Читать книгу Рефлексии и деревья. Стихотворения 1963–1990 гг. - Сергей Магид - Страница 43

Ещё не выветрилась память,

но продырявленный насквозь,

он стал неудержимо падать

в ту жизнь, где властвует «авось!»…

Четыре года, – как на праздник

он собирался в каждый день

и в утро, как в чужой заказник,

глядел через ночной плетень.

Четыре года, – ночь за ночью

он подводил итог судьбе,

чтоб не позволить многоточью

расти в оконченном себе.

Но память упиралась в детство,

а жизни стёршийся пунктир

лишь намечался по соседству,

как незнакомый ориентир,

и городок в вишнёвых брызгах

вставал реальнее фронтов, —

подсолнухи (весь двор замызган)

сверкали ярче городов

чужих, ночных и проходящих,

где он любил и воевал, —

но лиц родителей скорбящих

он в темноте не различал

и это было самым страшным

во всей прошедшей молотьбе, —

он был мальчишкою вчерашним,

а мать уже была во тьме,

и, протянув худые руки

к ней через изгородь штыков,

как бы в нелепом кинотрюке

он бесконечно падал в ров, —

и снова за сердце хватался,

и, ото всех закрывши дверь,

он в одиночестве сражался

с тем, с чем сражаюсь я теперь.