесь совершенно как дома?..

В этот момент, прервав его размышления, несколько камней средней величины, потревоженные его ногой, с шумом скатились с тропинки и обрушились с обрыва в пропасть, увлекая за собой своих собратьев. Словно в ответ им, сверху раздался похожий шум: видимо, на уже пройденную мужчиной тропинку тоже выкатились крупные валуны.

Плохо! Так можно и сорваться, и камнем сверху по голове получить. А это совершенно не входит в мои планы! – подумал Смолев, резко притормаживая на особенно опасном участке и больше вслушиваясь, чем вглядываясь, в кромешную темноту над головой: не шумит ли там очередной валун?..

– Алекс? – вдруг в тишине снизу, из сгустившегося мрака, донесся тревожный мужской голос, звучащий по-гречески. – Это вы? Где вы, Алекс?

– Это я, – сложив ладони рупором, на том же языке ответил Смолев в темноту ущелья. – Стою на тропе.

– Отлично, стойте, где стоите, я сейчас к вам поднимусь! – пришел снизу чей-то обрадованный возглас.

Когда, спустя пару минут, из-за очередного крутого поворота блеснул яркий луч фонаря, Смолев прикрыл глаза ладонью и зажмурился.

– У-ф-ф! Слава богу! – с облегчением вздохнул, поднимавшийся по тропинке широкоплечий грек лет тридцати, среднего роста, одетый в такой же комбинезон, точь-в-точь, как был на самом Алексе.

Грек отвел слепящий луч в сторону, прислонился спиной к скале, стараясь отдышаться, и вытер пот, выступивший на лбу. Смолев сразу же, как только глаза снова привыкли к темноте, узнал Димитроса Аманатидиса, своего доброго друга и партнера-винодела.

Было видно, что тот устал и перенервничал. Постепенно лицо его разгладилось, а дыхание выровнялось.

– Что же вы так неосторожно, Алекс? – укоризненно произнес грек по-английски с сильным акцентом. – Я и сам задержался в долине, возвращаюсь домой час назад, а Мария говорит, что вас нет. Мол, как с самого раннего утра ушел в горы на виноградник, так и не возвращался. А солнце вот-вот сядет! Здесь в горах ночью опасно: сорваться можно запросто, а у вас ни телефона с собой, ни фонаря! Вот и пошел вас искать!

– Простите, Димитрос, друг мой, – тоже по-английски несколько смущенно ответил Смолев. – Я как-то увлекся и не заметил, что быстро стемнело. Не мог бросить работу незавершенной: оставалось обрезать всего несколько кустов. От телефона проку здесь никакого: связи нет. Только зря с собой таскать. Хотя, ради фонарика, конечно, стоило захватить… Никак не думал, что так задержусь. Вы правы, очень глупо с моей стороны. Простите, не хотел причинять вам столько беспокойства!

– Ничего, ничего. Главное, вы в порядке. Осталось вернуться домой! – ответил грек, совершенно успокоившись и быстро придя в прекрасное расположение духа. Пока Смолев извинялся, мужчина успел совершенно отдышаться и набраться сил. – Давайте уже спускаться: Мария ждет нас на мусаку. Надеюсь, в этот раз у нее ничего не подгорит! – Он весело хмыкнул, словно вспомнив что-то забавное, и бодро махнул собеседнику рукой. – Я пойду вперед, буду светить на тропу, а вы – за мной. Не отставайте и смотрите под ноги!

Полчаса ходьбы в скором темпе, – и друзья уже поднимались по скрипучим деревянным ступеням на широкую, залитую ярким электрическим светом, веранду большого крестьянского дома.

Стоявший посреди веранды деревянный стол был уже застелен белой скатертью, на которой красовались бутылки с местным вином, столовые приборы и закуски, заботливо прикрытые хозяйкой домоткаными салфетками от докучливых насекомых. В вышивке на салфетках преобладали два традиционных островных мотива: плодоносящая олива и резвящиеся в море дельфины. Эти салфетки, как и скатерти, и полотенца, изготавливали рукодельницы из соседней деревни, обеспечивая ими весь остров и приезжих туристов.

Из дверей, навстречу вошедшим, с радостным криком выскочила небольшого роста смуглая молодая женщина с роскошной гривой черных волос, одетая в джинсы и греческую белую рубашку с ручной вышивкой. Молодая жена Димитроса становилась все больше похожа на гречанку, отметил Алекс, устало прислонившись к перилам и впервые за весь день давая себе поблажку, чтобы немного расслабиться.

– Боже мой! Наконец-то! – с истинным итальянским темпераментом воскликнула хозяйка, воздевая руки вверх. – Вы меня напугали! Мужчины! Разве так можно?! Святая Мадонна! Я от страха здесь вся извелась!

– Мария, – покаянно склонил голову Смолев, перейдя на итальянский, – это целиком и полностью моя вина! Прошу меня простить! Ваш супруг меня просто спас! – и повторил последнюю фразу по-гречески специально для ее мужа, устало присевшего на ступеньку рядом с ним.

– Да ничего подобного, – встрепенувшись, возразил было Димитрос, – вы и сами бы добрались…

Но молодая итальянка его быстро перебила, сопроводив свои слова решительным жестом:

– Все, все, ничего не хочу слушать! Главное: вы оба здесь! Разговоры потом будете разговаривать! А сейчас переодеваться, умываться, – и за стол! И так уже задержались! А я на кухню! – она быстро развернулась на месте и, энергично тряхнув пышными волосами, умчалась в дом.

Алекс добродушно рассмеялся. За полгода, что прошло со свадьбы молодых Аманатидисов и их переезда с виллы «Афродита» на ферму в долине, Мария очень изменилась, превратившись из юной восторженной итальянки в решительную и волевую хозяйку большого крестьянского дома на греческом острове. Именно такая жена и нужна была Димитросу, не чаявшему души в ней, а также в своей ферме и виноградниках.

Какая прекрасная пара! – с теплотой думал Алекс, устало поднимаясь по лестнице в свою спальню, просторную гостевую комнату на втором этаже, где поселили его хозяева. Дай бог им семейного счастья на долгие годы!

Почти семь месяцев назад капитан запаса российских вооруженных сил, лингвист и путешественник Александр Владимирович Смолев, сорока пяти лет от роду, сошел с быстроходного парома на берег Наксоса.

Незадолго до этого доктор-кардиолог из медицинского центра имени Алмазова, что обследовал Смолева в Санкт-Петербурге, настоятельно рекомендовал ему поменять климат северной столицы на средиземноморский.

«Вам просто необходима талассотерапия, батенька! – заявил тогда кардиолог, поправляя очки и строго глядя в бледное и спокойное лицо Смолева. – Талласотерапия, морской воздух, теплый климат! Уезжайте! Иначе за последствия я не ручаюсь. Моторчик у вас барахлит, да и старые травмы и ранения требуют реабилитации всего организма. Восстановите силы, глядишь, все и наладится! В целом, организм у вас сильный, просто надо ему помочь… Вот и помогите: уезжайте! А уж когда устроитесь, к нам в Петербург только в гости, и только летом, – добро пожаловать!»

Друг и бывший сослуживец, в ту пору еще полковник – генеральское звание будет присвоено ему через несколько месяцев – Виктор Манн посоветовал Алексу этот остров. И с того самого момента Смолев ни разу не пожалел, что внял дружескому совету.

Обстоятельства так удачно сложились, что спустя всего месяц после своего приезда на Наксос он смог выкупить у семьи Аманатидисов их виллу «Афродита», которая уже много лет как была переоборудована под небольшую, но очень уютную гостиницу: дюжина номеров, две прекрасные террасы, увитые плодоносящей виноградной лозой, замечательная кухня, сад и огород, хозяйственные постройки, винный погреб и большой хозяйский дом, перестроенный из старого венецианского особняка, – настоящее сокровище для того, кто решил осесть на острове и завести хозяйство.

Аманатидисы тоже были счастливы передать в его руки свою виллу: и человек достойный, и не будь его – еще неизвестно, как сложилась бы судьба наследника, обвиненного полицией острова в предумышленном убийстве нотариуса Галифианакиса. Скорее всего, сгинул бы Димитрос в тюрьме на долгие годы, осиротив и мать, и свою невесту. Но Смолев, верный своей привычке отстаивать справедливость во всем, тогда вмешался и, получив при содействии Манна статус особого агента Интерпола на Кикладах, провел свое альтернативное расследование. Он полностью оправдал молодого грека и нашел настоящего убийцу, хоть последнее и не принесло Алексу ни радости, ни удовлетворения, скорее оставив на его сердце еще один незаживающий рубец. Но Димитрос вернулся домой, – и это было главное.

С тех пор островитяне прониклись к приезжему русскому глубоким уважением, вдвойне укрепившимся после того, как Смолев сперва открыл для посетителей стоявшую закрытой уже несколько лет старую таверну Аманатидисов, назвав ее «У Ирини и Георгиоса», а затем отремонтировал и спустил на воду лодку покойного Георгиоса, которой тот при жизни очень дорожил.

Смолев же дал работу и лучшему повару острова – Петросу Папаскирису и практически спас от нищеты старого рыбака Никоса, ежедневно выкупая его улов и щедро рассчитываясь с ним за кальмаров, лобстеров, осьминогов и другую морскую живность, что привозил рыбак каждое утро.

Благодаря повару Петросу и рыбаку Никосу таверна «У Ирини и Георгиоса» в самое короткое время завоевала славу лучшей таверны на берегу, где подают свежайшие морепродукты. Впрочем, нанимая на работу лучшего повара острова, Смолев предполагал, что так все и будет, и в своих предположениях не ошибся.

Он же помог и садовнику семьи Аманатидисов, Христосу. Получил разрешение на аренду земли вдоль дороги, ведущей из Хоры к лиману Алики, где старый грек смог осуществить свою давнюю мечту: разбил сад в пятьдесят олив. Смолев за свой счет снабдил старика саженцами и всем необходимым для ухода за садом, отказавшись при этом от денег и долговых расписок.

Другими словами, приезжий показал себя во всех смыслах человеком щедрым, порядочным и достойным. И, разумеется, трудолюбивым: вилла и таверна требовали ежедневного внимания.

Чтобы управлять таким хозяйством Алексу потребовалась помощница. Ей стала его давняя знакомая еще по Санкт-Петербургу Софья Ковалевская, или, как он звал ее, Рыжая Соня, – по ее детскому прозвищу.

Копна ярко-рыжих волос цвета красных сицилийских апельсинов, которой она любила встряхивать в такт своим словам, произвела неизгладимое впечатление на повара Петроса, – и в самом скором времени на вилле «Афродита» готовились сыграть очередную свадьбу. Смолев был безмерно рад за Софью, которую знал еще ребенком и любил, как младшую сестру.

Свадьба – это большой праздник: снова соберутся все друзья, приедут даже Манны из Афин. Тереза, жена Виктора, ни за что не упустит возможности снова встретиться на вилле «Афродита» со своими подругами – Лили и Стефанией, особенно когда выдалась такая замечательная возможность. Как всегда, при мысли о Стефании, молодой испанке из Мадрида, с которой Алекса свела судьба здесь, на острове, у Смолева мгновенно теплел взгляд его серых глаз, а на губах появлялась мечтательная улыбка.

Да что там говорить! Своей жизнью на Наксосе Алекс был положительно доволен. Сюда он ехал за спокойствием и безмятежностью, в поисках тихой гавани, но, похоже, обрел на древнем острове нечто большее и значительно более важное для себя…

А теперь постепенно сбывалась и еще одна мечта Смолева: по совету одного из самых опытных виноградарей острова, Иоанниса Спанидиса, Алекс приобрел землю под виноградник на южном склоне горы Зевс.

Если долго и прилежно трудиться, он сможет вырастить урожай и сделать свое собственное вино. Но до этого момента пройдет еще несколько лет. Хорошо, что Димитрос, молодой, но уже тоже опытный и знающий виноградарь, согласился помогать ему. Вместе они обязательно добьются результата, в этом Смолев ни секунды не сомневался.

Все будет просто отлично! – Алекс весело подмигнул своему отражению в зеркале. Отражение в ответ укоризненно покачало головой: опять ты размечтался! Хватит тратить время, хозяева наверняка уже заждались!

Быстро приведя себя в порядок и переодевшись, Алекс вышел на веранду в прекрасном настроении.

– За стол! За стол! – радостно скомандовала Мария, увидев его. – Присаживайтесь, я скоро вынесу горячее! Пейте и закусывайте, меня не ждите!

Уже сидевший за столом Димитрос, с мокрыми после душа волосами, в свежей белоснежной рубашке, весело махнул другу рукой и, откупорив бутылку белого ассиртико, разлил вино по бокалам.

– Что ж, – бодро произнес он, вручая бокал Смолеву и поднимая свой, – первый тост традиционно за окончание сезонных работ на виноградниках! Это вино прошлого урожая с виноградника старого Спанидиса. Очень достойное ассиртико… Ничего, ничего! – ободряюще подмигнул грек Алексу. – Немного терпения, друг мой! Скоро и у нас самих будет вино не хуже!

Друзья выпили по глотку вина и жадно набросились на закуски, которыми был в изобилии уставлен весь стол.

– Только сейчас понял, насколько я голоден, – спустя пару минут пробормотал Смолев, щедро накладывая ложкой смесь тушеных баклажанов с чесноком и оливковым маслом на ломоть горячего хлеба и отправляя затем закуску в рот.

Жуя, он закрыл от наслаждения глаза. Хлеб был только из печи, с хрустящей корочкой и нежным мякишем, а баклажаны, напротив, были холодными, при этом сочными и пряными. Чеснок добавлял блюду остроты, травы – душистого аромата, а оливковое масло смягчало резкие вкусовые нотки, объединяя их вместе в произведение кулинарного искусства.

– Как же вкусно! – восторженно сказал Алекс, покрутив головой. – В России говорят: «Пальчики оближешь!»

– Да, крестьянский труд на открытом воздухе всегда прибавляет аппетита, – рассмеялся Димитрос, в свою очередь сооружая себе огромный бутерброд с козьим сыром, вяленой свининой и лукаво поглядывая на гостя. – Знаю по себе! Нет пищи вкуснее, чем домашний ужин после целого дня работы на винограднике!

Мария вынесла большое блюдо с дымящейся мусакой – запеканкой из баранины, картофеля, баклажанов, томатов и сладкого перца с соусом бешамель и хрустящей сырной корочкой. Она установила блюдо посреди стола и гордо поклонилась. Мужчины встретили ее появление аплодисментами.

– Моя жена уже вполне освоила греческую кухню, – похвалился Димитрос, раскладывая ароматную запеканку по тарелкам и с добродушной иронией косясь на Марию, усевшуюся напротив Смолева. – У нее даже стали получаться настоящие греческие долмадес, хоть я все время и прошу класть в баранину побольше корицы. Но, в целом, она справляется. В самом начале нашей семейной жизни, правда, не все было так гладко: мне приходилось есть исключительно тосканские блюда… Мучение, не передать словами!

– Надо же! – немедленно всплеснула руками итальянка, заводясь с пол-оборота. – И чем это тебе не угодила тосканская кухня? Томатный суп с кростини8 или мои папарделле с грибами9 пришлись тебе не по душе? Что-то я не припомню! Да ты лопал так, что за ушами трещало! Еще и добавки по три раза просил! Тоже мне, мученик! Болтун!

– А что оставалось бедному крестьянину? Приходишь домой с поля уставший, голодный, – скрывая улыбку, Димитрос незаметно подмигнул Алексу. – Поневоле съешь все, что угодно… И что в итоге? Я поправился на несколько килограммов! И это за первые три месяца брака!

– Ах, «все, что угодно»?! Так, может, дело в твоем непомерном аппетите, дорогой, а вовсе не в моей готовке? Может быть, мне пора посадить тебя на диету? – Мария сурово сдвинула брови и погрозила мужу кулаком. – Вот получишь у меня сейчас по шее полотенцем! Будешь знать, как позорить меня перед гостем!

– Нет, все дело именно в тосканской кухне! – весело отбивался Димитрос от темпераментной итальянки. – Вы знаете, Алекс, эти тосканцы – заядлые хлебоеды! И всему дают отдельное название. Такие выдумщики! Вы не знали? Ломоть хлеба, подсушенный на огне и залитый оливковым маслом – это «феттунта». Но если на тот же ломоть хлеба выложить резаные помидоры, паштет из печени или черных оливок, тогда он уже превратится в «брускетту». Хлеб обязательно добавляют в супы, а тертыми сухарями могут посыпать даже пасту. Пасту! Как тут похудеешь?

– Знаю, знаю, – покивал, улыбаясь, Смолев, осторожно пробуя еще дымящуюся мусаку. – Очень горячо… Но какой аромат! – Он с сожалением отодвинул тарелку, давая блюду немного остыть. – А что до Тосканы, я жил там пару лет и помню, что практически в каждом из городов и городков Тосканы пекут свой особый хлеб, в который добавляют перец, оливки, грецкие орехи, розмарин или даже тыкву. – Тут Смолев, желая доставить удовольствие Марии, перешел на ее родной итальянский: – Но, справедливости ради, хочу сказать слово в защиту нашей хозяйки: мусака просто бесподобна, как и все блюда, что стоят на столе. Такую мусаку было бы не стыдно подать в лучшей таверне острова! А закуски? Баклажаны – верх совершенства! Браво, Мария, браво!

– Спасибо, Алекс! – Мария расцвела от похвалы, и весь ее боевой пыл немедленно испарился. – Вот можете вы поддержать бедную девушку добрым словом, не то что некоторые!.. А на этого болтуна не обращайте внимания! Он только ворчит, а ест вечно за троих! Не успеваю готовить!

Шутливо замахнувшись на мужа столовым полотенцем, Мария снова убежала на кухню.

– Ох уж эти женщины! – произнес Димитрос, проводив жену влюбленным взглядом. – Никакой с ними нет жизни! А без них – тем более! Болтушки! Кстати, Алекс, – обратился он к Смолеву, наслаждавшемуся мусакой. – Мария разговаривала по телефону с Катериной, а вы ее знаете, она распространяет новости быстрее, чем международный телеграф. Так вот, Катерина шепнула моей жене «по секрету», что на вилле «Афродита» нас очень скоро ждут и помолвка, и свадьба! Мол, Петрос уже обо всем договорился с отцом Спиридоном и чуть ли не со дня на день сделает Софье предложение. И вы молчите? По-моему, эта новость заслуживает отдельного тоста! – весело сказал грек и снова наполнил вином бокалы.

– Я и не собирался делать из этого тайны, – беря в руку бокал, ответил Смолев. – Вы просто меня немного опередили. Петрос заходил ко мне накануне, и мы обо всем переговорили. Узнав, что я еду в долину, он обрадовался и попросил меня передать вам нечто важное. Так что от вас никаких тайн быть не может. Тем более, что вы с Марией в списке самых дорогих гостей! Я с радостью взял на себя это поручение, Петросу не пришлось меня упрашивать…

– Поручение? – загорелась Мария, вернувшаяся к столу с овальным блюдом, полным лукумадес – сладких пончиков из дрожжевого теста, обжаренных во фритюре и политых медом, – любимого лакомства Димитроса. – Какое еще поручение? Вам? От Петроса? Ой, как интересно! И какое же?

Она быстро поставила блюдо с пончиками на стол и уселась рядом с мужем, который, улыбаясь, немедленно обнял ее за плечи.

– Ну же, не томите, Алекс! – взмолилась она. – Мы и так уже все извелись от любопытства. Которую неделю никаких новостей, а тут – такое событие!

– Друзья мои, – Алекс взял бокал, поднялся на ноги и приличествующим ситуации торжественным тоном произнес: – Я официально уполномочен пригласить вас на праздничный ужин с сюрпризом. Он состоится через четыре дня, во вторник, в таверне «У Ирини и Георгиоса». Барашек на вертеле – также обязательная часть ужина, хоть и не самая главная на этот раз. На нем будут все наши близкие друзья и даже, – он подмигнул Димитросу, – отец Спиридон! Ну и Софья с Петросом, разумеется! Ждем вас в семнадцать часов на берегу. Форма одежды – праздничная!

– Святая дева! Неужели он наконец-то решился сделать ей предложение?! – произнесла Мария, радостно всплеснув руками, пока мужчины, смеясь, с веселым звоном чокались бокалами. – И года не прошло! Вот увалень! И чего, спрашивается, так долго тянул? А еще грек! Ну и бестолковый же вы все-таки народ, мужчины!..