Читать книгу Перепутье - Сергей Каменчук - Страница 9

С тобой явно что-то не в порядке, если ты бродишь по рынку, справляясь у каждого продавца о цене, сравниваешь и запоминаешь, где дешевле, потом пытаешься вспомнить, у кого именно самая низкая цена и на что. Нет, с этим как раз все нормально – банальная экономия. Ненормально, когда этот процесс захватывает тебя настолько, что ты забываешь о времени и о том, что сегодня не гребаное воскресенье, у тебя не выходной. Пока девушка взвешивала на “уточках” огурцы, я достал телефон и взглянул на часы.

– Черт! – сказал я, посмотрев на продавщицу.

Я бежал с пакетами по рядам, пытаясь не врезаться в суетливых покупателей и неторопливых старух. По сторонам мелькали прилавки, овощи, консервы, сладости, пряности, впереди – громадная женщина, перекошенная от тяжести клетчатой сумки, которая, как и я, куда-то торопилась, которая выскочила из-за прилавка, и которую я бы сбил с ног, не будь она такой огромной. На асфальте оказался я. Пакет с моими продуктами выскользнул из рук, пролетел несколько метров, разбрасывая содержимое в разные стороны.

– Твою мать! – только и сказал я.

Мелкие грязные дворняги с радостным лаем пролетели мимо меня и унесли колбасу, предварительно подравшись за право ею обладать. У них это заняло не больше десяти секунд, потому что вскочил я и направился к ним. Эта женщина схватила меня сзади за ворот футболки и я чуть вновь не оказался на земле.

– Ты смотри, что вытворил, – закричала она мне в ухо. – Ты понял?

– Я сам пострадал, собаки…

– А нечейго носиться, как с заперцованой задницей. Ты понял?

– Я на работу опаздываю, – говорю, пытаясь освободиться от ее хватки. Все вокруг смотрят на нас, мне до жути хочется заехать ей по лицу, но я просто пытаюсь избавиться от железной хватки тяжеленной руки.

– А ты меня не зачепай. Ты понял? Опаздывает он. Откудова мне знать, мож украл что, а? И бежит, как с заперцованой задницей…

– Да ничего я не крал. Вы мне футболку порвали, отпустите.

– Сейчас, сейчас, посмотрим, каких делов ты мне вытворил, ага. Посмотрим. Ты понял?

Она начинает рассматривать свои покупки, не отпуская меня, напротив, буквально тыча лицом в сумку.

– Ты смотри, и у меня все яйца разбилися. Ага. Сахар посыпался, что с ним теперь поделаешь? Две банки фасоли разбил, вся соль испортилась из-за нее. Ты понял? Ты погляди только. – И она еще ниже наклонила меня к своим вонючим продуктам. – Вся селедка в осколках. Тебе придется заплатить, ты понял?

– Но и у меня тоже…

– А нечего по рынку носиться, как с заперцованной задницей. Ты понял?

– Да блядь понял я! – Я сбрасываю, наконец, ее руку, борюсь с огромным желанием выбить ей зубы, чтобы она не спрашивала больше своего “ты понял”.

– Ты что это надумал себе?! Бежать? Матерится еще, совсем охамел. Ты понял?

– Сколько я должен за все?

Она удивилась, приподняв на доли секунды свои огромные брови, но потом улыбнулась, словно ничего другого от меня и не ждала.

– А сейчас мы это все посчитаем. Посчитаем. Ты понял?

– Только быстрее.

Я начал собирать свои продукты, пока она бормотала над своими. Целыми остались… Да ничего не осталось. Все в пыли, все побито, раздавлено, украдено, рассыпано. Разве что только пачка масла и упаковка чая уцелели.

Денег у меня и так было немного, а когда я расплатился за “Аварию. Ты понял? Настоящая авария, посреди бела дня”, у меня осталась двадцатка с мелочью – как раз на проезд домой и хлеб.

– Я сегодня опоздаю на работу, у меня тут… возникли проблемы, – говорю я Анетте, ожидая автобуса.

– Ты уже опоздал.

– Да, я знаю, извините. Я скоро буду.

– Десять минут.

– Боюсь, что я не успею. Мне нужно забежать домой переодеться, потому что мои вещи порваны, а тогда я сразу на работу.

– Тебя избили? – тот же холодный тон, никаких эмоций, лишь простое выяснение обстоятельств.

– Можно и так сказать, – говорю я. – С утра все равно никого почти не бывает, вы же знаете, а к двенадцати я уже буду.

– С тебя – объяснительная, с меня – выговор. – После этого она положила трубку.

Я сунул телефон в карман и сел в автобус. Переезд, конечно, оказался закрытым. Мы пять минут стояли, ожидая длинный грузовой поезд, который поприветствовал нас гудком и бесконечно долго грохотал по рельсам.

***

Вчера пройти марафон оказалось нелегко, поэтому сегодня Вадим решил поступить по-другому, умнее. Первый раз он сделал утром, второй уловчился сделать на работе в обеденный перерыв, еще три, мучительные, – дома. Теперь осталось только выпить и к съему готов.

***

– Спорим, что я смогу пригласить Алину на ночь? – спрашивает меня Вадим.

Десять вечера. “Перепутье” пустует, поэтому Вадиму ничего тут не светит, он сидит за столиком с бокалом пива, посматривает на входную дверь.

– Во-первых, я тебя вроде бы просил этого не делать, во-вторых, ничего у тебя не получится – у нее парень есть, можешь даже не соваться.

– Да ну? Только что придумал?

– Нет, серьезно тебе говорю. Хотя, он давно не встречал ее после работы, – говорю я и тут же жалею, потому что глаза у Вадима искрятся радостью, появляется глупая похотливая ухмылка. – То есть тебе плевать на дружбу?

– Она все равно не будет с тобой, – говорит он, делая глоток пива.

– И с тобой тоже.

– А мне она и не нужна. Разве только на ночь.

– Да что с тобой такое? – не выдерживаю я.

– Все хорошо со мной, – невозмутимо отвечает он.

– Ты какой-то другой. Что с тобой случилось?

– Надоело быть тихоней, – говорит, посматривая за мою спину. Я оборачиваюсь и вижу Алину, которая пританцовывает у барной стойки, как сотни раз раньше, под тихую песню из музыкального автомата.

– Другом хотя бы будь.

– Ты влюбился в нее или что?

– Да нет, но…

– Вот и все. Какие тогда проблемы?

– Это может испортить наши рабочие отношения.

– Скажешь тоже, – рассмеялся он.

Я выхватываю из-под себя стул и обрушиваю ему на голову. Отбрасываю в сторону стол, хватаю бокал и разбиваю его о лицо Вадима, потом начинаю его душить. Кровь стекает на мои руки вместе со слюной, но я не останавливаюсь, пока он не перестает дышать. Никто не пытается остановить меня. Анетта смотрит своим извечным безучастным взглядом, протирая рюмку. Алина продолжает пританцовывать, даже не обернувшись к нам.

На самом деле я просто встаю и оставляю Вадима одного. Он смеется мне в спину, как-то неуверенно, наигранно. Хочет Алину? Хорошо, сейчас он ее получит.

– Слушай, – говорю я ей. – Видишь того парня?

– Это же твой друг, – говорит она. Махает Вадиму в ответ. – И что?

– Да, мой друг. И он хочет тебя.

– Хочет меня что? – Алина делает ударение на последнем слове.

– Ничего. Просто хочет тебя, – отвечаю, улыбаясь ей, как безумный полной луне.

– Да он… Сейчас. – Она направляется к Вадиму.

Дело сделано, не стоит благодарности, мудак.

Вадим улыбается ей, что-то говорит. Лица Алины я не вижу, потому что она стоит ко мне спиной. Так они болтают несколько мгновений, потом Алина садится к нему. Вадим размахивает пустым бокалом, подзывая меня.

– Еще одно, пожалуйста, – говорит он. – И чай для девушки.

– А может девушка сама сделает себе чай? Она на работе вообще-то.

– Следи за тем, как разговариваешь с клиентами, – говорит Алина.

– Тебя никто не спрашивал.

– Молодой человек, будьте добры, жалобную книгу, – изрекает Вадим.

– Ты серьезно?

– Не “ты”, а “вы”.

– Да ты шутишь.

– Что у вас тут? – спрашивает Анетта, которая вдруг появилась возле меня.

– Ваш персонал по-хамски себя ведет с клиентами.

– А Алина в рабочее время болтает с клиентами, – вставляю я.

– Это мой друг, – говорит она Анетте.

– Ты тоже иногда разговариваешь с друзьями на работе, – говорит Анетта мне.

– Но это и мой друг, – защищаюсь я.

– В первую очередь он – клиент.

– Вадим, – тихо говорю я.

– Примите, пожалуйста, меры, – говорит он.

– Не беспокойтесь, в этом месяце молодой человек не получит аванс.

Анетта разворачивается и следует к барной стойке. Я догоняю ее.

– Вы серьезно? Он же просто шутит.

– Да? Мне так не показалось.

– Придумайте другое наказание, только не аванс. У меня нет денег, вообще нет. Что я буду есть?

– Я здесь не для того, чтобы что-то выдумывать. Еще одно нарушение и ты уволен по статье. Ты понял?

Я не отвечаю. Я слишком зол, чтобы открывать рот в надежде улучшить положение дел. В таком случае лучше помалкивать, но кричать в мыслях от несправедливости. Особенно хочется кричать, когда Анетта приказывает отнести пиво и чай за их столик. Что я покорно делаю.

Редкие клиенты не задерживаются надолго. Я обслуживаю их, посматривая на Алину, которая до сих пор торчит за столиком Вадима. Она не смотрит по сторонам, даже не думает о том, чтобы поднять свою задницу и немного поработать, нет, она мило хихикает и трещит без умолку. Черт, а я мог бы спорить с Вадимом о том, что он не пригласит ее к себе домой на ночь, и я бы выиграл этот спор, потому что они закрываются в туалете прямо в “Перепутье”.

Должен ли я доложить об этом Анетте, правильно ли это будет? Не знаю, плевать, я иду к ней и все выкладываю, на что она мне отвечает: “Не говори ерунды”.

– Не нужно мне верить, просто пойдите и посмотрите сами.

– Хватит. Столики не убраны, будь добр.

Я сдаюсь, все, хватит, пусть все это происходит, все это безумие, я не буду вмешиваться, не буду пытаться что-либо понять или что-либо изменить. Если тебя захлестнуло безумие, то оно подобно разбушевавшемуся морю, в котором ты – надувная лодка.